— Э… Спасибо, но нет. У меня от крепких напитков покалывает печень.
— Сочувствую, — Людвиг слегка пожал плечами и покачнулся, восстановил равновесие, завинтил пробку и сунул бутылку обратно в карман.
Распорядитель Колизея хитро улыбнулся и спросил:
— А вы смогли бы вести автомобиль в таком… Э… Приподнятом состоянии духа?
— Вести тачку? Да запросто! Хотя, мне больше нравится байк! Р-р-р, — Людвиг сделал правой рукой выразительное движение, будто поворачивал ручку акселератора на руле мотоцикла, — …Как дашь по трассе сто сорок км в час, так сразу чувствуешь в мозгах этакое остекленение. Круто! Правда, дорожные копы это не одобряют. Но здесь их нет, верно? Здесь свободный мир! Мой дядя знал, куда вкладывать бабки!
— А мы тут любим ретро, — сообщил Шепард, — гонки на колясках с живой тягой. Вы не пробовали управлять упряжной коляской?
— Нет. А это что, вроде ипподрома?
— Да. Можно сказать, что это наш аристократический ипподром. Сегодня лорд-канцлер Поул Грейвер придумал новую формулу гонок и предлагает вам дружеский турнир на дюжину кругов по Колизею. Как вы к этому относитесь?
— Упряжная коляска… — пробормотал Людвиг, снова вытащил из кармана бутылку, но передумал, и запихнул обратно, — …Попробовать можно, если вам не жалко коляску. Я запросто могу с непривычки перевернуться. У меня такое было на картинге.
— Коляску не жалко, — ответил Шепард, — и это не так опасно, как на гоночном карте, но весьма оригинально. Пойдемте, я покажу вам этот спортивный кар, и вы успеете даже сделать пару-тройку пробных кругов, чтобы привыкнуть к управлению.
Людвиг был вовсе не настолько пьян, как могло показаться. Со вчерашнего вечера он расчетливо дозировал алкоголь так, чтобы со стороны выглядеть неадекватным, но сохранять достаточную ясность мысли… Когда он, пойдя вслед за лордом Шепардом в конюшню Колизея увидел, кто впряжен в коляску, то на миг пожалел об этой ясности мысли. Конечно, Людвиг знал о существовании повозок с людьми — рикшами вместо лошадей (кстати, в благополучной Японии для туристов до сих пор существует это дегенеративное развлечение — кататься на человеке). Но, увидеть обнаженных и босых девушек, запряженных в коляски на манер лошадей… Людвиг был не готов к такому зрелищу и только наличие достаточной дозы алкоголя в крови позволило ему не выдать своих эмоций по поводу увиденного. И при этом, он четко понимал, что ему придется участвовать в этих скачках — если он хочет уехать из Авалона живым…
…Людвигу удалось выполнить эту задачу. Заезд он проиграл, отстав от лорда Грейвера примерно на два с половиной круга. Лорд-канцлер искренне радовался своей победе, и отечески похлопав молодого соперника по плечу, посоветовал.
— В следующий раз, мой юный друг, активнее работайте хлыстом.
— А мне кто-то говорил, — пробормотал Людвиг, — что от частых ударов хлыстом лошадь сбивается с шага.
— В случае лошади, возможно, так и есть, — ответил Грейвер, с видимым удовольствием глядя на исхлестанную спину своей «рикши», — а в случае вилланов, все наоборот. Кто жалеет плетку, тот портит своих вилланов. Имейте это в виду.
— Я понял, — отозвался Людвиг, вытащил из кармана свою бутылку, и протянул лорду-канцлеру, — хотите выпить? Это самый лучший виски из дядиных запасов.
— С удовольствием, — сказал Грейвер, взял бутылку и сделал глоток. — А теперь, давайте пойдем на трибуны. Сейчас подадут обед, а на арене будет еще много интересного…
На арене происходила еще какое-то дерьмо, и Людвиг Илбридж туда не смотрел. Он предпочитал смотреть в тарелку. Пользуясь тем, что остальные были увлечены шоу, Людвиг активно питался. Он был зверски голоден, поскольку, имитируя поведение запойного алкоголика, вчера и сегодня утром практически ничего не ел. А для дела, которое он задумал, требовались силы и, соответственно, калории. Питаясь, он слушал разговоры «лордов». Основной темой обсуждения было предстоящее ежегодное собрание лордов и организация торжеств, с участием всемирно-известных артистов. Людвиг, не переставая орудовать ножом и вилкой, выхватывал из разговора отдельные фразы.
— …Ансамбль «Up-Fall-Up» запросил вдвое против обычной цены гастролей.
— …Твари. Но они стоят этих денег.
— …За приезд на день рождения диктатора Уганды, они запросили столько же.
— …С кем они нас сравнили! Ублюдки!..
— …Эта смазливая сучка Эрмина Гретти тоже запросила вдвое…
— …Эрмина Гретти сыграла в фильме, который получил Оскар, вот и задирает цену.
— …А я добавлю денег, чтобы трахнуть ее во всех позах. Мне просто интересно…
— …Кстати, сколько она за это просит?
— …Не так уж дорого. Конечно, цена на порядок выше, чем у обычной шлюхи, но…
— …А я лучше куплю на ночь Вивиен Робинсон. Как вы думаете, этот ее менеджер…
— …Его зовут Натан Барниус…
— …Да, точно, Барниус. Он ее продаст на ночь или упрется, как баран?
— …Зависит от суммы, но она не совсем совершеннолетняя, возможны проблемы…
— …Ерунда! Какие проблемы? Малолетних артисток трахают все их спонсоры…
— …Джейсон Бойд попросил умеренно, и он приедет со всеми четырьмя девочками.
— …У них просто год не самый удачный, вот и ловят любые крупные заказы.
Кого-то могло бы удивить количество мировых знаменитостей, согласившихся ехать в Авалон, развлекать кучку богатых дегенератов, но Людвиг не питал иллюзий по поводу артистического бомонда, и без особых эмоций воспринял услышанное. Тем временем, солнце клонилось к закату, а шоу в Колизее — к финалу. У Людвига появился повод откланяться — чем он и воспользовался. По дороге в Эссом, он достаточно подробно спланировал свое сольное выступление перед прислугой и…
…Выйдя на середину двора, он заорал во все горло:
— Аджан! Быстро чтоб вся прислуга построилась здесь, на хрен…
— Да, сэр, — уже привычно ответил мажордом и занялся построением.
— …Вы! — рассерженно рычал Людвиг, — чертовы ублюдки! Из-за вас я сегодня так позорно проиграл скачки, что у меня аж зубы скрипят! Я отстал от лорда Грейвера почти на три круга! И виноваты вы! Вы меня вчера не поддерживали! Ублюдки! Все! Я бросаю пить и завтра на рассвете отправляюсь совершать подвиг. Кто там нагло улыбается!?
Сделав это замечание, Людвиг поднял ружье и выстрелил над головами прислуги. Все вздрогнули и присели.
— …Вы никчемные ублюдки! — продолжал он, — Завтра на рассвете я еду охотиться на динозавра. Я прочел в википедии про гребнистого крокодила! Он здесь водится, и он бывает семь метров в длину, и тонну весом! Я его добуду в одиночку! Мне нужно два ружья: нарезной автомат треть дюйма, гладкоствольный полуавтомат 12-го калибра. Аджан! Ты записываешь?
— Да, сэр.
— …Затем, мне нужны два самурайских меча, короткий и длинный. Мне нужен запас горючего, воды и консервов на три дня. Мне нужен катер «Sea-Doo»… Аджан, пусть немедленно приготовят к выходу от причала на заливе… Как его?
— Новеве, сэр.
— Да! На заливе Новеве. И пусть проверят этот катер, все ли там работает.
— Сейчас я распоряжусь, сэр.
— Распорядись. И еще: мне нужен прорезиненный тент и плащ, болотные сапоги, и длинная цепь с ошейником.
— Вы берете собаку, сэр?
— Нет, я беру девчонку… Как ее зовут?
— Пачи, сэр.
— Да! Точно. И я не хочу, чтобы она сбежала.
— Может быть, — заметил мажордом, — вам взять охрану?
— Что?! Какую, на хрен, охрану? Тогда это будет не подвиг, а дерьмо! Охрана должна дежурить у рации. Да! Положи в катер две рации на случай, если одна испортится.
В 5:30 утра мажордом и лейтенант охраны провожали катер, отходящий от пирса по длинному заливу Новеве, врезающемуся в территорию поместья Эссом. От взгляда лейтенанта не ускользнуло горлышко литровой бутылки 70-градусного абсента. Это горлышко предательски торчало из кармана плаща «героического охотника». Когда спортивный катер отошел от пирса достаточно далеко, лейтенант проворчал.
— К полудню лорд налакается, как свинья, и начнет трезвонить по рации.
— Если не утонет по пьяни, — уточнил мажордом.
— Ага, жди, — буркнул лейтенант, — говно не тонет.
…Лейтенант охраны (несмотря на свою проницательность), угадал поведение Людвига Илбриджа лишь частично. Тот действительно не утонул, и начал трезвонить но, не по рации, а по спутниковому телефону, не в полдень, а раньше, и не по пьяни, а будучи совершенно трезвым, и находясь уже не в заливе на острове Долак, а гораздо южнее, в открытом море, на пути к Австралии. Разговор с абонентом продолжался минут пять и завершился, по мнению Людвига, успешно. Он убрал телефон и объявил:
— Ну, вот Пачи, все ОК. Через три часа прилетит тетя Барби.
— Кто такая тетя Барби? — спросила девочка чуть испуганно, озираясь по сторонам. Она впервые была в открытом море, так что бескрайнее водное пространство, окружающее катер со всех сторон, приводило ее в недоумение: как же так, нигде нет земли.
— Тетя Барби очень хорошая, она бухгалтер предприятия, которое добывает в море газ. Большое новозеландское предприятие с филиалами в Папуа и на Фиджи.
— Газ в море? — удивленно переспросила Пачи.
— Да, — подтвердил Людвиг, поглядывая на курсограф, — Газ на дне моря. Примерно как пузыри в болоте, только очень большие. Газ закачивается в цистерны и продается как топливо, а тетя Барби считает доходы и расходы для бизнеса. Это в общих чертах.
— Газ на дне моря… — растерянно повторила девочка, — А что будет дальше?
— Очень просто, — сказал Людвиг, — Тете Барби чуть больше 50 лет, и у нее двое детей, хорошие парни, но они уже взрослые, и живут в разных местах, а она любит детей. Ей бывает одиноко, понимаешь? И она очень хотела найти девочку вроде тебя.
— Чтобы я работала у нее в доме? — предположила Пачи.
— Нет. Просто, для компании… Ну, как тебе объяснить…
Тут Людвиг Илбридж задумался. Как объяснить девочке со средневековой плантации, затерянной в джунглях ново-гвинейского острова, образ жизни Барбары Даркшор (для своих — «тети Барби»)? Тетя Барби была шефом-бухгалтером правления «Maori Oceanic Digging Operations» (MODO) одной из динамичных и агрессивных морских газовых компаний Новой Зеландии, и чувствовала себя в этом бизнесе, как рыба в воде. Но, как часто случается у талантливых топ-менеджеров женского пола, семейная жизнь у тети Барби так и не наладилась. Мужчины появлялись и исчезали, время шло, двое сыновей, родившиеся в результате недолгих романов, уже выросли и разъехались, и тетя Барби полагала, что со временем они подбросят ей внуков. Но это когда еще будет — а у нее существовала нереализованная мечта о дочке. Однажды тетя Барби сделала попытку удочерить некую девочку, но что-то сорвалось в области юриспруденции, а теперь…
— Слушай, — сказал Людвиг, так и не придумав объяснений, — ты сама увидишь, что тетя Барби замечательная, очень добрая, и… В общем, тебе с ней понравится, я уверен.
— А где она живет? — спросила девочка.
— Ну, в общем, тетя Барби живет везде, где захочет.
— Но, — возразила Пачи, — у человека же не могут быть дома везде.
— У тети Барби — могут, — уверенно ответил Людвиг.
Пачи замолчала, уселась поудобнее, и сосредоточенно почесала голое колено. На ее выразительном круглом лице (сейчас немного ассиметричном из-за подбитого глаза), отразилась лихорадочная работа мысли. Она интуитивно безошибочно чувствовала: Людвиг говорит правду. Но представить себе, что у человека есть дома везде, у нее совершенно не получалось. Впрочем (как она рассудила) раз уж мир оказался гораздо больше, чем Авалон, и весь остров Долак, то в нем возможно что угодно, включая и загадочную тетю Барби, которая очень хорошая, и живет везде.
— А ты Людвиг, живешь далеко от тети Барби?
— А это, — ответил он, — зависит от того, где она в данный момент. Вообще-то я живу в Отангареи, а у тети Барби есть ранчо в Паихиа на самом севере Новой Зеландии. На машине я доезжаю до ее ранчо за 40 минут. Но сейчас тетя Барби на острове Киваи, в Папуа, при впадении реки Флай в северо-западный залив Кораллового моря, 600 км к западу отсюда. Поэтому, у нее нет проблем долететь до нас на зе-плане.
— На чем?
— На летающей лодке, — пояснил Людвиг, — Это вроде большого катера с крыльями.
— А-а, — произнесла Пачи, получив вместо объяснения еще одну загадку, — а ты часто приезжаешь к тете Барби?
— Как тебе сказать? — он слегка пожал плечами, потом поправил штурвал, поскольку курсограф GPS показал небольшое отклонение, и добавил, — Я приезжаю к ней в трех случаях: если у нее внезапные проблемы, если у меня внезапные проблемы, или если внезапно захотелось поговорить о жизни. Тетя Барби — очень хороший друг. В нашем сумасшедшем мире хорошие друзья — большая редкость, верно?
— Почему ты говоришь, что мир сумасшедший? — удивилась девочка.
— А разве в не-сумасшедшем мире может быть Авалон? — спросил Людвиг.
— Не знаю… — она снова почесала колено, — А ты еще будешь приезжать в Авалон?
— В Авалон? С чего бы вдруг?
— Не знаю, — повторила девочка, — Просто, у тебя такой вид, будто… Будто там что-то осталось. Что-то, что ты не доделал.
— Гм… Пачи, как у тебя получается читать мысли?
— Так, — она подвигала пальцами, — Само… Ты лучше не езди туда.
— Я и не хочу туда ехать. Но, жизнь такая штука, что иногда сложно все объяснить.
Пачи снова надолго замолчала, как бы прислушиваясь к себе, а потом сообщила:
— Если тебе интересно: их всех скоро убьют.
— Кого — всех? — удивленно переспросил он.
— Лордов. Мажордомов. Охранников. Всех, — пояснила она.
— Кто убьет?
— Я тебе говорила, — напомнила она, — Оранг-хутани, люди из леса.
— Гм… Нападение туземцев? И как скоро, по-твоему, это может произойти?
— До следующей луны, — уверенно сказала девочка.
— Следующая луна, это то, что сразу после новолуния? — уточнил Людвиг.
— Это понятно, — ответила Пачи, то ли про архаичный календарный термин «следующая луна», то ли про предсказанный терминальный момент для Авалона.
Тетя Барби была пунктуальна. Ровно через три часа после разговора по спутниковому телефону, в восточном секторе неба возникла серебристая точка, и быстро выросла до классической 10-метровой двухмоторной летающей лодки «Grumman-Swan». Жужжа пропеллерами, машина прошла как бы по невидимому витку нисходящей спирали и, приводнившись на лодочное брюхо, прокатилась по волнам, шлепая по гребням парой поплавков под крыльями. Дождавшись, пока воздушные винты остановятся, Людвиг подрулил под крыло между кабиной и правым поплавком и пришвартовал «Sea-Doo». Фрагмент остекления кабины, тем временем, отодвинулся вбок, и немного охрипший женский голос пригласил: «перелезайте в наш геологический трейлер».
Салон «Grumman-Swan» действительно напоминал вагончик-трейлер мобильного штаба геологической экспедиции. Койки для отдыха в кормовом секторе и экраны мониторов, размещенные над столиком для обеда в «полевых условиях», рядом с холодильником и микровэйвом. Команда — своеобразная. Пилот — классический оззи, в облике которого читалось происхождение от британских разбойников, сосланных в Южное Полушарие примерно двести лет назад. Двое «геологов» — крепкие парни, один потемнее (вероятно, меланезиец), другой посветлее (скорее всего, маори). И последний участник: женщина европеоидного типа, сероглазая блондинка, миниатюрная и тоненькая, напоминающая сказочного человечка из спичек. Ей-то и принадлежал охрипший голос.
— …Привет, малыш Лю, — продолжила она, — давай, знакомь нас.
— Это Пачи, тетя Барби, — сказал он.
— Привет, Пачи! — бухгалтер протянула девочке руку, — Я Барби, тебе уже сказали.
— Здравствуйте, мэм, — Пачи осторожно пожала ей руку.
— Какое еще «мэм»? Брось это, детка. Здесь не five-o-clock у британской королевы. Ты называешь меня просто «Барби», я тебя называю просто «Пачи». Урегулировали?
— Да… Барби.
— Отлично! Теперь знакомься. Это Флинт из Окленда, профессиональный воздушный хулиган, это Оэре из Роторуа, магистр геологии, а это Свэпс из Милн-Бэй, студент.
— Я его студент, — пояснил парень потемнее, пихнув плечом того, что посветлее.
— Не толкайся, черт побери, — ответил тот, и пихнул его в ответ.
— Эй, Пачи и Людвиг, — окликнул Флинт, — у меня прямой вопрос: вы хотите жрать?
— Встречный прямой вопрос: а что у вас есть пожрать? — отреагировал Людвиг.
— Это по-нашему, — оценил Оэре.
— Есть свеже-соленая акула, аргентинская ветчина и китайская курица, — сказал Свэпс.
— Еще есть кофе с ромом, — добавил Флинт, — А тебе, Пачи, я могу сделать чай с медом.
— Мед настоящий, — Свэпс вытащил из холодильника банку, — натуральный, из деревни. Пчеловодство в Папуа в порядке, и там не продают эрзац, как в Калифорнии.
— А можно, я лягу спать? — спросила Пачи.
— Черт! — тетя Барби хлопнула себя по лбу, — Как я не сообразила! Ты ведь, наверное, чертовски устала. Сейчас мы тебя уложим. Хочешь принять душ? У нас на самолете удобная душевая кабинка. А хочешь, я дам тебе чистую футболку и шорты, это будет удобнее, чем твоя рубашка, как ты думаешь? Ну, пойдем.
Оэре проводил взглядом двух женщин, удаляющихся в хвост салона, и сообщил.
— Барби потеряна для общества на ближайшие четверть часа. А откуда эта девочка?
— С Долака, — ответил Людвиг.
— Кто-то здорово подбил ей глаз, — заметил Свэпс.
— Это… — Людвиг пожал плечами, — Длинная история. Я бы хотел, чтобы Барби тоже послушала.
— Разумно, — поддержал Флинт, — а мы пока можем выпить кофе с ромом.
— Людвиг, а ты знаешь анекдот про пилота и кофе? — спросил Оэре.
— Гм… Который именно?
— Такой, — сказал маори, — когда Флинт работал на локальных авиалиниях…