— Забыл, что вы не студенты, — виновато развёл руками профессор, — издержки профессии. Давайте перейдём сразу к контактам. Классификацию и виды помните?
Специалист вздохнул, не пытаясь скрыть шумный звук.
— Стандартные, принудительные и двусторонние, — отбарабанила, как по шпаргалке, девушка.
— И?
Минута всеобщего молчания, заставила Бориса Михайловича расплыться в довольной улыбке.
— Слава императору, я больше не в академии, — высказался Гош.
— Аминь, — от чистого сердца добавил Дмитрий.
Профессор засмеялся.
— Простите, — он снял очки и смахнул пальцем слезу из уголков глаз, — приятно для разнообразия иметь дело не с боящимися собственных слов абитуриентами, — он водрузил прозрачные стекляшки обратно, и лицо стало серьёзным. — Вы забыли об искусственных.
— От науки мы перешли к легендам, самое время вспомнить об отметке смерти, о перевёртышах и о закате дней, — псионник не стал скрывать скептицизма.
— Это невозможно, — Эми дословно процитировала учебник, — соединений, установленных блуждающим после перерождения, не существует. Призрак не может атаковать человека, с которым не был знаком при жизни. Исключение — угроза, с точки зрения призрака, значимому месту. И это не всегда место захоронения, иногда связь блуждающего с каким — либо другим объектом выражается сильнее, к примеру, там, где он, будучи живым, спрятал что-то важное. Но в этом случае атака не выйдет за пределы десяти онн и не будет нести угрозы для жизни и сознания.
— Эми, хватит, — перебил Демон, — здесь все это знают.
— Не хочу сражаться с ветряными мельницами, — голос Бориса Михайловича стал приторно ласковым, так нерадивым школярам объясняют, что земля круглая, — в мёртвые века[2] вряд ли подозревали об использовании энергии и сопротивлении блуждающим. Если б наука не развивалась, мы бы до сих пор ловили призраков сетями, вымоченными в уксусе с чесноком, плакали от запаха, но непогрешимо верили в действенность метода. Вы, кажется, потому меня и вызвали, что какой-то призрак упрямо не желает укладываться в жёсткие рамки современной науки, — Сорокин махнул рукой, и спросил, — Могу я продолжать?
— Сделайте милость, — в тон ему ответил Дмитрий, если раньше он питал надежду, что специалист-исследователь коротенько обрисует ситуацию, чётко пропишет, что и как надо делать, то теперь иллюзии растаяли, как дым.
— Итак, контакты, — профессор посмотрел куда-то поверх плеча Демона и начал лекцию. — Вы правы в том, что стандартные соединения, базирующиеся на отношениях любви — ненависти формируются у человека только в период жизни. И других призраку не дано. Иногда они перерастают в двусторонние, или обоюдные. Псионник, воздействуя на призрака, также создаёт контакт, или канал. Это принудительные соединения, как шило, протыкающее оболочку призрака и побуждающее следовать чужой воле. Так почему же не предположить, что не только мы, но и призраки могут устанавливать такие контакты? — Борис Михайлович оглядел псионников.
— Вы же сами только что сказали, для блуждающего все соединения-связи сформированы уже при жизни? — Дмитрий старался говорить тихо и размеренно. — Призраки не заводят знакомств после смерти и, соответственно, не могут воздействовать на незнакомого человека. Исключение — угроза месту захоронения, месту смерти или целостности останков.
— Но на то мы и пси-специалисты, единственные, кто может "знакомиться" с призраками, не спрашивая их согласия, потому эти контакты и названы принудительными. Так почему у призраков не может быть своих "пси — призраков"?
Демон не удержался и хмыкнул, Гош старательно отворачивал лицо, боясь обидеть столичное светило науки, даже у Эми уголки губ поползли вверх, обозначая робкую улыбку.
— Пси-специалисты не перерождаются, — твердо, как текст присяги, отчеканил Дмитрий. — Это доказано.
— Вот поэтому эти контакты мы и называем искусственными, — настаивал профессор, ему наверняка не раз доводилось наблюдать подобную реакцию. — Псионники вышли из людейа пси-призраки — из блуждающих.
Гош хрюкнул, ещё немного, и он захохочет во весь голос.
— По-моему, нас занесло в городское фэнтези, — Демон намекнул на очередной блокбастер, выпущенный киностудией "Импермакс" совсем недавно.
— Я мог бы привести всё те же аргументы: история знает немало рассказов писателей-фантастов, сбывающихся вопреки воле людей и на радость прогрессу. Поговорим о них или вернёмся к настоящему?
— Вернёмся, — азартно согласился Дмитрий. Если реальная модель ему не светит, так хоть фантастикой развлечётся.
— Помните, как энергетически перестраивается структура человека после смерти? — преподаватель снова взялся за планшет и заштриховал первый глаз полностью, — Энергия освобождается, разрастается и сливается по размеру с личностью. Благодаря этой рвущейся наружу силе "я", умерший и становится призраком.
Рисунок перестал напоминать глаз, ничего зловещего в чёрном кружке больше не было, то ли рассказы профессора были слишком неправдоподобны, то ли фантазия Демона дала сбой.
— Что нужно призраку для создания контакта с незнакомым человеком? Постройте аналогию.
— Не быть блуждающим? — лихо предложил Гош.
— Правильно, — профессор улыбнулся. — Вы, молодой человек, упоминали о перевёртышах. В вашем представлении это не чудища из народных легенд?
— Нет, — с издёвкой ответил Дмитрий, — эти чудища из наших псионнических сказаний, те, кто может оборачиваться и обычным человеком, и специалистом, самостоятельно меняя энергетическую структуру.
— Вот, — довольный Борис Михайлович поднял палец и потряс зажатым в другой руке планшетом. — Смотрите, здесь у нас структура блуждающего и псионника.
Профессор говорил. Дмитрий то терял нить рассуждений, то находил её вновь, с трудом сдерживая зевоту. Как всё-таки далеки эти "теоретики" от ночных улиц, от крови, что вытекает у стёртого человека из глаз и ушей, от их криков и просьб о пощаде, иначе не сидели бы и не рассуждали бы о том, чего не видели.
Стило запорхало по экрану, перечёркивая круги небрежными линиями, так что они стали напоминать солнышки с лучиками на детских рисунках.
— Весь мир состоит из контактов. У каждого есть родственники, друзья, враги, знакомые. Контакты, по которым потом будет скользить блуждающий, как по лабиринту дорожек. От одного врага к другому. Какова вероятность, что среди них будет пси-специалист?
Вопрос был риторическим, никто из находящихся в комнате и не подумал отвечать. Выражение лица Эми не изменилось, такое же подобострастно сосредоточенное, как и на протяжении последнего получаса. Гош смешно сморщил брови, стараясь свести концы невероятной гипотезы. Дмитрий догадывался, куда клонит профессор,
— Псионник умер. Его "я" уничтожено. Но энергия? Она никогда не исчезает. Представьте кучу мыльных пузырей, невидимых и неосязаемых. Коконы энергии мёртвых специалистов. Проткни его, залезь внутрь. И полный арсенал вооружения готов служить новому хозяину, ведь специалист при жизни мог установить контакт с любым призраком или человеком, — грустно закончил профессор.
— Не нравится мне ваша теория, — буркнул Гош, — можно и ядерный реактор проткнуть и посмотреть, какой комплект вооружения вылезет на свет божий.
— То есть вы хотите сказать, что мы имеем дело с блуждающим перевёртышем. То он обычный блуждающий, то… пси-призрак, — с ходу подобрать название предполагаемому энергетическому существу Демон не смог.
— Да. Причём, находиться в чужой энергетической оболочке он может очень короткое время, иначе все призраки уже прибрали бы к рукам силу умерших специалистов. Я мог бы сказать…
Речь профессора была бесцеремонно прервана весёленькой попсовой мелодией, лившейся словно из параллельного мира. В том, который обрисовал специалист, такого бравурного мотивчика просто не могло существовать. Вздрогнув, Гош выудил из кармана телефон.
— Это отец, — сказал помощник, глядя на Дмитрия, и, дождавшись растерянного кивка, поднялся и вышел из кабинета.
— На чем основана ваша теория? — спросил Демон, не дожидаясь возобновления лекции.
— Только на фактах, пусть на сегодняшний день нетипичное поведение призраков фиксируется нечасто, но тенденция налицо.
— Значит, вы знакомы с закрытыми делами, объект — субъект — фигурант?
— Только на фактах, пусть на сегодняшний день нетипичное поведение призраков фиксируется нечасто, но тенденция налицо.
— Значит, вы знакомы с закрытыми делами, объект — субъект — фигурант?
— И даже больше, чем вы думаете.
— Тогда, — Дмитрий повернулся к компьютеру и вывел текст на экран. — Скажите, что мне делать с призраками, объединившимися в "хвост хвоста", удвоившими силу и плюющими с высокой колокольни на нулевое поле, в котором находятся их останки? В какую дыру мне их запихать, чтобы обеспечить вечный покой?
Что собирался ответить профессор, Демон так и не узнал. В кабинет вбежал Гош, мрачное выражение его лица не сулило специалистам ничего хорошего.
— Что случилось? — спросил Станин.
— Отец, — помощник сглотнул, — в больнице. Сердце. Врачи не дают никаких гарантий. Принимай должность, Димка.
[1] Пси-моделирование — построение модели поведения связки "жертва — блуждающий, блуждающий — жертва". Полноценной моделью считается прогнозирование исхода с вероятностью не менее 0,7. (Имперская большая энциклопедия терминов и расхожих словосочетаний, том 7)
[2] Мёртвые века — период с 1524 по 1703 гг., ознаменованных нашествием первых блуждающих, характеризуются территориальной раздробленностью, разобщённостью, отсутствием единовластия, непогрешимой верой в загробную жизнь и несопротивлением власти призраков. Человеческие потери, по самым скромным подсчётам, варьируются от 1 млн. до 3,5 млн. человек. (История Империи Камней. Учебник рекомендован для школьной программы 7 класса имперским образовательным корпусом.)
Глава 14. Покойся с миром
Бабушку предали земле ранним утром. Действо, устроенное в угоду толпе и на радость журналистам, не вызвало у меня никаких чувств.
В ту ночь, когда Гош привёз меня обратно в Ворошки, оставив едва пришедшего в себя отца в больнице Малозереца, когда я не знала, что будет, не знала, что было, и не могла ответить внятно ни на один вопрос псионника, мне позвонили.
— Алленария Сергиевна? — спросил молодой голос.
— Да, — ответила я.
И это было единственным членораздельным словом, которое мне удалось вставить в разговор.
Девушка трещала как заведённая, легко переходя от упрёков к воодушевлению. Марию, так звали собеседницу, назначили координатором похорон, и девушка была озадачена, почему ближайшая родственница, не связалась с ней. Имперская служба контроля взяла на себя расходы на погребение. Всё было уже спланировано, расписано и оплачено.
Нирре Артаховой была оказана честь быть погребённой с первыми лучами солнца. Так сложилось, из века в век мы хоронили своих мёртвых на рассвете. Раньше люди верили: если предать тело земле до начала дня, ушедший не вернётся. Несколько столетий и развитие пси — науки не оставили от этого заблуждения камня на камне, но оставили нам традицию. Быть погребённым на заре считается хорошим тоном.
Следуя указаниям Марии, я уже через полчаса была в Вереево, где приземлился самолёт с коллегами бабушки и её телом, а ещё через два часа стояла на холодном воздухе продуваемых со всех сторон Ворошков. Народу съехалось предостаточно. Чиновники и депутаты, которым полагалось находиться здесь по долгу службы. Псионники, чей долг был несколько иным. Официальный представитель императора, произносящий речь. Священник, ведущий службу. И многие другие. Море лиц, не выспавшихся и бодрых, любопытных, брезгливых и отрешённых.
Вспышки фотоаппаратов журналистов высвечивали людей, выглядевших в сером нарождающемся утре едва ли лучше блуждающих. Мы все призраки в этот час, в это мгновение, когда ночь уже отступила, а день ещё не начался. Солнце ещё не сорвало мутную предрассветную плёнку с пробуждающегося мира. Час перехода. Час небытия.
Речь я произносить отказалась. Хватило и стояния в первом ряду, на шаг ближе к гробу, чем все остальные. По протоколу рядом должны стоять родители, но их не было. Бабушку одели в один из лучших деловых костюмов, а лицо прикрыли плотной вуалью. Сколько я ни отводила глаз от полупрозрачной ткани, он, словно приклеенный, возвращался обратно. Искала, и одновременно боялась увидеть это.
"Штырь вошёл в правый глаз и прошёл насквозь"
К разочарованию репортёров, мои глаза так и остались сухими. Статьи наверняка разразятся противоречиями. Ктото назовёт меня сильной, другие не удержатся от намёков на наследницу незаконно добытых миллионов, которая не смогла даже изобразить скорбь. Чего ж сразу не миллиардов, зарытых в саду под старой яблоней?
— Мы живы, пока о нас помнят. Живите. И помните, — священник закончил службу традиционным напутствием.
Блуждающий, действительно, может существовать лишь до тех пор, пока жив хоть один человек, хранящий его в памяти. Тот, кто его знал, кто любил или ненавидел, дружил или враждовал, тот, кто был частью жизни умершего. Будь наш мир устроен по- другому, призраков стало бы намного больше, чем людей, и мы исчезли бы просто как вид.
Я кивнула рабочим. Молчаливо внимающие люди зашевелились, зашептались, переминаясь с ноги на ногу. Двое мужиков в чёрных костюмах закрыли гроб и деловито вколотили в крышку пару гвоздей.
Зачем? — чуть было не спросила я. Они, что, её боятся? Боятся, что Нирра выберется оттуда?
Мужчины взялись за концы чёрных лент и приподняли гроб над вырытой в рыже — бурой земле ямой. Небо на востоке едва заметно посветлело. Вот — вот оно насытится лазоревым цветом первых лучей и верхний край раскалённого диска солнца сотрёт серый цвет, раскрасив землю.
Но бабушка этого больше не увидит.
Ленты зашелестели, деревянный ящик быстро опустился вниз, мягко стукнувшись о дно ямы. Я зачерпнула ладонью размокшую грязь и бросила на красную крышку. Глупый, неизвестно откуда берущий начало ритуал. Желание живых "сделать, как положено", предназначенное для успокоения собственной совести, для возврата последнего долга, даже если ты никогда ничего не занимал.
Вот только мёртвым всё равно.
— Буду помнить тебя. Всегда, — мой шёпот был еле слышен.
Я отошла в сторону, чтобы людям было удобнее скидывать новые и новые комки грязи, а потом подходить с притворно участливыми глазами и монотонными соболезнованиями.
Мне было безразлично. Никто не сможет больше сожалеть о бабушке, чем я.
Они подходили и уходили, иногда трогали за руки, иногда смущённо топтались на месте. Целая вереница незнакомцев.
Нирру Артахову похоронили на Аллее Славы, среди других героев империи. Престижнее было только в императорских усыпальницах. Вот бабушка бы посмеялась, если б могла.
— Лена, — Илья Лисивин подошёл последним.
Глаза, как и у многих, скрыты тёмными очками, от этого казалось, что передо мной стоит незнакомец. Зачем вообще чтото говорить, когда слова, как крупные куски, застревают в горле? Я подалась вперёд и сильно, как в детстве, прижалась к человеку, искренне скорбящему по Нирре.
— Лена, — твёрдые руки неловко обняли меня в ответ.
— Ей плохо? Вон там беседка, — Мария тотчас оказалась рядом. — Медицинская помощь нужна?
Я замотала головой. Ничего не хочу видеть, ничего не хочу слышать.
— Ну, тогда, Алленария Сергиевна, просто передохните, у нас ещё поминки.
Я кивнула, понятия не имея, смотрит девушка или нет. Илья Веденович тоже промолчал. Так, неловко сцепившись, мы и побрели.
Сегодня нелёгкий день. Я уже осознала смерть бабушки. Осознала и оплакала. А псионник? Сомневаюсь, что он мог позволить себе такую роскошь. Нет ничего хуже отсроченной боли.
Один шаг его — два моих. Лисивин напоминал деревяшку, худой и напряжённый. Голоса людей сначала слились в один монотонный гул, а потом стали отдаляться. Не надо ни о чем думать, чтото решать, говорить, общаться, надо просто идти.
— Илья, простите меня, — я сжала руки, заставляя его остановиться. — Простите за то, что я наговорила тогда.
Он стоял, не шевелясь и не реагируя, лишь вздымающаяся грудь показала, что он ещё здесь, что он ещё слышит.
— Вы были правы. Я успокоилась. Я поняла, — никак не получалось сказать то, что я на самом деле чувствую.
Никогда не поверю в самоубийство бабушки. Но, если скажу об этом сейчас, получится, что я снова обвиню его во лжи, в нежелании найти преступника.
— Илья, — потянувшись, я сняла с псионника очки, — Не хочу… Ох.
Руки замерли, потому что там за завесой тёмного стекла был совсем не тот, кого я ожидала увидеть. Карие, вечно печальные глаза потухли. Они не принадлежали больше человеку. Одеревеневшие руки, ещё недавно служившие защитой, превратились в капкан.
Если раньше из женского кокетства я жаловалась, что такая мелкая и тощая, то сейчас вознесла за это молитву. Присев, я ужом вывернулась из кольца рук и отступила, не в силах оторваться от нечеловечески расширенных зрачков псионника.