Михаил окинул взглядом толпу, выбрал трех крепких мужиков.
– Пойдете с моими людьми за повозкой, скажете кормчему Павлу – я велел принять вас в команду и накормить.
Обрадовалась отобранная тройка, бросилась догонять тронувшуюся повозку.
– А с нами что?
– Кто русские – идите на пристань, найдите воеводу Юрьева, спросите у него.
Михаилу было всех жаль, но брать на себя ответственность он не хотел. Есть воевода походный, ему и решать.
Соседний дом оказался пуст, людей не было, ценностей тоже не нашли.
Ушкуйники перелезли через забор. Дверь в дом заперта. Клеток с людьми тоже не видно. Вроде ремесленник говорил, что в этом квартале одни работорговцы живут. Ошибся или наговаривал?
– Эй, отпирай. Выйдешь сам – живым оставим. Будешь сопротивляться – убьем! – это Зосима крикнул в окно.
В ответ полился поток ругательств. Местного языка никто не знал, но по тону и без перевода понятно было.
– Зажигай!
В окна полетели зажженные тряпки. Почти тут же в окно высунулась крепкая волосатая мужская рука, и одна чадящая тряпка полетела обратно во двор.
– Ты гляди, чего делает! – подивился Зосима. – Что, не нравится?
Сам он стал сбоку от другого окна. Оконца были узкие, высокие. Из него снова показалась рука с тряпкой. Зосима ловко рубанул по ней топором.
Из дома донесся дикий, почти звериный рев. По коже ушкуйников пробежали мурашки.
Спустя мгновение резко распахнулась дверь, и во двор выбежал огромного роста обнаженный по пояс ордынец с искаженным от боли лицом и лихорадочно горящими глазами. Из культи правой руки сочилась кровь. Обрубок был наскоро перехвачен веревкой. В левой руке ордынец держал странный меч – не очень длинный, но широкий к концу лезвия и изогнутый. Ордынец описывал им вокруг себя полукружья, с шипением разрезая воздух. Попытался было один ушкуйник с сабелькой приблизиться к нему, но раздался звон разрубленного металла, и в руке у русича осталась только рукоять, – лезвие сабли отлетело.
– Окружай его и – в топоры! – скомандовал Михаил.
Со всех сторон, как раненого медведя, обложили ордынца ушкуйники. Пока один делал выпад топором, другой успевал лезвием сабли или топора резануть гиганта по спине. Он уже весь был в крови, но пока держался на ногах. Однако сказывалась большая кровопотеря, и гигант пошатывался, отбиваясь от ударов наседающих ушкуйников. Было видно, что надолго сил у него не хватит, и корабельщики решили измотать врага.
Гигант с душераздирающим рыком бросался на вятичей, но те благоразумно отступали, а иные, кто был за его спиной, не упускали возможности кольнуть саблей в ногу, ягодицу или спину.
Внезапно ордынец остановился, закачался и рухнул. Все стояли и смотрели на поверженного врага, опасаясь приблизиться.
– По-моему, он не дышит, – предположил кто-то.
Тело ордынца кольнули саблей в ногу, потом в спину. Готов!
Ушкуйники осторожно подошли и с нескрываемым интересом уставились на необычное оружие ордынца.
– Что у него за меч такой?
Один из ушкуйников нагнулся и вытащил из руки ордынца меч. Далось ему это непросто: пальцы левой руки мертвого ордынца продолжали крепко сжимать рукоять меча.
– Ого, тяжелый, только такому и по руке.
– Хватит пялиться, идите в дом.
Обыскали дом. По всему видно было, что гигант жил один, обстановка скудная, но мешочек с серебряными дирхемами они все же нашли.
«Странный тип!» – подумал Мишаня.
Ушкуйники подошли к дому напротив, постучали в ворота. На удивление корабельщиков калитка открылась. С поклоном их встретил невольник, в ветхом рубище и серьгой в ухе.
– Хозяин где? – с ходу спросил Михаил.
– Где ему быть – воевать ушел, он нукер ханский.
– А ты кто?
– Раб.
– Русский?
– Да, рязанец.
– Давно здесь?
– Десять годков.
– Много! Деньги, золото где у твоего хозяина?
– В сундуке. Пойдемте, покажу.
Раб привел их в комнату, показал на сундук в углу.
– Только ключей у меня нет, хозяин их всегда с собой берет.
– Обойдемся!
Замок сбили топором, отбросили крышку. Он был наполовину полон драгоценностями. Причем – только женскими. Цепочки, нитки жемчуга, височные кольца, серьги, перстни.
– Вот сволочь, с пленниц снимал!
– Повозка и ишак или мул есть?
– Есть, я за кизяком в степь на нем езжу – для печи.
– Запрягай.
Когда уже грузили сундук на телегу, Михаил – спросил:
– А кто этот сосед? Огромный верзила, с мечом широким. Еле справились.
– Палач городской. Мечом он руки да головы рубил. Сами городские его боялись. Зверюга!
– Сдох сей зверюга.
– Тьфу! – раб сплюнул.
– Трогай. Вы двое – на охрану. Можете сюда не возвращаться. Мы еще пару домов пройдем – и на причал.
В других домах жители сопротивления не оказали.
В двух домах жили работорговцы. Их убили, а невольников выпустили. Они обступили ушкуйников, напряженно ожидая решения своей участи в чужом городе. Из их числа Михаил выбрал крепкого русского мужчину.
– Домой вернуться хочешь ли?
– Бога за вас молить буду!
– Ступай с нами, мне гребец на судно нужен.
Михаилу требовалась замена погибшему Ефиму.
Из группы невольников отделился парень, едва старше Михаила. Редкие волосы только начали появляться на его щеках.
– Возьмите меня с собой! Я и грести умею и из лука стрелять. Охотник я! Тятеньку басурманы замучили – сгиб он, один я остался.
Пожалел его Мишаня за сиротство, да и лучник нужен был, если, конечно, парень не врал про охотничье уменье.
– Хорошо. Звать тебя как?
– Саввой.
– Беру. Пойдешь с нами, Савва.
Остальные зашумели, заволновались:
– А нам куда? А мы как же? Все одно теперь нам здесь не жить – басурманы вернутся, на нас отыграются, пока все кровушкой не захлебнемся.
– На пристань идите, ищите воеводу. Он скажет.
Глава 6
Только воевода походный Костя Юрьев и сам подошел к Михаилу – уже в сумерках, когда ушкуйники сидели вокруг котла и ели наваристый шулюм из баранины.
– Здравствуй, честной народ русский! Вижу, устали, изымая у басурманина то, что он допреж у нас украл. Вот и сейчас Ахмат по земле русской шастает, горе множа. Ну и до него доберемся! – погрозил он кулаком в сторону Заволжья, куда ушло ханово войско. – А много ли напромышляли, удальцы-ушкуйники? – вдруг весело спросил Костя.
– Всем вдосталь будет, атаман наш удалой! Под началом Михаила не токмо силой, а больше через хитрость вон сколь сокровищ отняли! – показали довольные корабельщики на громоздившиеся на судах сундуки и узлы.
– Благодарствую за старания ваши, что большой пользой всем вышли. А хану, коль живым вернется, урон сей послужит надолго острасткой на будущее.
Ушкуйники пригласили его разделить трапезу.
– С удовольствием.
Ему вручили серебряную ложку из трофеев, и румяную, пышущую жаром лепешку.
Поев, Костя отозвал Михаила в сторонку.
– Сказывай накоротке, Михаил, как дела? Вижу ведь – тайная дума гложет. Что так?
– Ушкуи и лодья почти полны.
– Пойдем поглядим.
Он спрыгнул с причала на один ушкуй, с него перебрался на другой, затем на лодью. Наконец, потирая руки, подошел к Михаилу.
– Сразу видно – купец ты разумный. Мои обормоты все подряд тащат на суда, чего увидят. Разную рухлядь натащили. Суда полны, а против твоего трофея – не сравнить: ценного мало. Наша удача, что дворец ханский взяли. Вот оттуда мы много злата-серебра вывезли, десять ушкуев заполнили.
Открыв один из сундуков, Костя запустил в него руку, зачерпнул пригоршню монет, ссыпал назад.
– Молодец, далеко пойдешь. Тут вот какое дело. Ратники мои немного опростоволосились. У дальних ворот кумысу напились – стоялого, крепкого. А он хмельной. Вот и упустили они двоих кыпчаков – на лошадях в степь ушли, к своим – за помощью. Полагаю, завтра к вечеру или послезавтра утром здесь кыпчаки будут. Уходить завтра не позже полудня надо. Сразу в погоню они не бросятся, потому как с кочевий до Сарая гнать лошадей будут. Даже если на заводных коней пересядут, самим дух тоже перевести надо, не железные. Такие вот дела! – вздохнул Костя.
Помолчали, глядя на суда, раскачивающиеся на волнах. Каждый думал о своем.
– А у меня потери большие, – прервал молчание Костя. – Десятники сегодня доложили – едва не половина полегла при штурме дворца ханского. Я решил: судовую рать на коней пересадить, а гребцами на суда бывших пленников взять, из тех, кто покрепче. Чтобы грести, воинского умения не надо. Так что с утра набери полные команды из невольников. На причале их полно уже мается – в той стороне. Одним ударом двух зайцев убьем: конная рать в полном составе будет, на судах – гребцы, и часть наших полоняников домой вернем.
– Думаешь, на обратном пути ордынцы перехватить попробуют?
– Просто уверен. Не ордынские, так казанские. Как они мимо себя такой лакомый кусок пропустят? С утра пусть твои кормчие суда по ходу движения разворачивают. И еще!
Костя хитро прищурился.
– Мои ушкуи, в коих трофеи из дворца, в средине каравана пойдут. Пристраивайся сразу за ними. Так и держись, пока по Волге да Каме подниматься будем. В Немде остановку сделаем, делить трофеи станем. После Глеб со своими в Нижний пойдет, устюжане – к себе. По опыту знаю – при дележе недовольные всегда бывают, ругань поднимается. Так ты заранее укрой сундуки от любопытных глаз дерюгой какой-нибудь, коврами прикрыть можешь. На дележ все десятники придут и хозяева ушкуев, так что ты будь обязательно. Каждый право голоса иметь будет, но без нужды в спор не встревай. Я попытаюсь тебе помочь свою долю отстоять. Видел сам – ты больше многих старался сокровища добыть, и притом самые ценные.
– Спасибо.
– За добро добром отвечать следует, на том земля русская стоит. Всего сказать не могу об этом походе, сам понимаешь, но главное ты знаешь теперь. Ну, удачи тебе. В походе, может, и не свидимся. Я на коне буду, на берегу рати придется жарче, чем на воде. С башкирами еще договариваться надо, чтобы с грузом пропустили.
Костя обнял Михаила и, не оборачиваясь, ушел. А на Мишаню накатила грусть. Увидит ли он Костю вообще? И удастся ли самим до Хлынова добраться? Глядя на тяжело груженные ушкуи, Мишаня почувствовал, что его охватили тяжкие сомнения в успешном завершении похода. В случае необходимости, возможно, и посоветоваться будет не с кем – Костя с ратниками уйдет далеко…
Утром, пока готовился кулеш, Михаил пошел к бывшим невольникам.
Пленники сидели на земле, ожидая, что скажет воевода.
– Гребцы есть из русских?
На вопрос Михаила поднялось четверо. Мало!
– Беру вас с собой. Отойдите пока в сторонку.
Михаил прошелся между невольниками, оценивая физическое состояние мужчин. Выбрал еще троих, покрепче.
– Домой, на Русь, хотите?
Упали бывшие невольники на колени, стали Михаилу руки целовать.
– Бросьте, я не хан. Встаньте. Беру на суда при условии, что будете исполнять все, что скажу. От наших совместных усилий зависит, успешно мы уйдем из Орды или нет. Кто слаб, кто не сможет грести в полную силу, лучше сразу скажите.
– И нас, и нас возьмите! – Мишаню обступили другие невольники.
– Идите, люди русские, по судам, проситесь.
Мишаня привел отобранных мужиков к своим – судам.
– Павел, накорми этих людей. Из невольников они, гребцами будут.
– А судовая рать где же?
Михаил отвел Павла в сторону.
– Судовую рать воевода Юрьев забирает, они назад на конях пойдут – каравану судов путь освобождать. Потому я мужиков покрепче отобрал. На каждое судно возьми людей, сколько требуется, и сверх того одного запасного гребца. Как закончите с едой, суда все разворачивай по ходу движения и, как договаривались, лодью последней ставишь. Наши суда связываете канатами. Сегодня в полдень снимаемся, уходим. Ты ушкуи юрьевские знаешь?
– А то!
– Вот сразу за ними и станешь, как от Сарая – отойдем.
– Неуж все так сурьезно, не в ловушку ли попали? – забеспокоился Павел.
– Для твоего спокойствия скажу – западни пока нет. Но об услышанном молчи и в точности все исполняй. А вот если мы слабину дадим, беспечность проявим, бдительность потеряем – быть беде.
Команды уже успели поесть, оставив похлебку на дне котла Михаилу и Павлу. Михаил съел пару ложек, заев лепешкой.
Для последней вылазки в город он отобрал пяток людей, прихватив в их числе Савву-лучника и вручив ему лук и колчан из трофеев.
– Владей!
Всех гребцов забирать было нельзя, иначе как Павел суда развернет?
С малым отрядом ушкуйников Михаил направился в уже знакомый квартал работорговцев. Вчерашний переулок, где жили работорговцы, не был осмотрен до конца.
Михаил шел уверенно вперед. В город тянулись команды и с других судов, а также воины.
Едва свернули в переулок, Михаил сказал Зосиме:
– Ищи сразу осла или мула и повозку. Сегодня времени мало!
Михаил с ушкуйниками направились к воротам очередного дома. Стучать не стали, сразу перемахнули через стену. Савва с луком так и остался на стене, зорко посматривая на переулок и во двор.
Справа от дома стояли клетки с невольниками. Никита побежал сбивать замок с решетки, а Михаил со Спиридоном поспешили к дому. Вдруг свистнула стрела, на балкончике второго этажа раздался вскрик, и во двор рухнул ордынец со стрелой в груди. Михаил обернулся. Савва показал большой палец и деловито стал доставать из колчана новую стрелу. «Не зря взял парня!» – с удовлетворением подумал Михаил.
Запертую дверь они взломали топорами, ворвались внутрь. Прошлись по дому. Из мужчин встретили лишь слугу старого. Дальше по коридору за дверью был небольшой гарем, и больше – никого. Корабельщики забрали мешочек серебряных дирхемов. Михаил собрал в доме все накидки, свернул в узел и передал Спиридону:
– Неси на подводу.
Удивился Спиридон:
– Ковры – и то не брали, а тут накидки!
Однако перечить не стал – Михаилу виднее.
Во дворе уже было полно невольников.
– Ступайте на пристань! – отослал их Михаил.
Невольники пошли к реке, однако двое остались и подошли к Михаилу. Ребята молодые, лет по двадцать. Взоры горят, кулаки сжаты. Видно, натерпелись здесь – с лиц еще синяки от побоев не сошли.
– Дай оружие! Пойдем душегубов громить.
– Уходить вам, ребята, надо. Боюсь накаркать, но думаю – к вечеру здесь уже будут нукеры хана. А оружие… возьмите его в доме сами, я видел. Переоденьтесь – на вас такое рванье, что за версту видно – невольник. И ополоснитесь – да хоть в этом бассейне. Обовшивели небось.
Парни сконфузились немного, но потом сняли одежду и залезли в воду.
Михаил с ушкуйниками направился к следующему дому. До полудня было еще далеко – тени длинные. Можно вполне успеть еще несколько домов обойти.
Ворота соседнего дома, как и двери, были распахнуты, во дворе и в доме безлюдно. Хозяева не стали ждать непрошеных гостей, а исчезли вместе с ценностями. Стало быть – повезло им.
Зато в доме напротив ушкуйники встретили ожесточенное сопротивление. Во двор-то проникли, перепрыгнув через забор. И тут же Спиридон рухнул на землю со стрелой в горле, хрипя и суча ногами.
Ушкуйники укрылись за бассейном и сараями. Савва осторожно выглянул из-за угла и, натянув тетиву, пустил стрелу. Со стороны дома послышался вскрик.
– Готов лучник, – удовлетворенно кивнул головой бывший невольник. Снова выглянул из-за угла сарая, выругался.
– Ты чего?
– Сюда еще двое ордынцев лезут через стену.
Михаил выглянул. В самом деле, через стену перебирались двое давешних парней, подходивших к Михаилу и у него просивших оружие. Они уже переоделись в хозяйскую одежду – шаровары и жилетки, и если бы не русые бородки, то их можно было бы принять за местных жителей.
– Да это же русские, из невольников!
Не подозревая того, невольники отвлекли на себя внимание хозяев в доме. Увидев это, Михаил, Никита и Савва рванули к дому. Свистнула стрела и ударила в стену. Но теперь ушкуйники были под балконом, в безопасной мертвой зоне.
– Чего делать будем?
– Выкуривать!
Они подобрали старые тряпки, подожгли, забросили в дом. Вскоре из окон повалил дым, послышался надсадный кашель.
Савва отбежал от дома, укрылся за толстым деревом и стал выискивать цель. Сзади, за домом, послышались крики, звон оружия.
Михаил с Зосимой, прижимаясь к стене, побежали на задворки. Оказалось, не желая задохнуться в дыму, по веревке с тыльной стороны дома спустились двое ордынцев. И тут же наткнулись на бывших невольников. Те напали на них, яростно нанося удары саблями. Силы и злости у парней хватало, умения только не было. И быть бы им обоим убитыми, если бы не помощь подоспевших Михаила и Зосимы. Ударили они дружно с тыла. Михаил ближнего к нему ордынца проткнул саблей, а Зосима, крякнув, снес голову второму боевым топором.
Парни стояли рядом, переводя дух, дышали тяжело, по лицам струился пот.
– Да мы бы их и сами… того.
– Охолонитесь. Один на один против опытного воина не устоишь. Ваше счастье, что мы подоспели – сгибли бы почем зря. Зосима, посмотри, что у того басурмана в заплечном мешке?
Зосима срезал лямки, растянул горловину.
– Тут деньги разные – серебряные и золотые есть.
– Забери мешок.
Мишаня уже повернулся было уходить, как взгляд его упал на саблю убитого татарина. Рукоять обычная, а лезвие? Михаил поднял саблю, начал рассматривать лезвие. Было оно в узорах и темное, почти черное. На ржавчину не похоже. «Возьму с собой, – решил Мишаня, – а при случае покажу Косте». Он вогнал саблю в ножны, подвесил к себе на пояс.