— Все, что нужно, — это прицелиться и спустить курок, — сказала она, теперь уже по-настоящему сердито. — Предохранитель снят. Первый выстрел сдвоенный. Начиная со второго, идут одиночные. Поэтому сделайте соответствующую поправку.
Паркер не мог понять такой внезапной вспышки злости.
И не взял пистолет.
Она издала вздох, отчего ее рот окутался на морозце облачком пара. Ни слова не говоря, она только поднесла пистолет еще ближе к нему.
Паркер решил, что идти на конфликт не стоит. Он протянул руку и взял оружие. Мельком оглядел его и сунул в карман. Лукас молча повернулась, и они зашагали дальше по улице. Кейдж посмотрел на Паркера двусмысленным взглядом, который предшествовал пожатию плечами, и стал названивать куда-то по телефону.
Пока они шли, Паркер ощущал в кармане тяжесть пистолета. Она казалась ему огромной, куда больше 430 граммов, которые пистолет весил на самом деле. При этом никакого чувства безопасности обладание оружием ему не давало. Он сам поначалу не понимал почему. Но через какое-то время до него дошло. Не потому, что тяжелый кусок металла напоминал теперь, что всего несколько минут назад Диггер мог быть у них за спинами, готовый хладнокровно убить Кейджа, Лукас и его самого. И не от всплывших воспоминаний четырехлетней давности о Лодочнике, которые до сих пор наводили ужас на его сына.
Нет, причина заключалась в том, что пистолет сам по себе обладал некой темной властью, некой магической силой, как волшебные кольца из книг Толкиена. Властью, способной овладеть им и уводить с каждой минутой все дальше и дальше от детей. А потом и вовсе разлучить их, быть может, навсегда.
* * *Диггер на аллее.
Он стоит неподвижно, озираясь по сторонам.
Ни агентов в штатском, ни полиции не видно. Его никто не преследует, никто на него не смотрит. Никто не собирается в него стрелять. Или схватить и отправить назад в Коннектикут, где ему нравились леса, но зато были ненавистны комнаты с решетками на окнах, где он просиживал целыми днями, ничего не делая, где у него воровали мыло, а в общем зале переключали телевизор с канала, по которому показывали рекламу автомобилей, чтобы смотреть свой дурацкий спорт.
Памела говорила ему:
— Ты что-то растолстел. Совсем не в форме. Почему бы тебе не начать бегать? Пойди и купи себе кроссовки «найки»… Клик… Хорошие кроссовки. Давай, отправляйся. Сходи в торговый центр. А то у меня много дел.
На мгновение Диггеру мерещится, что он видит Памелу. Но нет, скосив глаз, он понимает, что это кусок стены в аллее.
Обещаете ли вы любить, уважать, оберегать и… Клик… И подчиняться?
Однажды они действительно отправились на пробежку с Памелой. Осенним днем. По красным листьям, по желтым листьям. Он старался не отставать, потел, задыхался, у него болело в груди, как болело потом в голове, когда пуля пробила ему черепную коробку. Но Памела все равно убежала вперед, оставив его перебирать ногами в одиночестве. Домой он вернулся тоже один, но уже пешком.
Диггера беспокоит то, что произошло в театре. Его тревожат все эти агенты и полицейские, но больше всего он волнуется сейчас, что человек, который всегда ему обо всем говорит, будет очень недоволен, потому что он не смог убить столько людей, сколько должен был.
В отдалении Диггер слышит завывание сирен. Многих сирен.
Он идет дальше по аллее. Сумка теперь болтается в руке. Внутри ее по-прежнему «узи», и сумка опять очень тяжелая, потому что он зарядил новый запас патронов.
Внезапно впереди него на аллее начинается какая-то возня. Он останавливается. Видит маленького мальчишку. Чернокожего и очень худого. Лет, наверное, десяти. Паренек слушает, как кто-то ему что-то говорит. Но говорящий Диггеру не виден.
И он вдруг словно снова слышит голос Памелы:
— Иметь… иметь… детей от тебя? завести… Завести от тебя ребеночка?
Пусть даже детишки твои не в меня,
Я только сильнее влюбляюсь.
Но затем воспоминание о песенке прерывает треск рвущегося по шву пластикового пакета, и автомат вместе с глушителем выпадает через лопнувшее дно. Он наклоняется, чтобы подобрать оружие, а потом поднимает взгляд.
Гм-м-м.
Это не смешно.
Мальчишка и средних лет мужчина, тот самый, что разговаривал с пареньком, оба одетые в какие-то грязные обноски, идут навстречу по аллее. Мужчина тащит плачущего мальчика, у которого к тому же расквашен нос, высоко задрав ему руку.
Они оба смотрят на Диггера. Мальчишка даже с некоторой надеждой во взгляде. Он вырывается из рук мужчины и потирает себе плечо. Но тот снова хватает его.
Потом мужчина видит «узи». Он с ухмылкой говорит Диггеру:
— Слушай, братан, делай что хочешь, я не влезаю. Просто иду своей дорогой, лады?
— Отпусти меня, — ноет мальчик.
— Заткнись! — Мужчина заламывает ему руку за спину, отчего мальчишка невольно наклоняется вперед.
Диггер дважды стреляет мужчине в грудь. Тот заваливается назад. Паренек всем телом вздрагивает от громких звуков — глушитель-то все еще валяется на земле.
Диггер направляет ствол на мальчишку.
«Если кто-нибудь посмотрит тебе в лицо…»
Палец Диггера начинает давить на курок.
«Иметь… иметь… детей от тебя?» — Слова словно звенят внутри его черепа.
Мальчик по-прежнему не сводит глаз с трупа мужчины, который избивал его. Диггер снова пытается нажать на спусковой крючок. А потом опускает автомат. Парень поворачивается к Диггеру и смотрит на него.
— Мать твою! Ты грохнул его! Ты уложил его на раз, — шепчет он.
Он смотрит прямо в лицо Диггеру. С каких-нибудь трех метров.
Слова мечутся внутри черепа. Убей его он видел твое лицо убей его убейубейубей.
Снова и снова.
Но Диггер лишь издает свое:
— Гм-м-м.
Потом наклоняется, поднимает стреляные гильзы, глушитель, заворачивает все это в порванный пакет со щеночками и бредет к выходу из аллеи, оставив мальчишку разглядывать труп, распластанный рядом с грудой мусора.
«Иди обратно в мотель… Щелк… Иди обратно в мотель и жди».
Он поест немного супа и будет ждать. Он прослушает автоответчик. Быть может, человек, который всегда говорит ему, что делать, уже позвонил и велел прекратить стрелять.
Мне стоит услышать, как ты входишь в дом…
Немного супа сейчас ему не повредит.
Я только сильнее влюбляюсь.
Он готовил суп для Памелы. Он готовил суп для Памелы в тот вечер… Клик. Тогда было Рождество. 25 декабря. Один два два пять. Такой же вечер, как сегодня. Холодный. И яркие огни повсюду.
«Вот золотой крест для тебя, — сказал он тогда. — А эта коробка для меня?.. Неужели подарок? О, это плащ! Спасибо, спасибо, спасибо…»
Диггер стоит у пешеходного перехода, дожидаясь зеленого.
Внезапно что-то прикасается к его руке.
Диггера это не пугает. Диггер не пугается никогда. Но сквозь рваный пакет он сжимает автомат. И медленно поворачивается.
Рядом с ним стоит мальчик, крепко вцепившись ему в левую руку. Он смотрит прямо перед собой.
Влюбляюсь, влюбляюсь, влюбляюсь…
Светофор переключается.
Диггер не трогается с места.
Все сильней!
— Эй, мы можем переходить, — говорит мальчик, глядя теперь на щеночков с пакета. Диггер тоже видит, как загорелась зеленая фигурка пешехода.
Этот зеленый человечек кажется ему таким счастливым.
Что бы это ни означало — счастье.
Держась за руки, они вдвоем переходят на противоположную сторону улицы.
15
Топографический и геологический архивы округа Колумбия располагаются в старом здании между Седьмой и И-стрит.
И далеко не по чистому совпадению оно находится рядом с одним из мало кому известных офисов Секретной службы и Центром планирования спецопераций Совета национальной безопасности.
Об архивах нет ни слова ни в одном путеводителе для туристов, а если случайный посетитель, увидев вывеску, зайдет внутрь, один из трех вооруженных охранников, сидящих за стойкой в фойе, вежливо сообщит ему, что это учреждение закрыто для посещений публикой и здесь не устраивают экскурсий или выставок. «Всего вам хорошего. До свидания».
Кейдж, Паркер и Лукас, не прекращавшая куда-то названивать со своего сотового, как раз ждали в фойе. Она захлопнула крышку мобильника и сообщила:
— Ничего нового. Он просто исчез.
— А свидетели?
— Несколько водителей заявили, что видели бегущего мужчину в темной одежде. Им показалось, что он был белым. Среднего телосложения. Но ничего более определенного. Боже ты мой!
Кейдж огляделся по сторонам.
— Как ты сумела получить сюда доступ, Лукас? Даже мне бы это не удалось.
Кейдж огляделся по сторонам.
— Как ты сумела получить сюда доступ, Лукас? Даже мне бы это не удалось.
Теперь настал ее черед загадочно пожать плечами. Похоже, канун Нового года оказался подходящим временем, чтобы прибегнуть к помощи связей наверху и взыскать кое с кого старые должки.
К ним присоединился Тоби Геллер, не спеша вошедший в фойе. Он приветственно кивнул остальным членам команды. Потом их отпечатки пальцев проверили через систему распознавания, а оружие изъяли и заперли в специальный сейф. Затем всю группу проводили до лифта. Все вошли в кабину. Паркер ожидал, что сейчас начнется подъем, но, как оказалось, выше первого этажа лифт не ходил. Лукас нажала на кнопку, обозначенную кодом B7, и кабина начала спуск, который длился целую вечность.
Выйдя из лифта, они прямиком попали в нужный архив. Он на поверку оказался не чем-то вроде библиотеки с полками, ломящимися от старых пропылившихся фолиантов и атласов, каким его представлял себе Паркер — признанный эксперт по документам, — а огромным залом с современной офисной мебелью, рассчитанной на работу со сложными электронными приборами, и столами, заставленными телефонами, микрофонами и множеством компьютерных дисплеев с диагональю по меньшей мере 60 сантиметров. Даже сегодня, в предновогодний вечер, не менее двадцати мужчин и женщин сидели перед экранами, на которые были выведены очень детальные карты, набирали что-то на клавиатурах, вели переговоры через стоявшие перед ними микрофоны.
«Куда я, черт возьми, попал?» — думал Паркер, ошарашенно осматриваясь. Он-то ожидал, что вся сложность проникновения в архив будет заключаться в том, чтобы разыскать какого-нибудь пожилого чиновника, хранившего ключ от входной двери.
— Что это такое? — спросил он Геллера.
Молодой чиновник, соблюдая субординацию, бросил взгляд на Кейджа, который кивнул: мол, да, можешь рассказать все как есть.
— Здесь находятся топографические и картографические базы данных по Вашингтону и местности с радиусом почти триста километров вокруг него. Схемы подземных коммуникаций Белого дома, хотя это сверхсекретная информация. Что бы ни случилось — стихийное бедствие, возникновение угрозы террористического акта или ядерной атаки, — именно здесь определяют, как лучше поступить руководству страны: оставаться на своих местах или срочно эвакуироваться, и если спасаться бегством, то как. Какие маршруты наиболее безопасны, сколько членов палаты представителей останутся в живых и сколько сенаторов. В общем, все в таком духе. Круто, правда?
— Ну а мы-то зачем здесь?
— Вы же хотели посмотреть карты, — напомнил Геллер, оглядывая окружавшее его оборудование с восхищением хакера по призванию. — А тут вы найдете наиболее полное собрание самых подробных карт всех стран мира. Линкольн Райм сказал, что нам необходимо очень хорошо ознакомиться с территорией. Мы о ней мало что знаем, а вот эти компьютеры знают все. — И он кивнул на металлические ящики высотой в человеческий рост.
— Нам разрешили поработать здесь, но наложили строжайшие ограничения, — дополнила его слова Лукас. — Мы не делаем никаких копий, распечаток, ничего не скачиваем и не уносим с собой.
— Будьте уверены, на выходе нас хорошенько обыщут, — пообещал Геллер.
— Так откуда же вы так много об этом месте знаете? — спросил его Паркер.
— О, только потому, что принимал некоторое участие в его создании.
— И добавлю на всякий случай, Паркер, — сказала Лукас. — Вы о существовании этого учреждения никогда не слышали.
— Естественно, — кивнул Паркер, покосившись на двух автоматчиков у двери лифта.
— Так, — перешла к делу Лукас. — Следы каких веществ удалось определить Райму?
Паркер снова пролистал свои записи и прочитал:
— Гранит, сера, сажа, пепел, глина и кирпич.
Тоби Геллер уселся за свободный компьютер, включил его и начал выстукивать по клавиатуре сумасшедшей скорости дробь. На мониторе высветился план Вашингтона, причем разрешение оказалось просто поразительным. Карта выглядела так, словно имела три измерения. Паркеру же в этот момент пришла в голову глупейшая мысль о том, с каким удовольствием Робби и Стефи погоняли бы «Братьев Марио» на таком дисплее.
— С чего начнем? — обратилась между тем к нему Лукас.
— Давайте пробовать сначала каждую версию в отдельности, — предложил он. — А потом начнем уменьшать количество вариантов, как при решении любой головоломки.
Три ястреба постоянно уносили у фермера кур…
— Гранит, кирпичная пыль и глина, — принялся размышлять Паркер вслух. — Наиболее вероятно встретить такое сочетание на месте строительства нового или восстановления старого здания. Мы сможем увидеть это на карте?
— Нет, — ответил молодой агент, — но нам могут помочь в отделе лицензирования градостроительства.
— Тогда свяжитесь с ними, — распорядился Паркер.
Геллер набрал номер на обычном городском телефоне — ни один сотовый так глубоко под землей не нашел бы сигнала. Кроме того, как нетрудно было догадаться, как в любом секретном учреждении Вашингтона, стены здесь имели специальную защиту.
— Идем дальше, — сказал Паркер. — Сера и сажа… Что-то связанное с промышленными выбросами в атмосферу. Тоби, вы сможете выделить районы города с наибольшей степенью загрязнения воздуха?
— Не вопрос. Есть досье ЭПА — Управления по охране окружающей среды, — с улыбкой отозвался он. — Они даже делают расчеты степени вероятного распространения отравляющих газов и бактериологического заражения.
Снова чечетка по клавишам.
Округ Колумбия — политический центр, но никак не промышленный, и окружающие столицу индустриальные зоны состоят из оптовых складов свозимой сюда готовой продукции. И тем не менее на экране некоторые кварталы города немедленно окрасились с столь подходящий для обозначения повышенного загрязнения желтый цвет. В основном они располагались на юго-восточных окраинах.
— Он, вероятно, обитал где-то здесь, — заметила Лукас. — Ты сможешь исключить промышленные объекты, расположенные в отдалении от жилых массивов?
Геллер снова взялся за клавиатуру. И ему удалось исключить несколько районов, но не слишком много, потому что в большинстве случаев индустриальные зоны вклинивались в жилые кварталы.
— Все еще слишком обширная территория, — сказала Лукас.
— Тогда давайте добавим еще одну улику. Пепел, — предложил Паркер. — Райм считает, что это следы сжигания мяса животных.
Теперь пальцы Геллера замерли над клавишами.
— Что это может быть? — задумчиво спросил он.
Лукас покачала головой. Потом спросила:
— Там поблизости нет мясоперерабатывающих предприятий?
Неплохое предположение, отметил Паркер, который и сам собирался задать тот же вопрос.
— Ничего подобного не значится, — ответил Геллер.
— А рестораны? — вставил слово Кейдж.
— Их может оказаться слишком много, — заметил Паркер.
— Верно, их сотни, — подтвердил Геллер.
— Где еще могут сжигать мясо? — спросила Лукас, не обращаясь ни к кому в отдельности.
Загадка…
— А ветеринары? — предположил Паркер. — Разве они не избавляются от умерших домашних животных?
— Вполне вероятно, — поддержал его Кейдж.
Геллер внес в поисковик новую строку.
— Но их тоже десятки. И они — повсюду.
А потом Лукас подняла взгляд на Паркера, и он заметил разительную перемену. Ледяной холод сменился другим выражением. Почти возбуждением. Ее голубые глаза оставались подобны камням, но теперь больше напоминали сияющие драгоценные камни.
— А что, если речь идет о человеческой плоти? — спросила она.
— Крематорий! — подхватил ее мысль Паркер. — А частички гранита могут быть из мастерских, где изготавливают надгробия. Давайте просмотрим информацию о кладбищах.
Кейдж присмотрелся к карте.
— Здесь рядом Арлингтон, — заметил он.
Знаменитое на весь мир Национальное кладбище занимало огромное пространство на западном берегу реки Потомак. Вот где в воздухе должно быть предостаточно взвеси гранитной пыли!
— Но там поблизости ни одного источника загрязнения воздуха, — со вздохом сказал Паркер.
И только потом Лукас разглядела то, что им было нужно. Она ткнула пальцем с непокрытым лаком, но хорошо обработанным ногтем в экран.
— Грейвсенд!
Тоби Геллер тут же выделил район и укрупнил его план на дисплее.
Грейвсенд.
Это была часть юго-западного квадрата округа Колумбия. Паркеру те места были немного знакомы. Унылые жилые дома, небольшие мастерские и фабрики, многочисленные пустыри — и все это рядом с Мемориальным кладбищем, где еще в начале XIX века начали хоронить чернокожих рабов. Но Паркер указал на плане другое.