Время сейчас работало против Сергея.
Он постучал в дверь ближайшего дома. Открыли быстро, и в душу Сергея даже сомнение закралось – не сюда ли боевик забежал?
Только в доме оказались старик со старухой.
– В доме вас только двое?
– Так и есть.
– Почему не спите?
– Стреляли рядом, как можно?
Пока Сергей разговаривал со стариками, солдаты осмотрели дом, сарай, баню.
– Чисто, товарищ майор.
И во втором, и в третьем доме подозрительных не оказалось. Люди в домах не спали, разбуженные стрельбой. В некоторых избах удавалось переговорить с хозяевами, изъясняясь на чудовищной смеси украинского, польского и русского языков, и в довершение всего – помогая себе жестами.
Сергей уже направился к следующему дому, как вдруг Самойлов дёрнул его за рукав.
– Товарищ майор, – почему-то шёпотом обратился он, – костёл, церковь ихняя.
– Что «костёл»? – не понял Сергей.
– На колокольне мелькнул кто-то.
Сергей всмотрелся. Колокольня была освещена луной, в её свете виден проём с висевшим колоколом. Но никакого движения не было.
– Может, показалось? – с сомнением спросил Сергей. Самойлов лишь пожал плечами.
Памятуя о его зрении и наблюдательности, Сергей решил осмотреть костёл. Всё равно до него очередь дошла бы – так почему не сейчас?
– Идём.
Сергей и солдаты направились к костёлу. Осмотреть его надо было деликатно. В селе католики живут, и как бы не оскорбить их религиозные чувства, а то и взводом не утихомирить.
Высоченные дубовые двери оказались заперты изнутри.
– Постучите прикладами! – скомандовал Сергей.
Солдаты дружно стали бить прикладами автоматов в дверь.
Ждать пришлось долго. Но вот загромыхали засовы, и дверь приоткрылась. На пороге стоял ксёндз в сутане.
– Кто смеет врываться в дом Божий? – осведомился он, и акцент польский был так силён, что Сергей понял его с трудом. О, эти шипящие согласные!
– Я представитель советских войск. В селе произошло вооружённое нападение на солдат, и у меня есть подозрение, что один преступник укрывается именно тут!
– Нет, здесь нет посторонних!
– И всё же я настаиваю! – не сдавался Сергей.
Сергей плечом отодвинул ксёндза и прошёл внутрь.
За ним шагнули солдаты. Самойлов запер дверь на засовы.
– Осмотрите храм, – приказал Сергей, – а мы побеседуем со священником.
Солдаты пошли осматривать храм, а Сергей уселся в центре зала на одну из скамеек. Интересно у них тут: скамьи рядами стоят, изображение Христа, похоже на такие же в православном храме, но отличается.
Ксёндз уселся рядом. Всё-таки он нервничал, всё время теребил крест.
– Я пойду к жолнёжам, – это он так солдат на польский манер называл.
– Они справятся сами, – сухо сказал Сергей.
– Они могут что-нибудь повредить или уронить резную скульптуру.
– Они постараются.
Священник попытался встать со скамьи.
– Сидеть! – жёстко произнёс Сергей.
Ксёндз обречённо сел. Что-то здесь нечисто. Да и солдат долго не видно, а им пора уже быть. Полчаса прошло, как не больше. Правда, и костёл велик – старинный, со всякими ходами. Про подвал бы спросить да осмотреть его.
Раздался шум, стук солдатских каблуков по плитам пола, и солдаты ввели в зал служку – в чёрной рясе, опоясанной верёвкой.
– Вот, наверху прятался. Больше никого.
– Кто такой? – спросил Сергей ксёндза.
– Звонарь из местных.
– И что он ночью в костёле делает? По ночам колокол не звонит, и до службы далеко, – Сергей демонстративно посмотрел на часы.
Священник медлил с ответом.
– Давайте его сюда!
Солдаты подвели служку. Парень молодой – лет тридцати.
Сергей взял его правую руку и понюхал кисть. Пахло благовониями, и ещё запах примешивался – только пороховой ли?
Сергей осмотрел и ощупал указательный палец служки. У тех, кто часто пользуется оружием, от спускового крючка небольшое уплотнение, вроде сухой мозоли на пальце, на концевой фаланге. Мозоль была.
– Сними рясу! – распорядился Сергей.
Ксёндз запротестовал.
– Я буду жаловаться вашему командованию! Это неслыханно – раздевать служителя святой церкви в храме. Святотатство!
– Если я ошибся, извинюсь! – буркнул Сергей.
Служка медлил.
– Снимите с него рясу! – приказал Сергей.
Самойлов упёр ствол автомата служке между лопатками, чтобы тот не рыпался. Косматов развязал узел верёвки на поясе, потянул вверх рясу. Служка дёрнулся, но Самойлов ударил его носком сапога под колено.
Когда Косматов стянул со служки рясу, перед всеми предстал человек в польской военной форме и сапогах. Не хватало только оружия и конфедератки на голову.
– Связать руки! – приказал Сергей.
Самойлов подобрал с пола верёвку и стянул «служке» руки узлом за спиной. «Служка» был бледен, но глаза злобно сверкали.
– Где твоё оружие? – спросил его Сергей. – Куда успел спрятать?
– Пан офицер ошибается! – заторопился ксёндз. – Он всего лишь звонарь в костёле.
– Святой отец! – рявкнул Сергей. – По законам военного времени тот, кто укрывает террориста, предателя, боевика, изменника Родины, сам является преступником. Вы хотите угодить в НКВД?
От упоминания НКВД ксёндза затрясло.
– Нет, панове.
– Тогда покажите, где он спрятал оружие, и я вас не трону. А иначе расстреляю обоих.
Глаза у ксёндза забегали. Он явно размышлял – выдать оружие служки и остаться живым и при костёле или быть убитым.
– Считаю до трёх. Раз, два…
– Постойте.
Ксёндз направился в угол зала.
– Самойлов, за ним! – скомандовал Сергей. – И глядеть в оба!
Ксёндз зашёл в кабинку, похоже – для исповеди, откинул доски и вытащил автомат – английский «стэн». Самойлов тут же отобрал у него оружие.
– Я сдержу данное вам слово, ксёндз. Мы уходим. Думаю, не в ваших интересах рассказывать о происшедшем своей пастве.
Ксёндз мелко-мелко закивал головой. По сути, он – пособник бандитов. Но трудно остаться чистым в селе, где, кроме сутаны, ничто не защитит от оружия бандитов. И пусть это будет ему впредь наукой.
– Выводите! – приказал Сергей.
За ними громыхнули запоры на двери.
Они подошли к дому, где произошла перестрелка.
– Это твои товарищи? – Сергей указал на трупы.
– Нет.
– Как – нет? А автомат? Кто у тебя руководитель? Где находится?
– Я не скажу ничего! – истерично закричал парень.
Сергей достал из кобуры пистолет, взвёл курок и выстрелил боевику в кисть руки. Солдаты вокруг оторопели и подались в стороны.
«Служка» взвыл от боли.
– Считаю до трёх. Не ответишь на вопросы – прострелю колено, – предупредил Сергей.
Ему надо было сейчас, пока боевик в шоке от пленения, вида убитых товарищей и боли в руке, расколоть его, выбить сведения о подполье. Необходимо уничтожить руководителей аковцев в уезде.
– Раз, два… – Сергей прицелился из пистолета в колено боевику.
– Нет, пан офицер, я скажу… Не стреляйте, я не хочу умирать. Это пан Тростинец из села Лович. Он, он главный!
– Вот и договорились. Косматов, перевяжи его.
Рядовой Косматов достал из кармана индивидуальный перевязочный пакет и перебинтовал «служке» кисть руки.
– Сказал бы сразу – цел бы остался. Теперь веди.
– Куда?
– Ты же только что сказал – в Лович.
Боевик заюлил.
– Я не хочу. Он сразу поймёт, что я предал.
– Не переживай! Если он будет сопротивляться аресту – умрёт, сдастся – будет жить в лагерях в Сибири. Что он тебе сделает?
– Не пойду, – вдруг заявил боевик.
Вот ведь, как истеричка.
– Самойлов, найди в сарае топор.
Рядовой удивился, но пошёл. Вернулся он с топором. Лезвие топора слегка заржавело от длительного неиспользования.
– Теперь держите его за руки.
Солдаты схватили боевика за локти.
– Я тебя, паскуда, сейчас на части живого рубить буду, пока не поведёшь!
Боевик с ужасом смотрел на топор. После того как Сергей прострелил ему кисть, он реально боялся офицера. Он пытался что-то сказать, но из его горла вырывались лишь сиплые хрипы.
Сергей поднял топор, как бы прицеливаясь к удару.
– Нет, нет, пан офицер! Я покажу!
– Считай, что я тебя простил в последний раз. Косматов, возьми топор. Это на тот случай, если он опять отказываться станет.
Сергей вовсе не собирался рубить боевика топором. Но моральное воздействие ржавого лезвия было сильнее, чем ствол пистолета.
– Пошли!
Они двинулись по улице. Уже на околице майор жестом остановил солдат и боевика, крикнув в темноту:
– Лейтенант Голощапов!
Из темноты появился рядовой.
– Так нет их здесь, товарищ майор!
– Кого «их»?
– Лейтенанта.
– Собери всех, в том числе лейтенанта, и сюда. И быстро – одна нога здесь, другая там!
Рядовой убежал. Минут через пятнадцать весь взвод был в сборе.
– До Ловича твоего далеко? – обратился Сергей к боевику. – Ну, сколько километров?
– Не вем.
– Ты опять за своё?
– Лейтенант Голощапов!
Из темноты появился рядовой.
– Так нет их здесь, товарищ майор!
– Кого «их»?
– Лейтенанта.
– Собери всех, в том числе лейтенанта, и сюда. И быстро – одна нога здесь, другая там!
Рядовой убежал. Минут через пятнадцать весь взвод был в сборе.
– До Ловича твоего далеко? – обратился Сергей к боевику. – Ну, сколько километров?
– Не вем.
– Ты опять за своё?
– Так.
Боевик показал один палец и зашагал на месте.
– Один час пути?
– Так, так, – боевик закивал.
– Лейтенант, строй взвод в колонну. Прогуляемся – вроде утреннего марш-броска будет.
Пока шли по дороге, начало светать, а к деревне и вовсе засветло подошли. Селяне занимались хозяйством: доили коров, кормили птицу.
– Показывай, где твой Тростинец живёт?
– Вон тот дом, под красной черепичной крышей.
– Веди.
– Не пойду, пан офицер.
«Да чёрт с ним! – решил про себя Сергей. – Самое главное – показал, а дальше мы уж сами».
– Голощапов, окружить дом – вон тот, под черепицей.
– Есть!
Солдаты окружили дом. При Сергее остались Самойлов, Косматов и пленник.
– Косматов, стереги боевика. Попытается сбежать – стреляй на поражение.
– Есть.
– Самойлов, за мной.
Сергей подошёл к окружённому дому. Видя действия военных, жители попрятались в свои дома.
Сергей присел за бричкой, стоявшей перед домом.
– Тростинец, выходи с поднятыми руками!
В доме послышалась возня, потом на крыльцо вышла женщина с двумя детьми.
– Иди сюда, стрелять не будем.
Женщина сошла с крыльца. Дети – лет по восемь-десять – испуганно жались к ней, держась за юбку.
– Уйдите отсюда – хоть к соседям. Почему хозяин не выходит?
– Не вем.
Вот заладили! В переводе с польского на русский означает «не знаю».
Как только женщина скрылась в соседнем доме, Сергей ещё раз предложил Тростинцу сдаться. Но тот в ответ открыл огонь из автомата.
– Огонь! – скомандовал Сергей.
По окну сразу ударили не меньше десятка стволов. Звенели стёкла, летели щепки. Один из рядовых сорвал с пояса гранату и, размахнувшись, бросил её в окно. Рвануло так, что в доме вылетели все стёкла, а из самого дома потянулся дымок.
– Похоже, Тростинцу этому амба! – удовлетворённо сказал лейтенант. Он был доволен, что его подразделение приняло участие в огневом контакте.
Выстрелов из дома больше не раздавалось.
Когда Сергей с Самойловым вошли в дом, они обнаружили убитого хозяина. Кто-то из автоматчиков угодил ему в голову, и граната была уже лишней. Присутствовавшая при этом соседка выбросила в окно тлеющий и дымящийся половик.
При обыске в доме обнаружили пару автоматов и немецкую радиостанцию «Телефункен».
Слова боевика оказались правдой, Тростинец в самом деле был связан с руководством вражеского подполья. У рядового члена организации рацию не оставят.
Назад солдаты несли трофеи, только оружие и рацию доставили в дивизионные отдел СМЕРШа.
На какое-то время вылазки боевиков в уезде прекратились. Две группы были уничтожены, главарь подполья убит. Однако Сергей не верил, что уничтожены все; правда, видимая деятельность подполья прекратилась, и это его устраивало.
Но не успел он написать рапорт о проделанной операции, как появилась новая напасть. Мотоциклист привёз сообщение из Кутно, что вечером половина маршевой роты насмерть отравилась.
Сергей выматерился, но ехать было надо. С собою он взял молодого опера Ставницкого. Они оседлали трофейный мотоцикл «BMW» из отдела и направились в городишко.
Население городка было всего тысяч пятнадцать, да и те наполовину разбежались при приближении советских войск.
Домчались они до городка быстро – всего за каких-нибудь сорок минут.
На окраине городка, у каких-то складов недалеко от железной дороги, суетились военные и стояли грузовики.
Сергей подъехал к военным.
– Туда нельзя, – перегородил ему дорогу ефрейтор.
– Нам можно, – сунул ему под нос удостоверение СМЕРШа Сергей.
Они прошли на склад. Помещение было кирпичное, длинное. И везде – трупы. Рядом суетились медики.
– Кто старший из медиков? – Сергей поймал за руку медсестру.
– Капитан Леонтьев. Вон он – самый высокий.
Сергей подошёл, козырнул и показал удостоверение.
– Что произошло?
– Отравились сильным ядом. Пострадавших – я имею в виду живых – нет, одни трупы.
– Чем отравились, есть предположение?
– Экспертиза нужна, анализы, – пожал плечами эскулап. – Нас вызвали, а делать нам тут нечего.
Так, никакой ясности.
Сергей нашёл командира маршевой роты, старшего лейтенанта Куницу.
– Объясните толково, что произошло?
– Понятия не имею. Вечером расквартировались на отведённом месте, а утром половина роты – холодные уже.
– Не томи, старлей. Тебе в лучшем случае штрафбат светит. Рассказывай.
Сергей чувствовал, что офицер недоговаривает.
Старлей вздохнул.
– После ужина сухим пайком несколько солдат на путях цистерну со спиртом обнаружили. Набрали полные котелки, выпили, да ещё и в роту принесли. Я, чтобы пьянство пресечь, у цистерны двух автоматчиков поставил, приказал стрелять, если попытаются спирт взять. Но кто выпить успел – умерли.
– Пиши рапорт, только всё подробно. Ставицкий, опроси и запротоколируй свидетелей – часовых, тех, кто в живых остался, – видели ли они что-нибудь.
Сам же направился к железнодорожным путям.
У двадцатитонной цистерны немецкого образца стояли двое автоматчиков.
– Стой, стрелять буду! – предупредил один из них.
– Боец, ко мне! Я из СМЕРШа, – Сергей предъявил удостоверение.
Лицо автоматчика побледнело.
– Извините, товарищ майор!
– Эта цистерна?
– Так точно.
– Котелок или фляжка есть?
Автоматчик отстегнул с пояса фляжку в чехле.
Сергей взобрался на цистерну и опустил фляжку в открытый люк. Набрав спирта, спустился вниз – фляжку надо было отправить на исследование. В принципе умерших это не воскресит, но для дела положено.
– Открывайте задвижку снизу, – приказал Сергей.
Один из солдат открыл задвижку. На землю хлынула жидкость, сильно пахнувшая спиртом. По виду и запаху – настоящий денатурат. Или немцы спирт каким-нибудь ядом отравили, или в цистерне метиловый спирт. Он по цвету, вкусу и запаху – точь-в-точь этиловый спирт, не отличишь. И действует после выпивки очень похоже, только убивает. Не мгновенно, но несколько часов хватает. И смертность от него стопроцентная.
Кто из солдат позарился на дармовую выпивку – сами виноваты, только вот расплата была очень жестокой. А старлей не пресёк вовремя. И шестьдесят два человека навечно останутся лежать в братской могиле в маленьком польском городке. Старлей, конечно, под трибунал пойдёт, и какова его судьба будет – никому не известно.
Глава 8 «Неметчина»
Наши войска быстро продвигались к Германии, а кое-где уже пересекли её границы. В конце января, 27-го, пал Мемель (Клайпеда). Земли Восточной Пруссии, этой цитадели немецкой военной машины, съёживались, как шагреневая кожа.
По мере продвижения по немецким землям сопротивление немцев возрастало. Одно дело – воевать в Белоруссии или Польше, и совсем другое – защищать свои дома и семьи. Велика ли Германия? А боевые действия ведутся на два фронта: на западе высадились американцы с союзниками, на востоке давят Советы. Наиболее боеспособные части были переброшены немцами на Восточный фронт, заняли Зееловские высоты, довольно хорошо оборудованные в инженерном плане: многоярусные бетонные доты, противотанковые надолбы, ряды траншей, перед которыми – колючая проволока и густые минные поля.
Только людских резервов у Германии уже не было. Работали заводы, выпуская танки, пушки, самолёты, вооружение и боеприпасы. А людей, владеющих этой техникой, оставалось всё меньше. Да и времени на подготовку новобранцев требовалось много – его у немцев тоже не было. Дошло до того, что в зенитных расчётах из немцев были только наводчики и командиры расчётов, а остальные члены расчёта – подносчики снарядов, заряжающие – комплектовались из военнопленных.
Кроме того, даже обученные новобранцы не имели боевого опыта. В целом – армия Германии еще сильна, но боевая мощь каждого отдельно взятого батальона или полка сильно уступала таковым образца 1940–1941 годов.
Конечно, министерство пропаганды Геббельса работало на полную катушку. Немцам внушали, что русские будут им мстить, убивать стариков и детей, насиловать женщин; что русские озлоблены и жестоки, они придут уничтожить немецкий народ, а пленных сделают рабами.
Напуганные мирные жители, прихватив с собою скудный скарб, уходили в глубь страны, подальше от приближающихся страшных русских солдат. Кто имел родственников за границей – в нейтральной Швейцарии, к примеру, или просто возможность выехать, перебирались туда.
На Западном фронте немцы нанесли союзникам несколько чувствительных ударов, и теперь англосаксы больше действовали в воздухе, засыпая бомбами военные части, укреплённые и мирные города. Они бомбили не только военные заводы в городской черте, но и жилые кварталы, подчас почти стирая города с лица Земли, как Лейпциг или Дрезден.