— Почему не требуете ничего в залог? С нас — вот только что попроси: трактор, сеялку, — сразу трясут залог — машину, комбайн!
— Фу! — поморщился, отмахивая от себя воздух Шатун. — Я же вам сказал: мы хотим быть лидерами на рынке! И облегчаем схему работы…
Когда крестьяне окружили Шатуна подписывать договоры, Рыбаков почувствовал себя счастливейшим из самых счастливых на земле людей и представил себе, как войдет в кабинет директора завода и ударит кулаком по столу:
— С вас место зама и премия!
Крестьяне дергали Шатуна за рукав:
— Когда трактора пришлют?
— Через 10 дней после перечисления вами денег!
— Это всего-то за 50 тысяч?
— Конечно… Трактор стоит все триста тысяч…
— Благодетель вы наш… — к кисти Шатуна, как к руке священника, приложился бородатый селянин.
Поздно вечером Шатун с Рыбаковым переехали в соседний Еланский район. И все повторилось: хлеб-соль на пороге администрации, кричащие, расталкивающие локтями друг друга крестьяне, шелест договоров.
Возвращаясь в Волгоград, Шатун смотрел по сторонам дороги:
— Ну и глухомань!
Его волновало не то, поставят ли трактора крестьянам — в этом он не сомневался, иначе бы не отважился на поездку и не оставил бы в договорах ни одной своей подписи, — а то, смогут ли крестьяне рассчитаться с фирмой «СНГ-Лизинг».
В салоне пылящей по полям легковушки хлопали бутылки шампанского, звенели бокалы, звучали тосты Рыбакова.
— Милый ты мой! — лез с поцелуями к администратору. — Аэробус… Пекин… Шанхай… Трактора…
Прощаясь на развилке — Шатун пересаживался в автобус на Воронеж, — Рыбаков взял Шатуна за плечи и спросил:
— А не сорвется?
Шатуна передернуло:
— Да вы что, любезный?!
— Тогда передайте Семену Борисычу, что лучше его я не видел человека на земле!
— Обязательно передам, — бросил Шатун, запрыгивая на порожки автобуса «Setra».
С таким вниманием его не принимали даже фанаты их футбольного клуба, когда команда вышла в первую лигу.
Вернувшись в Воронеж, Шатун первым делом позвонил Бурышеву:
— Фока вышел?
— Сидит там, где и сидел, — ответил Бурышев.
— А как же контракты?.. Москва?.. Деньги?..
— Я тоже думаю, как… — прозвучало на другом конце провода.
Меня не выпускали. Не хватало подписей в бегунке. Заминка, как я говорил, возникла в финансовом плане.
Пол миллиона требовал Пахан.
Проявились аппетиты и у заместителя по оперативной части по кличке Пони, без подписи которого мне свободы было не видеть, как своих ушей.
Он и слушать не хотел об интересах колонии, об Уругвае.
При разговоре со мной Пони вывел на листке цифру «300000».
— Долларов? — ужаснулся я.
«Руб» — написал он печатными буквами.
А у меня тогда за душой не было ни копейки.
4С нетерпением ожидал поступления обещанных крестьянами денежных средств. Проходил день — денег на счету моей фирмы не появлялось. Еще день — картина та же.
Я вызвал к себе Шатуна:
Уж не нахимичил ты там?
А он мне в пику:
— Ты говорил, что уже будешь в Москве…
Что я мог ответить футбольному администратору, который сам без мыла залез в петлю.
Отключался от Интернета и звонил по телефону Рыбакову. Тот не появлялся ни на работе, ни дома.
Наконец дозвонился до жены Рыбакова.
Та сообщила:
— Объявился… Но никак не придет в себя…
— От чего? — испугался я.
— Говорит, лучшей сделки у него еще не было.
Я сразу послал официальный запрос на завод:
«Господину Рыбакову
oт fsb
Сообщите, как обстоят дела с исполнением контрактов».
На что вечером получил:
«Волгоградцы никогда не подводят! Ваш друг до гробовой доски Рыбаков».
Знал бы этот друг до гробовой доски, какие сети вокруг него расставлены.
Самое тяжелое ждать и думать, вдруг что-то не срастется, не пройдет. Вдруг кто-то шепнет, где находится Фока?.. Вдруг Шатун, оказавшись на волгоградской нимфе, ляпнул лишнее?.. А если его подкупили?.. А если навели справки, сдаются ли в лизинг аэробусы? Их на всю страну по пальцам перечесть… Если… Если… И ловить тогда нечего…
Тянулся пятый день, а денежки на счет не поступали.
Я послал угрожающего содержания письмо:
«Господину Рыбакову
oт fsb
Возмущен вашим молчанием… нерасторопностью крестьян… В бизнесе так не поступают… Если срочно не примете меры к перечислению денег, расторгаю договоры… Перехожу на лизинг комбайнов…»
Я был наслышан про особые отношения тракторного завода со своим конкурентом — гигантом по выпуску комбайнов.
Это обстоятельство подействовало на Рыбакова, как красная тряпка на быка.
«Семен Борисович! Я требую, чтобы вы больше мне о комбайновом заводе не напоминали… Вы заключили договоры только с нами и извольте их соблюдать…»
— А, задело за живое!
Рыбаков целый день обзванивал глав администраций Ольховского и Еланского районов:
— Вы губите дело!.. Гробите лучший контракт века!.. Вы… Вы…
Главы администраций Ольховского и Еланского районов в свою очередь «мылили шеи» крестьянам:
— Что телитесь!.. Что боитесь?!.. Вам протянула руку крупнейшая компания… Радоваться надо!.. Упустите момент!.. Скоро посевная, а вы без техники!.. На лошадях будете пахать? Не воспримете указание по-доброму, будет по-плохому! Пришлю наряд милиции!.. И всех в кутузку!
Активность глав администраций подпитывалась не столько урожаем крестьян, сколько негласным соглашением с Фокой, о котором шепнул на ухо каждому главе при прощании Шатун:
— Как все удачно пройдет, вам по десять процентов!
Кутузка — слово, которое на каждого жителя сельской местности действовало безоговорочно. Его усваивали с молоком матери, оно имело под собой памятные корни.
И вот денежки потекли.
Первый платеж — 50 тысяч рублей.
Со слезами на глазах в проходе появился Бурышев:
— Был в банке… Пятьдесят тыщ…
— Живем! — всколыхнулось все во мне.
Теперь мои планы могли реализоваться.
И я дал первые поручения:
— Купи мне сотовый телефон… Начальнику колонии и его замам по ящику водки… Заместителю по оперчасти — коньяку…
Надеялся, что начальники сжалятся надо мной и подпишут мне отпуск.
Но готов был подписать только зам по производству. Он как завороженный ходил по территории зоны и твердил:
— Уругвайский представитель!..
А по вечерам искал на карте мира Уругвай. Найдя, с лупой вчитывался в названия городов, рассматривал особенности рельефа страны, чертил морской путь из Европы в Южную Америку.
Остальные начальники на мои предложения только делали на лице кислую мину.
Да, свобода стоила гораздо большего, чем ящики коньяка или водки!
На следующий день Бурышев:
— Еще 50 тысяч…
— Так держать! Звони Рыбакову! Требуй еще… Тряси, как грушу!
И сам посылал по емейлу:
«Господину Рыбакову
oт fsb
Молодчина! Из вас получится крупный организатор! Я подыскиваю вам место в своем представительстве в Эмиратах…»
— Ты на что тратишь деньги? — меня проведал Шатун.
— Знаешь, надо; кое-какие вопросы решить…
— Именно, что решить. Надо исполнять контракты… Покупать трактора…
— Но меня, как видишь, не выпустили…
— Давай я поеду за деньгами в Москву!
— А тебе там дадут?.. Это ведь не по Волге с девочками рассекать…
— Завидуешь?
— А ты что же думал…
— Ничего, выйдешь, я тебе таких воронежских красоток приволоку, что про волгоградских забудешь…
— Это журавль в небе… А пока я тебе вот что скажу. С москвичами нужно только личное общение… Иди к Пахану и требуй, чтобы меня отпустили в отпуск. Обещай что угодно, но уговори!
Тем временем счет фирмы пополнялся.
И я только молил:
— Рыбаков, родненький! Поднатужься…
Только бы не оборвался золотой ручеек!
Для лучшей связи послал Рыбакову номер своего мобильного телефона, который пронес в зону Бурышев:
«Господину Рыбакову
oт fsb
Для оперативности… звоните по номеру… в любое время. Ваш Семен Борисович».
Шатун записался на прием к Полигрову.
— Товарищ полковник! У нас деловые предложения к вам… Мы можем заключить с вами контракт на покупку линии для изготовления бетонных плиток… Коробок под яйца… Это сейчас очень выгодное производство… Вы же знаете, что мэр обязал все городские тротуары выложить плиткой… Что на яйцефабриках не во что раскладывать яйца…
— Слушай, нам уже компьютер купили… Только толку от него… Ни одного прицепа не продали… Мне мой зам Казаков все уши прожужжал про какой-то Уругвай… А сам докладывает, что Фока пока не достал для колонии ни гвоздя!
— Слушай, нам уже компьютер купили… Только толку от него… Ни одного прицепа не продали… Мне мой зам Казаков все уши прожужжал про какой-то Уругвай… А сам докладывает, что Фока пока не достал для колонии ни гвоздя!
— Но это пока… А я вам предлагаю дело! Только выпустите Семена Борисыча в отпуск… На несколько дней… Он сразу все организует… Плитку… Яйца…
— Я твово Фоку скоро отправлю назад в отряд… И будет колотить молотком и жрать баланду!
После такого разговора, который мне в красках живописал Шатун, я понял, что в запасе у меня остается совсем немного времени, и либо я удовлетворю аппетиты начальника и его заместителя по оперативной части и выскочу на свободу, либо загремлю на жительство в казарму.
Такого письма я еще не писал.
«Дирекции тракторного завода
oт fsb
Дорогие коллеги! Должен вам сообщить, что недавно мой человек был в командировке в Австрии, и его принимал Президент… После этого визита мне поступило предложение заняться лизингом автомобильных компаний… Ия сейчас нахожусь в раздумье: уходить ли мне с головой в новое дело и расторгнуть с вами контракт — что я понесу убытки, это пустяки, их я покрою! — либо все-таки выполнить соглашение… Но тогда вам следует ускорить платежи колхозников… Увеличить объемы… Ибо для моей фирмы, извините, накладно заниматься мелочевкой и унизительно вам напоминать о волоките колхозников».
Не знаю, ходил ли Рыбаков с моим письмом к директору, выясняли ли они по своим каналам, был ли представитель фирмы «СНГ-Лизинг» на приеме у австрийского президента, но залпом поступило сразу несколько платежей, и на счету «СНГ-Лизинг» оказался миллион.
Вроде теперь деньги есть.
Но как их передать Пахану?
Пони?
Чтобы не заподозрил Шатун!
Ведь он же ездил в Волгоград, и он уговаривал крестьян.
Чтобы не взбрыкнул Бурышев!
Он тоже был завязан в переговорах.
И мешок денег в колонию ведь не внесешь!
Первый же прапорщик обчистит.
Тем временем я предпринял последнюю попытку поговорить с Полигровым.
— Гражданин начальник! — под вечер я открыл дверь кабинета полковника. — Могу только…
И двинул по столу бумажку с цифрой «500000».
Тот молчаливо исправил «5» на «0», перед «0» дописал «1» и невозмутимо двинул бумажку назад.
— Свобода стоит дороже…
Я не мог ничего понять: что же произошло? Ой раньше соглашался на пятьсот тысяч… Пони — на триста… И у меня все сходилось…
Проведал Пони: И тот удвоил ставку…
Они что, сговорились?!
У меня таких денег на счете не было.
Я подумал: «Неужели знают про мои сделки с крестьянами?.. Неужели засветился?..» Но успокаивал себя: «Не может быть… Я слишком чисто работал… Связывался по емейлу только тогда, когда в кабинете никого не было… Если звонил по телефону, то вечером или ночью… Хотя могли пронюхать в банке… Они ведь знают про мою фирму «СНГ-Лизинг»… Тут хитростей не надо никаких… Сунь операционистке банка шоколадку, и она тебе всю распечатку счета «СНГ-Лизинг»…»
— Шатун меня заложил?.. Бурышев? — рвалось из меня.
Но проверить это я не мог.
5Надо было действовать.
— Валерий! Срочно обналичивай миллион в векселя и неси мне! — связался я с Бурышевым по сотовому.
Ох, уж этот пострел!
Миллион обналичил.
Но векселя не принес.
Я заподозрил неладное. Каждый день часами при личных встречах и по телефону убеждал его до конца выполнить мое задание, а он либо отмалчивался, либо искал отговорки. Я сожалел, что у меня не было возможности посадить его в штрафной изолятор. Тогда бы он быстро созрел.
А время шло.
Стал проявлять беспокойство Рыбаков.
«Уважаемый Семен Борисович!
Вам перечислены авансовые платежи за трактора крестьянскими хозяйствами… Ольховского района на сумму… Еланского района на сумму… Исходя из пункта… договоров вы обязались в течение 10 дней после получения авансовых платежей купить… тракторов у нашего завода и поставить их крестьянам. Но до сих пор от вас на наш счет не поступило ни копейки… Не сомневаюсь в вашей порядочности и прошу считать это письмо напоминанием… Прошу ускорить перечисление денежных средств на счет завода».
Время накручивало часы.
Бурышев волынил. Если я дозванивался до него, то стыдил: «ты подводишь шефа», «ты гробишь сделку», «ты топишь фирму»; грозил: «выйду и сотру в порошок», «тебя сожгут заживо дома»…
Не действовало.
Подействовало лишь:
— Завтра выходит урка… Он придет к тебе за векселями.
Испугался Бурышев урку или нет, но на следующее утро он явился ко мне в техотдел. И положил завернутую в целлофан пачку зеленых картонок с надписью на каждой «Вексель Сбербанка номиналом пятьдесят тысяч».
— А где остальные? — пересчитал.
В пачке было только десять бумажек.
— Остальные Шатун повезет в Москву.
— Ты что?! — вырвалось у меня, но я сразу снизил тон. — И к кому?
— К тому, кого вы назовете. И привезет оттуда деньги на покупку тракторов.
— У-у… — провыл я.
Пятьсот тысяч были ни селу ни городу… Их не хватило бы ни на то, чтобы рассчитаться с Полигровым, ни на то, чтобы с Пони, ни тем более — с ними обоими.
— Чтобы завтра же у меня были еще таких десять бумажек! — я схватил Бурышева за шею. — Иначе!
— Нет… Такого не будет, — тот задрожал.
— Почему, милейший?
— Шатун категорически против.
— Кто твой хозяин: я или этот футбольный отморозок?!
— Вы, Семен Борисович. Но и Шатун… Он ездил и заключал договоры… Если что, ему не поздоровится в первую очередь…
— Да ведь бизнес любит риск!
Мы с ним ни о чем не договорились.
Бурышев ушел, а я дождался ночи, оторвал плинтус, поднял линолеум с пола и спрятал под него целлофановый пакет с пачкой векселей.
А Рыбаков наезжал.
«Уважаемый Семен Борисович!
Выйти на связь с вами не удается…»
Еще бы — удалось! Что бы я ему сказал?
«На ваш счет поступила предоплата от… от… миллион рублей… — продолжал выплывать текст на экране монитора. — Вам следует перечислить на наш счет… Крестьяне выражают беспокойство… Меня понижают в должности… Трактора готовы к отгрузке…»
Я слал:
«Господину Рыбакову
oт fsb
Крепись… Оплата произведена… Завтра вышлю платежку… Семен Борисович…»
И ждал: не появится ли Бурышев с остатками веселей, не придет ли с повинной Шатун, не случится ли, в конце концов, что-нибудь с Рыбаковым.
На следующий день получал:
«Уважаемый Семен Борисович!.. Денег на счет не поступило… Уточните банк и номер счета… Я уже заместитель начальника отдела…»
— Так тебе, олуху, и надо! — вырвалось у меня, и я, немного подумав, послал:
«Господину Рыбакову
от fsb
…Вышла ошибка… Запрашиваем деньги назад… по получении незамедлительно перечислим…»
В это время тучи над Рыбаковым сгущались. Прошло десять дней, а крестьяне трактора не получили. Они звонили на завод. Один из них приехал в Волгоград и отлавливал Рыбакова, который прятался от разъяренного крестьянина по цехам.
— Посевная идет! Пахать не на чем! — орал в пустоту цеха крестьянин, и эхо кружило вокруг ожидавших покупателей тракторов.
Директор завода пригрозил Рыбакову спустить с него три шкуры, если он не уладит конфликт, и распорядился усилить охрану.
Вечером Рыбаков отправлял:
«Семен Борисович!.. Моя жизнь в опасности… Если что произойдет с контрактом, мне не сносить головы…»
«Господину Рыбакову
oт fsb
Мне непонятна ваша трусость… Деньги вернулись… Завтра перечисляю…»
«Семен Борисович! Денег снова нет…»
«Господину Рыбакову
oт fsb
Я нахожусь в срочной командировке в Туле на два дня… Вернусь и разберусь в задержке…»
Я оттягивал время, надеясь уломать Бурышева принести оставшиеся векселя. Мне надо было только на метр шагнуть за забор колонии, а там бы я оказался куда дальше города мастеров-оружейников.
Звонил и через платок говорил:
— Квартира Бурышева?
— Да… Нет… Да…
— Так что: нет или да? Это дежурный по отделу милиции… На вас поступило заявление… Вам нужно срочно явиться… Вы…
— Зачем?..
— Придете и узнаете.
Я изучил характер недавнего школяра, но, видимо, не до конца.
Хотя он сразу мне перезвонил:
— Нами интересуется милиция!
На что я ему сказал:
— Срочно неси ценные бумаги ко мне!