– На хлебушек не подадите?
От нее исходил запах немытого тела, спутанные сальные волосы вызывали неприятные ощущения в области желудка. Однако Антон посмотрел на незнакомку с внезапным интересом.
– Пройдемте в дом.
Бомжиха удивилась и забеспокоилась:
– Что вы хотите?
– Пообщаться с тобой.
Эта фраза удивила женщину еще больше. Ухоженный дачник не походил на ее обычное окружение. Жительница свалки задумалась, чем могла привлечь его внимание. Адекватные ответы на этот вопрос не приходили в голову. Либо господин собирался читать ей нотации, либо… Второй вариант вызывал ужас. Тем временем Шатров открыл калитку:
– Заходи, не бойся. Не пожалеешь. Я не причиню тебе вреда.
Мужчина и сам не знал, зачем пригласил дурно пахнущую бомжиху в чистый домик, который регулярно по выходным намывали его жена и мать. Уже несколько лет он боялся признаться даже себе во внезапно охватившей его страсти к опустившимся женщинам, встречающимся в подземных переходах, на помойках и вокзалах. Болезненную страсть мужчина не мог объяснить ничем. У него была молодая жена, красивая и умная, прекрасная хозяйка, двое маленьких детей, престарелые родители и собственный бизнес средней руки, приносивший неплохой доход. Желание переспать с женщиной с улицы преследовало его уже давно. И вот сейчас, разглядев под лохмотьями превосходную фигуру, он почувствовал влечение.
– Заходи, я сказал. Есть хочешь?
Женщина кивнула головой.
– Тогда садись за стол.
– Руки можно помыть?
– Разве только руки.
Через пять минут свалкерша сидела за скромно накрытым столиком, жадно уплетая колбасу и запивая дешевым вином. Примостившись напротив, Шатров млел от восхищения.
– Денег дашь?
– Дам.
Покончив с бутербродами и непринужденно вытерев руки о потертые джинсы, женщина направилась к выходу.
– Подожди.
Антон бросился наперерез, схватил ее за плечо.
– Куда ты торопишься?
Бомжиха обернулась:
– Что еще?
Прикоснувшись к ней, он больше не владел собой. Подхватив гостью на руки, Шатров понес ее в комнату. Незнакомка не сопротивлялась. От этого мужчины не исходила угроза. Утолив сексуальное желание, Антон откинулся на подушки. Подобных ощущений он не испытывал никогда. Его не волновало, здорова ли его партнерша, чиста ли она и, если нет, какую инфекцию он может принести жене после сегодняшнего адюльтера.
– Вот, держи.
Вытащив из кожаного бумажника пару банкнот по пять долларов, он сунул их ошарашенной свалкерше.
– Спасибо.
Она принялась натягивать брюки.
– Много у вас на помойке баб?
– Хватает.
Антон осклабился:
– А таких аппетитных, как ты?
Бомжиха пожала плечами:
– Не знаю.
Он погладил ее руку:
– А ты узнай. Заплачу вдвое больше. Как тебя зовут, кстати?
– Наталья.
– А меня Антон. Поняла, Наталья?
Она усмехнулась:
– Чего же тут не понять!
С этого момента между ними установились деловые отношения. Наталья искала Шатрову так называемых девушек, а он щедро вознаграждал ее, заодно сделавшись неприкасаемой личностью. Вот почему завсегдатаи свалки не трогали его домик, называя между собой хозяина владельцем борделя, а сам коттеджик – притоном. Наталью и Антона это не волновало. Один удовлетворял похоть с бомжихами, расплачиваясь за полученные удовольствия, вторая получала денежки. Именно поэтому, увидев новенькую Анжелику, местная бандерша обрадовалась.
– Алевтина, приведи ее в божеский вид, да не сильно старайся. Он не любит чистеньких.
– Сколько дашь за посредничество?
– Посмотрим.
Женщина поежилась:
– Это не ответ.
– Сто рублей хватит? Больше все равно не отстегну.
Зная характер Натальи, Алевтина махнула рукой:
– Договорились.
– Вот и ладненько. Я к вам забегу.
Прикрыв вход целлофановой занавеской, Алевтина приблизилась к тихо сидевшей в углу Анжелике.
– Ну, Маркиза Ангелов, сегодня тебе предстоит поработать. Денежки нам ой как нужны.
Девушка молчала.
– Я тебя даже не спрашиваю, согласна ты или нет, – Алевтина порылась в старой тумбочке, давно нашедшей последний приют на свалке, выудила кусок мыла и обрывок полотенца. – Держи. Давай полью на руки.
Зачерпнув ковшиком с отбитым носиком воды из алюминиевого ведра без ручки, она принялась помогать жилице умываться.
– Сильно-то не старайся. Оставь капельку грязи для этого придурка.
Анжелика покорно терла себя полотенцем.
– Вот так хорошо. Волосы, пожалуй, не надо расчесывать.
Подготовив Маркизу, словно для жертвоприношения, хозяйка примостилась рядом с ней.
– Антошку не бойся, он еще никого не обидел. Кстати, ты не девственница?
Этот вопрос беспокоил ее постольку, поскольку за невинную девушку можно было содрать раза в три больше.
– Повторяю, ты не девственница?
Анжелика наморщила лоб:
– Не знаю. Как это?
– Эх ты, несчастная! Ладно, я сама поговорю с Шатровым.
Наталья явилась через полтора часа.
– Готова ли красна девица к брачной ночи?
– Готова, – кивнула хозяйка, – но я ее провожу.
– Зачем это?
Хозяйка отвела глаза:
– Душа за нее болит. У меня могла бы быть такая дочь.
Бандерша усмехнулась:
– Перетопчешься. А дочки такой у тебя все равно уже не будет.
Алевтина сжала губы:
– Без меня она не пойдет.
Гостья усмехнулась:
– Ты, старая кляча, ему не нужна.
Наталья преисполнилась боевого духа, что сразу почувствовала ее товарка: свой бизнес женщина была готова защищать до последнего, никого в него не допуская. Поняв это, Алевтина сдалась:
– Она может быть девушкой, Наташа.
Та с интересом посмотрела на нее:
– Шутишь? Она же наркоманка.
Собеседница вздохнула:
– Еще ни разу ни о чем таком не заикалась.
– Это бывает.
Новая покровительница Анжелики пожала плечами:
– Не скажи.
Наталья ответила:
– Сама видишь, как она одета. Наверняка у нее богатые предки. Вот бы кого пощипать, да девочка не в себе. Возможно, папашка пытался лечить ее, но она сбежала. Поэтому наша Маркиза пока и не хочет наркотиков. Придет время – ты еще с ней намаешься. А пока будем зарабатывать на Антоне.
Увидев недовольное лицо Алевтины, женщина примирительно добавила:
– Кое-что и тебе перепадет, не плачь.
Послышался шум подъезжающей машины. Наталья встрепенулась:
– А вот и наш кормилец. Двинулись.
Подхватив под руки Анжелику, бомжихи вышли из самодельного жилья.
Выйдя из новых «Жигулей», Антон огляделся по сторонам. Вид свалки давно вызывал у него вожделение. А сегодня, по словам старой подруги, Шатрова ждала прекрасная ночь любви. Позвонив Антону по мобильному, Наталья сообщила: в племени свалкеров появилась молодая красивая новенькая. Это сообщение было для извращенца как удар молнии. Молодая и красивая бомжиха! Уже одно словосочетание вызывало эрекцию. Еле дождавшись конца рабочего дня, Шатров позвонил жене, как всегда навешал лапшу на уши и припустил на дачу. Подъезжая к свалке, он заметил три женские фигуры, четко выделяющиеся на фоне груды белых камней. Отделившись от подруг, одна помахала ему рукой:
– Сюда, Антоша!
Подойдя к женщинам, Шатров сразу углядел Маркизу, цинично пробежавшись глазами по ее стройному телу.
– Она, что ли?
Его радости не было предела – девчонка оказалась прехорошенькой. Мужчина решил сразу приступить к делу, минуя обязательное чаепитие.
– До встречи, дорогие.
Он потянул за локоть новую жертву, покорно подчинившуюся ему.
– Решите нас побеспокоить – лишу премии.
Провожая завистливым взглядом удаляющуюся парочку, Наталья толкнула Алевтину:
– Быстро пошло дело. Чую – отвалит он нам за сегодняшнюю фифу.
Алевтина согласно кивнула.
– Пойдем ко мне, попьем чаю.
– Давай.
Ходить чаевничать к Наталье любили все свалкеры. Кроме традиционных горячих напитков в ее импровизированном подполе хранилось и крепкое спиртное, которым она от души угощала соседей. Вот и сегодня, пригласив подругу в довольно просторный самодельный домик, она покопалась в погребке и выудила красивую иностранную бутылку:
– Представляешь, Антон виски привез. Давай попробуем, а?
Глаза гостьи загорелись:
– Спрашиваешь!
Женщины опустошили емкость за двадцать минут, не накрывая на стол. Их закаленным организмам не требовалась закуска. Вскоре из коттеджика послышался храп.
Заснувшие в обнимку на грязных простынях товарки продрали глаза только утром. Солнце уже стояло довольно высоко, давно возвестив миру о наступлении нового трудового дня. Алевтина первая заметила это:
– Ба, да уже часов одиннадцать! Как же мы так лоханулись?
Она потрясла Наталью за плечо. Та издавала нечленораздельные звуки.
– Вставай, красавица!
– Дай поспать!
Однако Алевтина была непреклонна.
– Вставай, вставай! Твой приятель Шатров сбежал. Похоже, вместе с Маркизой. Плакали наши денежки.
– Представляешь, Антон виски привез. Давай попробуем, а?
Глаза гостьи загорелись:
– Спрашиваешь!
Женщины опустошили емкость за двадцать минут, не накрывая на стол. Их закаленным организмам не требовалась закуска. Вскоре из коттеджика послышался храп.
Заснувшие в обнимку на грязных простынях товарки продрали глаза только утром. Солнце уже стояло довольно высоко, давно возвестив миру о наступлении нового трудового дня. Алевтина первая заметила это:
– Ба, да уже часов одиннадцать! Как же мы так лоханулись?
Она потрясла Наталью за плечо. Та издавала нечленораздельные звуки.
– Вставай, красавица!
– Дай поспать!
Однако Алевтина была непреклонна.
– Вставай, вставай! Твой приятель Шатров сбежал. Похоже, вместе с Маркизой. Плакали наши денежки.
Заспанные глаза Натальи вмиг превратились в пятикопеечные монеты.
– Он не приходил к нам?
– Во всяком случае, не разбудил.
– Этого не может быть!
Не сполоснув помятое лицо, свалкерша выбежала из домика и рванула к коттеджику Антона. Первое, что бросилось ей в глаза, – толпа приятелей-бомжей, мирно взирающих на валивший из дома Шатрова едко пахнущий дым. Задыхаясь, заткнув нос и рот платком, она вбежала в комнату, служившую для любовных утех, и остановилась, пораженная увиденным. Одежда на Антоне полностью сгорела, огонь захватил большие участки кожи, однако мужчина этого уже не чувствовал. Лежа в неестественной позе, в луже крови, он покорно позволял жестокому пламени лизать себя. Наталья поняла: ее бывший любовник и кормилец мертв. Его убийца Маркиза примостилась рядом, держа в руках огромный кухонный нож, она была без сознания.
Матерясь про себя, бомжиха схватила Анжелику за плечи и потащила к выходу, понимая, что Шатрову уже ничем не поможешь.
– Помогай, что смотришь! – крикнула она молодому, но уже с красным помятым лицом, парню. Тот осторожно взял девушку за ноги.
– Куда тащить?
– Неважно, придурок. Ей воздух нужен.
– Вызовите полицию и «Скорую»! – крикнула стоящая в толпе Алевтина. – Может, Антон еще жив.
– Живые так не выглядят, – пояснил ей соплеменник Федор. – Успокой лучше Наташку.
А Наталья металась между двумя неподвижными телами, небрежно положенными на кое-как расчищенной поляне, причитая:
– За что она его?
– Наркоманка, одно слово, – заметил старичок с всклокоченной бородой. – Видать, из-за денег повздорили.
Подруга Алевтины Клавдия тоже приняла живое участие в происходящем.
– А где Маркиза спички взяла? – поинтересовалась она. – И ножик такой огромный? Вы же не снабжали ее ими, когда отправляли к Шатрову?
Услышав это, Наталья остановилась с открытым ртом.
– А ведь верно, – кивнула она. – Может, Маркиза тут ни при чем?
– А может, и при чем, – вставил Федор. – Нож можно было взять на кухне, там же и спички.
Приехавшая «Скорая» констатировала смерть мужчины и отравление угарным газом у женщины. Пришедшую в себя Анжелику повезли сначала в больницу, а оттуда – в полицию.
Юрка Мамонтов, которому в жаркие августовские дни до смерти не хотелось вдыхать зловонные пары свалки, умоляюще посмотрел на Петю Прохорова:
– Ты видел эту убийцу? Говорил с ней?
Петя кивнул.
– Оформляй дело.
Прохоров скривился. Обычно Мамонтов не торопился с передачей дела в суд.
– Чего ты торопишься?
Юрка сморщил нос:
– А чего тянуть? Оружие в крови потерпевшего у нее было? Вот и улика.
Оперативник шумно вздохнул:
– Как-то слишком просто получается. На этой свалке и так ошивается много швали. Почему она?
– Да потому что при даме нашли оружие, дурачок!
Петя замахал руками:
– Подожди, подожди. Тут одна неувязочка получается. Да, нож в крови потерпевшего, причем его собственный, из кухни. Но на нем – одни отпечатки, только этой девчонки. Странно, а?
Мамонтов усмехнулся:
– Почему?
– Да потому что его дом представлял собой проходной двор, и не далее как позавчера в нем пировала компашка в составе трех человек. Анжелики, или как ее там, на помойке еще и в помине не было. В холодильнике коттеджа валяются остатки копченой колбасы, порезанной явно этим ножичком.
Юрка поднял густые брови:
– Ну, помыл мужик посуду после гулянки.
– В том-то и дело, что нет, – Петя нервно зашагал по кабинету. – Грязные тарелки до сих пор в мойке. Что же, Шатров только нож и вымыл? Нелогично.
– Шатров этот был подшофе, – отозвался следователь. – Искать какую-либо логику в действиях пьяного человека – терять зря время. И вообще, на что ты намекаешь? Молодую наркоманку, по-твоему, подставили? Зачем?
– Этого я не знаю, – Прохоров наконец уселся на стул. – Но нутром чувствую: не она это сделала. На такую легко свалить: девка себя не помнит, еле ходит. А тут ей пришлось вонзить в любовника нож, причем перед этим отыскать его на кухне. Потом притащить из погреба канистру бензина, облить труп, поджечь и как ни в чем не бывало завалиться спать.
Юрка кивнул:
– Согласен. А если у нее с психикой не все в порядке?
– Тогда ее надо показать врачам.
Следователь зевнул:
– Ну хорошо. Вызову я наших экспертов. Иди и ни о чем не думай.
– Пока, Юра.
– До свидания.
Несмотря на обещания коллеги, Петя покидал его кабинет с тяжелым сердцем. Закрыв за оперативником дверь, Мамонтов подошел к телефону, намереваясь набрать номер судебного психиатра, но передумал. В отличие от молодого приятеля, ему нисколечко не было жаль подозреваемую. Наоборот, с признанием ее вины решалась еще одна проблема – раскрывалось дело.
– Черт с ней! – решил он в сердцах. – Посидеть в камере некоторым даже полезно. Потом разберемся, что к чему.
Южный берег Крыма. Лагерь «Гардемарин». Лагерь «Лесной». Лагерь «Лагуна». Мидас
Директор ДОЛ «Гардемарин» Дмитрий Федорович Ступаков, худощавый мужчина лет пятидесяти, сидя за накрытым столом, готовился влить в себя очередной стакан водки. Его молодая жена Татьяна, бросив недовольный взгляд на початую бутылку, процедила сквозь зубы:
– Остановиться не хочешь? Если нагрянет Терлецкий…
Дмитрий Федорович усмехнулся:
– Не думаю, что он не знает о моей маленькой слабости. Кстати, Максим Петрович снисходительнее тебя.
Брови супруги поползли вверх:
– Почему?
– Если бы ты знала, что у нас делается… Если бы я мог тебе, дуре, довериться…
Татьяна презрительно фыркнула:
– Не старайся. Живя здесь, ничего не поймет только слепоглухонемой.
Ступаков вздрогнул:
– А что говорят?
Женщина открыла было рот, но передумала:
– И стены имеют уши…
Директор стукнул кулаком по столу:
– В этой вотчине…
Переливчатый звонок мобильного помешал ему произнести начатую тираду. Дрожащими пальцами он нажал на кнопку.
– Алло? Да, это я. Как в каком состоянии? Что? Да, хорошо. Жду! – бросив телефон на кровать, он зло буркнул:
– Накаркала, чертовка! Теперь готовь хлеб-соль.
Татьяна побледнела:
– Терлецкий?
Ступаков скривился:
– Хуже. Его сучка.
– Верка?
– Ага!
Женщина всплеснула руками:
– Принесла нелегкая!
Супруги боялись Акуловой больше, чем Терлецкого. Вечно недовольная, так и стреляющая вокруг глазами, эта мадам могла высосать из пальца проблему, закатить шефу скандал и в результате так накрутить его, что он, наливаясь свекольным цветом, закипал, как самовар, и начинал орать на всех подряд, обещая уволить. Мелкие проблемы находились всегда, поэтому во время каждого приезда начальника сотрудники лагеря тряслись, как осиновые листы.
– Скоро она появится? – поинтересовалась Татьяна.
– Как только потрясет «Лагуну».
Жена картинно устремила глаза к небу:
– Бедный Зайцев! Вот уж кто примет удар достойно! Помоги ему боже!
А в это время Зайцев, чертыхаясь, носился по всему корпусу, отдавая распоряжения. Звонок Акуловой вытащил его из постели, где он расслаблялся со златовласой красавицей.
– В туалеты положить наконец рулоны бумаги! – крикнул он уборщице. – Использованные одноразовые стаканчики выкинуть! Выставить новые пакеты! И наполнить бак в коридоре кипяченой водой, не дай бог узнают, что я наливаю из-под крана. О черт!
С радостной улыбкой на губах в корпус вошла Вера. Высокий черноволосый мужчина шагал следом, неся чемоданы.
– Здравствуй! – благоухая дорогими духами, она чмокнула его в щеку.
– Привет. Пообедаешь?
– Если только у тебя в кабинете, – подумав о чем-то, Акулова брезгливо поморщилась. – Целоваться с потной Бородиной меня не прельщает.
– Понимаю. В моих апартаментах всегда есть что пожевать.
Она кивнула:
– Я знаю. Кстати, познакомься. Это Геннадий.
Зайцев, растянув в улыбке тонкие губы, протянул руку:
– Алексей Викторович.
– Геннадий.
– Очень приятно.
Блеснув белыми зубами, девушка потянула Зайцева за рукав: