– Ужас какой! – воскликнула я. Если у меня и был какой-то талант, то тянул исключительно на роль впечатлительного слушателя.
Мила согласно кивнула.
– Однако он вернулся. Вечером. Подробности о том, как я весь день хотела есть, пить и писать, опускаю, – невесело ухмыльнулась она.
– Бедненькая, – прошептала я, представив себя на ее месте.
– Главное, я снова не понимала, что меня ждет. Деньги у меня он уже отобрал, и, раз я все еще здесь, значит, на меня у него имеются виды. Вот только какие?
– Боже, боже, просто триллер какой-то! Ты там сидела и думала, что он хочет тебя убить?!
– Или потребовать выкуп у папана. Или сдать ему меня, а деньги… В общем, фантазий у меня было много. К тому же я в тот момент не понимала, откуда он свалился на мою голову, как узнал о деньгах, обо мне, и гадала… Зато все эти гадания помогали отвлекаться от мыслей о еде и воде, – хмыкнула Мила.
– Да уж…
– Итак, явился полицай вечером, часов в девять, кажется, и уже без формы. На меня внимания не обращал, нервничал, будто ждал чего-то. Я решила, что он действительно попросил за меня выкуп…
– У кого?! Дядя Владя ж еще не вернулся! Хотя полицейский мог этого не знать…
– Папан наверняка прилетел – или вот-вот прилетит, узнав о моем исчезновении и о краже. Занервничал, – недобро улыбнулась Мила, – заволновался. Будет разворачивать операции по нашему с денежками возвращению домой… Но неважно, это не имеет отношения к истории. Вскоре выяснилось, что мент не выкупа ждал. А гостя. Послышался шум мотора, и он вышел из ангара. А вернулся в него с тем самым охранником, Никитой. И говорит ему, показывая на меня: жива твоя цаца и здорова, видишь? Давай деньги делить, как договаривались.
– С Никитой?! Они в сговоре?!
– То-то и оно, Насть! Только сумку с деньгами я что-то не видела. Никита тоже не увидел, потому спросил: «Коль, а где деньги-то?» А тот ему: сейчас принесу, они в машине… Насть, я сразу почувствовала неладное. Кто же завозит кореша для дележки в пустой бетонный ангар, расположенный у черта на куличках? Нет, если бы этот мент собирался делиться, то уже бы отдал ему долю в Москве! Тем более что деньги в машине…
– Но, похоже, Никита хотел убедиться, что с тобой все в порядке… Поэтому он и приехал, своими глазами увидеть.
– Настена, ты неисправима. Нельзя же всех подозревать в повышенной хорошести! Ведь это он, Никита, сдал меня своему приятелю! Хотел денежки заполучить, готов был с ним поделиться в оплату хлопот. Мент нашел меня каким-то образом – выходит, действительно похлопотал, свою долю отработал… Но убивать меня Никита действительно не собирался. Думаю, он папана моего боится. Хотел денежки спереть, но чтобы я при этом не пострадала. Папан, правда, уже только за денежки может капитально урыть, но за меня тоже. Двойное капитальное урытие получилось бы. Так что Никита правильно боится.
– Похоже, не особо он доверяет Коле, раз решил самолично убедиться, что «цаца» жива-здорова.
– По-моему, слишком доверяет. И напрасно. Мент собирался убить его, я чувствовала. Сначала его, а потом меня. А Никита, дурень, не почувствовал. Сказал: «Отпусти пацанку, на фиг ты ее вообще сюда привез?» Полицай ответил – мол, чтобы не успела бате настучать. Никита ему: не настучит, у самой рыльце в пушку. Взял ключ у полицая и хотел отстегнуть мой наручник…
Мила сделала паузу, и я не выдержала:
– Полицейский его застрелил?!
– Нет, – вздохнула кузина. – Я выхватила ключик из его пальцев и закричала: «Никита, он тебя убьет! А потом меня, когда ты не сможешь ему помешать!!!» Никита развернулся к приятелю и явно что-то увидел. Наверное, пистолет. Я не знаю, мне за Никитой не видно было, но что-то навело его на мысль о моей правоте. И они схватились в драке. Никита пытался отобрать у полицая пистолет, а тот норовил этим пистолетом стукнуть его покрепче. Но Никита и сам бывший мент, да и парень крепкий, так что они катались по полу довольно долго. А я тем временем отстегнула свой наручник и бросилась за электрошокером. Коля еще утром меня обыскал и нашел его – Никита ему наверняка рассказал, как я его приложила в особняке, и тот знал, что искать… Но оставил его на столе, даже не на столе, а, не знаю, доска такая длинная на козлах. Ведь он меня сразу приковал к стене, так что не опасался… В общем, Настен, я схватила электрошокер и уложила Колю. Никита обрадовался, поднялся, кажется, хотел меня обнять в благодарность за спасение. Но я приложила шокером и его.
– Ну ты даешь… – я совершенно обалдела от этого боевика. – Какой-то Джеймс Бонд, честное слово!
– Я свою жизнь спасала, Настя, – назидательно ответила мне сестрица. – В такой ситуации и обондеешь, и оборзеешь, – усмехнулась она. – К тому же пользоваться шокером совсем просто, смотри!
С этими словами Мила достала из сумочки небольшой прямоугольный предмет, размером чуть больше пачки сигарет.
– Вот кнопка, внимание…
«Пачка» вдруг страшно затрещала, на ее торце появилась угрожающе сверкающая электрическая дуга.
– Стоит только приложить эту штуковину к телу, и отдых клиенту обеспечен!
Она рассмеялась, а мне стало неприятно. Мила-жертва не задерживалась на сцене – это амплуа быстро сменялось Милой-авантюристкой.
– Но ты не беспокойся, гуманистка моя, это не смертельно. Просто вырубает минут на пятнадцать-двадцать. Хочешь убедиться?
– Шутишь, надеюсь, – я с опаской покосилась на «пачку сигарет».
– Шучу, не боись, сестренка.
– А деньги? Что с ними?
– Не нашла я денег, Насть. Полицай сказал, что они в машине, – я его тачку обыскала. Потом принялась за ангар. Там мебели кот наплакал, старый письменный стол в углу да рассохшаяся тумба, ну еще доска на козлах, хотя вряд ли ее можно считать мебелью… Я помнила, что полицай что-то двигал, пока у меня были завязаны глаза, и проверила все. Ничего! Залезла и на антресоль – там ниша под потолком, и я, как мартышка, по трубам до нее добралась. Но и на антресоли денег не обнаружила. Надеюсь, он не отнес их в банк!
– Если он такой же находчивый, как ты, то именно это и сделал. У него целый день имелся в распоряжении, пока ты в ангаре любовалась стенкой. В крайнем случае, он деньги спрятал в другом месте. В любом случае ты права: Коля этот приятеля своего, Никиту, собирался убить… как это, убрать. Он делиться не хотел.
– И меня за ним вслед, – кивнула кузина.
– Похоже, что так… Милка, извини меня. Я думала, ты сочиняешь, – покаялась я.
– Да ты всегда так думаешь, – отмахнулась Мила. – С детства.
– Ну, знаешь ли, ты и в самом деле часто сочиняла. Так что прецедент был.
– Чего?
– Прецедент – это предшествующий слу…
– Настен, я пописать сбегаю. День воздержания произвел на мой организм неизгладимое впечатление! А у тебя еще шоколадка есть? Принеси пока! – Мила засмеялась и убежала в дом.
Я поднялась, чтобы пойти за шоколадом, как вдруг услышала музыку, доносившуюся со стола. Я поняла, что песенку играет мобильный Милы. Интересно, когда она успела его купить? Ведь дядя Владя, отправляя ее под домашний арест, смартфон отобрал, она сама так сказала; прошлую ночь Мила провела у меня, а день – у стенки ангара… Или сестрица предусмотрительно обзавелась запасным?
«Твой телефон звонит, взять?» – прокричала я. Но Мила не откликнулась: не услышала.
Я решилась и, достав ее сотовый – очень простенький, к слову, без наворотов, даже удивительно, – из сумки, осторожно произнесла: «Алло».
– Мила! Что с тобой, где ты?!
Мужской голос, вполне приятный, оценила я. Но с учетом всего того, что сестрица мне поведала, следовало быть осторожной.
– Кто это?
– Роман. Ты что, не узнала меня?
– Я не… Видите ли, я двоюродная сестра Милы. А вы ей кем приходитесь?
– Сестра? А с Милой что? Она жива? Что с ней?!
– Скажите сначала, кто вы.
– Я Роман, сосед Милы по даче. Мы собирались с ней… Я хотел ей помочь, но наткнулся на пустую комнату…
И тут я вспомнила. Мила обронила: «Там по соседству парень оказался… я попросила его помочь…»
– Пожалуйста, не молчите… – глухо проговорил Роман в трубку, и мне стало его жалко.
Мила «передумала посвящать соседа в свои дела» – так она сказала мне. То есть она его примитивно кинула. А он, дурень, сходит теперь с ума от беспокойства. Влюбился – как все парни, влетающие в орбиту планеты по имени Мила. Наверное, у планеты гравитационное поле повышенное…
– Да не волнуйтесь вы так, жива она, – проговорила я и тут увидела Милу на пороге.
У нее был встревоженный вид – сестрица поняла, что речь о ней.
«Кто это?» – едва слышно произнесла она. «На, твой сосед по даче», – я протянула ей телефон с некоторой мстительностью. Будет знать, как дурачить воздыхателей!
– Роман? – пропела Мила в телефон с нежностью, от которой я чуть не поперхнулась. Она же «передумала посвящать его в свои дела»! В своем рассказе не уделила ему больше одной строчки! И теперь патока: Рооомааан?
«Кто это?» – едва слышно произнесла она. «На, твой сосед по даче», – я протянула ей телефон с некоторой мстительностью. Будет знать, как дурачить воздыхателей!
– Роман? – пропела Мила в телефон с нежностью, от которой я чуть не поперхнулась. Она же «передумала посвящать его в свои дела»! В своем рассказе не уделила ему больше одной строчки! И теперь патока: Рооомааан?
Она врушка, Мила. Врушка, актриса. Всегда такой была.
…Или парень ей всерьез понравился, и она умолчала о нем именно поэтому?
– Настя, ты обещала принести шоколад, – пропела Мила, на этот раз мне.
Я намек поняла и ушла в дом.
Когда я вернулась, Мила беседу уже закончила.
– К нам приедет Роман, ты не против?
– А утром приедут мои родители, ты не против? – издевательски поинтересовалась я. – Мало того, что увидят тебя, так еще и с МЧ!
– Что это, МЧ?
– Молодой человек. Ты что, даже романов не читаешь?
– Я вообще ничего не читаю. Можешь меня осуждать сколько влезет. Скука одна, эти книжки. И читать трудно, глаза устают.
– Да ну? А я как раз решила, что у тебя есть писательский талант. Собиралась посоветовать тебе взяться за беллетристику.
– Это что такое, беллетристика?
– От французского belles lettres – бель летр, изящная словесность. В принципе, означает художественную литературу. Но у нас, в России, прижилось понимание беллетристики как, скорее, популярной литературы. Развлекательной.
– И ты думаешь, что я могу писать развлекательную литературу? Кого я должна ею развлекать?
– Да ту же публику, что ты развлекаешь на Фейсбуке. У тебя хорошо получается.
– А зачем?
Не знаю, Мила искренне удивилась или обиделась на слово «развлекательная»? Меж тем ее культурный багаж оставлял желать лучшего, с чего бы ей обижаться?
– Ну, к примеру, затем, что вместо никчемного трепа для «френдов» ты могла бы делать то же самое в книжках, за которые тебе будут платить.
– Да? И сколько?
– Это зависит от тиража вроде бы.
– А сколько у книжек тиражей?
– Смотря у кого. У начинающего автора тысяч пять, я где-то читала. А если книга пойдет у публики, то и больше раза в два-три.
– А у меня френдов чуть больше тысячи… Настен, а это интересная мысль! Я подумаю, идея соблазнительная.
В этом вся Мила: она ими живет, соблазнительными идеями… Заиметь пять тысяч поклонников, вот в чем соблазн!
– Роман вот-вот подъедет, – сменила тему кузина. – Пойдем обустраивать сарай.
Она при этом слове иронически хмыкнула и допила остаток вина из бокала. Я допила из своего. Обычно от алкоголя меня клонит в сон, но сегодня отчего-то было по-другому: я ощутила прилив сил.
– Слушай, родители приедут только завтра. Ночь можешь провести в доме, там, кроме моей, есть еще две комнаты. Только утром, часов в десять, придется перебираться. Или линять отсюда, – сказала я, гордая, что знаю просторечное (или блатное?) слово «линять».
– Роман приедет, и мы решим, – рассеянно кивнула Мила. – Спасибо за предложение, – спохватилась она и одарила меня ослепительной улыбкой.
«Мы». Надо же, у них уже есть «мы». А мне Мила ничего об этом не сказала…
О чем еще не сказала мне сестричка?
…Роман оказался красивым парнем. Собственно, слово «красивый» ни о чем не говорит. Кому-то и пляжный жиголо без проблеска мысли на физиономии красавчик. Но этот парень был не просто хорош собой – на его лице, утонченном и одухотворенном, взгляду хотелось задержаться, вникнуть в него, изучить. С таким человеком я была бы рада разговаривать, обсуждать сложные мысли, находить общие интересы и… Ну, хотя бы дружить.
Однако он прилетел сюда ради моей сестрицы. Вот, стоит здесь, у нашего стола под яблоней, влюбленный и взволнованный, чертовски романтичный «юноша бледный со взором горящим». И взор, к слову, необычный: глаза у него немного разного цвета. Если мне не показалось при свечах, конечно.
Ужасно, но я завидовала Миле. Хоть и знаю, что чувство это дурное, недостойное. И дело совсем не в «белой» или «черной» зависти – я Миле зла не желала, как и никакому другому человеку на свете. Просто зависть сама по себе, даже самая «белая», действует разрушительно. Вместо того чтобы строить свою жизнь, свой путь, свою личность – ты сидишь и завидуешь чужим достижениям. Завидуешь – и пытаешься их развенчать, доказать себе, что это все фуфло, ненастоящее… И себя жалеешь, становясь и впрямь все более жалкой… Время только теряешь и настроение себе портишь.
Однако вопреки собственным здравым мыслям именно этим я и занималась. Я возмущалась тем, что невежественная девчонка сумела зацепить такого парня. Причем как – обманом! Сначала заманила, потом бессовестно прокатила – смылась со мной, ему даже слова не сказав! И он целый день сходил с ума от беспокойства!
Я сама не дурнушка и в тысячу раз умнее и образованнее, чем моя кузина. Только у меня таких парней почему-то нет даже на краю горизонта. Оттого, что я не умею лгать и актерствовать? Но чего же тогда стоят эти якобы умные парни, как Роман, если они не в состоянии распознать ложь?! Или они считают это очаровательным пустячком?!
Ха, саркастически улыбнулась я своим мыслям. Нет никакой высшей справедливости. Есть реальность, и смотри в оба, Настя: вот она какова! Раз таким парням, как этот, с красивым интеллигентным лицом, нравятся врушки, то… То у тебя, Настя, остается лишь два варианта: сделаться врушкой или перестать надеяться на счастье.
От этой мысли мне сделалось так обидно, так грустно, что я засобиралась спать. Точнее, размышлять о несправедливости мироустройства в кровати.
Неожиданно зазвонил мой телефон. Мама. Оказалось, кто-то проткнул шины на нашем «Фольксвагене». У нас есть гараж, но он далековато от дома, и папа вечером поставил машину у подъезда, чтобы с утра погрузить в нее полмиллиона вещей, срочно необходимых для дачи. И вот, нате вам, кто-то проколол два передних колеса. Даже запаска не выручит.
– Тебе повезло, Мила, – сообщила я, закончив разговаривать с мамой. – Утром прятаться не придется. У родителей машина вышла из строя.
– Что случилось? – без особого интереса спросила кузина.
Разумеется, какое ей дело до чужих неприятностей! Милу всегда занимала только она сама.
– Кто-то шины проколол.
– Да? Ой, как жалко! Так можно с утра не торопиться?
Наверное, я становлюсь злой от зависти, но я почему-то подумала, что Мила вполне могла подвигнуть кого-то из своих поклонников на это дурное дело. Ради своего комфорта на моей даче. А что, пока я ходила за вином, к примеру, она вполне могла сделать звонок. С нее станется.
Спрашивать я не стала – какой смысл? Мила правды все равно не скажет.
– Кровати с ящиками, а в ящиках белье, – произнесла я, поднимаясь. – Постелете себе сами, надеюсь.
И я ушла. А эти двое, казалось, только обрадовались моему уходу…
Роман (Ночь с пятницы на субботу)
Закончив разговор с отцом, Роман вскрыл очередную иномарку и направился в сторону МКАДа, чтобы затем свернуть на Рижское шоссе. Ехал аккуратно, соблюдая все ограничения скорости: он ни на секунду не забывал, что машину украл – ну, не то чтоб украл, а позаимствовал на время, – и внимание дорожной полиции ему ни к чему. А хотелось разогнаться под сто восемьдесят и долететь до Милы за несколько коротких мгновений…
Но пришлось вести себя смирно. Одно хорошо: дороги свободны – ночь.
Вскоре Роман увидел нужный указатель и, поглядывая в карту на смартфоне, некоторое время спустя свернул на улицу, указанную Милой: Яблоневая, дом 12. Номеров домов на карте не было, и Роман ехал медленно, всматриваясь в цифры на калитках.
Освещение было из рук вон плохим: фонарей мало, да еще не все горят. В скудном свете виднелись дачи – простые, почти все одноэтажные. Участки маленькие, не то что в деревне: даже у Андрюхиной бабушки участок был раза в два, а то и в три больше. Видимо, этот дачный поселок строился еще при СССР, когда всем давали заветные шесть соток. И еще одно отличие поселка от деревни: тут ложились поздно. Полпервого ночи, но множество окон светятся – у городских жителей другие привычки.
К слову, в доме, в котором сейчас находится Мила, свет обязательно горит, – значит, можно не вглядываться в номера тех домов, где темно.
Роман уже сориентировался: четная сторона справа – и прикинул, что номер двенадцать вон там, через четыре темных дома от него. Он чуть прибавил скорость…
И едва не въехал в машину, припаркованную на обочине. В этом месте как раз не горели фонари, и Роман, выглядывавший нужный дом, не обратил на нее внимания. К счастью, он затормозил в последний момент, буквально в двух сантиметрах от левого края ее бампера. Тормоза издали неприятный резкий звук, и Роман поморщился: хозяину угнанной тачки следовало давно наведаться в автосервис! Может, оставить ему визитку, хе?