Да, Томас был куда более реальной фигурой. И ведь он тоже был на охоте, на которой погиб господин Якоб.
– Что мы знаем про этого типа?
– Он архитектор.
– Дизайнер, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы. К тому же дизайнер он совсем молодой и невостребованный. Первый и единственный проект, который ему поручили, – отделка большой гостиной комнаты в доме его сестры.
– И то Беатрис поручила эту работу Томасу только из жалости. Крис говорит, никакой необходимости в реконструкции гостиной в доме отца не было. Беатрис затеяла это исключительно из желания помочь своему брату.
– Вот-вот! Заботливая сестра подкинула мальчику возможность подзаработать.
– Но сам Томас сказал мне по секрету, что ему за эту работу ничего не заплатили. Он лишь получил разрешение от господина Якоба опубликовать снимки получившейся гостиной в нескольких журналах. Ну, типа в качестве дармовой рекламы. Господин Якоб сказал, что для такого молокососа – это и так слишком много.
Покойный выразился даже жестче, сказав, что, если парень изуродовал его гостиную – это еще не значит, что он должен получить за это деньги.
В общем и целом было понятно, что Томас отчаянно нуждался в деньгах. И эти деньги он мог получить только от сестры, а точней, от ее мужа – богатого господина Якоба. Сама Бет и Томас были бедны. И семья у них была бедная. Их предки приехали в эту страну уже после того, как пирог был разделен. Так что в семье Томаса были учителя, инженеры, художники и даже писатели. Но вот бизнес, который мог бы принести семье реальные деньги, упорно никому из них не давался.
– Самое выгодное положение в итоге все же заняла Беатрис, когда выскочила замуж за богатого старикана. Ну, а Томас с детства был при старшей сестре. Я заметила, у них очень теплые отношения. И думаю, что теперь Томас будет с пеной у рта отстаивать долю своей сестры в общем наследстве.
Фраза про наследство задела еще одну струнку в душах подруг. Мысли их завертелись вокруг этого волшебно важного слова. Наследство! Ведь именно ради и из-за него, родимого, в этом мире и совершается большая половина преступлений.
Сколько таких примеров знали лично подруги, когда из-за наследства на всю жизнь ссорились родные братья и сестры. Не поделив какую-нибудь вазу или антикварный буфет, они затаивали кровную обиду друг на друга. А уж когда дело касается миллионов, тут уж вообще, только держись и успевай отмахиваться!
– Слушай, а что, если кто-то из деток завалил старикана?
Этот вопрос крутился в головах у всех девушек. Кира лишь высказала его вслух первой.
– Давайте разбираться. Кто бы это мог быть?
– У Пэм – алиби! – тут же сказала Леся. – Она была с нами в момент выстрела.
– А у Бет такого алиби нет. Это мы уже выяснили. Что с остальными?
С остальными было не вполне понятно. К примеру, Петрес находился в погоне за буйволом. Или же нет? Мог ли он найти своего отца и застрелить его?
– В пользу Петреса можно сказать, что ему все-таки единственному из всех удалось подстрелить дичь. Значит, он был на охоте за антилопой, а не за своим отцом.
– Необязательно. Петрес – опытный охотник. Он мог успеть подстрелить их обоих.
В минус Петресу попадали разрывные пули, в наличии которых он признался. Но, с другой стороны, всади он одну из своих пуль в старика отца, стал бы он признаваться в том, что они у него есть?
– Петреса пока что оставляем в разряде подозреваемых.
– Мне он тоже кажется слишком умным, чтобы убивать кого-либо своими собственными руками.
– Что с остальными?
Под остальными подразумевались Крис и Томас. И тут надо было учитывать чувства Верунчика, которой никак не хотелось, чтобы ее жениха ославили отцеубийцей.
– Крис не мог этого сделать! – решительно заявила она.
– Почему?
– Не мог, и все!
Кира вопросительно взглянула на Лесю. И подруги без слов поняли друг друга. Версию виновности или причастности Криса к убийству отца они оставят на потом. Обсудят ее без Верунчика, которая очень уж все близко к сердцу принимает.
– Тогда остается последний… Томас!
– Вот он мог застрелить господина Якоба! – снова поспешила вылезти вперед Верунчик.
– Почему?
– Вы же сами сказали, что Беатрис получит львиную долю наследства старикана. Томас мог помочь сестре!
Да, эти двое пока что казались наиболее правдоподобными подозреваемыми. Бет получает наследство. Щедро делится им со своим младшим братом. А он… он помогает ей застрелить ее мужа. Добывает оружие, пули, помогает с алиби…
– Вот только как быть с алиби?
– А в чем дело? У Бет как раз нету никакого алиби!
– Так это и странно. Обычно убийца заранее обеспечивает себе стопроцентное алиби, если, конечно, он не полный лох.
Все трое замолчали, пытаясь понять, какие мотивы двигали Бет. Если она решилась на крайние меры, на убийство собственного мужа, должна же была быть причина, помимо его зрелого возраста? В конце концов, Беатрис и раньше знала, что выходит замуж за старика. Должна была отдавать себе отчет в том, что она делает и как много сил ей придется потратить, ублажая богатого, но старого мужа.
– Допустим, она переоценила свои силы. Поняла, что жизнь со стариком ей невыносима. Но…
Но всем троим девушкам господин Якоб показался вполне даже резвым стариканом. Он мог дать фору многим молодым. Жизненной энергии в нем хватило бы еще на пару жизней. Он никак не производил впечатления древней развалины. Он и на охоте двигался впереди остальных. И во время светской вечеринки выглядел молодцом.
– Да, он был уже не молод, но совершенно здоров и бодр.
Господин Якоб мог запросто протянуть еще десять, двадцать, а может, и тридцать лет. Так не захотела ли Бет ускорить события? Так сказать, приблизить естественную развязку.
– Она выходила замуж за старика явно в расчете, что он скоро отдаст богу душу. А он все жил и жил. И Бет стала понимать, что так может протянуться еще очень и очень долго.
И что же предприняла малютка Бет? Вошла в сговор со своим нищим братцем, который обрадовался возможности разбогатеть за счет сестры и ее мужа. И они вдвоем пристрелили господина Якоба? Вроде бы отличная версия, вполне психологически точная. Но вот беда, ни Бет, ни Томас не производили впечатления решительных и способных на отчаянные поступки людей.
– Они оба такие мямли… Бет еще ничего, а вот Томас… Честно, я не могу представить себе их в роли убийц!
И все же других версий у подруг не оставалось. Разве что… И, спровадив Верунчика в спальню под предлогом того, что она сильно устала, а в ее состоянии вредно утомляться, подруги уединились в своей ванной комнате, включили на всякий случай воду, и под звук льющейся из крана воды принялись обсуждать последнюю версию, которая у них оставалась.
– Если убийца Крис, то он должен был хотя бы ненадолго остаться на охоте в одиночестве.
– Это же касается и Томаса.
– С ним как раз необязательно. Томас мог быть лишь на подхвате у сестры. Раздобыл ей ружье, снабдил пулями, а потом Бет уже доделала остальное.
– Но она должна была затем передать ружье Томасу. Ружья-то ведь поблизости от места преступления так и не нашли.
– Да, верно. Тогда вернемся к нашим баранам, то есть к Крису и Томасу. Надо узнать, расставались ли они на охоте. И если да, значит, один из них и есть преступник!
– А если нет?
– Быть такого не может! – уверенно произнесла Кира. – Это мы с тобой паиньками сидели в шалаше. А остальные носились по саванне, словно муравьи во время пожара. Туда-сюда, туда-сюда!
И теперь подругам требовалось восстановить цепь событий. Они должны были понять, кто из участников охоты и в какой момент находился поблизости от господина Якоба, чтобы всадить в него пулю. Для этого они отправились к Крису, который вернулся домой и теперь о чем-то разговаривал с Лимпо на кухне.
Лимпо выглядел очень взволнованным. Он что-то говорил Крису, словно пытаясь убедить того в чем-то, во что сам не слишком верил.
– Можно тебя на минуточку, – поманила парня Кира. – Нам надо поговорить с тобой о Томасе.
– О ком? А-а-а… Понял.
На лице Криса явственно отразилось недоумение. Однако он кивнул Лимпо, который продолжал смотреть на него с отеческой тревогой, и вышел вместе с подругами.
– О чем вы хотели меня спросить? Сразу предупреждаю, что с этим слизняком я очень мало знаком.
– Как же так? Но ведь он брат твоей мачехи!
– Ну и что? Я и со своей мачехой не очень-то хорошо знаком.
– Почему?
– Она такая гадина!
– Гадина?
– Вечно во все вмешивалась. Попросишь у отца немного денег, она сразу в крик! Верещала так, словно мы с Петресом и Пэм хотели ее лично ограбить. А ведь у самой ни гроша. И деньги мы просили не у нее, а у нашего отца.
Значит, взрослые детки продолжали тянуть из престарелого родителя деньги. А расчетливой Беатрис это страшно не нравилось.
– Но отец все же давал вам деньги?
– Конечно! – самодовольно хмыкнул Крис. – Ведь мы же его дети!
Не в этом ли крылась причина убийства господина Якоба? А что, если Беатрис решила, что старый муж скоро спустит на своих детей все свое состояние, и решила радикально перекрыть финансовый краник для своих пасынков и падчерицы?
– Значит, ты не слишком хорошо знаешь свою мачеху?
– Так получилось. Мы с ней никогда не жили под одной крышей. Когда мой отец женился на ней, я уже жил в этом доме. У нас не было поводов для более близкого и тесного общения.
– Но хоть что-то ты про нее и ее брата знаешь?
– Они из небогатой семьи. Из очень небогатой.
На этом Крис растерянно замолчал. Ему действительно нечего было добавить. Хорошо, что в это время в доме появился Петрес и смог кое-что прибавить к словам брата:
– Одно время я даже думал, что Беатрис вышла замуж за моего отца только ради его денег. Но потом возникла одна ситуация, когда я изменил свое мнение относительно нее в лучшую сторону.
– Что за ситуация?
– В данном случае неважно.
– Нет, ну все-таки?
– Ну, хорошо. Хоть это и не имеет ровным счетом никакого отношения к тому, что случилось с отцом, но я вам расскажу. Где-то около трех месяцев назад отцу внезапно стало трудно дышать. Сердце у него колотилось, словно сошло с ума. В больнице врачи поставили диагноз – стенокардия. И сказали, что надо делать шунтирование.
– И при чем тут Бет?
Подруги были разочарованы рассказом Петреса. Эта операция в медицине считается совсем несложной.
– Бет повела себя героически. Она ни на шаг не отходила от постели отца. Даже ночевала в больнице. И потом целых две недели опекала папу, как только могла.
– А после?
– Потом отцу это надоело. Он заявил, что чувствует себя совершенно здоровым. Все у него прекрасно. А это глупое кудахтанье его просто раздражает.
А характерец у господина Якобы был далеко не простым. Впрочем, оно и так понятно. У какого мужчины в зрелом возрасте будет покладистый и легкий характер? А если мужчина с деньгами, тут уж совсем худо.
– Значит, Бет любила твоего отца?
– Думаю, что это с ней случилось не сразу. Да и любовью это чувство назвать сложно. Скорей благоговение. Да, Беатрис перед моим отцом благоговела. Иногда это выглядело довольно жалко. Отец помыкал ею как хотел.
– Он был груб с Беатрис?
– Только когда этого не видели посторонние. Но я-то ведь хорошо помню, как он обращался с моей собственной матерью, да и с матерями Криса и Пэм. Отец умел быть очень жестоким.
– Твой отец бил Бет?
– Не думаю, что до этого доходило. Можно ведь и как-то иначе показать свою власть, не прибегая к прямому насилию?
– И все же ты считаешь, что Беатрис любила твоего отца?
– Отец был незаурядной личностью. Равнодушной Бет к нему остаться точно не могла.
Но могла возненавидеть своего мужа за его характер, затаить свою ненависть под маской преданности и любви, а потом, выгадав момент, нанести удар и разом покончить со всем!
– Нам надо поговорить с Беатрис. Крис, ты не против?
– Это пожалуйста, – великодушно согласился Крис. – Вера заснула? Тогда я могу подвезти вас до дома моего отца.
Вместе с ними увязался и Петрес. У подруг даже сложилось впечатление, что старший брат поехал с ними, чтобы проконтролировать, о чем они будут расспрашивать Криса. Но, с другой стороны, подруги еще не все обговорили с самим Петресом. И расспросить братьев про Томаса они ведь могли и по дороге.
Вот только вряд ли Крис мог многое им рассказать про брата своей мачехи.
Так оно и оказалось. Сидя за рулем своей спортивной машины, Крис лишь недоуменно пожимал плечами:
– Томас? Чего вдруг вас заинтересовал этот тип? Да он просто слизняк! Жалкое ничтожество. Мне он противен.
– Почему? Он ведь милый.
– Для женщин, возможно. Но я бы не стал с ним дружить, даже ради Бет.
– Но он тихий и ласковый.
– А еще безобидный. Вот уж паршивей качеств для нормального парня не придумаешь!
И, заметив, что подруги колеблются, не желая ему верить, Крис нехотя добавил:
– Ходят слухи, что Томас – гей.
– Что?
– Может, это все только слухи, сами понимаете, я лично не проверял, но для меня и слухов вполне достаточно, чтобы держаться от него подальше.
Томас? Гей? И как это может отразиться на расследовании, которое затеяли подруги? Может гей быть убийцей? Обычно считается, что геи – это мягкие, нежные и покладистые создания. Что им психологически чуждо насилие, агрессия и жестокость. Но так ли это на самом деле?
И потом, ведь Томасу и не пришлось лично стрелять в господина Якоба. Это могла сделать сама Бет. А у нее рука бы не дрогнула, ведь она много раз практиковалась на другой дичи. Беатрис сама призналась подругам в том, что обожает охоту и занимается ею чуть ли не с младенчества. И снова чаша весов качнулась не в пользу Беатрис.
– Послушай, Крис, а на охоте ты все время был рядом с Томасом? Вы ни разу не потеряли друг друга из виду?
– А почему вы об этом спрашиваете? – мигом насторожился Крис.
– Мы подозреваем, что Бет могла войти в сговор со своим братом. Он принес ей ружье, потом Бет застрелила своего мужа, а ружье вернула Томасу.
– И начала звать на помощь?
– Сначала дала время Томасу уйти подальше. А потом уже закричала.
Крис задумался.
– Знаете, на охоте все было так сумбурно. Такое впечатление, что кто-то нарочно спутал нам все карты. Внес сумятицу.
– А что? Разве обычно бывает не так?
Недоумение подруг было вполне понятным по причине их малого опыта. И снова в разговор вмешался Петрес. Пока Крис буксовал, обдумывая слишком сложный для него вопрос, Петрес ответил за брата:
– Охота – это процесс строго организованный. Каждый из участников знает, что и в какой момент ему нужно делать.
– Но не животные.
– Да, животные не до конца подконтрольны. Но обычно и их поведение можно спрогнозировать.
Казалось, поняв, что разговор пойдет про охоту, Петрес потерял к нему интерес.
– Высади меня на том углу, – велел он брату, который повиновался беспрекословно.
Попрощавшись с Петресом, подруги снова взялись за Криса:
– Однако в этот раз охота не получилась?
– Все смешал буйвол-одиночка, который на вас наткнулся.
– И Петрес, который начал его преследовать.
– Выстрелы Петреса, когда он палил по быку, заставили стадо антилоп, которое загонщики гнали в нашу сторону, свернуть в самый последний момент. В результате несколько особей отбились от стада. Мы с загонщиками начали их преследовать… И… да, пожалуй, я отвечу на ваш вопрос, как раз в этот момент я потерял Томаса из виду.
– А твой брат?
– Петрес?
– Ну да! Где был он в это время?
– Он промчался за своим быком. Но потом вернулся, потому что я внезапно его обнаружил у себя под боком. Петрес снова был рядом и стрелял по антилопам вместе со мной. Он даже попал в одну из них. Подлец! Всегда ему везет! Не догнал буйвола, сумел подстрелить дичь поменьше.
Кажется, успех брата на охоте куда сильней задел Криса, нежели все прочие трагические события. Или это был его способ уйти от реальности? Отвлечься на пустяк и переживать о нем, не думая о более глобальной катастрофе. Или же… Или это был просто недостаток ума у Криса.
– Петрес завалил дичь, а мне вот так не повезло. По вине Петреса я упустил даже антилопу. А я уже наметил ее для себя. Такой отличный самец с закрученными рогами. Его голова неплохо бы смотрелась в моем доме, в…
Впрочем, Крис тут же осекся, так как и сам понимал, что такое украшение совсем не подходит к дизайну в стиле хай-тек, какой преобладал в его доме. Голову антилопы можно было пристроить разве что на кухне, где властвовал Лимпо, и поэтому не было сверкающих белоснежных панелей, стеклянных шкафов и высоких неудобных стульев рядом с барной стойкой.
Вместо всего этого стояли удобные стулья нормальной высоты с мягкими спинками. Стол с гнутыми ножками. И дубовая мебель с мраморными столешницами, функциональными и при этом стильными. И там тоже охотничий трофей совершенно бы не смотрелся.
Выходит, голова самца антилопы, его рога в качестве трофея – это была дань зависти Криса к его старшему брату. С одной стороны, Крис совсем не походил на Петреса, а с другой… ему этого явно очень бы хотелось.
И это соображение заставило подруг задать Крису свой следующий вопрос:
– А у тебя с твоим братом отношения простые и легкие?
– Да я бы не сказал, – охотно улыбнулся в ответ Крис. – Сколько я себя помню, всегда завидовал Петресу. Завидовал его уму, его способностям и обучаемости. Мне ведь даже школу удалось закончить с большим трудом. Дальше я жил на деньги, которые оставила мне моя мать и выделил отец по достижении мной совершеннолетия. Сумма не так велика, как остальное состояние моего отца, но мне хватает.
– А Петрес?
– Петрес всегда много учился. Отец говорил, что из всех его детей только у Петреса ум великого ученого. И хотя за научными званиями и регалиями он не гоняется, но мог бы дать фору многим.