– На сбой точки сборки не похоже.
– Согласен.
– Значит, повреждения на уровне ядер личности?
– Не исключаю.
– Черт! – Квент пытался держать себя в руках, не поддаваясь панике. – Выходит, есть шанс, что, вернувшись в Размерность, я тоже не смогу ходить?
– Если повреждены ядра личности, то – да.
– И что послужило причиной?
– Возможно, перегрузки, когда мы были в кубе переносов. Вчера, например, когда я сражался с содомитом, мои сверхспособности не активировались с первого раза, а сегодня я чувствую непонятную слабость. Не исключено, что я тоже пострадал во время вчерашнего переноса.
– Или во время аварии.
– Сомневаюсь.
– Я говорю не о тебе. Ты в порядке, а твои жалобы – это ерунда. Я думаю, что твои сверхспособности, примененные во время моего спасения, могли повредить мою личность.
– Маловероятно.
– Но ведь они работают непосредственно с системным кодом Подпространства и ядрами личности. Разве нет?
– Процесс плохо изучен, Квент…
– Вот именно! – хранитель выругался, потому что вышедшие из-под контроля ноги снова понесли его прочь. – Если останусь калекой, когда вернемся в Размерность, то я никогда тебе этого не прощу!
– Вчера ты мог превратиться в призрака, но вел себя достойнее… – Мьюз собирался добавить о том, что они хранители и должны держать себя в руках, но приступ внезапной слабости заставил его замолчать. Мир затянула тьма.
Когда он очнулся, то понял, что Квент несет его на плечах к точке энергетической сцепки. В руках у хранителя был энергетический хлыст, которым он охаживал свои ноги каждый раз, когда они пытались своевольничать. Какое-то время Мьюз продолжал притворяться, что находится в отключке, решив, что трудности, похоже, идут Квенту на пользу. Особенно те, где нужно не думать, а действовать через не могу, превозмогая боль и усталость. Похоже, это трезвило сознание хранителя лучше, чем сотни слов. Да и Мьюз не был уверен, что сможет сейчас передвигаться самостоятельно – сознание вернулось, но слабость продолжала сковывать тело. Что-то определенно было не так, но вот что?
Сбой точки сборки отпадал, так как неприятности начались сразу после перезагрузки. Разве что на связи ТС с сознанием влияло само место? Не зря ведь резонансные инженеры советуют держаться подальше от неиндексированных территорий! «Или у меня просто начали угасать ядра сознания, – спокойно отметил ветеран, пытаясь решить, что могло послужить причиной угасания. – Либо погибло мое тело, оставленное в терминале Размерности, и разорвалась связь с сознанием, либо ядра личности получили сильные повреждения. Но как?»
Мьюз гадал над ответом до тех пор, пока Квент не добрался до точки энергетической сцепки. Проведенный анализ показал искусственную природу ТЭС. Иерархия знала о подобных разработках. Вначале клирики пытались с этим бороться, решив, что созданные акеми точки энергетической сцепки смогут навредить колесу переносов, но затем поняли, что это бесполезно и бессмысленно. Искусственные ТЭС были нестабильны и вместо того, чтобы напрямую черпать энергию Подпространства, использовали собственные источники. Они не могли остановить куб и тем более колесо во время настоящего переноса и действовали немногим лучше пульсара – примитивной системы передвижения по городам Квазара. Искусственные ТЭС обычно использовали адепты или ученые акеми, обитавшие в неиндексированных территориях. Они создавали свои базы и лаборатории вдали от основных зон, где появлялись точки энергетической сцепки. Искусственные ТЭС заменили морально устаревший пульсар, взаимодействуя с настоящими кубами, позволяя им совершать короткие переносы.
– Думаю, ты можешь поставить меня на ноги, – сказал Мьюз, когда напарник запустил анализ полученной днем ранее от содомита информации.
Квент планировал вычислить систему, согласно которой на искусственной ТЭС появлялись кубы переносов, но системы не было.
– Куб может появиться здесь завтра, а может через месяц, – сказал Квент.
– Боюсь, я не смогу ждать месяц, – произнес Мьюз, сообщив, что причиной своей слабости считает повреждения ядер личности. – Не знаю, сколько мне осталось, но… – он замолчал, услышав нарастающий гул.
Искажая пространство, куб переносов появился так неожиданно, что хранители не успели активировать дезинтеграторы. Яркие вспышки заставили закрыть глаза. Перегрузки искусственной ТЭС вызвали неконтролируемый выброс энергии. Ударная волна сбила хранителей с ног – еще одна причина, почему изобретение акеми не могло заменить устаревший пульсар в населенных пунктах Квазара.
Акеми и хозяин куба уставились на посторонних возле ТЭС, решив сначала, что это содомиты. Хозяин куба по имени Чи-Гри активировал дезинтегратор. Ему нужно было продержаться пару минут, чтобы настроить куб на прыжок до лаборатории акеми. С модифицированными содомитами у него, конечно, не было бы шансов, но акеми, проводившие над ними опыты по указке торговцев из цивилизованной части Квазара района Hexactinellida, добавляли подопечным протоколы блокировки, запрещавшие нападать на кубы переносов. Так что во время переноса если опасность и грозила, то исходила она разве что от обычных изгоев, выброшенных системой из цивилизованного мира, которые могли забрести в этот район случайно. Других непрошеных гостей уничтожали модифицированные содомиты, превращенные в первую защитную линию лаборатории акеми.
Что касается адептов, то они знали о контролируемой акеми территории и предпочитали обходить ее стороной, соблюдая нейтралитет, но если было нужно, то их оружие, способное выбрасывать сознания в свободный временной набор Подпространства, превращало машины смерти акеми в груды бессмысленной энергии, скрепленной набором протоколов, после того как сознание содомита покидало резонанс Квазара.
Хранителей в этих территориях не было отродясь, так что хозяин куба замешкался, увидев образы служителей Института всемирной иерархии.
– Вы стали модифицировать содомитов, делая их похожими на хранителей? – спросил Чи-Гри пассажира.
Акеми качнул головой.
– Тогда какого… – хозяин куба вскинул руку, собираясь выстрелить из дезинтегратора, но предыдущей паузы хватило хранителям, чтобы прийти в себя после энергетического удара.
Квент выстрелил дважды, опережая Чи-Гри, но защитные системы куба остановили заряды дезинтегратора. Ответ последовал незамедлительно. Хранители прыгнули в стороны. Квент выстрелил еще трижды, затем его ноги, выйдя из-под контроля, пошли прочь. Хранитель выругался, пытаясь изогнуться так, чтобы продолжить обстрел куба.
Никогда прежде Чи-Гри не сталкивался лицом к лицу с хранителями. Сейчас, понимая, что может забрать жизнь одного из них, он чувствовал приятное волнение. Оставалось лишь прицелиться и выстрелить. Мьюз продолжал обстрел куба, но защитные системы успешно сдерживали его атаку.
– Эй! – заорал он хозяину куба, надеясь привлечь его внимание. – Стреляй в меня! Слышишь?
Бывший агент Энрофы понимал, что сил у него осталось мало, но сейчас выбирать не приходилось – пусть сверхспособности еще один раз послужат ему. Но Чи-Гри уже выбрал себе жертву. Он выстрелил Квенту в спину, разрушая целостность точки сборки, после чего образ бедолаги исчез почти сразу, и тут же хозяин куба прицелился второму хранителю в грудь.
– Кажется, он сдается, – неверно истолковал находившийся в кубе акеми действия Мьюза.
– Плевать, – процедил Чи-Гри, вошедший в азарт.
Победить двух хранителей за один день… Подумать только!
Системы защиты Мьюза активировались одновременно с выстрелами хозяина куба. Силовое поле помогло избежать попаданий. Понимая, что силы скоро закончатся, Мьюз перешел в атаку. Не было у него времени ждать нового появления здесь куба, да и смысла в отступлении не было. Так что оставалось бежать вперед, надеясь, что сверхспособности окажутся сильнее защитных систем куба.
Чи-Гри продолжал стрелять, не понимая, почему заряды не достигают цели, когда Мьюз врезался в защитное поле куба. Энергетический выброс сбил Чи-Гри и акеми с ног, выбросил с поверхности транспортного средства Квазара. Защитные системы отключились, позволяя Мьюзу без особого труда подключиться к органу управления и заставить куб совершить перенос к предыдущей точке энергетической сцепки.
Появившиеся нити вцепились в искусственную ТЭС, перекачивая необходимую энергию. Хозяин куба очнулся, понял, что происходит, но не успел даже выстрелить – куб исчез.
Дискомфорта от переноса не ощущалось – скорость была небольшой, и связь точки сборки с сознанием оставалась на минимально допустимом уровне, позволяя контролировать свой образ.
Дискомфорта от переноса не ощущалось – скорость была небольшой, и связь точки сборки с сознанием оставалась на минимально допустимом уровне, позволяя контролировать свой образ.
Добравшись до настоящей ТЭС, пригодной для дальних переносов, Мьюз серией прыжков вернулся на прежний маршрут к поселению содомитов – помогли огромная база данных хранителей, добавленная перед отправлением в Квазар в ядра воспоминаний, и полный доступ ко всем появлявшимся точкам энергетической сцепки, которые удавалось зарегистрировать системам контроля переносов, созданным резонансными инженерами.
Дорога заняла у Мьюза почти два дня, и, когда он добрался до поселения содомитов, сил осталось совсем мало. Ядра его сознания угасали слишком быстро. Мьюз понимал, что пройдет еще пара недель, и он превратится в призрака, но старался не думать об этом. От судьбы не убежишь. И даже если вернуться в Размерность, то это ничего не изменит. Он стар, и его век подходит к концу. Использование сверхспособностей просто немного приблизило неизбежный конец. Подобное угасание наблюдается и за некоторыми древними жителями Квазара. Старики блекнут, теряя необходимую для существования ядер сознания энергию. Так распорядилась природа… Или таинственный Архитектор мира, как считают квазацентристы, на бывшую базу которых прибыл Мьюз.
Его встретила группа диких содомитов, рыскающих вокруг поселения. Миф о рае для изгоев КвазаРазмерности давно разлетелся по миру, заставляя людей искать поселение. Обычно это были содомиты, но иногда и просто смельчаки, уставшие от безмятежной жизни и желающие пощекотать себе нервы. Они нанимали отчаянных владельцев кубов переносов, которые доставляли их в сектор, где находилось поселение. Конечно, девяносто девять процентов из них врали, выбрасывая доверчивых туристов где-нибудь в неиндексированных территориях, взяв плату за перенос и тут же сбежав, но некоторые держали слово. Здесь смельчаков встречали дикие содомиты. Протоколы их ТС давно утратили человеческий облик, став похожими на уродливых монстров, с которыми они ассоциировали себя… Сейчас, клацая зубами, эти монстры приближались к Мьюзу.
Он выстрелил в них несколько раз из дезинтегратора, понял тщетность попыток и воспользовался сверхспособностями, потратив часть драгоценной энергии. Созданная бывшим агентом Энрофы световая волна ослепила диких содомитов, но в мире энергии зрение было не главным органом чувств, особенно для тех, кто позиционировал себя охотником.
Мьюз выругался и повторил атаку. На этот раз световая волна расчленила нападавшую группу диких содомитов на уровне пояса, лишив мобильности. Собрав оставшиеся силы, бывший агент Энрофы предпринял короткий спурт до границ поселения, где его ожидал новый сюрприз – защитный барьер, едва не разрушивший точку сборки. Спасли сверхспособности, создав защитный кокон, позволивший преодолеть препятствие.
– Новенький? – задал вопрос говорящий дом, не успел Мьюз отдышаться. – Мы любим новеньких. Поиграем?
Бывший агент Энрофы не ответил.
– Не капризничай! – промурлыкал дом и начал приближаться. – Меня зовут Лат-Ри, а тебя?
– Мьюз.
– Мьюз, – протянул нараспев дом. – Хорошее имя. Мне нравится… Давай поиграем, Мьюз.
Дверь в дом гостеприимно открылась. Мьюз замер, не зная, что делать.
– Не вздумай войти туда, – сказала женщина, образ которой был настолько уродлив, что хранитель подумал, не пробрался ли на территорию поселения дикий содомит.
У женщины была крохотная голова и огромные раскосые глаза, занимавшие большую часть лица. На голове красовались два пучка рыжих волос. Волосяной покров подчеркивал в ней жительницу Размерности, поскольку у коренных обитателей Квазара волосы на теле, как правило, отсутствовали. Если, конечно, образ уродливой женщины не был изменен – в последние время тенденция переписывать протоколы ТС становилась дурной модой богачей и преступников.
– Меня зовут Эсфирь, – представилась женщина.
– Мьюз, – ответил бывший агент Энрофы.
– И что привело тебя к нам, Мьюз?
– Легре.
– Легре? – большие глаза уродливой женщины начали вращаться быстрее.
– Что ты знаешь о нем? – спросил Мьюз, стараясь следить не только за говорящим домом и Эсфирь, но и за другими местными содомитами, выходившими из строений, чтобы посмотреть на новичка.
«Пожалуй, еще одной заварушки мне не пережить», – подумал бывший агент Энрофы.
– Легре сказал, что здесь я смогу получить ответы, – осторожно произнес он, не особенно надеясь, что с содомитами удастся вести диалог.
– Откуда ты знаешь Легре, хранитель? – спросил содомит-мужчина, выступая из толпы.
– А откуда ты знаешь, что я хранитель? – ответил вопросом на вопрос Мьюз.
– Когда-то я был таким, как ты, – он подошел ближе. – Теперь ты ответь на мой вопрос.
– Я познакомился с Легре много лет назад, когда скрывался в неиндексированных территориях от адептов. Легре тоже скрывался от кого-то, поэтому мы объединились.
– Легре скрывался от таких, как ты, хранитель, – сказал содомит-мужчина.
– В те годы я не был хранителем.
– Вот как?
– Это долгая история, истоки которой не касаются моей дружбы с Легре.
– Это уже не тебе решать, – вмешалась в разговор Эсфирь.
– Так вы не отрицаете, что знакомы с бывшим клириком?
– Нет, – осторожно произнесла уродливая женщина. – Но мы давно его не видели. У него свой путь. Как сказала одна сложная система КвазаРазмерности, способная предсказывать будущее, – у каждого из нас своя судьба, свое место в истории и свое время выходить на сцену жизни. Часть спектакля мы уже сыграли. Осталось выступить в финальной части. У Легре, согласно сценарию, выход состоялся чуть раньше.
– Понятно, – протянул Мьюз, решив, что общаться на старости лет с содомитами – это слишком даже для бывшего агента Энрофы. – Если бы я еще знал, что такое спектакль…
– Когда-то давно так называлась постановка, разыгранная актерами, которым заранее был известен финал.
– Понятно…
«Ну, точно сборище чокнутых, – подумал Мьюз. – И что самое печальное – Легре, кажется, действительно жил здесь».
– Не вижу ничего в этом печального, – вмешался в разговор еще один содомит.
Это был немолодой мужчина, и, когда он подошел ближе, Мьюз почувствовал, как обострились инстинкты, реагируя на исходившую от мужчины опасность.
– Меня зовут Фарон, – представился содомит, обернулся, бросив взгляд на женщину за своей спиной. – Это моя спутница Анк. Бывшего хранителя, не поверившего в твою историю, зовут Рафаэль, а с нашей молодой союзницей по имени Эсфирь ты, кажется, уже познакомился.
– Как вы смогли прочитать мои мысли? – спросил Мьюз.
– Ты слышал о нейропатах?
– Нейропатия не действует в Квазаре.
– Я хотел сказать, что технологии не стоят на месте.
– Нейропаты – это процесс эволюции, а не результат разработок ученых.
– Правда? – на губах Фарона появилась горькая улыбка. – И ты думаешь, что они могли появиться, если бы Размерность не была пронизана нейронными сетями? Нет, мой юный друг, сейчас такое время, что эволюцию человечества диктует не природа, как раньше, а технологический прогресс.
– И какой технологический прогресс позволил вам читать мысли в Квазаре?
– А какой активировал твои сверхспособности? – Фарон широко улыбнулся, увидев растерянность на лице собеседника. – Иногда в нашей жизни многое определяет случай. Конечно, найдутся те, кто станет утверждать, что все прописано в плитке многоуровневости бытия и каждый наш шаг предрешен, но я не сторонник подобного фатализма.
– Легре говорил мне, что узнал секрет вечной жизни. Ваши слова имеют к этому какое-то отношение?
– Не только слова, но и вся моя история, – новая улыбка появилась на губах Фарона. – Полагаю, ты знаешь, что миры материи и энергии разделяют временные мембраны. В некоторых местах грани со временем теряют прочность, становятся тоньше, позволяя одному миру просачиваться в другой. Квазацентристы считают, что подобное происходит незадолго до очередной перезагрузки нашего мира.
– Я не верю в учения тех, кто занимался поисками центра мира и считал, что существование миров зависит от воли и потребностей Архитектора.
– Не веришь всем сердцем или отрицаешь потому, что подобное не вписывается в догмы Всемирной иерархии?
– Что это меняет?
– Ничего, если не считать, что ученые Энрофы не отрицают существование Архитектора мира.
– Я уже давно не имею ничего общего с Энрофой.
– А то, что клирики спонсировали исследования квазацентристов, для тебя не имеет значения? То, что базы класса «Виадос», занимавшиеся поиском и изучением тонких граней, спонсировались Иерархией, – тоже неважно?