— А как насчет Кеннеди? Зачем вы навели его на «Ритц»?
— Мэра? — осклабился Филдинг. — Это была чистая импровизация. Я сам удивился, когда он мне позвонил. А затем решил рискнуть. Но все сработало как нельзя лучше. — Он рассуждал спокойно, словно посторонний аналитик. — Хотя бы в одном смысле. Его появление заставило вас полностью сосредоточиться на «Ритц-Карлтоне» и не дало даже задуматься о такой альтернативе, как «Ритци-Леди». А потом в искупление своего «предательства» я подкинул вам косточку в виде версий о происхождении клички «Диггер»… Но знаете, Кинкейд, вы действительно нечто. Как вам удалось меня разоблачить?
— Как я понял, что вы и есть организатор преступлений? — переспросил Паркер. — Вас подвел почерк. У меня остался его образец — тот листок, где вы под мою диктовку записывали слова из блокнота, спасенного Тоби Геллером.
— Это беспокоило меня, — признал Филдинг, — но я не смог найти предлога, чтобы уклониться, когда вы внезапно попросили меня вести запись. Но и тут я старался импровизировать и, как только мог, искажал свой почерк.
— Главной уликой против вас стала пресловутая точка над «i».
— Ну конечно! — кивнул Филдинг. — «Слеза Дьявола». В спешке я совершенно упустил это из виду… Вы ведь сами сказали. Преступники всегда попадаются на мелочах.
— Не всегда, но очень часто.
— А всю информацию о Диггере вы ведь имели с самого начала? — вмешалась Лукас. — Ни в какую библиотеку вам ходить не пришлось.
— Само собой. Черт возьми, я потому и окрестил Хьюза Диггером. Чтобы вы думали, будто он вынашивает какие-то нелепые планы мести против правительства. Но… — Он оглядел комнату. — Как вы вообще сумели найти это место?
— Это ваше гнездышко? — Паркер не смог сдержать несколько самодовольного тона. — Всему виной ваше стремление к совершенству.
Он мстительно наблюдал, как наглая ухмылка на лице Филдинга уступает место растерянности.
— Чтобы сбежать после совершения идеального преступления, вам нужны были идеальные документы. В частности, паспорт. И вы обратились к лучшему специалисту в этой области. К вашему несчастью, он оказался моим приятелем. Хотя сблизились мы на необычной почве — я однажды засадил его в тюрьму.
Недоумение с лица Филдинга не исчезало.
— Но ведь он не знал ни моего подлинного имени, ни адреса!
— Нет, зато вам пришлось звонить ему, — заметил Паркер.
— Я никогда не звонил ему из дома, — несколько обиженно продолжал возражать Филдинг.
Лукас тоже хотелось своей доли торжества над пойманным убийцей.
— Конечно, вы звонили из будки телефона-автомата дальше вдоль улицы, — продолжила она. — Мы узнали, с какого именно аппарата через систему безопасности телефонной компании «Белл Атлантик». А потом, — она достала компьютерную распечатку изображения Филдинга с видеокамеры в фойе здания ФБР, — просто показали этот снимочек десятку ваших здешних соседей, что и привело нас прямо к порогу дома.
— Вот дерьмо! — не сдержался он и закрыл глаза.
Мелочи…
Паркер сказал:
— Среди фальсификаторов документов ходит поговорка. «Никогда не оправдывайся тем, что всего продумать невозможно. Ты обязан продумать все».
— Я догадывался, что вы будете главной занозой в заднице, Паркер, — вдруг со злобой процедил Филдинг. — Основным фактором риска. Нужно было приказать Диггеру с самого начала устранить именно вас.
— А проблем с тем, что пришлось пожертвовать своим другом, у вас не возникло? — язвительно спросил Кейдж.
— Кем? Диггером? Определение «друг» здесь не совсем уместно, — возразил Филдинг. — Он был слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. И потом, как вы могли догадаться, это должно было стать моим последним делом. Больше я в нем не нуждался.
В этот момент в дверях показался агент.
— Так, Филдинг, — сказал он. — Карета подана. Пора в путь. Они все поднялись, чтобы проследить, как его выведут.
На пороге он вдруг встал и обернулся.
— Но вы все же должны признать, Паркер, что я был хорош, — сказал он упрямо. — В конце концов, мне почти удалось провернуть эту операцию.
Паркер покачал головой.
— Ответ на загадку либо верный, либо нет. Никаких «почти» здесь быть не может.
И все же, когда он спускался по ступеням террасы, на лице Филдинга играла улыбка.
35
Рабочие грузили остов сгоревшего автобуса на платформу, чтобы отвезти в пункт приема металлолома.
Судмедэксперт закончил отчет об исследовании останков Диггера, в чьи руки намертво вплавился искореженный черный автомат.
Эдвард Филдинг был помещен в одиночную камеру федеральной тюрьмы с цепями на ногах и наручниками на запястьях.
Паркер уже пожелал Кейджу доброй ночи и озирался в поисках Маргарет Лукас, когда заметил, что в их сторону направляется мэр Джеральд Кеннеди. Он вернулся в парк с группой журналистов, чтобы еще раз оценить размер ущерба и поговорить с полицейскими и спасателями.
Но сейчас подошел к Паркеру и Кейджу.
— Что угодно вашему превосходительству? — спросил Кейдж.
— Так это вам, агент, я обязан той небольшой историей в новостях, где на меня свалили всю ответственность за промах с кораблем?
Пожатие плечами.
— Для нас приоритетом всегда являются интересы следствия. Вам не следовало появляться в «Ритце». Не стоило вмешивать сюда свою большую политику.
Кеннеди только с досадой помотал головой.
— И все же, как я понял, вам удалось взять преступника, который несет за все это ответственность?
— Так точно, сэр.
Кеннеди перевел взгляд на Паркера.
— А вы, стало быть, и есть агент…
— …Джефферсон, ваше превосходительство. Том Джефферсон.
— О, как раз о вас только все и говорят. Тот самый эксперт по документам?
— Верно, — подтвердил Паркер. — Но и вы на моих глазах сегодня показали себя отменным стрелком.
— Этого оказалось мало. — Мэр с траурным видом кивнул на сгоревший автобус. Потом вдруг спросил: — Послушайте, а вы, случаем, не потомок Томаса Джефферсона?
— Я? — ответил Паркер со смехом. — Нет, что вы! Просто очень распространенная фамилия.
— А фамилия моего помощника — Джеффрис, — сказал мэр так, словно они вели обычную светскую беседу за коктейлями.
Потом показалась Лукас. Она кивнула мэру, и Паркер мог заметить некоторое напряжение в выражении ее лица, словно она ожидала нападок со стороны Кеннеди.
Но тот только и произнес:
— Мне крайне прискорбно, что погиб ваш друг, агент Арделл.
Лукас промолчала, глядя на остов автобуса.
Откуда-то вынырнул репортер.
— Господин мэр, — затараторил он, — прошел слух, что вы отказались вызвать Национальную гвардию нынешней ночью, чтобы не отпугнуть от Вашингтона поток туристов. Вы можете что-то сказать по этому поводу?
— Нет, не могу, — отрезал мэр, тоже завороженно смотревший на автобус.
— Сегодняшняя ночь сложилась не слишком удачно для всех нас, не так ли? — заметила Лукас.
— Верно, — задумчиво ответил мэр. — Но, как я догадываюсь, подобные события и не могут сложиться иначе.
Потом он взял за руку жену, и они направились к лимузину.
Маргарет Лукас передала Кейджу какие-то бумаги — вероятно, письменный отчет о добытых уликах или о произведенном аресте. Потом, все еще не сводя глаз с автобуса, пошла к своему пикапу. «Неужели она так и уедет, даже не попрощавшись?» — подумал Паркер.
Лукас завела двигатель и включила обогреватель кабины — к утру становилось все холоднее, а с покрытого черными тучами неба продолжали падать крупные снежинки. Она тем не менее оставила дверь открытой и сидела, откинувшись на подголовник кресла.
Кейдж еще раз пожал Паркеру руку со словами:
— Даже не знаю… Что тут скажешь?
К удивлению Паркера, агент вдруг притянул его к себе и крепко обнял, поморщившись от боли, а потом поплелся вниз по улице.
— Доброй ночи, Лукас! — прокричал он. — Доброй ночи, Паркер! Боже, как болит бок… Всех с Новым годом! Всех с наступившим Новым годом, будь он трижды неладен!
Паркер застегнул молнию на куртке и пошел к пикапу Лукас, заметив, как она разглядывает некий предмет в своей руке. Издали Паркер не мог понять, что это. Нечто похожее на почтовую открытку, которую сложили пополам. Лукас неотрывно смотрела на нее. Заметив приближение Паркера, она, как показалось, не сразу решила, что ей делать, но, когда он был уже рядом, спрятала открытку в бумажник.
А потом вынула из кармана бутылку пива «Сэм Адамс» и открыла, уперев пробку в приборную доску.
— Теперь такое продают автоматы в штаб-квартире?
— Нет, это подарок от моего подопечного Гари Мосса. — Она протянула бутылку ему. Паркер сделал большой глоток и вернул пиво ей. Лукас оставалась в машине, но теперь развернулась на сиденье, чтобы лучше видеть его.
— Нет, это подарок от моего подопечного Гари Мосса. — Она протянула бутылку ему. Паркер сделал большой глоток и вернул пиво ей. Лукас оставалась в машине, но теперь развернулась на сиденье, чтобы лучше видеть его.
— Какая ночь!
— Да, какая ночь! — повторил он. Потом склонился вперед и протянул ей руку.
Она крепко ухватилась за нее. Оба сбросили перчатки, но хотя их пальцы покраснели от мороза, у обоих, видимо, оказалась одинаковая температура тела — по крайней мере от ее прикосновения Паркер не ощутил ни тепла, ни холода.
Ни он, ни она не решались убрать руки. Тогда он накрыл их рукопожатие сверху левой ладонью.
— Как там ваши дети? — спросила она. — Напомните мне, какие смешные прозвища вы им дали.
— Мистер и мисс Ху.
— Да, точно! Вы с ними разговаривали?
— Они в порядке. — Он с неохотой разжал руку.
Она тоже не хотела убирать свою? Или ему только показалось?
— Как я полагаю, вам понадобится мой отчет? — спросил он, вспомнив, сколько бумаг требовала прокурорская служба, чтобы подготовить дело для передачи в суд. Целые горы. Но Паркера это не раздражало. В конце концов, именно документы, те же бумаги, были делом всей его жизни.
— Да, он будет нужен, — ответила Лукас, — но с этим можно не торопиться.
— Сдам его в понедельник. В эти выходные мне нужно закончить одну работу.
— С документом или просто по дому?
— Если под работой по дому вы подразумеваете молоток и гвозди, то нет, — рассмеялся он. — Это не мое. Могу приготовить еду, но с инструментами предпочитаю не связываться. Нет. Изучаю одно письмо на предмет подлинности. Предполагается, что его автором был Томас Джефферсон. Антиквар из Нью-Йорка заказал мне экспертизу.
— И оно подлинное?
— Чутье подсказывает, что да. Но нужно провести еще несколько тестов. О, кстати… — Он достал из кармана и отдал ей пистолет.
На Лукас теперь была юбка, и, стало быть, никакой кобуры у лодыжки для запасного оружия. Поэтому она просто сунула пистолет в бардачок на панели приборов. Паркер же снова имел возможность вглядеться в ее профиль.
«Что может заставить такую женщину завидовать мне?» — снова задался он мысленным вопросом.
Что ж, иногда головоломки сами наводили на правильный ответ, когда приходило время.
А бывало, что правильного ответа так никогда и не удавалось найти. И, по убеждению Паркера Кинкейда, если такое случалось, то, значит, сама судьба не хотела этого.
— Эй, а что вы делаете завтра вечером? — спросил он вдруг, решившись. — Не хотите попробовать ужин, приготовленный одиноким мужчиной из пригорода?
Она колебалась. Хотя при этом ни один мускул не дрогнул на лице. Казалось, она даже дышать перестала. Он тоже не шевелился и просто стоял с чуть заметной улыбкой на губах, с какой обычно дожидался от детей признания, кто из них стащил печенье из буфета или разбил лампочку.
Под конец она тоже улыбнулась, но он сразу распознал фальшивку — каменную улыбку под стать ее глазам. И сразу понял, каким будет ответ.
— Прошу меня извинить, — сказала она очень формальным тоном. — Но у меня есть планы на этот вечер. Может быть, как-нибудь в другой раз.
Это означало «никогда». В «Руководстве для отца-одиночки» Паркера Кинкейда присутствовала целая глава, посвященная умению отказывать в мягкой форме.
— Конечно, — кивнул он, стараясь как можно лучше скрыть свое огорчение. — В другой раз.
— Где ваша машина? — спросила Лукас. — Могу вас подбросить.
— Нет, не надо. Она здесь, рядом.
Паркер еще раз пожал ей руку, справившись с желанием обнять на прощание.
— Спокойной ночи, — сказала она.
Он кивнул в ответ.
По пути к своей машине он оглянулся и увидел, что она машет ему рукой. Это был странный жест, потому что она не только не улыбалась — на ее лице вообще отсутствовали какие-либо эмоции.
И тогда до Паркера дошло. Она вовсе не махала ему вслед, а просто ладонью стирала конденсат с лобового стекла, даже не глядя в его сторону. Очистив стекло, Маргарет Лукас включила передачу и умчалась прочь в темноту улицы.
По дороге домой, ведя машину по тихим, покрытым слоем снега улицам, Паркер сделал остановку у круглосуточного заведения «Севен-илевен», где выпил чашку черного кофе, подкрепился яичницей с ветчиной и круассаном, а потом снял через банкомат немного денег. Когда он вошел в дверь своего дома, то обнаружил миссис Каванаг спящей на диванчике в гостиной.
Разбудив ее, он всучил ей двойную оплату, хотя она и пыталась спорить, и проводил к выходу, а потом, стоя на крыльце, пронаблюдал, как она, осторожно ступая по свежему снежному покрову, пересекла улицу и скрылась внутри своего дома.
Детей сон сморил в его постели, куда они забрались, потому что у него в спальне стоял телевизор и видеомагнитофон. Экран светился ярко-синим цветом — косвенное доказательство, что они смотрели какой-то фильм. Он с ужасом подумал, подо что именно заснули его ребятишки, ведь в его коллекции хранилось немало жестоких триллеров и фантастических фильмов совсем им не по возрасту. Но, достав из магнитофона кассету, убедился, что это был всего-навсего «Король Лев». Тоже, впрочем, раздражитель — посмотрев его впервые, Робби возненавидел гиен, — но по крайней мере там почти отсутствовали сцены насилия, а конец был счастливым.
Сказать, что Паркер устал, значило не сказать ничего. Он был переутомлен до крайности, но все равно понимал — спать ему лучше лечь примерно через час.
Вопреки его просьбам не делать этого, миссис Каванаг перемыла всю посуду и протерла пол в кухне, лишив его возможности занять себя на время этими хлопотами. Тогда он прошелся по дому, собирая мусор, а потом вышел во двор с зеленым мешком, напоминая Санта-Клауса. И думал при этом о диких странностях жизни. Всего пару часов назад он наводил пистолет на человека и сам рисковал получить пулю в ответ, а сейчас, вернувшись в свой мирный пригород, опять с головой ушел в домашние дела.
Снимая крышку с бака для отходов, Паркер оглядел задний двор. Потом он вдруг замер и нахмурился. На снегу отчетливо виднелись чьи-то следы.
Свежие следы.
Их оставили всего несколько минут назад, определил он, — края все еще выглядели отчетливо, не присыпанные продолжавшимся снегопадом и не сглаженные порывами ветра. Незваный гость подошел к окну комнаты для гостей, а потом свернул за угол к фасаду дома.
У Паркера участилось сердцебиение.
Он мягко опустил мешок с мусором в бак и, ступая как можно тише, вернулся в дом.
Дверь кухни он закрыл за собой и запер. Проверил главный вход. Он тоже оказался на замке. В силу характера его работы с особо ценными документами, которым могла повредить любая привнесенная извне пыль, окна в доме не открывались, и не было нужды даже проверять их.
Но чьи же это следы?
Кто-то из окрестных подростков?
Или мистер Джонсон снова искал своего пса?
Наверняка объяснение самое простое. Несомненно…
И все же уже через десять секунд он взялся за телефон и набрал номер федеральной тюрьмы округа Колумбия.
Назвался агентом ФБР Паркером Кинкейдом — званием, всего лишь на несколько лет устаревшим, — и сказал:
— Я сегодня был членом команды Маргарет Лукас.
— А, по делу «Метстрел»?
— Верно. Не сочтите это паранойей, — продолжал Паркер, — но у меня вопрос о подозреваемом Эдварде Филдинге. Его не могли случайно выпустить под залог?
— Под залог? Ни в коем случае. Им вообще начнут заниматься только в понедельник.
— И он заперт в одиночной камере?
— Так точно. Я прекрасно вижу его на своем мониторе.
— Он спит?
— Нет, просто сидит на своей койке. Ведет себя смирно. Переговорил по телефону со своим адвокатом примерно час назад, потом вернулся в камеру и больше не выходил. А в чем дело?
— Вероятно, ложная тревога. Мне показалось, что я видел Бугимена.
— Бугимена? Ха! Смешно. Вы — шутник. С Новым вас годом!
Паркер положил трубку, испытав огромное облегчение.
…Которое длилось едва ли пять секунд.
Переговорил с адвокатом?
Паркер не знал ни одного адвоката в этой стране, готового разговаривать в такой час праздничной ночи с клиентом, к которому его все равно допустят не раньше чем через два дня.
И тут у него мелькнула мысль: идеальное преступление.
— Боже милостивый! — пробормотал он.
Филдинг — это человек, у которого существовал план на любой случай. У него наверняка разработана схема побега, если его схватят.
Паркер снова снял трубку, но успел набрать только первую цифру номера 911.
И все — телефон замолчал.
За кухонной дверью что-то двигалось.
Паркер поднял взгляд.
На заднем крыльце, глядя на него сквозь дверное стекло, стоял мужчина. Он был мертвенно-бледен. Одет в темный плащ. Черный или синий. На его левом рукаве запеклась кровь, но ее было не много. На лице ожоги, но ничего серьезного.