…Прошли годы. И уже занесена песком дней Гошина туманная юность. И плещутся у самых ног волны зрелости. И не спрятаться уже под зонтиком лекарств от палящих лучей времени. И вальяжный шезлонг развлечений уже не убаюкивает предчувствие неизбежного расставания с лучшим из миров.
Щемит сердце и спирает дыхание, когда отматываешь пленку дней назад и в который раз смотришь затертые до дыр самые дорогие кадры детства и юности. И те воспоминания придают силы, и жизнь вновь обретает смысл. А на душе становится сладко, как после съеденной 30 лет назад сахарной ваты.
МОРСКОЙ BOY
* * *
А вдруг Мельников перепрячет труп?
Сколько не создавай мыслительным усилием избыточное давление в черепной коробке, а лучше фразы для начала повествования не придумаешь! В ней есть все. И фундаментальное «А», начинающее не только алфавит, но так же и все жизненные пути на Земле: есть ли такие, кто не кричал: «А-а-а-а!» в момент появления на свет? Эта буква своей остроконечностью и треугольностью вбивает клин в едва приоткрытую скрипучую дверь литературного произведения, и назад уже хода нет.
«Вдруг» словно граната, брошенная партизанами ночью в немецкий блиндаж — потенциальная энергия взрыва в этом слове огромна!
«Мельников» тоже играет в начальной фразе немаловажную роль — придает ей определенность стрелы, летящей в яблоко на голове мальчика. Без этого «Мельникова» тумана было бы больше, чем это необходимо. Партизаны бы не только спрятались от немцев в непроходимом лесу, но и сами бы там заблудились.
«Перепрячет» — просто великолепно! Оно означает, что что-то уже произошло еще до того, как читатель пошевелил страницами. Уже Мельников прятал, то есть со временем (только со временем!) будет возможность узнать как, где и от кого он это прятал и, значит мы осмотрим не только корабль (захудалая это баржа или красавец-лайнер, решит сам читатель), но и его подводную часть.
«Труп» — это слово-магнит. Слова «деньги», «выгодно», «тебе», «легко» манят сильнее, но только когда воспринимаются ухом, для глаза же «труп» притягательней. Слово «труп» так глубоко, что практически не имеет дна. Посудите сами, ну не возник же он сам по себе?! Значит была перестрелка, погоня, драка (с поножовщиной), взрыв атомной электростанции, заказное убийство, отравление и т. д. Естественная смерть здесь ни при чем — зачем прятать умершего своей смертью? Хотя… и тут возможны варианты.
Эта начальная фраза закончена, как круг, и мощна, как восклицательный знак. Более подходящего (по конструкции) предложения для начала увлекательного повествования трудно подобрать.
Есть, правда, одно «но». Неторопливо буря скважину этой книги, вы не встретите ни одного «трупа», никто ничего не будет «перепрятывать», тем более «Мельников», которого тоже не будет. «Вдруг» тоже не появится в костюме звездочета на благотворительном балу. Так что за все придется отдуваться одной только «А». Так, а что же будет? Вот это вы и узнаете через определенное количество часов интересного чтения. Итак…
В недавние времена, когда одинаково легко было стать миллионером или умереть под забором, в одном приморском городе жил-был молодой человек…
Побег
Этот хмурый декабрьский день не задался у Игоря Перова с самого начала.
В коммуналке, где он получил комнату как молодой специалист, в соседки ему достались издерганная жизнью и квартплатой Валентина Михайловна Наглаваки и ее дочь Маша. Как-то случайно, будучи в состоянии, далеком от трезвого, он попытался в коридоре поближе познакомиться с младшей из соседок. Та, понимая важность момента, поскольку с самого начала положила на Игоря свой недобрый глаз, предприняла все возможное для воплощения планов Игоря в жизнь. Доведя Перова до постели и раздев его, Маша совершила непростительную ошибку, решив сходить к себе, чтобы посмотреть спит ли мать. Когда она вышла из комнаты и прикрыла дверь, коварный английский замок защелкнулся, сделав невозможным доступ недальновидной девушки к своему счастью. Поняв, что произошло что-то непоправимое, и решение ее судьбы находится под угрозой, Маша разбудила мать, с которой совместными усилиями они и попытались вскрыть дверь. Сломав все ногти и разбив коленки, две авантюристки в награду услышали лишь Игорев храп. Однако, сообразительная мамаша в отличие от потерявшей присутствие духа дочери нашла решение. Поистине женскому коварству нет предела!
На следующее утро Маша подошла на кухне к хмуро пьющему некипяченую воду юноше и, нежно поцеловав его в щеку, спросила:
— Ты кого хочешь: мальчика или девочку?
После этих слов Игорь понял, что его спасет только бегство. И в этот критический момент особенно актуальным оказался ключ от квартиры его друга Михаила, оставленный ему для присмотра за жилплощадью, пока сам хозяин помогал дружественным монголам проводить в их степях трубопроводы.
Игорь не стал играть с судьбой в алименты и, по-военному быстро собравшись, отбыл в неизвестном для расставивших сети соседок направлении. Уже будучи в подъезде, он заглянул в свой почтовый ящик. Там лежало письмо. Судя по штемпелю, какое-то официальное.
Наследство
По-разному складывается жизнь у людей, проживающих на нашей планете. Одним везет, другим — совсем наоборот. Многонациональному населению многострадальной России, жившему в неспокойные 90-е в разваливающейся империи, и повезло, и не повезло одновременно. С одной стороны — уникальная возможность на себе ощутить все плюсы и минусы существования в прямо противоположных социальных формациях. Почувствовать, так сказать, разницу. И причем не по учебникам и кадрам кинохроники, а на собственной шкуре. Переходный период — это ведь ощутимая на себе практика самого развития человеческого общества, самые сладкие куски исторического пирога.
Однако, с другой стороны, рушились судьбы, обеспеченные становились нищими, домовладельцы — бомжами, уникальные специалисты — безработными. Рушился один способ человеческого общежития, и тут же ему на смену насильственно насаждался умелой заокеанской рукой явно чуждый русской душе другой строй. И этот клубок противоречий катился по российским просторам до стыка тысячелетий, давя зазевавшихся.
Об этом уникальном периоде когда-нибудь напишут много и подробно. О том, как добрым и хорошим людям, не приспособленным к жизни в сволочном капитализме, не оставили выбора гайдаровские реформы и вся муть со дна их душ поднялась наверх, и стали они злыми и подлыми просто для того, чтобы выжить и накормить своих детей. Объективную оценку этим переломным годам можно будет давать только через полвека, не раньше, когда улягутся эмоции и станет виден результат, как экономический, так и общедушевнонациональный. Станем ли мы не только лучше кушать, но и глубже чувствовать?
Пока же вернемся непосредственно к первоначальной теме главы: кому везет и почему. Шулер, сорвавший крупный банк, не является счастливчиком. Это — его работа. И когда он ее хорошо сделал, то он, естественно, чувствует удовлетворение, как, например, комбайнер, собравший сверхплановую пшеницу. Но назвать его везунчиком нельзя.
Человек, выигравший в лотерею или в казино крупную сумму денег, скорее достоин сочувствия, чем зависти. Почему? Да потому, что если не обладает он очень твердым характером, то все — конец, жизнь его пошла под откос. Теперь он не сможет вкалывать где-нибудь на производстве за сотую долю того, что получил одним нажатием кнопки игрового автомата или одной ставкой на рулетке. Жизнь его превращается в сплошное ожидание следующей удачи, ведь теперь он сам себя безоговорочно причислил к мифическому племени удачливых игроков. И вот уже давно закончились выигранные деньги, продана машина, заложена квартира, издерганная жена убежала куда глаза глядят, он, «счастливчик», не бреется, мало спит, почти не ест, курит одну за одной сигареты и пьет литрами кофе. А удача не спешит стучаться в его дверь. Да она и не постучится, поскольку давно на работе у умных, расчетливых и алчных людей, создавших все эти переливающиеся разноцветными огнями дворцы псевдосчастья.
А те, кто получил наследство, везучие они или нет? Чаще всего — да. Эти «шаровые» богатства обычно не падают, как снег на голову. На них надеются загодя и поэтому за долгие годы ожидания распределяют каждую будущую копеечку так, как нужно. Да и при дележе наследства определенная борьба происходит, что, соответственно, повышает ценность и значимость предсказуемого клада.
Когда Гош (Игоря Перова часто называли именно так — эта кличка приклеилась к нему еще в детстве: Игорь — Игореша — Гоша — Гош), вынужденный из-за коварства соседок поздно ночью бежать из так и не ставшего ему родным жилья, спустился на первый этаж, то, проходя мимо почтовых ящиков, остановился. Почему так случилось, трудно объяснить, ведь писем ему не писали. Но напоследок он зачем-то решил заглянуть туда. И, надо сказать, не прогадал! Помимо паутины, там было письмо. Этот факт настолько поразил Гоша, что он решил тут же, при тусклом свете подъездной лампочки, прочитать послание.
Только когда он в третий раз пробежал глазами буквенные символы, вышедшие из-под старой печатной машинки, то понял, что есть две новости: одна, как водится, хорошая и вторая, естественно, плохая.
Плохая состояла в том, что умерла его бабушка Клава, жившая в северном Мурманске. Но поскольку Гош ее мало знал, так как жила она далеко, то эта новость была просто плохой, а не ужасной.
Хорошее же было то, что он получал наследство. Очень и очень приличную сумму. Видимо бабушка всю жизнь копила.
Но… Ах, это вечное «но», которое поломало не одну судьбу, испортило кровь тысячам людей! Оно, как предательский выстрел в спину, появляется в самый неподходящий момент — тогда, когда ты уже уверен в том, что все хорошо и можно ставить точку. Но тут-то и появляется «но» (прямо как сейчас!) и переворачивает ситуацию с ног на голову.
Посудите сами, Гош уже успел даже обрадоваться внезапному обогащению, пока не споткнулся об это «но». Далее в документе говорилось, что он может претендовать на наследство лишь в том случае, если выполнит последнюю волю покойной: вступит в законный брак.
«Далось ей мое гражданское состояние! Чем я, холостой, хуже?!»
Бабушка еще при жизни неоднократно в письмах настойчиво склоняла Гоша к этому акту. Но молодость клокотала, как камчатский гейзер, и даже мысль о любом ограничении свободы не находила внутри него никакого понимания.
Сейчас же ситуация изменилась. Женитьба могла теперь резко расширить его возможности, поскольку принесла бы ему немалые средства. Так что выбора не было, необходимо в течение года вступить в законный брак. Поначалу это показалось Гошу чрезвычайно простым.
Боря
Не успел Гош занести вещи в свою новую квартиру, как раздался звонок. Открыв дверь, новосел обнаружил неряшливо одетого субъекта с неуловимыми чертами лица. Субъектом оказался живший рядом слесарь вагоноремонтного завода Борис Александрович. Дядя Боря, как акула, находился в постоянном движении, в вечном поиске выпивки. Трудно было представить, что он когда-либо спал.
У него была бутылка водки, и он так сильно дергал трясущимися руками, что казалось, будто он ей жонглировал.
— Здорово, морячок! — голос дяди Бори был похож на звук гоночного мотоцикла в момент вхождения в поворот.
— И вам не болеть, — Гош был сегодня выходной, поэтому не очень активно сопротивлялся незапланированному визиту.
— Стаканы у тебя есть, сынок?
Токарь, не дожидаясь приглашения, вошел в комнату, осмотрел ее быстрым взглядом, сел на диван, пододвинул поближе журнальный столик, взглянул на слегка удивленного Гоша и спросил еще раз:
— Так, где стаканы? Или из горла будем?
Гош, как принимающая сторона, не мог ни в чем отказать гостю, и через минуту на журнальном столике стояла банка баклажанной икры, плавленый сырок, кусок заветренной колбасы, полбуханки хлеба и два стакана.
— А что за праздник? Вы извините, я только недавно с околоземной орбиты вернулся, еще не полностью адаптировался.
— Как?!!
Посмотрев на дядю Борю, Гош пожалел, что задал такой нелепый вопрос. Но гость оказался тактичен и не стал убивать презрением недогадливого молодого человека. Старший товарищ снисходительно крякнул и коротко сообщил:
— Новоселье.
Когда бутылка опустела, все время ерзавший на диване и поминутно бегавший зачем-то на кухню дядя Боря, на какое-то мгновенье замер и изрек:
— Надо бы еще…
И выразительно посмотрел на Гоша.
Однажды в жизни тот уже попадал в неприятную ситуацию от передозировки алкоголя и поэтому отнесся к предложению с настороженностью. Дядя Боря не увидел или сделал вид, что не увидел сомнения в глазах своего молодого собутыльника и, положив на столик предварительно пересчитанную мелочь, сказал:
— Добавляй трояк и дуй в магазин. Твоя очередь.
Наверное, в словах слесаря Гош что-то особенное почувствовал, поскольку спорить не стал и, одевшись, пошел в магазин.
Вернулся он через десять минут с бутылкой водки и моложавой продавщицей Ольгой. Она сразу же проинформировала дядю Борю:
— А у меня все равно санитарный час. Мы две взяли и вина, чтобы больше не бегать.
Последняя фраза тут же примирила токаря с появлением еще одного члена команды.
Гуляли долго и основательно. Квартира постепенно наполнялась гостями — соседи приходили знакомиться. Возле Гоша все время крутилась продавщица Ольга, решившая санитарный час превратить в санитарный день — по сути ведь какая разница? Главное, чтобы в магазине тараканов не было.
У пьяного Гоша резко снизились требования к потенциальной спутнице жизни. Он обнял Ольгу за талию и, дыша в ухо винными парами, пробормотал:
— Выходи со мной… вместо меня…тьфу ты!.. за меня замуж!
— Хорошо. Только давай в среду — у меня как раз отгул, — быстро согласилась Ольга.
«Ну вот и ладненько. И приданное… тьфу ты!., и наследство заодно получу», — где-то в тумане, как ежики, блуждали гошевы мысли.
Однако утром, проснувшись с несвежей головой, Гош к своему удивлению обнаружил, что Ольга спала на диване в обнимку с Борисом Александровичем.
«А может оно и к лучшему? Чего торопиться, вначале надо как следует оглядеться, а потом уж жениться. Не так ли, господа?» — думал Гош, медленно продвигаясь к ванной.
На работе
Сама до конца еще не разобралась, но есть в нем что-то такое особенное. Не сказать, что там красавец писанный, но ты знаешь, если посмотрит на тебя пристально, не мурашки по спине побегут, а просто слоны какие-то. Обаятельный очень и как-то странно добрый.
— Как это?!
— Необычный он. Даже если резкое что-то скажет, всегда взглядом или улыбкой смягчит. Остроумный очень. Да и, вообще, неглупый.
— А внешне как?
— Я же говорила, не красавец из журнала мод, но притягивает к себе посильнее, чем Ален Делон. Француз — это холодный мрамор, а Игорь — горячая плоть. Ну что сказать? Рост — выше среднего, глаза — серые, веселые, лицо — слегка вытянутое, нос — острый, губы — тонкие с вечной улыбкой, волосы — прямые, русые. Но все это так, не важно. Главное — взгляд! И голос! Подойдет сзади незаметно, легонько возьмет за талию и на ушко так напоет нежным шепотом: «Танюшенька, как жизнь молодая?», тут-то мне, да и не мне одной, пропадать приходится.
— А невеста у него есть?
— Нет, вроде бы. Он, как русский народ, в вечном поиске идеала. О, легок на помине! Вот он из кабинета в конце коридора выходит.
Обе девушки, сотрудницы Черноморского НИИ, поспешно затушили сигареты и, не сговариваясь, достали губную помаду.
— Ты, Надька, смотри, не проболтайся, что мы о нем тут говорили! — строго сказала Татьяна, смотря поочередно то в зеркальце, то на подходящего к ним Игоря.
— А почему его «Гошем» зовут? — шепотом спросила приятельница.
— Это еще детская его кличка. Прилепилась. О, Игоречек, привет!
— Привет, привет! Не меня тут, случаем, обсуждаете, барышни?
— Нет, что ты! Это мы так, о своем, о женском, — зарделась Татьяна.
— Ну-ну. Чтоб за моей спиной ни-ни! Только с утра в постели прямо в глаза…
— Пошляк, — тихо обиделась Надя.
— Так не приглашаешь, — сузила глаза и поджала губы Таня.
— Критику принимаю. Обещаю исправиться. Но не сегодня — важное совещание вечером, обязан явиться.
— Знаем мы твои совещания!
— Я не понимаю о чем вы, Татьяна Викторовна, — Гош сдвинул брови, попрощался и по-деловому зашагал дальше по коридору.
— Орел! — восхитилась Татьяна.
— Пингвин, — неуверенно прошептала Надежда.
Весть о том, что Игорь Перов получил наследство, да еще и с таким странным условием, очень быстро облетела НИИ.
«И парень неплохой, и жених завидный», — решили прекрасные три четверти института и охота на Гоша началась.
Женское соперничество через несколько дней дошло до такой степени, что рухнул квартальный план. Директор вызвал Игоря на ковер.
— Так, Перов, немедленно заканчивай свои шашни! Нам морской порт серьезный заказ сделал, а конструктора все вместо чертежей макияжи делают. Черт знает что!
— Андрей Сергеевич, я-то здесь причем?
— Не знаю, кто тут при чем и что вообще случилось, но причина явно в тебе. Так что знай: если завалим проект, я тебя уволю.
— Где же логика? Я же в разработке не участвую.
— А я тебя без всякой логики уволю.
В переходный период разбрасываться работой было как-то не принято. Поэтому Гошу пришлось свернуть боевые действия на рабочем месте. Для того, чтобы поставить жирную точку, он привел одноклассницу Свету к себе в институт и представил ее как свою невесту. Разочарованно вздохнув, девушки поджали губки и побрели к своим кульманам.
Свету эта просьба Гоша очень позабавила — она была замужем и развлечений у нее, соответственно, было мало.