Я сую трубку в карман и, смирившись с неизбежным, возвращаюсь на свой «электрический стул».
Бог с ним, мелодрама, так мелодрама!
В словах Никиты есть толика здравого смысла: немного разнообразия «Подставе» не повредит. Отрицательные персонажи начинают приедаться, и, возможно, сейчас как раз самое время показать обычного хорошего парня.
Я вновь поднимаю взгляд на плазменную панель.
Василиса только что закончила разговор со мной и сразу же отчиталась перед своим новым знакомым: «Мама не спит. Беспокоится». И уже второй раз за ночь принимается излагать легенду о ссоре с бойфрендом и отсутствии бабла на такси.
– У меня машина разбита, – виновато вздыхает Михаил, – а то бы отвез. Могу предложить рублей двести на тачку. Вернешь, когда сможешь.
– А если не верну?
– Значит, я в тебе ошибся. – Михаил оборачивается. – Странно, эти так и не отстают. У тебя нет никаких соображений, кто бы это мог быть?
Василиса театрально дергает плечиком.
– Без понятия. Если бы мои старики не были простыми врачами, а мой парень не был бы нищим студентом, я бы решила, что кто-то из них нанял частного детектива.
– Чтобы рассекретить твою тайную жизнь?
– Самое удивительное, что никакой тайной жизни у меня нет и в помине. Я тихая и домашняя, я вся на виду. Сегодняшняя ночная прогулка первое экстремальное приключение с того дня, когда я три года назад заблудилась в лесу…
Я набираю номер Данилы. И когда он отвечает: «Алло», коротко бросаю:
– Отстой!
– Да, получилось совсем не то, что хотели, – разделяет мое мнение по этому поводу телохранитель. В «копейку» непрерывно поступает сигнал с Василисиного микрофона, милую беседу с Михаилом парни слышат до последнего слова, так что, на основании чего делать выводы, у них есть. – Чувак нас подвел. Оказался слишком душным и правильным. Чего думаешь делать?
– Продолжать давать в эфир эту изжогу. Раз уж так влипли, ничего другого не остается. Может, удастся искусственно внести в эту историю немного экшна. Данила, сейчас раза в два сократите дистанцию с объектом. Надо, чтобы хороший парень Миша занервничал.
– Он и так нервничает.
– Недостаточно. Я хочу, чтобы этот рыцарь не только трепал языком, а совершил бы геройский поступок. Например, попытался бы уговорить Василису от вас оторваться. Или решил бы подойти к вам и выяснить, чего хотите, – на ходу фантазирую я. – В этом случае к машине его не подпускайте и близко. Врубайте заднюю передачу…
– Предлагаешь поиграть с этим парнем в пятнашки, – смеясь, перебивает Данила.
– Я предлагаю слегка потрепать ему нервы и понаблюдать, как он себя поведет.
– Лады! Устроим, Денис. – По голосу ясно, что эта забава Даниле по вкусу.
«Только бы не перестарался», – думаю я, краем уха слушая, как Михаил докладывает своей новой знакомой, что работает программистом в какой-то компьютерной фирме. Василиса в ответ напропалую врет, что, окончив школу, решила чуть-чуть отдохнуть, и период безделья тянется до сих пор.
Потом «черный костюм» в очередной раз оборачивается и озабоченным тоном сообщает:
– Эта машина подтянулась поближе.
– И насколько ближе? – Василиса держится нарочито спокойно. Не профессиональная актриса, она не задумывается о том, что сейчас не мешало бы чуть-чуть подыграть ситуации, изобразить хотя бы легкое волнение.
– Они от нас метрах в пятидесяти, – бормочет себе под нос Михаил. – Что бы все-таки это могло значить?
Издеваемся над хорошим человеком, бессовестным образом используем в своих низких целях его доброту и порядочность. – Оленьку, только что певшую дифирамбы «черному костюму», теперь пробило на самокритику. – Нам стыдно! Поверьте, нам очень стыдно! Куда как проще подставлять мздоимцев и негодяев. Но раз уж так получилось, что в наши сети случайно попал положительный герой, не обрывать же из-за этого сюжет: «Ах извините, дорогие телезрители! Сегодня у нас случился прокол. Вместо очередного куска дерьма наткнулись на настоящего мужика. Поэтому закругляемся». А почему, собственно, мы должны закругляться? Почему бы не отдохнуть душой, пообщавшись не с вымогателем или мошенником, а с одним из тех, на ком держится наш Петербург, наша Россия!» – с пафосом восклицает ведущая.
И сразу же удостаивается ядовитого комментария Никиты.
– «На ком держится наш Петербург, наша Россия»! – передразнивает он. – Гордость нации, блин! Ну, Оленька, это ты переборщила!
Еще в начале весны, когда только сформировался наш коллектив, программный директор вовсю подбивал к Ольге бейцалы, но та его бортанула. Точно не знаю, как именно. Возможно, не слишком корректно. Но с того момента между Никитой и Ольгой пробежала черная кошка, – что он, что она не упускают и малейшей возможности воткнуть друг в друга очередную иголку.
– Оксана, здесь проходные дворы. Как насчет того, чтобы пройти через них, попытаться удрать от этого «жигуленка»? – тем временем, как я и предполагал, предлагает Михаил.
– Если им так приспичило, попрутся за нами и через дворы, – безразлично бросает в ответ Василиса.
– На машине там не проехать.
– Тогда попрутся пешком. И догонят без труда. На каблуках далеко не убежишь. Да и не привыкла я бегать, не чувствуя за собой никакой вины. Не в моих это принципах.
– Порой разумно ради безопасности забыть о принципах. – Этот парень лет на десять старше своей новой знакомой, он имеет право на менторский тон. Вот только ему неизвестно то, что давно усвоил я: назидания Василисе, как об стенку горох. Дашь ей мудрый совет, она, состроив умильную рожицу, признает, что ты прав, но все равно поступит по-своему. Потому, что всегда всех правее она.
Вот и сейчас…
– Согласна. – Василиса беззастенчиво подхватывает своего спутника под руку. – Порой разумно забыть о принципах. Но не сейчас. Пока эти люди просто сопровождают нас и ничего не предпринимают, не будем ничего предпринимать и мы. Лучше не провоцировать их на активные действия.
– Тогда у меня другое предложение… «…Заглянуть в гости, – мысленно продолжаю я. –
Выпить вина при свечах, посмотреть коллекцию марок, принять душ, прилечь ненадолго поспать. А там, глядишь, перепадет что посущественнее простого знакомства…»
И не угадываю.
– …здесь поблизости есть ночное кафе. До открытия метро можно посидеть там.
– Я вас разорю, – хмыкает Василиса. – Давай на «ты».
– Идет… Так вот, разорю, напьюсь и буду буянить.
– На то, чтобы напиться, не хватит денег. А вот попить пивка можно.
«Ну почему не я отправилась сегодня на ночную прогулку по городу! Предлагали же! – бесстыдно врет Ольга. – Отказалась, дуреха. А ведь могла сейчас получить приглашение в кафе от такого галантного кавалера. О, черт! Я сгораю от зависти!»
– Скука зеленая! – демонстративно зеваю я.
Чего бы там ни говорил Никита о том, что не мешало бы разбавить наши триллеры чем-либо более легким, я остаюсь при своем мнении: сегодняшний эфир самый неудачный за почти полуторамесячную историю «Подставы».
Нет сил это смотреть!
Я поднимаюсь со своего «электрического стула» и, дабы немного размяться, выхожу из монтажки и отправляюсь на обход ночного офиса. В пустом помещении гулко раздаются мои шаги. Свет притушен, только над дверью, ведущей в Ольгину келью, горит яркая надпись: «Эфир! ТИШИНА! Не входить!». Тупо уставившись на нее, примерно с минуту я размышляю, а не нарушить ли этот запрет, не зайти ли на цыпочках, не попить ли с Оленькой кофе? Нет, не стоит – прецедентов нарушения режима лучше не создавать.
Проклятье! И почему я не дал команду на выход в эфир, когда Василисой заинтересовались пьяные азиаты?!! Лучше бы показали этот сюжет, подпорченный мусорами, нежели скучнейшее знакомство с безобидным «черным костюмом». Кому интересно смотреть, как он, извиняясь, что навязался в компанию, угощает наш объект насилия пивом?
Хотя любителей наблюдать за бессмысленной болтовней и внутриобщинными дрязгами помещенных в замкнутое пространство участников многочисленных реалити-шоу хоть отбавляй. У того же «Натурального хозяйства», которое все еще на плаву, до сих пор рейтинг держится на достойной отметке. И у толстяка Паши Сенявина, насколько я знаю, пока все в шоколаде.
Так же, как и у матери-командирши Софьи Сергеевны Крауклис…
Я возвращаюсь в монтажку, бросаю мрачный взгляд на плазменную панель.
На экране крупным планом хороший молодой человек Миша. Уже сидит за столиком в полутемном кафе. Перед ним кружка светлого пива и тарелочка с чипсами.
На экране крупным планом хороший молодой человек Миша. Уже сидит за столиком в полутемном кафе. Перед ним кружка светлого пива и тарелочка с чипсами.
– …Если нет возможности провести «волокно», существуют еще домашнийADSLи узкополосный радиодоступ… – увлеченно втирает он Василисе.
«О том, как обеспечить высокоскоростное подключение к Интернету, – догадываюсь я. – О, бред превеликий! Дружище, знал бы ты, что, во-первых, твоей новой знакомой известно про это не меньше тебя. А во-вторых, это ничуть не интересно нашим телезрителям, которые сейчас дружно бегут с НРТ на другие каналы. Чтобы их вернуть, потребуется немало усилий».
– Дерьмо! – я опускаюсь на «электрический стул», и ко мне сразу же оборачивается Никита.
– Денис, пропустил интересный момент, – сообщает он. – Василисе пришлось сейчас выпутываться из двусмысленной ситуации.
– Из какой? – отрешенно бросаю я. Что-то не верится, что, находясь под надежной опекой безобидного Миши, можно оказаться в какой-либо ситуации, тем паче в двусмысленной. – Надеюсь, молодой человек не предложил ей перепихнуться?
– Что ты! Любимчик Оленьки, он не из таких. – Никита хихикает. Никите весело. Никите по барабану, что мы сегодня запороли премьеру! – Молодого человека просто удивило, что Василиса взгромоздила на стол свою сумочку. Откуда ему знать, что там скрытая камера? «Положи сумку рядом с собой, – говорит, – на скамейку. Или повесь на спинку». Василиса такая: «Нет, пусть она стоит на столе». «Но почему на столе?» Василиса немного подумала и ляпнула: «Чтобы не сперли». По-моему, Миша сразу решил, что у девочки муравьи в голове.
– И поэтому принялся парить ей про Интернет?
– Это только сейчас. До этого он вовсю катил бочку на петросянщину.
– На… что? – не понимаю я.
– На петросянщину. Он так называет ту шнягу, которую несет в массы ЦТ. – В устах Никиты аббревиатура ЦТ подразумевает обобщающее название двух центральных телеканалов. Точнее, не просто центральных, а самых центральных. Самых официальных. Самых правильных. Самых дебильных. Которые все члены команды «Подставы» на дух не переносят. В том числе и программный выпускающий.
– Хм, дал пинка под зад федералам? Что ж, хоть какая-то польза от этого перца. Никита, а не пора ли нам закругляться? – Я краем глаза наблюдаю за монитором, на который выводится картинка с камеры Квачкова.
Только что наш оператор в сопровождении Данилы и Олега вошел в кафе и устроился за столиком чуть в стороне от Василисы и хорошего мальчика Миши. Экстерьерная камера уже направлена на них. Секунд через десять режиссер получит возможность переключиться с уже набившего оскомину молочного [16] плана потягивающего пивко «черного костюма» на общий план с камеры Семы.
– Чего-то мне это не нравится, – прервав на полуслове лекцию о высокоскоростном интернете, настораживается Михаил. – Опять этот белый «Жигуль»!
На плазменной панели в этот момент картинку с Василисиной камеры сменяет общий план.
«Черный костюм», приподнявшись из-за стола, напряженно вглядывается куда-то поверх головы своей спутницы.
«Скорее всего, за окно или за дверь, – догадываюсь я. – У парней достало мозгов в нахалку поставить машину прямо напротив кафе – так, чтобы она угодила на глаза клиенту. Что ж, угодила. Нервничай, Миша!»
Василиса даже не обернулась, спокойно дымит сигаретой. Все Мишины нервяки ей глубоко фиолетовы. А тот уже перевел подозрительный взгляд на троих далеко не безобидного вида парней. На этот раз он разглядывает их не украдкой – скорее, с вызовом. Даже наверняка с вызовом!
– Три борова из этого «Жигуля», – негромко сообщает он Василисе. – Оставлять нас в покое они не намерены. Так кто же все-таки это такие?
Девочка с едко-лиловыми волосами пожимает плечами, бесстрастно хмыкает:
– Откуда мне знать?
Но он не только всесторонне правильный. Он еще и весьма наблюдательный, Миша.
– А ведь ты даже не взглянула на них. – Не только его взгляд, весь он сейчас прямо-таки сочится подозрительностью. И, похоже, совсем не исключает того, что стал объектом какой-то разводки. – Эти амбалы зашли сюда три минуты назад. За это время ты ни разу не обернулась, Оксана.
– А почему я должна их разглядывать?
– Не разглядывать, а просто взглянуть. Просто потому, что это обычная человеческая реакция – проявить интерес к тем, кто следит за тобой вот уже час. И задаться вопросом: и почему это я стала объектом внимания этих людей? Если, конечно, ответ не известен заранее, – бесстрастно загоняет Василису в угол ее новый знакомый.
«Не „объектом внимания“, а „объектом насилия“», – мысленно поправляю я Михаила. И достаю из кармана сотовый телефон. Пора ставить на этом фарсе эффектную точку.
– Так это твои знакомые? Что происходит, Оксана? Я жду ответа. Неужели ты думаешь, что и дальше удастся водить меня за нос?
Он не только правильный. И не только наблюдательный. Он еще и очень проницательный, этот Миша. И, нельзя не признать, показательно невозмутимый.
Не уверен, что окажись я на его месте, сумел бы сохранять такое поистине спартанское хладнокровие. Как пить дать, замандражировал бы и, вместо того, чтобы трезво раскинуть мозгами и прийти к выводу: «А ведь ты вместе с ними, подруга», полез бы выяснять отношения с назойливыми мужиками.
Дождаться чего-то подобного от Михаила у Данилы и компании, кажется, нет ни единого шанса. Были уверены, что без труда заставим клиента понервничать? Что ж, может быть, он слегка и напрягся. Не более! И обыграл нас – хреновых психологов – всухую…
– Да, – бесцветным тоном отвечает на мой телефонный звонок Василиса.
– Детка, давай завершать эту комедию. Расскажи Мише все. Все как есть! И про скрытые камеры, и про Семена, и про «Объект насилия». Постарайся сделать это как можно эффектнее. Справишься?
– Угу. Постараюсь.
Девочка с едко – лиловыми волосами отключается, и я тут же вызываю из памяти номер Квачкова. Дублирую то, что только что сказал Василисе.
– Надеюсь, этот мужик не набьет нам табло, когда узнает, как его развели, – в ответ усмехается оператор.
«Это было бы здорово, если бы Миша решил дать тебе в морду, Семен. Хоть отчасти оживил бы скучнейший сюжет. Будь на его месте какой-нибудь безголовый горячий джигит, тот, возможно, и выкинул бы нечто подобное. Но от нашего положительного героя, здравомыслящего и невозмутимого, никаких фортелей, увы, ждать не приходится», – сожалею я, нажимая на кнопочку на селекторе напротив Ольгиного канала.
Ведущая сейчас в эфире, звуковой сигнал вызова, естественно, отключен. Вместо звонка – яркая лампочка, установленная на аппарате. На нее Оленька может и не отреагировать, имеет полное право.
Но она, отключив микрофон, отвечает.
– Забродин, ты?
– Кто же еще, старушка! – картинно вздыхаю я, напрочь убитый самой обломной ночью за последние несколько месяцев. – Василиса сейчас будет каяться перед Мишей, что подставила его перед камерой. Потом закругляемся.
– Давно пора, – буркает Ольга тоном, не оставляющим сомнения в том, что она солидарна со мной: сюжет с «черным костюмом» – полный отстой! Который, ко всему прочему, еще и чересчур затянулся.
– Ляпнешь что-нибудь в эпилоге?
– Не ляпнешь, а скажешь, – поправляет меня ведущая. – Будь спок, Забродин. Не подкачаю.
Не подкачает – я это знаю давно. Вот только – увы! – сегодняшнюю премьеру не спасти даже Ольге.
Я вешаю трубку и опять обращаю взгляд на плазменную панель.
На ней Василиса, только что закончившая разговор со мной. Засовывает сотовый в сумочку. Отхлебывает из кружки пивка. Закуривает еще одну сигарету.
– Опять мама? – изучает ее недоверчивым взглядом Михаил.
– Нет, это мой босс. С работы.
Лица Василисы не видно. Экстерьерная камера снимает ее со спины. Но мне не составляет большого труда представить, с какой невинной мордашкой девочка с едко-лиловыми волосами сейчас признается во лжи: и вовсе она не бездельничает со времен окончания школы. О каком безделье может быть речь, если есть работа…
…с которой звонят в полчетвертого ночи!
И даже есть босс…
…который звонит в полчетвертого ночи!
Бред! У любого на месте Михаила от общения с Василисой задымились бы мозги. Но наш положительный герой держится достойно.
– А ему-то чего не спится? – без особого интереса спрашивает он. И тут же спохватывается: – Послушай, какой босс, какая работа?!! Ты же говорила, что отдыхаешь.
– Угу, – абсолютно бесстрастно! – Я наврала.