Слеза дьявола - Джеффри Дивер 21 стр.


— Хотите их проинструктировать? — обратилась Лукас к Паркеру.

— Разумеется.

— Пожалуйста, давайте выслушаем присутствующего здесь агента Джефферсона! — выкрикнула она.

До Паркера не сразу дошло, что прозвучал его оперативный псевдоним. Отчасти поэтому он всегда считал, что не годится для работы под прикрытием.

— Человек, изображенный на розданных вам снимках, — это преступник, который организовал стрельбу в метро и в театре Мейсона, — громко сказал он. — Мы имеем основания полагать, что он руководил всем с явочной квартиры, расположенной где-то здесь, в Грейвсенде. Сам он уже мертв, но его сообщник — то есть непосредственно стрелок — все еще на свободе. Поэтому нам необходимо найти эту явку, и как можно быстрее.

— Нам известны имена? — спросил один из полицейских.

— Имя главного преступника не установлено, — ответил Паркер. — Что касается стрелка, то у него есть кличка — Диггер. Это все. Его приметы указаны под фотографией сообщника.

— Район поисков можно несколько сузить, — продолжал Паркер затем. — Логово, вероятно, находится рядом с местом строительства нового или сноса старого дома и неподалеку от кладбища. Кроме того, он недавно приобрел вот такого рода бумагу… — Он поднял над головой прозрачную папку с запиской вымогателя и конвертом. — Поскольку же край бумаги выцвел на солнце, представляется вероятным, что она была куплена в магазине, где писчебумажные товары выставлены в витрине, выходящей на юг, по крайней мере частично. Поэтому просьба обойти все универсальные, продуктовые магазины и газетные киоски, которые торгуют бумагой. Да, и обратите внимание на ручку, которой он воспользовался. Это черная шариковая ручка фирмы АПП. Стоит, по всей вероятности, от тридцати до сорока центов.

Это было все, что пока пришло ему в голову. Кивком он показал, что закончил, и вперед снова выступила Лукас. Она молча смотрела на собравшихся, пока не убедилась, что все глаза устремлены на нее.

— Теперь прослушайте внимательно мою информацию, — заговорила затем она. — Как вам уже сказал агент Джефферсон, главный преступник мертв, но вот стрелок, черт бы его побрал, очень даже жив. Мы не знаем, находится ли он сейчас в Грейвсенде и живет ли на конспиративной квартире. Но мне важно, чтобы каждый из вас соблюдал крайнюю осторожность, словно он в любой момент может оказаться в трех метрах у вас за спиной. Для него убийство офицера правоохранительных органов не составляет ни малейшей проблемы. Поэтому, когда вы будете перемещаться по округе, будьте бдительны и не попадитесь в засаду. Руки должны быть свободны, чтобы в любой момент выхватить оружие, пальто и куртки держите расстегнутыми, как и кобуры своих пистолетов.

Она сделала паузу, но они по-прежнему не сводили с нее глаз. Эта женщина со светлыми, отливающими серебром волосами умела держать свою аудиторию в напряжении.

— В восемь часов вечера — да, верно, чуть больше чем через два часа — наш стрелок явится в еще одно место, где соберется много людей, чтобы разрядить в толпу свой автомат. Надеюсь, все понимают, что мне не нужно еще одно место преступления, и еще меньше я хотела бы снова смотреть в глаза тем, кто потерял родителей или детей. Я не желаю извиняться перед ними, дескать, простите нас, но мы не смогли разыскать этого зверя до того, как он снова начал убивать. Я не допущу этого. И вы тоже!

Паркер понял, что слушает как завороженный эти слова, которые она произносила очень жестким, но спокойным тоном. Ему почему-то вспомнилась речь о «Братьях по оружию» из шекспировского «Генриха V», с которой началась любовь Робби к театру. Уже на следующий день после того, как они посмотрели спектакль в Центре имени Джона Кеннеди, мальчик выучил ее наизусть.

— На этом все, — закончила Лукас. — Вопросы есть?

— Что еще известно о его оружии?

— В предыдущих двух случаях он стрелял из модернизированного под ружейные патроны «узи» с глушителем. Более подробной информацией мы не располагаем.

— В каких случаях разрешено стрелять нам самим? — поинтересовался один из агентов.

— Если обнаружите преступника? — переспросила Лукас. — Вам дается полная свобода действий. Зеленый свет. Валите его. Что-то еще?

Больше никто не поднял руки.

— Хорошо. Рации настроить на частоту для особо важных операций. Никакой лишней болтовни в эфире. Не надо докладывать, если вы ничего не обнаружили. Мне эта информация ни к чему. Заметив объект, вызывайте подкрепление, убедитесь, что с тыла никого нет, и атакуйте его сами. А теперь отправляйтесь и найдите эту явку.

Паркер почувствовал, что и эти слова словно проникли ему в душу. Он, человек, который много лет даже не прикасался к оружию, вдруг тоже захотел увидеть у себя на мушке этого Диггера.

Лукас распределила людей по парам или группам, направляя в те участки Грейвсенда, которые хотела проверить в первую очередь. Паркер был поражен. Она уже превосходно разбиралась в географии района. Есть люди, подумал он, которые просто рождены для того, чтобы стать хорошими копами.

Половина агентов разошлась по округе пешком, остальные расселись по машинам и умчались, оставив стоять на тротуаре только Кейджа, Лукас и Паркера. Кейдж позвонил, поговорил недолго и отключил мобильник.

— Тоби уже взял МКП. Они едут сюда. Он на ходу пытается изучать запись из театра. Да, и психолог из Джорджтауна тоже скоро прибудет.

Большая часть уличных фонарей здесь не работала — лампочки издали казались пробитыми пулями. Поэтому скудная зеленоватая подсветка лилась только из дверей и витрин нескольких магазинов, которые до сих пор оставались открытыми. С хозяином одного из них, расположенного на противоположной стороне, как раз беседовали двое агентов. Кейдж бросил взгляд по сторонам и заметил двух молодых людей, потиравших руки над бочкой, в которой горел огонь.

— Пойду поговорю с ними, — сказал он и направился в центр пустыря. Заметив его, юнцы дернулись было смыться, но, видимо, решили, что только вызовут лишние подозрения. По мере его приближения они окончательно замолчали и только не сводили глаз с языков пламени, лизавших металлическую бочку изнутри.

Лукас кивнула в направлении пиццерии, находившейся в паре сотен метров от них.

— Возьму ее на себя, — сказала она. — А вы оставайтесь на месте, дождитесь Тоби и этого «мозгоправа».

— Хорошо.

Она пошла вверх по улице, оставив Паркера в одиночестве.

Температура тем временем продолжала падать. От легкого морозца воздух становился как будто колючим. А ведь ему так это нравилось — особенно первые заморозки осенью, когда он возил детей в школу, а они прямо в машине пили горячий шоколад, когда они вместе ходили за покупками перед праздничным ужином в День благодарения, когда выбирали в округе Лоуден тыквы. Столько приятных воспоминаний! Но сегодня холод лишь обжигал кончик носа, уши, пальцы рук — и ничего приятного в этом не было. Он сунул руки в карманы.

Поскольку большинство агентов разбрелись по району, местные стали постепенно возвращаться. В двух кварталах от пустыря невзрачной внешности человек в темной одежде вышел из бара и медленно побрел вдоль улицы, а потом вдруг нырнул в затемненную нишу, где стоял банкомат. Вероятно, отлить захотел, подумал Паркер.

Рослая женщина или трансвестит, но определенно проститутка, показалась из аллеи, где дожидалась, чтобы толпа рассеялась.

Трое черных парней вышли из арки, откупорили бутылку бросового виски «Кольт-45» и с громким хохотом исчезли в аллее, откуда вышла шлюха.

Паркер отвернулся, и его взгляд случайно упал на закрытый магазин через дорогу. «Уцененные товары» — гласила вывеска. На него потому никто и не обратил внимания, что дверь была на замке. Но сейчас, вглядевшись внимательнее, Паркер заметил, что на полке рядом с кассовым аппаратом лежат пачки дешевой бумаги. Уж не здесь ли преступник купил бумагу и конверт для записки?

Он подошел вплотную и стал рассматривать товар, размещенный за грязным стеклом витрины, для чего ему пришлось сложить руки лодочкой, чтобы не мешал отсвет одного из немногих уцелевших уличных фонарей. От мороза он чуть дрожал. Мимо проскочила здоровенная крыса, тут же скрывшаяся в куче мусора. «Это просто безумие, — подумал Паркер Кинкейд. — Что я вообще здесь делаю?»

И тем не менее, используя ворсистый отворот рукава своей кожаной куртки, он стал соскребать въевшуюся в стекло витрины пыль, чтобы получить возможность лучше разглядеть разложенные там вещи.

16

— А знаешь, возможно, я и видел его. Очень даже может быть.

Сердце Маргарет Лукас забилось чуть чаще. Она пододвинула фотографию мертвого преступника ближе к работнику пиццерии «Грейвсенд» — коренастому латиноамериканцу в испачканном томатом белом фартуке, чтобы тот мог разглядеть ее еще лучше.

И тем не менее, используя ворсистый отворот рукава своей кожаной куртки, он стал соскребать въевшуюся в стекло витрины пыль, чтобы получить возможность лучше разглядеть разложенные там вещи.

16

— А знаешь, возможно, я и видел его. Очень даже может быть.

Сердце Маргарет Лукас забилось чуть чаще. Она пододвинула фотографию мертвого преступника ближе к работнику пиццерии «Грейвсенд» — коренастому латиноамериканцу в испачканном томатом белом фартуке, чтобы тот мог разглядеть ее еще лучше.

— Не торопитесь, всмотритесь еще раз, — сказала она. «Ради Бога, — молил голос внутри ее, — опознай его. Нам так нужен хотя бы небольшой шаг вперед!»

— Может, и видел, но не уверен. У нас народу проходит человек сто за день, знаешь ли.

— Это очень важно, — сказала она.

Лукас помнила, что при вскрытии в желудке преступника нашли остатки стейка. Здесь в меню не значилось ничего подобного. И все же это было круглосуточное заведение рядом с метро, и представлялось вполне вероятным, что в один из дней за последнюю пару недель он мог сюда заглянуть. Да что там, он мог именно здесь разработать план шантажа или даже написать записку, сидя за одним из выщербленных столов, глядя, как неудачники вокруг поглощают нездоровую пищу, и высокомерно думая, насколько же он умнее их всех и насколько богаче их станет уже очень скоро.

Эта мысль даже позабавила ее. Быть может, он был таким же умным и самоуверенным, как она сама. Таким же, как Кинкейд.

Трое очень похожих друг на друга людей.

«Три ястреба на крыше. Одного убили, значит, на крыше остались два — я и ты, Паркер».

Пиццерийщик поднял свои карие глаза и посмотрел в ее голубые, потом в смущении снова опустил взгляд на фото перед собой. Словно для него это тоже было большой неудачей, он в конце концов покачал головой:

— Нет, скорее всего я его не видел. Уж извини. Эй, а не хочешь ломтик пиццы? Двойной сыр. Совсем свежая. Только что из печи.

Она отказалась и спросила:

— Кто-нибудь еще здесь работает?

— Нет. Сегодня я один. Повезло в праздник, ничего не скажешь. Но и тебе тоже, как я погляжу. — Ему явно хотелось еще поболтать. — Часто выходишь на службу в выходные?

— Бывает. — И, поблагодарив его, Лукас пошла к выходу. У двери помедлила, осматривая улицу.

Пара ее подчиненных с кем-то разговаривали на противоположной стороне. Кейдж уже собрал вокруг себя толпу чернокожей шпаны у бочки на пустыре, а Кинкейд скреб стекло мелочной лавки с таким усердием, словно за ним хранились королевские драгоценности.

Больше никого не было видно. Остальные члены опергруппы разошлись по тем местам, куда она сама их отправила. «А что, если я все делаю не так?» — задала она вопрос самой себе. Хотя кто мог дать на это ответ? Можно изучить все море специальной литературы, написанной о том, как вести следствие, но в основе этой работы всегда будет лежать импровизация. Как при решении загадок Кинкейда. Иногда нужно отбросить лежащие на поверхности решения и правила, заглянув в суть проблемы.

Сквозь давно не мытые окна пиццерии она смотрела на убогие улочки Грейвсенда, погруженные во мрак и клубы дыма. Место казалось таким огромным и непроницаемым.

Ей нужно было, чтобы поскорее приехал Тоби Геллер, ей нужен был психолог из Джорджтауна, ей необходим список подписчиков услуг интернет-провайдеров… На все уходит слишком много времени! И у нее так мало ниточек, за которые можно ухватиться! Ее рука сжалась в кулак — один из ногтей до боли впился в ладонь.

— Мисс? — донесся голос из-за спины. — Мисс агент! Вот, для вас.

Она повернулась, и злость мгновенно улеглась, словно выпущенный пар. Латиноамериканец из-за стойки протягивал ей кофе — стаканчик с пластмассовой палочкой вместо ложки в одной руке, два пакетика сахара — в другой. Он уже не обращался к ней на панибратское «ты».

Он отбросил свои черные волосы со лба и смотрел на нее с грустным видом побитой собаки.

— На улице холодает, — только и вымолвил он.

Тронутая такой нежданной заботой, она улыбнулась ему, взяла кофе и добавила немного сахара.

— Надеюсь, у вас все-таки будет праздник нынче ночью, — сказал он.

— И у вас тоже, — ответила она и вышла за дверь.

Некоторое время бродила по окрестным улицам. Кофе был плохим, но горячим. При каждом глотке изо рта вырывалось облачко пара. Становилось действительно заметно холоднее.

Ну и хорошо, решила она. Пусть станет еще холоднее. Уж очень сегодняшний день напоминал промозглую осень. Пожалуйста… Пусть лучше начнется снегопад. Большой снегопад.

Она еще раз всмотрелась в улицу. Двое агентов, которых она видела прежде, исчезли из виду. Быть может, зашли в соседний дом. Кейдж тоже куда-то пропал. И только Кинкейд все еще пытался заглянуть за стекло магазинчика рядом с их сборным пунктом.

Кинкейд…

Что за жизненная ситуация у этого человека? Отказаться от такого повышения? Лукас не могла этого понять. Для нее самой должность начальника местного отделения представляла собой следующую логичную ступеньку вверх по служебной лестнице, которая вела затем к посту заместителя директора. И кто знает, может быть, потом еще выше. И при этом, хотя его отказ был для нее непонятен, она уважала его больше за то, что он сказал «нет», чем если бы согласился заняться работой, к которой не лежала душа.

А чем объяснить ту стену, которой он окружил собственную жизнь? Причин она не знала, но стену видела отчетливо. В чем в чем, а в стенах Маргарет Лукас разбиралась. Разве не такие же стены возводила вокруг себя она сама — вернее, возводили обе ее ипостаси — и Джеки, и Маргарет? Вспоминая книжку о подкидышах-оборотнях, которую читала много лет назад, она гадала, какие книжки читал своим детишкам Паркер. Во-первых, конечно, доктора Сьюза, судя по забавным прозвищам, которые он им дал. Потом наверняка Винни-Пуха. И все эти диснеевские сказки тоже. Она вообразила его в уютном доме в пригороде — очень похожем на тот, где прежде жила Джеки. Вот он сидит в гостиной у растопленного камина и читает, а дети растянулись на ковре у его ног.

Взгляд Лукас упал на молодую мексиканскую пару, шедшую в ее сторону по тротуару. Жена вся закутана в черную шаль, на муже — тоненькая для такого времени года куртка с эмблемой «Тексако» на груди. Они толкали перед собой прогулочную коляску, в которой Лукас видела кроху ребеночка, всего затянутого в комбинезон — только довольная рожица высовывалась наружу.

Потом семья пропала из поля зрения.

Что ж, Паркер, ты любишь головоломки, не так ли?

Так вот тебе одна для примера. Загадка о жене и матери.

Она сложная. Но ведь ты умен и самоуверен. Ты — третий ястреб. Ты бы разгадал ее, Паркер.

И вот вам агент ФБР Маргарет Лукас — одна на почти совсем пустынной улице. Прислонилась к фонарному столбу, вернее — почти обвилась вокруг него, обнимая правой рукой, забыв собственный приказ держать руки свободными, чтобы в любой момент выхватить оружие. Она сжимает холодный металл еще сильнее, еще отчаяннее. Все, что угодно, лишь бы не зареветь!

Жена без мужа, мать без ребенка…

«Сдаешься, Паркер? А ответ на загадку простой: это я сама. Потому что я — жена человека, который лежит в промерзлой земле на кладбище в Александрии. Потому что я — мать ребенка, покоящегося с ним рядом».

Да, задачка о жене и матери…

Или вот еще одна: может ли лед гореть?

Может. Когда самолет падает с неба в поле темным ноябрьским утром незадолго до Дня благодарения, незадолго до твоего дня рождения и взрывается, разлетаясь на миллионы кусочков металла, пластика, резины.

И человеческой плоти.

Вот когда горит лед.

«И так я превратилась в оборотня.

Да, Паркер, ты прав, загадки кажутся такими простыми, когда узнаешь ответ».

Такими простыми… Проще некуда…

«А ну-ка, возьми себя в руки, — думает она, отпихивая от себя столб. — Несколько глубоких вдохов. Больше никаких позывов заплакать! Все, с меня довольно!»

Ведь агент по особым поручениям Лукас не терпела, когда кто-то отвлекался от главной задачи. Были два правила, которые она неустанно вдалбливала новичкам в их отделении. Первое гласило: «Улик никогда не бывает слишком много». А второе: «Необходима полнейшая концентрация внимания».

И именно сфокусировать внимание приказала сейчас она себе самой.

Еще раз глубоко вздохнув, она осмотрелась по сторонам. Какое-то шевеление на пустыре. Совсем еще юнец, одетый в цвета одной из местных подростковых банд, греется у бочки. Видимо, дожидается приятелей. Подростки бывают гораздо более опасны, чем тридцатилетние мужчины, уж она-то это знает. Парень окидывает ее вызывающим взглядом.

Потом несколько дальше вдоль улицы ей померещилась фигура мужчины, притаившегося в нише для банкомата. Она присмотрелась. Показалось, или действительно кто-то прячется в тени?

Назад Дальше