У подножия Эмин-Муила идти было не легче. Сэм не смог найти никакого убежища: лишь голые скалы лепились к обрыву, который в этом месте был гораздо выше и круче. В конце концов, совершенно измученные, они упали на землю под защитой большого камня, лежащего недалеко от основания большого утеса. Некоторое время они угрюмо сидели рядом, безуспешно пытаясь бороться со сном. Яркая луна озаряла поверхность скал и крутой обрыв, превращая тьму в холодный полусвет, испещренный длинными тенями.
— Ладно! — сказал Фродо, вставая и плотно запахивая плащ. — Поспи немного, Сэм. Возьми мое одеяло. Я покараулю. — Неожиданно он насторожился и, наклонившись, схватил Сэма за руки. — Что это? — прошептал он. — Смотри на утес!
Сэм взглянул и резко выдохнул сквозь зубы.
— Это он! — воскликнул он. — Голлум! Гадюки и змеи! Подумать только: я еще надеялся сбить его со следа! Вы только посмотрите на него! Мерзкий паук!
Вниз по поверхности обрыва, крутой и такой гладкой в бледном лунном свете, карабкалась, растопырив руки и ноги, маленькая черная фигурка. Может быть, ее мягкие липкие лапы находили опору там, где даже хоббит ничего не увидел бы и не нащупал. Она двигалась по стене ровно и размеренно, как большое насекомое, и спускалась головой вперед, будто вынюхивая путь. Время от времени она медленно поднимала голову, поворачивая ее на длинной тощей шее, и хоббиты видели блеск двух маленьких бледно светившихся глаз. На мгновение они устремлялись на луну и тут же снова закрывались.
— Как вы думаете, он может нас увидеть? — спросил Сэм.
— Не знаю, — спокойно ответил Фродо, — но думаю, что нет. Трудно разглядеть эти эльфийские плащи: я не вижу тебя в тени в нескольких шагах. И я слышал, что Голлум не выносит света солнца и луны.
— Тогда зачем же он сейчас спускается?
— Тише, Сэм! — одернул его Фродо. — Вдруг он нас чует? Кажется, слух у него не менее острый, чем у эльфов. Может, он услышал наши голоса. Мы недавно здесь кричали, да и минуту назад говорили слишком громко.
— Ну, он мне надоел, — заявил Сэм. — Уж слишком часто стал появляться. Пора с ним потолковать.
Надвинув серый капюшон на лицо, Сэм тихонько стал подбираться к утесу.
— Осторожно! — прошептал Фродо, идя за ним. — Не вспугни его! Он гораздо опаснее, чем кажется.
Черная ползущая фигура проделала уже три четверти пути вниз, и не больше пяти — десяти футов отделяло ее от подножия утеса. Скорчившись в тени большого камня, хоббиты следили за ней. Голлума, казалось, что-то встревожило. Хоббиты слышали его фырканье и резкий свист дыхания. Он поднял голову. Потом двинулся дальше. Теперь им был слышен его хриплый, свистящий голос:
— Ах, с-с-с! Осторожно, моя прелесть! Тише едешь — дальше будешь! Не нужно рисковать нашей шеей, моя прелесть. Нет, прелесть моя, Голлум! — Он снова поднял голову, взглянул на луну и быстро закрыл глаза. — Противный, противный свет… С-с-с… Он шпионит за нами, моя прелесть… Он делает больно нашим глазам.
Теперь он опустился еще ниже, и свист его стал резче и яснее.
— Где оно, где оно, мое сокровище… Сокровище мое? Наше, наше оно, мы хотим его. Воры, воры, грязные маленькие воры! И куда они подевались с моим сокровищем? Будь они прокляты! Мы их ненавидим!
— Похоже, он не знает, где мы, — прошептал Сэм. — А что такое сокровище? Неужели он имеет в виду…
— Тс-с-с! — выдохнул Фродо. — Он уже слишком близко и может услышать даже шепот.
Действительно, Голлум вдруг остановился и завертел головой, будто прислушиваясь. Его бледные глаза были полузакрыты. Сэм сдерживался, но крепко сжимал кулаки. Глаза его, полные гнева и отвращения, следили за жалким созданием, которое снова начало двигаться, по-прежнему шепча и свистя.
Наконец он оказался не более чем в дюжине футов от земли, как раз над головами хоббитов. Здесь скала была совершенно крутой, и даже Голлум не смог найти опоры. Он, казалось, старался повернуться ногами вниз, как вдруг соскользнул и упал с коротким резким криком. Падая, он подогнул под себя руки и ноги, как паук, оборвавшийся со своей ниточки.
Сэм мгновенно выскочил из убежища и в два прыжка оказался у основания утеса. И прежде чем Голлум смог встать, Сэм уже сидел на нем верхом. Но тут же выяснилось, что с Голлумом, даже захваченным врасплох, не так-то легко справиться. Не успел Сэм толком ухватиться, как длинные руки и ноги сжали его в мягком, но невероятно сильном объятии, холодные и влажные на ощупь пальцы потянулись к его горлу, а острые зубы впились в плечо. Сэму оставалось только ударить противника в лицо своей круглой твердой головой. Голлум зашипел, сплюнул, но не выпустил его.
Дела Сэма были бы плохи, если бы он был один. Но подбежал Фродо, вытаскивая из ножен Жало. Левой рукой он отвел назад голову Голлума за тонкие прямые волосы, вытянув его длинную шею и заставляя взглянуть бледными злобными глазами в небо.
— Голлум! — сказал он. — Это Жало. Ты его видел уже однажды. Отпусти, или почувствуешь его укус. Я перережу тебе горло.
Голлум разжал руки и ноги и обвис, как сморщенная тряпка. Сэм встал, ощупывая плечо. Глаза его гневно горели, но он не мог отомстить за себя — его жалкий враг лежал на земле и хныкал.
— Не бейте нас! Не позволяйте им бить нас, моя прелесть. Они не обидят нас, хорошие маленькие хоббиты! Мы не делали им ничего плохого, а они прыгнули на нас, как кошка на бедную мышку, да, моя прелесть. А мы так одиноки, Голлум. Мы будем хорошими с ними, очень хорошими, если они будут с нами добры, да, да!
— Ну что же с ним делать? — спросил Сэм. — Может, свяжем, чтобы он не мог за нами шпионить?
— Но это убьет нас, убьет нас, — захныкал Голлум. — Жестокие маленькие хоббиты! Связать нас в этой холодной жестокой земле и оставить нас, Голлум, Голлум…
Слезы потекли по его лицу.
— Нет, — сказал Фродо. — Если мы должны убить его, то нужно убить сразу. Но мы не можем этого сделать. Бедняга! Он не причинил нам вреда.
— Просто не успел, — проворчал Сэм, потирая плечо. — Он хотел задушить нас во сне.
— Но он же этого не сделал, — возразил Фродо.
Голлум лежал неподвижно, даже перестал хныкать. Сэм сердито смотрел на него.
Фродо показалось, что он слышит, очень отчетливо, но как бы издалека, голоса из своего прошлого.
«Какая жалость, что Бильбо не убил эту подлую тварь, когда у него была возможность!»
«Жалость! Да, жалость остановила его руку. Жалость и милосердие. Без нужды убивать нельзя».
«Но Голлума мне совсем не жаль. Он заслуживает смерти».
«А сколько умерших заслуживали жизни. Можешь ты вернуть ее им? В таком случае не торопись осуждать никого на смерть. Ибо даже мудрейший не может предвидеть все».
— Хорошо! — ответил он громко, опуская меч. — Я по-прежнему боюсь. И все же я не трону это создание. Потому что теперь, увидев его, я его пожалел.
Сэм удивленно посмотрел на своего хозяина, который, казалось, разговаривал с кем-то отсутствующим. Голлум поднял голову.
— Да, мы жалки, моя прелесть, — захныкал он. — Жалки и несчастны! Хоббиты не убьют нас, хорошие хоббиты!
— Нет, не убьем, — хмыкнул Фродо. — Но мы и не позволим тебе уйти. Ты полон злобы и вреда, Голлум. Ты пойдешь с нами, и мы за тобой присмотрим. Но и ты должен помочь нам. Одно доброе дело влечет за собой другое.
— Да, да, — обрадовался Голлум, садясь. — Хорошие хоббиты! Мы пойдем с ними. Найдем для них безопасные дороги в темноте, да, найдем. А куда они идут, интересно нам…
Он посмотрел на них, и на мгновение в его глазах слабо блеснул хитрый огонек.
Сэм нахмурился. Но он, по-видимому, понял, что хозяин уже принял решение, и переубедить его не удастся. К тому же Фродо еще не дал ответа.
Фродо посмотрел Голлуму прямо в глаза. Тот отвернулся.
— Ты сам знаешь, Смеагол, — сказал Фродо спокойно и строго. — Мы идем в Мордор. И я считаю, что ты знаешь туда дорогу.
— Ах! С-с-с-с! — прошипел Голлум, зажимая уши руками, как будто это название причиняло ему боль. — Мы догадывались, да, мы догадывались, — прошептал он, — и мы не хотим, чтобы они шли туда. Нет, моя прелесть, нет, хорошие хоббиты. Угли, угли, и пыль, и жажда; и ямы, ямы, ямы и орки, тысячи орков. Хорошие хоббиты не должны… с-с-с… идти в такое место.
— Значит, ты был там? — настаивал Фродо. — И ушел оттуда?
— Да. Да. Нет! — воскликнул Голлум. — Однажды, совсем случайно, верно, моя прелесть? Да, случайно. Но мы не хотим возвращаться туда, нет, нет! — Неожиданно его голос изменился, он всхлипнул и заговорил, обращаясь к кому-то другому: — Оставьте же меня, Голлум! Мне больно. О, мои бедные, бедные руки, Голлум! Мы не хотим возвращаться. Я не могу найти его. Я устал. Мы не можем его найти, не можем нигде. Голлум, Голлум. Они никогда не спят. Гномы, люди, эльфы, ужасные эльфы с горящими глазами. Я не могу его найти. Ах! — Он вскочил и погрозил Востоку кулаком. — Мы не хотим! — выкрикнул он. — Не для тебя! — Затем снова упал. — Голлум, Голлум, — заскулил он, прижимаясь лицом к земле. — И не смотри на нас! Уйди! Спи!
— Он не уснет и не уйдет по твоему приказу, Смеагол, — сказал Фродо. — Но если ты действительно хочешь освободиться от него, ты должен помочь мне. А это означает, что нужно найти к нему дорогу. Но тебе не придется идти всю дорогу, ты можешь остаться у ворот в его землю.
Голлум сел и посмотрел на Фродо из-под век.
— Он повсюду, — хихикнул он. — Везде и повсюду. Орки схватят вас. К востоку от Реки легко встретить орка. Не просите Смеагола. Бедный, бедный Смеагол, он ушел давным-давно. У него отобрали его сокровище, и он потерялся.
— Может, мы найдем его, если ты пойдешь с нами, — сказал Фродо.
— Нет, нет, никогда! Он потерял свое сокровище, — повторил Голлум.
— Вставай! — велел Фродо.
Голлум встал и попятился к обрыву.
— Ну! — сказал Фродо. — Когда тебе легче идти: днем или ночью? Мы устали. Но если ты выберешь ночь, мы пойдем ночью.
— От ярких огней наши глаза болят, — захныкал Голлум. — Не под Желтым Лицом, нет. Оно скоро зайдет за холмы, да. Вначале немного отдохните, хорошие хоббиты!
— Тогда садись, — приказал Фродо, — и не двигайся.
Хоббиты сели рядом с ним с обеих сторон и прижались спинами к каменной стене, вытянув ноги. Договариваться не потребовалось: они знали, что сейчас не должны спать. Медленно заходила луна. С холмов наползли тени, и вокруг стало темно. Ярко загорелись над головой звезды. Никто не шевелился. Голлум сидел подогнув ноги, упираясь подбородком в колени, его плоские ладони и ступни прижимались к земле, глаза были закрыты… Но он казался настороженным: он о чем-то думал или к чему-то прислушивался.
Фродо посмотрел на Сэма. Взгляды их встретились, и они поняли друг друга без слов. Они расслабились, откинувшись назад и закрыв глаза. Скоро послышались звуки их ровного дыхания. Руки Голлума слегка дернулись. И едва заметно голова его повернулась налево и направо, открылся один глаз, потом другой. Хоббиты не шевельнулись.
Неожиданно, с поразительным проворством и скоростью, Голлум прыгнул в темноту, как кузнечик или лягушка. Но Фродо и Сэм ожидали этого. Сэм в тот же миг прыгнул на беглеца, а Фродо схватил его сзади за ноги.
— Вот теперь пригодится твоя веревка, Сэм, — сказал Фродо.
Сэм достал веревку.
— И куда же вы собрались в этой холодной и жестокой земле, господин Голлум? — усмехнулся он. — Просто удивительно! Должно быть, на поиски своих друзей, орков? Ты — низкий, мерзкий предатель. Этой веревке — место на твоей шее!
Голлум лежал спокойно и не пытался бежать. Он не ответил Сэму, лишь бросил на него быстрый взгляд.
— Все, что нам нужно, — это как-то удержать его, — сказал Фродо. — Мы хотим, чтобы он шел, поэтому связывать ему ноги нельзя. И руки тоже: он ими пользуется как будто не реже ног. Привяжи веревку к его лодыжке, а другой конец держи крепче.
Он стоял над Голлумом, пока Сэм завязывал узел. Результат удивил их обоих. Голлум начал кричать тонким пронзительным голосом, очень неприятным. Он корчился, стараясь дотянуться ртом до лодыжки и перекусить веревку.
Наконец Фродо поверил, что тот действительно испытывает боль. Но едва ли боль причинял сам узел. Фродо осмотрел его: узел оказался довольно свободный. Сэм был жесток лишь на словах.
— В чем дело? — спросил Фродо. — Раз ты пытаешься убежать, тебя приходится связывать. Но мы не хотим причинять тебе боль.
— Нам больно, нам больно, — стонал Голлум. — Она кусает нас, морозит! Эльфы, будь они прокляты, сделали ее! Плохие хоббиты, жестокие хоббиты! Поэтому мы и старались убежать, только поэтому, моя прелесть. Мы догадались, что они жестокие хоббиты. Они гостили у эльфов с горящими глазами. Снимите с меня это! Нам больно.
— Нет, не сниму, — сказал Фродо. — Пока… — он помолчал в задумчивости, — пока ты не дашь обещание, которому я мог бы поверить.
— Мы поклянемся делать то, что он хочет, да, да, — умолял Голлум, по-прежнему корчась и хватаясь за лодыжку. — Нам больно!
— Поклянешься? — спросил Фродо.
— Смеагол, — неожиданно ясным голосом произнес Голлум, широко раскрыв глаза и глядя на Фродо странным взглядом. — Смеагол поклянется на сокровище.
Фродо отшатнулся и снова удивил Сэма своими словами и строгим голосом.
— На сокровище? А сможешь ли ты? Подумай. «Единое — всех их собрать, в цепь зловещую всех их связать…» К этому ты стремишься, Смеагол? Оно коварнее, чем ты думаешь. Оно может исказить твои слова. Берегись!
Голлум повторял:
— На сокровище! На сокровище!
— И в чем ты поклянешься? — спросил Фродо.
— Быть очень, очень хорошим, — сказал Голлум. Потом подполз к ногам Фродо и распростерся перед ним, хрипло шепча; по его телу пробежала дрожь, как будто каждое слово до самых костей пронизало его страхом, — Смеагол поклянется никогда, никогда не позволить Ему завладеть им. Никогда. Смеагол убережет его. Но он должен поклясться на сокровище.
— Нет, не на нем, — сказал Фродо, глядя на него с жалостью. — Ты хочешь увидеть его и притронуться к нему, хотя и знаешь, что оно может свести тебя с ума. Не на нем. Поклянись им, если хочешь. Потому что теперь ты знаешь, где оно. Да, ты знаешь, Смеагол. Оно перед тобой.
На мгновение Сэму показалось, что его хозяин вырос, а Голлум съежился: высокая, строгая тень, могучий повелитель, который прячет свою яркость в сером облаке, и у ног его маленький скулящий пес. Но эти двое были в чем-то подобны и не чужды: они могли понять друг друга. Голлум поднялся и попытался схватить Фродо руками, ласкаясь к нему.
— Вниз! Вниз! — приказал Фродо. — И говори свою клятву!
— Мы обещаем, да, мы обещаем! — проговорил Голлум. — Я буду служить хозяину сокровища. Хороший хозяин, хороший Смеагол… Голлум, Голлум! — Неожиданно он начал плакать и кусать веревку.
— Сними веревку, Сэм! — велел Фродо.
Сэм неохотно повиновался. Голлум немедленно встал и начал приплясывать вокруг, как побитая дворняжка, которую приласкал хозяин. С этого момента в нем произошла какая-то перемена. Он теперь меньше свистел и хныкал и говорил со своими спутниками прямо, не обращаясь то и дело к «своей прелести». Он раболепствовал и вздрагивал, если они подходили к нему или делали резкое движение, он избегал дотрагиваться до эльфийских плащей; но он был настроен по-дружески и очень хотел услужить. Он хихикал и подпрыгивал при каждой шутке, если Фродо говорил с ним ласково, и плакал, если Фродо упрекал его. А Сэм почти с ним не разговаривал. Он подозревал его сильнее, чем раньше, и новый Голлум, Смеагол, нравился ему даже меньше, чем прежний.
— Ну, Голлум, или как тебя теперь называть, — сказал Сэм, — вперед! Луна зашла, и ночь проходит. Нам пора в путь.
— Да, да, — согласился Голлум. — Мы идем! Есть только один путь с Севера на Юг. Я нашел его. Орки им не пользуются, они не знают его. Орки не ходят через болота, они обходят кругом на многие мили. К счастью, вы нашли Смеагола, да! Следуйте за Смеаголом.
Он сделал несколько шагов и вопросительно оглянулся, как собака, приглашающая хозяина на прогулку.
— Погоди, Голлум! — воскликнул Сэм. — Не торопись! Я пойду у тебя за спиной и буду держать в руке веревку.
— Нет, нет! — воскликнул Голлум. — Смеагол же обещал.
Глубокой ночью под жесткими яркими звездами они выступили в путь.
Голлум повел их назад на Север, по пути, по которому они пришли; потом повернул вправо от крутого обрыва Эмин-Муила вниз по каменистому склону к болотам. Надо всей равниной, простершейся до самых врат Мордора, царила черная тишина.
Глава 2 Переход через болота
Голлум двигался быстро, часто опускаясь на четвереньки и вытягивая шею вперед. Фродо и Сэм с трудом поспевали за ним. Но он, по-видимому, больше не думал о бегстве, и, если они отставали, он поворачивался и ждал их. Через некоторое время он привел хоббитов на край уже знакомого им узкого ущелья; на этот раз они оказались дальше от холмов.
— Вот! — воскликнул он. — Здесь путь вниз, по нему мы пойдем… Туда, туда. — Он указал на Юг и Восток через болота.
Болотные испарения, тяжелые и отвратительные даже в холодном ночном воздухе, ударили им в ноздри. Голлум бегал взад и вперед по краю ущелья; наконец он подозвал их:
— Тут мы можем спуститься. Смеагол однажды проходил этим путем: я проходил вот здесь, прячась от орков.
Он пошел впереди, и хоббиты спустились за ним в полутьму. Спускаться было нетрудно: здесь ущелье было лишь около пятнадцати футов в глубину и двенадцати в ширину. На дне текла вода: в сущности, это было русло одной из множества речек, сбегающих с холмов и питающих стоячие болота внизу. Голлум повернул направо, придерживаясь южного направления; послышался плеск его плоских ступней в ручье. Казалось, вода доставляет ему радость, он хихикал и иногда даже напевал что-то вроде песни.