Красин придвинулся к карте, посмотрел, послушал и воскликнул:
– Да вы что городите-то! Какое основное логово! Основное логово у них здесь в горах! Всех надо сюда отправлять, а не разделять отряд!
На лице Квана не дрогнул ни один мускул. Как можно спокойнее он произнес:
– Мы все обсудили и приняли это решение. Обсуждению оно не подлежит. У вас просто неверная информация.
– Ах, вот, значит, как, – задохнулся от гнева Красин, – да вы спятили! Говорю же, на болотах никого нет! Бандиты вас обманули. Вы пойдете сюда с тридцатью человеками, и они пощелкают вас, как куропаток.
– У меня другое мнение, – спокойно возразил Кван, – во время проведения операции вам лучше остаться здесь в деревне.
– Что? – совсем изумился Красин. – Чтобы я остался один в деревне! Да меня тут в первый день на вилы поднимут.
– Вы не один останетесь, – улыбнулся в ответ Кван, – с вами Петраков останется.
– Я здесь тоже не останусь, – визгливо воскликнул участковый, бледнея, – меня потом точно никогда не найдут. Все мужики в деревне косятся. Только узнают, что вы ушли, и все.
– Хорошо, пойдете с нами, – великодушно согласился Кван, попыхивая трубкой, – но с одним условием, товарищ Красин, вы не будете мешаться под ногами. Операцией в отсутствие Коновалова командую я. Мне не нужны советчики. Если от вас будут какие-то проблемы, то я церемониться не буду. Это понятно?..
– Да понятно, – прошипел красный как рак начальник окрисполкома. – Можно мне тогда пойти к основному логову бандитов?
– Вы же сказали, что там никого нет, – усмехнулся Кван. – И не думайте, что Ли в мое отсутствие пойдет у вас на поводу. Он выполняет лишь мои приказы…
– Я местный и хорошо знаю эти болота, – терпеливо пояснил Красин, – там от меня будет больше пользы. – А сам подумал про себя, что после уничтожения бандитами отряда Квана Ли не останется ничего другого, как подчиниться ему. Они, конечно, сходят на болота, убедятся, что там никого нет, а затем вернутся и разобьют бандитов. Восьмидесяти человек для этого будет достаточно. А эти дурачки пусть идут на верную смерть.
– Вы знаете эти болота, отлично, – обрадовался Кван, – слышишь, Ли, у тебя появился проводник.
* * *Люди в ските сторонились ее словно прокаженной, возможно, боялись, что снова вернутся красные. Иссеченная ветками, в порванной окровавленной одежде Евдокия прямиком пошла к дому крестного под напряженными взглядами скитниц. Еще издалека она заметила, что входная дверь приоткрыта. В душе сразу появилось недоброе предчувствие. С ним, верно, что-то случилось. С сильно бьющимся сердцем Евдокия переступила порог дома. Внутри царил полумрак. Потом на полу она разглядела большую лужу крови. Худшие опасения сбывались на глазах.
– Дядя Афанасий, – позвала она дрожащим голосом, приближаясь к луже крови на полу. Точно ли это была кровь?
Ее правая рука потянулась к кобуре с пистолетом. В этот момент человек, прятавшийся за дверным полотном, резко захлопнув дверь, напал. От удара в затылок Евдокия рухнула вперед на стол, едва не потеряв сознание. Нападавший развернул ее, ударил наотмашь по лицу. Перед глазами закружился хоровод из цветных пятен. Вяло сопротивляясь, Евдокия сползла на пол. Затем последовал удар ногой в живот… Еще один… Бросив пинать, противник навалился на нее всем весом, схватил за горло.
Задыхаясь, она услышала зловещий шепот:
– Думала от меня сбежать. Все, отбегалась. Со мной такие фортели не проходят.
– Пусти, сволочь, – прохрипела Евдокия, узнав Серого.
Но тот словно не слышал и говорил о своем:
– Я все знаю. Ты и с Власом была, и с Патрикеем, пока меня не было. Так просто ты бы ими крутить не смогла. Все дело в этом…
Отбиваясь из последних сил, Евдокия нащупала на полу глиняную кружку. Не раздумывая, она ударила ею Серого в висок, так что во все стороны полетели черепки, а в руках осталась только ручка. Серый, хрипло вскрикнув, выпустил ее горло и повалился на бок. Больше он не двигался. С огромным облегчением Евдокия вдохнула живительного воздуха, закашлялась, села, растирая шею, пинком оттолкнула его ногу и попыталась встать, но получилось не с первого раза. Потом, наконец, поднялась, посмотрела на своего обидчика. Тот лежал на боку. По лицу стекала кровь. Евдокия достала из кобуры пистолет и прицелилась. Палец лег на спусковой крючок, но нажать она никак не могла. Слишком много всего было между ними.
– Вот гадство, – прошептала она, опуская оружие. Евдокия никак не могла понять, почему он так поступает с ней, почему втемяшил себе в голову, что она ему изменяла. Откуда все пошло? Сам он не мог просто так этого придумать. Значит, кто-то надоумил. Вопрос только кто. Сам Серый ни за что не скажет. Осторожно приблизившись, она пощупала у него пульс. Сердце билось медленно и ровно.
– Ничего, переживешь, кретин, – прошептала она и врезала ему под дых, – это тебе за то, что пытался убить меня… а это за то, что называл проституткой, а это за все остальное до кучи…
Отпинав его как следует, Евдокия содрала с бывшего любовника всю одежду, связала его и удовлетворенная вышла из дома, представляя, какая в ските начнется потеха, когда он выскочит из избы в чем мать родила. Будет сестрам развлечение, а то все о боге думают да молятся, а паскуднику этому урок. Выскочив на крыльцо, Евдокия остановилась. Перед домом собралась целая толпа. Впереди стояла сама схимонахиня.
– Здравствуй, Евдокия, – произнесла она печально, – тебе надо пойти со мной в молельню. Афанасий очень плох. Зовет тебя.
Евдокия не смогла вымолвить и слова. Она молча пошла за монахиней, чувствуя, как дрожат губы. Все, кого она знала, уходили. Не осталось ни родственников, ни друзей семьи, только сестра да Влас с Патрикеем. Теперь вот крестный.
– Кто его? – глубоко вздохнув, спросила она у Ефросиньи.
– Он сказал, что это был тот мужчина в костюме, который приехал вместе с красными, – ответила схимонахиня.
– Этот ученый, Рыков? – зло переспросила Евдокия.
– Да, он, – подтвердила схимонахиня, – потом он украл Дарью и увез ее в лес. Я не знаю, зачем он это сделал. Две наши скитницы зашли к Афанасию и нашли его лежащим в луже крови. Я распорядилась перенести его в молельню. Потом мы, как могли, остановили кровь, но рана очень тяжелая.
– Что же это происходит такое? – воскликнула Евдокия со слезами на глазах, ничего не понимая.
– Мир сошел с ума, – пояснила схимонахиня, – дьявол утверждается в своей власти здесь в России и некому его остановить. Мы молимся целыми днями…
– Да уж, это помогает, – зло буркнула Евдокия, – надо брать в руки оружие и уничтожать зло.
– Нет, так нельзя, – покачала головой схимонахиня.
– А как тогда можно, подставить другую щеку? – с горечью спросила Евдокия, смахнув выступившие слезы.
Ефросинья не стала отвечать. Они вдвоем вошли в молельню, и атаманша увидела крестного, лежавшего на столе с повязкой на животе. Всю повязку пропитала кровь. Выглядел Афанасий очень плохо. Черты лица заострились, цвет кожи был каким-то землистым. Казалось, что он мертв.
– Господи, – прошептала Евдокия и бросилась к крестному на грудь.
Ее рыдания заставили старика очнуться. Он тяжело вздохнул и прохрипел:
– Дуся, это ты?
– Да, я, – обрадовалась Евдокия, – мы тебя вылечим. Не волнуйся.
– Это Рыков сделал, – с трудом выдавил из себя Афанасий, – мы с ним вместе воевали… Он был командиром эскадрона…
– Знаю, что это он, – всхлипнула Евдокия, – не тревожься, я найду его и убью.
– Он к святой горе пошел… Местные ее так называют, – продолжал говорить старик, не услышав ее слов, – он ищет золото. Там в пещере много золота, но оно проклято. Все, кто к нему прикасается, умирают. Там ящики со слитками, с царскими золотыми монетами, с английскими соверенами, испанские альфонсы, франки, доллары, драхмы и семьсот тысяч в чилийских кондорах…
– Откуда ты знаешь, что он туда пошел? – голос Евдокии дрогнул. Она не понимала, говорит крестный правду или просто бредит.
– Я знаю, потому что ради этого золота он сюда и приехал, – надсадно прошептал старик, сжимая в своей руке ее ладонь. – Отомсти за меня, спаси девочку, но к золоту не прикасайся. Из-за него пролились реки крови. Весь наш отряд погиб из-за него.
– Да плевать на золото, ты лучше держись, – воскликнула Евдокия, соображая, как помочь крестному. Нормального врача в крепости не было. В город его не повезешь. Если только съездить в город и украсть там врача, а затем привезти его сюда…
Внезапно Афанасий замолчал и уронил голову набок. Евдокия послушала сердце и поняла, что он мертв. По щекам сами собой покатились слезы. На плечо легла ладонь схимонахини:
Внезапно Афанасий замолчал и уронил голову набок. Евдокия послушала сердце и поняла, что он мертв. По щекам сами собой покатились слезы. На плечо легла ладонь схимонахини:
– Не волнуйся, дочка, езжай, куда тебе надо, теперь мы о нем позаботимся.
– Нет, – покачала головой Евдокия.
Монахиня не поняла, к чему относится это отрицание. Евдокия и сама не очень понимала. В этот момент она думала о сестре. Что их ждет дальше?
* * *Прощание было трогательным. Атаманша оседлала подаренного ей скитницами коня. Сама Ефросинья со староверами вышла ее проводить. Напутствовала что-то. Говорили тихо. Алексей не мог расслышать слов, но знал – с ним бы они так не разговаривали, а в напутствие послали бы пулю. Вытащив «браунинг», он проверил обойму, дослал патрон в патронник и, сняв пистолет с предохранителя, решительно вышел к ним из-за кустов. Атаманша сидела в седле боком к нему, поэтому не видела опасности. Но вот монахини его заметили. По лицам скитниц волной прошел испуг. Было видно, что Евдокия тоже поняла, что за спиной кто-то есть.
– Не двигаться или буду стрелять, – рявкнул Алексей, приближаясь. – А ну-ка, гражданочка, бросьте оружие и поднимите руки!
На это девушка отреагировала мгновенно, да так, что чекист и не мог себе представить. Резко съехав с седла набок, она выстрелила в него из-под брюха коня. Алексей упал в придорожную канаву, отброшенный убойной силой свинцового заряда. Пуля прошила верхнюю часть груди навылет, аккурат под ключицей. В первые секунды он ощущал только удивление. Был слышен дробный топот конских копыт. Атаманша опять удирала.
– Мать твою так, – выдавил из себя Алексей и закашлялся. Покосился на точно закипавшую вокруг пулевого отверстия в груди кровь, зажал рану рукой, кое-как сел, прицелился, выстрелил вслед беглянке, но в очередной раз мимо. Расстояние было слишком большое, да и он не в самой лучшей форме. Стиснув зубы от нахлынувшей боли, Алексей поднялся на ноги. Монахини смотрели на него с ужасом.
– Мне нужна лошадь, – проговорил он, шагнув вперед и поднимая пистолет. Было неприятно делать это, но другого выхода не было. Добровольно староверы помогать ему не стали бы.
– Фекла, приведи ему Горошка, – распорядилась Ефросинья, не отрывая глаз от дула нацеленного на нее пистолета. Молодая скитница бегом кинулась выполнять ее приказание. Остальные просто стояли и смотрели.
– Вот так-то лучше, – пробормотал Алексей, ощущая, как кровь течет по боку в штаны. Половина гимнастерки пропиталась красным насквозь. Надо было срочно остановить кровь.
– У вас есть врач или кто-то, кто занимается этим? – спросил он у Ефросиньи.
– Мы заботимся лишь о душах, а бренные тела вверяем на волю Господа нашего, – смиренно ответила схимонахиня, – если Он захочет, то оборвет наше земное существование. На то Его воля.
– Понятно, – оскалился Алексей, – дай сюда свой платок и ты тоже, – он ткнул пистолетом в старуху, стоявшую рядом с Ефросиньей. – Живее!
Женщины безропотно отдали ему платки. Алексей взял их, отступил и попытался перевязать рану. Получилось убого. Потом привели пегого жеребца в сбруе.
– Горошек, значит, – повторил Алексей, поглаживая лошадь по шее. Поставил ногу в стремя, оттолкнулся и кое-как забрался в седло. Натянул повод, оглядываясь. – Знаете, куда она поехала?
Монашки сурово молчали, поджав губы.
– Снова понятно, – кивнул Алексей, не удивленный таким ответом. – А не подскажете, где Антон Семенович Рыков, ученый-историк, который тут оставался у вас? Вы его часом в жертву не принесли? Что-то я его не вижу, – Алексей нарочно говорил глумливым тоном, и это сработало.
– Ваш ученый убил Афанасия Порфирьевича, украл девочку и увез ее в лес, – закричала ему в ответ Фекла. Схимонахиня ее одернула, но было уже поздно.
– Спасибо за содействие, – улыбнулся Алексей, ударил коня в бока, посылая галопом. Куда поехала атаманша, он примерно знал. Рыкова они найдут позже. Главное сейчас, не дать ей воссоединиться с бандой. Лишенная «непобедимой батырши» банда была во много крат менее опасной. Кроме того, Алексей не мог позволить какой-то сопливой девчонке оставить его с носом. Он возьмет ее во что бы то ни стало.
Горошек несся вперед с приличной скоростью. Алексея мотало в седле из стороны в сторону. Главное, не упасть, подумал он, вглядываясь в дорогу впереди. Старый тракт был погружен в тишину, только где-то далеко впереди слышался слабый стук копыт. В таком темпе лошадь долго бы не выдержала, но Алексей решил не сбавлять его, даже если загонит животное. У него был только один шанс догнать атаманшу, потому как и сам он долго не протянет. Постепенно стук копыт впереди стал приближаться. Было видно, что атаманша сбавила ход. Алексей посмотрел на взмыленного Горошка и взмолился:
– Ну давай, еще немного.
За очередным поворотом он увидел всадницу. Она обернулась и тоже увидела его. Дорога в глазах Алексея, качнувшись, поплыла. Чудовищным усилием воли он отогнал от себя это наваждение и стал подстегивать загнанную лошадь плеткой. Цель была близка. Евдокия вновь обернулась. На ее лице чекист разглядел испуг. Прямо на полном ходу она обернулась и выстрелила назад. Алексей выхватил свой пистолет, но стрелять не торопился. В глазах опять все поплыло.
– Нет, только не сейчас, – взмолился он и прицелился в атаманшу. Силы покидали его с каждой секундой. Копыта коня разбивали гнилой бревенчатый настил тракта. Горошек хрипел. С морды слетали клочья пены. Еще минута, и он точно рухнет.
– Нет, держись, – шептал Алексей, стараясь прицелиться.
Затем силы окончательно покинули его. Точно окутанный мягким розовым туманом, Алексей поплыл куда-то. Удар о землю был приглушенным. Боли не было совсем, только тряхануло. Он видел, как его лошадь, сделав еще несколько скачков, захрапела, встала на дыбы и рухнула замертво поперек дороги. Пистолет лежал в трех метрах от него на размозженном конским копытом трухлявом бревне, но дотянуться до оружия он уже не мог. Гаснущим взором Алексей разглядел, как подъехала к нему атаманша. Спрыгнув с лошади, она подошла вплотную.
«Хочет добить», – подумал он и отключился.
* * *Анисья не могла поверить своим глазам от радости, когда увидела, как из леса на дорогу выехал Федор Лопухов. К седлу его лошади был привязан повод гнедого жеребца сестры. Мрак послушно шел за Лопуховым, однако самой Евдокии не было видно, и улыбка Анисьи стала гаснуть.
– У него, скорее всего, есть новости о твоей сестре, – заверил Патрикей, стоявший рядом, и похлопал атаманшу по плечу. Влас Пакин промолчал. Для него появление в лагере Мрака было нехорошим знаком. Если лошадь возвращается без седока, то ответ известен.
Они втроем стояли у ворот крепости и напряженно ждали, когда охотник подъедет.
Поравнявшись с ними, Федор спешился, взял лошадь под уздцы и вместо приветствия спросил:
– Серый не возвращался?
– Нет, – нахмурился Пакин. До него не доходило, как этот урка мог возвращаться, если его повязали красные. Остальные тоже не поняли, о чем речь.
– Я его освободил, а он мне в благодарность прикладом по башке, – пояснил Лопухов возмущенно, – совсем свихнулся! Чуть не убил. Дал по башке и удрал, а меня оставил там красным на растерзание. Я еле ушел. Если эта сволочь появится, то сразу пристрелите. Он на все способен. Точно говорю: свихнулся!
– Да хрен бы с ним, – махнул рукой Патрикей, – что с Евдокией?
– Всего не знаю, но одно точно – она сбежала от красных, – заверил всех Федор решительно, – я слышал, как они собирались прочесывать лес. По правде сказать, я думал, что она к моему приезду уже вернется сюда.
– Значит, она жива, – обрадовалась Анисья.
– Однозначно жива, – убежденно кивнул Федор.
– Это очень хорошие новости, – произнес Пакин с улыбкой, – все-таки она очень везучая.
– Да уж, – сердито буркнула Анисья, – то подстрелят, то арестуют, везет напропалую.
– Главное, что жива, – покосился на девушку Патрикей, раскуривая дорогую трофейную сигарету. Сладкий запах дорогого табака стало разносить ветром по округе. Лошади недовольно зафыркали и стали встряхивать гривами.
– А что красные? Что они там затевают? Тебе удалось разведать? – перешел Пакин к очередной злободневной теме.
– Да, я специально остался там, понаблюдал, пока они вокруг прочесывали лес, – ответил Федор с серьезным видом, – я даже подслушал разговоры их руководства. В общем, красные сформировали два отряда. Один в тридцать штыков идет сюда, а второй штыков в восемьдесят к Чертову болоту на север.
– Хе! Они хотят осадить крепость с тридцатью человеками, – пригладил усы повеселевший Пакин.