В ноябре 2010 года в нескольких километрах от Гаваны вновь была открыта семинария – первая, построенная после революции. В ее открытии участвовал Рауль Кастро, а также делегация американских католических священнослужителей. Архиепископ Томас Венски, глава делегации североамериканской Конференции католических епископов назвал все происходящее «очень значимым событием». Кардинал Ортега, в свою очередь, отмечал, что новая семинария появилась в том числе и потому, что у Церкви есть «друзья, особенно в Соединенных Штатах, которые помогли реализовать эту мечту»[485].
Ортега имел в виду, прежде всего, финансовую помощь. Так, североамериканские епископы, по словам отца Эндрю Смолла, являющегося главой Миссионерской организации Непорочной Девы Марии, а также ответственным за сбор денег для Латинской Америки в североамериканской Конференции католических епископов, сообщал, что американские сборы обеспечивают каждый кубинский епископат на сумму порядка 25 000-30 000 долларов. Ежегодно же на Кубу Церкви переводится около 450 000 долларов [486].
Вырос авторитет кубинского архиепископа Хайме Ортеги. Папа римский Бенедикт XVI отказал ему в просьбе об отставке и попросил, чтобы он остался главой кубинской Церкви. В то же время Испания наградила кардинала престижной наградой – Крестом Изабеллы (Cruz Isabella Catolica). Ранее заслуги Ортеги были признаны и другими странами и организациями.
По мнению кубинских эмигрантов в США сегодня, с приходом к власти Рауля Кастро, отношения между Церковью и государством постепенно налаживаются. По мнению Мэри де Лорэй, представителя в Латинской Америке и Карибах базирующейся в США Католической службы помощи (CRS), «Отношения между церковными вспомогательными службами и правительством сейчас, кажется, улучшаются. Они менее напряженны»[487].
Показателен тот факт, что в 2008 году кардинал Ортега провел специальную мессу в Соборе Гаваны за здоровье Фиделя Кастро.
Неуверенность в словах М. де Лэй продиктована самой причиной снятия этого напряжения. Очевидно, что ведущую роль здесь играет не столько добрая воля политического руководства острова, сколько складывающиеся экономические обстоятельства. В условиях жесткого экономического кризиса правительство урезает расходы на социальную сферу.
Католические епархии на Кубе[488]
Экономический кризис 2008 года больно ударил по и без того слабой кубинской экономике. Уже к 2008 году сценарий развития кубинской экономики, по мнению экспертов, не предвещал положительных результатов. Так, существенно замедлился темп роста ВВП, упав с 7,3 % в 2007 году до 4,1 % в 2008-м. Куба имела отрицательный торговый баланс (– 2,9 %). Резко вырос внешний долг: от 9,8 % по отношению к ВВП в 2002 году до 15,8 % в 2008 году[489]. На 2009 год государственный долг достиг 34,8 % ВВП. По оценкам Economist, внешний долг Кубы составляет в настоящее время почти 20 млрд долларов, что, очевидно, является непосильной ношей для кубинской экономики.
Куба, как и другие экспортно ориентированные экономики, получила серьезный удар от мировой рецессии: сократились доходы от туризма, снизился экспорт никеля, уменьшились заграничные денежные переводы от родственников. При этом, как отмечают специалисты, все могло быть еще хуже, если бы главным торговым партнером Кубы не был Китай, с его растущей экономикой[490].
Правительство Кубы всячески пытается уравновешивать потребность в государственном экономическом послаблении с желанием политического контроля над ситуацией. Так, было объявлено, что к марту 2011 года 500 000 государственных рабочих мест будет сокращено и расширены возможности для самостоятельной предпринимательской деятельности. Р. Кастро заявил, что такие изменения необходимы, чтобы обновить экономическую модель и гарантировать выживание социализма. При этом по оценкам американских экспертов уровень жизни среднего кубинца остается на более низком уровне чем накануне спада 1990-х годов[491].
Несмотря на попытки проведения реформ, которые сами кубинцы, кстати, реформами предпочитают не называть, авторитетный американский фонд «Наследие» (Heritage Foundation) в своем отчете за 2011 год сообщал, что по всем показателям экономической свободы Куба занимает последнее в Латинской Америке место. Уточнялось, что экономические свободы носят поверхностный характер и ничем не защищены: «Отсутствие независимой и справедливой судебной власти ослабляет верховенство закона, а широко распространенная коррупция затрагивает большинство сделок. Суды не свободны от политического вмешательства…»[492].
В общем же рейтинге Фонда Куба занимала 177-е место между Ливией и Зимбабве.
В результате, по прогнозам известного экономиста К. Меса-Лаго, несмотря на предпринимаемые кубинским правительством преобразования, «Куба, вероятно, будет среди последних экономических систем в Латинской Америке, которые преодолеют воздействие глобального кризиса»[493].
Сложной остается и ситуация с правами человека на Кубе. Так, по мнению известной международной организации Human Rights Watch, «Куба остается единственной страной в Латинской Америке, которая подавляет фактически все формы политического инакомыслия»[494].
В данной ситуации Католическая церковь пытается найти верный баланс, выработать стратегию поведения по отношению к государству, явно находящемуся на пороге серьезной трансформации.
Кардинал Ортега всячески подчеркивает, что приветствует преобразования, начатые Р. Кастро. В то же время противники режима Кастро, в первую очередь в США, возлагают на него большие надежды, как на фигуру, способную консолидировать все слои кубинского общества в переходный период. Издание «USA Today» следующим образом высказывалось по этому поводу: «Учитывая действительность, Куба после Кастро будет нуждаться в ком-то, кому доверяют все сегменты общества, чтобы помочь перейти этой стране в новую эру без кровопролития и переворотов. Кардинал Хайме Лукас Ортега-и-Алэмино, архиепископ Гаваны, является тем самым человеком. Сын рабочего сахарного завода, Ортега уникально снабжен всем, что необходимо, чтобы заполнить любой вакуум власти»[495].
Тем не менее есть и те, кто не видит в Ортеге возможного лидера переходного периода. Среди них, в первую очередь, выделяется тройка республиканцев – Илеана Рос-Лехтинен (председатель влиятельного Комитета палаты представителей по иностранным делам), сенаторы Марко Рубио и Марио Диах-Баларт. По их мнению, Ортега склонен к соглашательству и проводит политику, направленную на сотрудничество с режимом.
В мае 2010 года кардинал Ортега вместе с лидером Епископальной конференции Дионисио Гарсиа впервые на официальном уровне встретился с президентом Р. Кастро, с целью обсуждения политической ситуации, в том числе вопросов, связанных с политическими заключенными на Кубе. Следует отметить, что встреча произошла спустя три недели после того, как Ортега добился разрешения на шествие по Гаване жен заключенных, требующих свободы для своих мужей[496].
Кардинал Ортега проводит политику мягкой критики режима, дистанцируясь от наиболее одиозных фигур кубинской оппозиции, таких как лидер Христианского освободительного движения Освальдо Пайя или бывший редактор католического издания «Vitral» Дагоберто Вальдеса, которых официальные власти характеризуют как «наемников».
Отношения Католической церкви с Раулем Кастро в принципе с самого начала складывались на основе взаимовыгодного диалога. Интересно, что одним из первых посетителей, которых принял Р. Кастро сразу после вступления в должность президента Республики был госсекретарь Ватикана кардинал Тарчизио Бертоне.
В 2008 году кубинские власти пообещали Ватикану дать некоторые преференции Церкви на Кубе в части освещения ее деятельности и пропаганды христианских идей в СМИ. Как заявил тогда государственный секретарь Ватикана Тарчизио Бертон, власти пообещали дать больше открытости для выражения мнения Церкви в печатных СМИ, на радио и по другим каналам, «даже на телевидении». В то же время Бертон отметил, что «все начинается с обещаний, но мы надеемся на некоторую открытость, так как нет ничего невозможного»[497].
Р. Кастро сразу же включился в активный диалог с Церковью по вопросам освобождения политических заключенных. Кардинал Ортега настойчиво добивается разбирательства по каждому конкретному делу, и эта работа имеет свои результаты. Так по итогам переговоров с Р. Кастро в июле 2010 года архиепископ Гаваны договорился об освобождении целого ряда политзаключенных. В пресс-релизе по этому поводу говорилось: «В процессе встречи сегодня… кардиналу Ортеге сообщили, что в ближайшие часы шесть заключенных будут перевезены в места их проживания и еще пять будут выпущены и смогут уехать в Испанию с их семьями. Кубинские власти также сообщили, что 47 оставшихся заключенных, арестованных в 2003 году, будут освобождены и также смогут покинуть страну. Эта мера будет предварена в жизнь в период трех-четырех месяцев»[498].
С 16 по 20 июля 2010 года с визитом на Кубе находилось высокопоставленное лицо Ватикана, секретарь по взаимоотношениям с государствами архиепископ Доминик Франсуа Жозеф Мамберти. Уже в первый день своего пребывания на острове, прелат провел совместную пресс-конференцию с кубинским министром иностранных дел, в ходе которой он приветствовал «продолжающийся диалог» с кубинским режимом и выразил надежду, что этот диалог «будет усилен» его посещением. Важно отметить, что в программу визита архиепископа не было включено общение с кубинскими диссидентами и посещение заключенных. Как отмечал А. Вальядерес, «ватиканский дипломат был полностью расположен к кубинскому режиму, осудил оппозицию, закрыв глаза на порабощение кубинского народа»[499]. Резюмируя, известный оппозиционер писал: «Своей поездкой, заявлениями и тишиной, архиепископ Доминик Франсуа Жозеф Мамберти продолжил таинственный и загадочный коллаборационистский ритуал высокопоставленных ватиканских чиновников, которые приезжали в островную тюрьму за все прошлые десятилетия»[500].
Можно давать разные объяснения подобному поведению Церкви. Журналист Виктор Гаэтан во влиятельном «Foreign Affairs» отмечал по этому поводу: «Кубинское сообщество в изгнании энергично критикует Церковь, так как, по его мнению, церковное руководство на острове должно бросить вызов диктатуре. Но Ватикан не торопится этого делать. Вместо того чтобы открыто стремиться к изменениям, Церковь проводит стратегию «согласия». Она ставит себя в качестве посредника между режимом и его самыми смелыми противниками. Церковь постоянно присутствует, но она беспартийная. Это отношение отсылает назад, ко временам «ostpolitik», которую Церковь практиковала во время холодной войны – в большинстве коммунистических стран, особенно в тех, где католики были меньшинством, духовенство «сидело на корточках», помогая верующим, и выжило»[501].
Очевидно, что данная точка зрения вполне соответствует действительности. Опыт восточноевропейских католических церквей явно свидетельствует, что тактика «непротивления» дала свои результаты. Не вмешиваясь напрямую в политическую жизнь, католические иерархи на протяжении десятилетий сохраняли определенный статус-кво, добившись хотя и не полноценной, но все же и не полностью прекращенной религиозной деятельности.
Успех же этой стратегии на Кубе сегодня уже очевиден. Как отмечает все тот же В. Гаэтан, играя роль «святого миротворца», Церковь получила сразу три преимущества. Во-первых, у нее появилось физическое пространство, чтобы расширить свое присутствие на острове. Во-вторых, кубинский архиепископ Ортега, играя роль миротворца и посредника, зарабатывает тем самым себе положительную репутацию человека, которая все больше возрастает как внутри страны, так и за ее пределами. Третье же преимущество является своего рода следствием двух первых: имея возможность более-менее нормально функционировать, Церковь стратегически готовит ненасильственный переход к демократии на Кубе[502].
Политику «умиротворения» (с целью подготовки почвы для дальнейших преобразований) продолжил проводить на Кубе папа Бенедикт XVI, который, как и его предшественник, счел необходимым нанести визит на остров.
Накануне визита папы Бенедикта XVI обстановка вокруг Католической церкви вновь начала накаляться. Провокационные действия со стороны противников режима были направлены на компрометацию епископата. Так, 13 марта 2012 года группа из 13 человек, назвавшихся диссидентами, ворвалась в базилику в Гаване и потребовала, чтобы к ней вышел ее настоятель падре Роберто Бетанкур. Пришедшие заявили, что у них есть послание, которое падре должен передать Бенедикту XVI, а также ряд предложений по социальным преобразованиям. На место происшествия прибыл Рамон Суарез Полкари, видный иерарх гаванского епископата, который пообещал передать послание и попросил покинуть помещение базилики, на что получил резкий отказ. Утром 14 марта стало известно, что то же самое произошло еще в целом ряде церквей. Гаванский епископат охарактеризовал эти действия как «цельную стратегию, продуманную и реализованную группами по всей стране в преддверии визита папы Бенедикта XVI на Кубу»[503]. По данным епископата, призывы к подобным действиям распространялись в разных областях. В заявлении, подписанном Орладно Мигелем Идальго, говорилось: «Никто не имеет права превращать храмы в политические окопы»[504]. Таким образом, Церковь вновь дистанцировалась от политики, давая понять, что она не идет на поводу у провокаторов, имеющих своей целью дестабилизировать ситуацию на Кубе.
Перед визитом Бенедикта XVI на Кубу неожиданно появилась новость, что, несмотря на то что изначально этого не планировалось, он все же встретится с Фиделем Кастро. Издание «Vatican Insider» настойчиво уточняло, что визиты папы никогда не бывают связаны с решением тех или иных политических вопросов, «даже когда он встречается с великими фигурами на международной арене». В этот раз, по словам издания, папа тоже ехал на Кубу, исключительно чтобы еще раз «утвердить веру кубинских католиков»[505].
Визит папы готовился в условиях нарастающей критики как его самого, так и кубинских иерархов, за сотрудничество с режимом Кастро. Антикастровская оппозиция в Майами однозначно выразила свое неудовольствие предстоящим посещением папой Кубы. Один из ее видных лидеров А. Вильядерес заявил об опасности «инструментализации» папского визита, открыто обвинил Т. Бертона и кубинских епископов в подыгрывании Кастро.
А. Вильядерес и до этого не раз активно критиковал Ватикан за слишком мягкое отношение к кубинскому режиму. В частности в 2003 году он писал по поводу молчания папы и кубинской Церкви о якобы имеющих на Кубе место репрессиях, упоминая об «отвратительном фарсе кардинала Ортеги, архиепископа Гаваны, по многим случаям соглашательства»[506].
Как бы то ни было, 26 марта 2012 года самолет папы Бенедикта XVI приземлился в международном аэропорту им. Антонио Масео в г. Сантьяго-де-Куба.
Следует отметить, что еще на борту самолета на пути в Мексику, которую понтифик посетил перед Кубой, папа дал традиционное интервью сопровождавшим его средствам массовой информации. Среди прочего, им было сказано: «Сегодня очевидно, что марксистская идеология, в том варианте, в котором она была задумана, не отвечает нынешней реальности»[507].
Отвечая на вопрос о своем посещении острова, папа добавил: «Мы не можем больше строить общества подобным образом. Новые модели должны быть найдены с терпением и конструктивным способом»[508]. Поясняя сказанное, папа отметил, что Церковь готова выступить посредником в процессе поиска этого нового пути на Кубе: «Мы хотим помочь в духе диалога, чтобы избежать травм и способствовать продвижению вперед к братскому обществу, которое мы желаем видеть во всем мире»[509].
Во время своего визита понтифик озвучил ожидаемые от него посылы в адрес кубинского руководства. По сути, он повторил все то, что было сказано его предшественником Иоанном Павлом II в 1998 году. В частности, Бенедикт XVI выразил надежду, что вскоре Куба станет домом для всех кубинцев. Выступая на Площади Революции перед пятисоттысячной толпой, папа заявил: «Куба и мир нуждаются в изменениях, но они могут быть достигнуты только в том случае, если каждый встанет на позицию поиска правды и выберет путь любви…»[510].
В ходе своего визита Бенедикт XVI встретился с Фиделем Кастро. Беседа, продолжавшаяся около получаса, состоялась в нунциатуре Гаваны сразу после мессы на Площади Революции, но политических вопросов она не касалась.
Безусловно, наблюдатели отмечали, что визит понтифика вызовет углубление реформ на Кубе, ускорит процесс ее демократизации. Но, как и в случае с визитом предыдущего папы, эти ожидания были несколько преувеличены. После отъезда Бенедикта XVI Куба, разумеется, не стала сразу (и не станет в самом ближайшем будущем) демократическим государством. Надежды на реализацию восточноевропейского сценария на Кубе потерпели крах еще в первой половине 1990-х годов. Последней попыткой подтолкнуть кубинское население к политической активности был визит на Кубу Иоанна Павла II, который продемонстрировал особенности религиозного сознания кубинцев: политика в нем занимает периферийное положение.
Религиозность кубинцев не вызывает сомнений, как не вызывает сомнений и ее специфика. Чувственная, сенситивная составляющая религиозного сознания у жителей Острова превалирует над догматическим, прагматическим компонентом. Именно это и объясняет «глухоту» кубинцев к политическому подтексту. Папа им важен как религиозный символ, но не как политический оратор. К этому следует прибавить синкретичность кубинского (как, впрочем, и латиноамериканского в целом) католицизма.