– Он читает мысли, – заключил Тефе.
– Он читает людей, – уточнил Стер. – Он же бог. Он постигает о нас такое, чего мы сами про себя не знаем. Бог – этот бог – возьмет то, что вы о нем знаете, и использует против вас. Посеет в вас сомнения. Чтобы вбить клин между вами и вашей верой.
– Моя вера тверда, – возразил Тефе.
– Она и должна быть тверда, иначе вам не дали бы этот корабль, – ответил Стер. – Но до сих пор вам не приходилось быть капитаном. Не приходилось в полной мере отвечать за жизнь каждого, кто находится на борту. Не приходилось быть рукой Господа – сильной и безупречной. Сомнения у вас будут, капитан. И именно этот бог увидит ваши сомнения, потому что он стар и порочен. Он обратит сомнения против вас. И воспользуется для этого вашими знаниями.
– Понимаю вашу обеспокоенность… – сказал Тефе.
– И тем не менее не верите мне, – улыбнулся Стер и поднял руку. – Вы – капитан «Праведника» или очень скоро им станете. Вы будете – и должны! – действовать так, как сочтете нужным. Но я прошу вас об одном одолжении, прошу оказать любезность своему предшественнику. – При этих словах Стер вновь опустил ладонь на конверт. – Прежде чем открыть его, сходите к богу – поговорите с ним.
– О чем? – спросил Тефе.
– О чем угодно, – ответил Стер. – Вряд ли это имеет значение. Важны не слова, важно понаблюдать за богом и посмотреть, как он наблюдает за вами. Говорите с ним сколько сможете. И если потом, когда закончите, вы по-прежнему будете уверены в том, что бог не представляет угрозы ни вам, ни вашей вере, ни «Праведнику», тогда откройте конверт и прочтите, что там написано. Но прошу, прежде чем открыть – поговорите с богом.
– Так и сделаю, – сказал Тефе, и дальше разговор пошел о делах команды.
Через два дня после формального назначения, уже осмотрев весь корабль до последнего дюйма и поговорив с каждым членом экипажа, новый капитан «Праведника» стоял у сдерживающего бога железного кольца. Они разговаривали целую смену. Рядом не было никого – в камере остались только капитан и бог.
Когда разговор подошел к концу, капитан вернулся в каюту, взял пергаментный конверт, лежащий теперь на его столе, и, не вскрывая, затолкал в личный сейф как можно глубже.
И больше не вспоминал о нем – до сего момента.
Напевы священника и прислужников стали чуть громче. Бог закрыл глаза, а на его лице появилось непостижимое для капитана выражение. На какой-то миг будто закружилась голова, а затем все затмила мимолетная вспышка некой неопределимой эмоции за рамками человеческого восприятия – вспышка, которая исчезла еще до того, как можно было осмыслить, что она вообще имела место. И – все завершилось.
– Готово, – сказал священник Эндсо, в первый раз поднимая на капитана глаза.
Тефе посмотрел на одеяние священника и заметил поверх них нечто новое: Талант, который Тефе отнял у женщины во время парада. Капитан стрельнул в него глазами.
Священник прикоснулся к Таланту пальцем.
– Эксперимент, капитан, – сказал он. – Я хотел посмотреть, как оскверненный отреагирует на…
Тефе не стал слушать дальше. Повернувшись, он поймал на себе взгляд бога и его ухмылку – тихую, издевательскую, зловещую. Имя вновь зашевелилось в глубине памяти – красно-желтые чернила на пергаменте, – и Тефе выбежал из камеры, прежде чем оно всплыло на поверхность сознания.
Глава 8
Лейтенант Иста, нахмурившись, вслушивался в речь предводителя. Используя Талант гавриила для расшифровки невнятных щелчков и бормотаний, которые вылетали из уст туземца, он ретранслировал их в понятную речь. За спинами лейтенанта и предводителя стояли старшины крупнейшего поселения планеты – Чтиккса, деревни с населением тысяч в десять душ. Еще дальше, на поле, где жители проводили игры и церемонии, в ожидании сегодняшнего ритуала собралось все местное население. Перед лейтенантом и предводителем стояли Тефе, священник Эндсо и Кон Эрик, командир отряда Епархии.
– Слишком долго, – обращаясь к Тефе, сказал Эрик.
– Тише! – велел капитан и вновь сосредоточился на Исте и предводителе.
Разумеется, Тефе не мог знать, что произносит предводитель, пока Иста не переведет, но правила хорошего тона требовали делать вид, что внимательно слушаешь. В любом случае Тефе старался отмечать выражение лица предводителя и все его жесты. В большинстве случаев суть заключалась не в том, что было сказано, а в том, как сказано. Эрик, по природе своей прямой и туповатый, по-видимому, не понимал или не ценил этой части работы.
В ответ на замечание командира он умолк и насупился. Он, как и весь его отряд, полагал, что их призовут подчинить жителей Чтикксы силой – стремительно и жестоко; у Тефе был иной план.
Иста кивнул предводителю, что-то ему прощелкал и повернулся к капитану.
– Предводитель Тша говорит, они охотно станут последователями Нашего Господа, – объявил он.
Тефе улыбнулся и кивнул предводителю, который кивнул в ответ.
– Действительно отличная новость, – сказал Тефе.
Иста еле заметно улыбнулся.
– Однако у него есть условия, – добавил он.
Священник Эндсо выпрямился в своем роскошном облачении, наконец обнаружив, что для него нашлось дело.
– Лейтенант, принимая Нашего Господа, не о чем торговаться, – вспылил он. – Этот недомерок не в том положении, чтобы ставить нам условия. Он видел, на что способны лишь четверо бойцов Епархии.
При этих словах Тефе скривился. Вместо того чтобы спустить с корабля отряд Епархии в полном составе, он велел Эрику выбрать троих, с кем сойдет на планету. Затем Тефе предложил предводителю Тша выставить четырех сильнейших воинов поселения, чтобы они на глазах всех жителей напали на бойцов Епархии с любым оружием. Двое выбрали копья, один – лук, а последний взял нож. Ни одно из орудий не достигло цели: бойцы Епархии, каждый с Талантом защиты, отбили копья и стрелы и уклонились от ножа, словно туземные воины были не более чем жалкой помехой. А затем напали в ответ: со стремительной жестокостью, вызвавшей у зрителей крики ужаса и замешательство. Пришельцы отрубили руки, метавшие копья и пускавшие стрелы, и кисть, в которой был зажат нож.
Уложив всех воинов Чтикксы, Тефе передал их лекарям Гардере и Омллу; они уже вернулись на «Праведник». Лекари остановили кровь, облегчили боль и, воспользовавшись Талантом лекарей, приживили отрубленные конечности. К вящему изумлению зрителей, все четверо вернулись с поля боя ослабевшими, но невредимыми.
Так Тефе продемонстрировал всей Чтикксе силу и милосердие Господа. После этого он попросил предводителя передать народу предложение принять Господа как своего. Это была отличная постановка, идеальное сочетание силы и милосердия. Всего за несколько дней, без единой жертвы и тени принуждения, эти мягкие переговоры принесли свои плоды.
Тефе совсем не нравилась надменная бравада священника. Эндсо слишком воодушевился мыслью о грядущей славе по обращении этих только что обнаруженных неверующих и сделался чересчур нетерпеливым. Без помощи гавриила жители Чтикксы понимали священника не лучше, чем он понимал их. Но они, без сомнения, понимали его агрессивные жесты.
– Быть может, стоит отрубить руки еще парочке вояк? – предложил Эндсо.
– Быть может, им нужно знать, что вера в Господа будет вознаграждена, – негромко, но довольно резко ответил Тефе. – В скрижалях говорится: вера дарованная гораздо сильнее веры насажденной. Конечно же, вы это помните, священник.
– Даже если так… – возразил было Эндсо.
Тефе поднял руку, призывая его замолчать.
– Ваш черед еще не настал, Эндсо, – отрезал Тефе и отметил, что священник чуть не лопнул от возмущения, услышав простое обращение по имени. – Эта часть задания лежит на мне. Позвольте мне ее выполнить.
Эндсо кисло посмотрел на капитана, но кивнул.
Тефе повернулся к Исте.
– Каковы его условия? – спросил он лейтенанта.
– Он хочет, чтобы командир Эрик научил его воинов уворачиваться от оружия и быстро убивать.
– Скажи ему, что эти умения снисходят от Нашего Господа и передаются исключительно бойцам Епархии, – велел Тефе. – Когда жители Чтикксы подчинятся Господу, уверен, некоторые из них сами станут бойцами Епархии.
Тефе услышал, как при этих словах стоявший рядом Эрик отчетливо фыркнул, но проигнорировал его; Иста перевел предводителю слова капитана.
– Он спрашивает, поможет ли им Наш Господь уничтожить Тнанг, – перевел Иста и умолк, вслушиваясь в речь предводителя, который говорил все с большим возбуждением. – Это соседний народ в нескольких километрах к северу отсюда. По-видимому, между ними давняя вражда.
– Наш Господь желает, чтобы все здешние люди познали его благодать, – ответил Тефе. – В том числе и жители Тнанга. Скажи предводителю, что жители Чтикксы всегда будут властвовать, как первообращенные, – и будут передавать слова Господа остальным. Если эти остальные тоже подчинятся Нашему Господу, тогда жители Чтикксы будут ими повелевать, милостиво. Если те не подчинятся, тогда их будет дозволено уничтожить – и при этом Наш Господь, без сомнения, гарантирует победу Чтикксы.
– Наш Господь желает, чтобы все здешние люди познали его благодать, – ответил Тефе. – В том числе и жители Тнанга. Скажи предводителю, что жители Чтикксы всегда будут властвовать, как первообращенные, – и будут передавать слова Господа остальным. Если эти остальные тоже подчинятся Нашему Господу, тогда жители Чтикксы будут ими повелевать, милостиво. Если те не подчинятся, тогда их будет дозволено уничтожить – и при этом Наш Господь, без сомнения, гарантирует победу Чтикксы.
Иста перевел; предводитель энергично закивал и сказал остальным старшинам несколько коротких фраз. Те, казалось, удовлетворились; Тефе предположил, что они заранее решили, будто Тнанг Господу не подчинится и результат в любом случае будет один.
Затем предводитель придвинулся ближе к лейтенанту, щелкая и бормоча быстро, но тихо. Иста кивнул и повернулся к Тефе.
– Предводитель Тша спрашивает, может ли один из лекарей помочь этой женщине, – сказал он. – У нее болезнь чрева, он думает, она скоро умрет.
Тефе посмотрел на предводителя, который взирал на него с некоторой опаской. Вождь, лишь минуту назад радостно предвкушавший резню в деревне беспокойных соседей, теперь превратился просто в мужчину, озабоченного судьбой любимой.
«Сила и милосердие, – подумал Тефе. – Нужно действовать и тем и другим».
Капитан кивнул предводителю и повернулся к Исте.
– Разумеется, – сказал он. – Наши лекари сделают все, что дозволит им Наш Господь.
Иста негромко перевел. Предводитель склонил голову, а затем повернулся к старшинам деревни.
Тефе, в свою очередь, повернулся к Эндсо и Эрику. Те были разочарованы его согласием. На мгновение Тефе отчаянно захотелось, чтобы вместо священника и командира отряда Епархии здесь стояли Форн и Шелли; было бы приятно, если бы хоть кто-то оценил усилия, которые потребовались, чтобы подчинить жителей Чтикксы, никого при этом не убив. Для Господа каждая душа на счету, – по крайней мере, так Тефе говорили. И капитан намеревался дать ему все души до единой – столько, сколько сможет.
– Капитан, – окликнул его Иста, внезапно оказавшийся рядом с Тефе вместе с предводителем. – Предводитель Тша говорит, у него есть вопрос для вас, но только для вас – не для священника или командира отряда.
– Хорошо, я слушаю, – ответил Тефе и кивнул предводителю.
Они оба отошли немного в сторону, Иста следовал за ними. Когда они остановились, предводитель издал серию щелчков и прочих звуков.
– Предводитель Тша хочет, чтобы вы знали: ему известно, что вы могли завоевать Чтикксу без особых хлопот, – сказал Иста. – Он ценит вашу сдержанность.
– Не стоит благодарности, – ответил Тефе.
Но предводитель не умолкал.
– Тша ценит вашу сдержанность, но он знает, что она исходит от вас, капитан, – сказал Иста. – Говорит, что и вашего священника, и командира отряда вполне удовлетворило подчинение жителей Чтикксы Нашему Господу под острием копья. На взгляд предводителя Тша, это свидетельствует о том, что повиновения обыкновенно добиваются силой.
– Не уверен, что понял вопрос, – и, собственно, вовсе не увидел здесь вопроса, – заметил Тефе.
Предводитель снова затрещал.
– Предводитель Тша говорит: правитель, который принуждает к верности, не всегда хороший правитель – он лишь самый сильный, тот, кто способен запугать остальных. Он говорит: ваш подход к жителям Чтикксы открывает в вас человека чести. И как человека чести он хочет спросить вас, верите ли вы, что Наш Господь хороший? Хороший ли он повелитель, или он только сильный? Сам Тша и его народ обязуются следовать за ним, каков бы ни был ответ. Но предводитель хочет знать для себя.
Тефе понимающе улыбнулся и даже открыл рот, но не смог вымолвить ни слова.
Предводитель слегка склонил голову, и по какой-то непостижимой причине этот жест Тефе сильно расстроил.
– Капитан? – спросил Иста.
– Господь – Мой Господь, – ответил Тефе чересчур резко. – Скажи предводителю, что я – отражение Господне. Что он – совершенен, а я лишь несовершенное отражение.
Иста перевел, а Тефе тем временем постарался унять внутреннее смятение. Тша кивнул и, повернувшись к своим, громко защелкал. Из толпы вышел юноша и встал рядом с предводителем.
– Предводитель Тша говорит, это его сын, Тшану, – пояснил Иста. – Говорит, он вызвался стать тем, кто наденет Талант, через который Наш Господь найдет путь и явится сюда во плоти. Ему не терпится проявить преданность и верность новому Господу и помочь своему народу поприветствовать его в качестве бога. Он говорит, ему не страшно.
– Ему и не должно быть страшно, – улыбнулся юноше Тефе. – Скажи, что ему и правда выпала большая честь.
Тонкая цепочка с Талантом слегка запуталась в волосах Тшану, когда Тефе надевал ее через голову юноши. Тефе мягко потянул символ вниз; цепочка оказалась на шее, а сам Талант повис на уровне живота. Юноша с капитаном стояли на расчищенной для них площадке посреди поля для собраний. Вокруг столпились жители Чтикксы – им всем не терпелось увидеть нового повелителя.
– Скажи мальчику, что Талант нередко утомляет. Пусть Тшану не удивляется, если начнет уставать, – велел Тефе лейтенанту Исте, который был рядом. – Скажи, пусть будет сильным; тогда Наш Господь прибудет скорее.
Иста перевел; Тшану улыбнулся капитану, тот улыбнулся в ответ и затем повернулся к священнику Эндсо.
– Вы знаете обряд, – сказал ему Тефе.
– Все изложено здесь, – ответил Эндсо, прикоснувшись к увесистому кодексу, зажатому в другой руке. – Слова просты.
– Как проявит себя Господь? Полагаю, вам случалось видеть это раньше.
– Нет, не случалось, – качнул головой Эндсо. – И я не знаю никого из ныне живущих, кто бы это видел. Нашего Господа не так часто призывают к новым верующим. Обряд очень древний, капитан.
Эндсо говорил едва не весело. Причина радостного возбуждения священника была ясна: мало того что ему предстояло провести ритуал, который не доводилось видеть никому из ныне живущих, так к предвкушению примешивалось благоговейное восхищение Господом, которого призывают крайне редко, и никогда – священники уровня Эндсо. Тефе мог уверенно заявить, что вера Эндсо в тот момент достигла пика – вкупе с полной уверенностью в грядущем карьерном росте.
– Проведите обряд как следует, священник, – наказал Тефе.
Эндсо посмотрел на него.
– Капитан, это моя часть работы, – заметил он. – Вы просили не вмешиваться в вашу, так позвольте же мне делать свою.
Он отвернулся и раскрыл кодекс.
Капитан ничего на это не ответил. Он жестом позвал Исту за собой; они отступили к краю свободной площадки, оказавшись рядом с толпой. Предводитель Тша стоял в некотором отдалении. Он взирал на своего сына с выражением, которое Тефе не мог прочесть. Тефе перевел взгляд с предводителя на священника, который отыскал нужную молитву и теперь читал ее про себя. Через некоторое время священник кивнул, быстро осмотрел сына предводителя и заговорил.
Слова, которые произносил Эндсо, были устаревшим вариантом знакомых слов. Узнаваемыми, но со странными окончаниями, монотонными и убаюкивающими. Священник перешел на ямб, и через некоторое время капитан Тефе почувствовал, что, несмотря на волнительность момента, на предвкушение того, что эти новые души вот-вот придут к Господу и что Господь сам явится за ними во плоти, он уже не в силах вслушиваться с прежним вниманием.
Сын предводителя заорал.
Тефе будто вырвало из мира грез. Он увидел, что юноша извернулся всем телом, дико выгнулся назад. Сухожилия оторвались от костей, и тело сложилось пополам, словно некий мучитель сломал его через колено. Удивительно, но Тшану не упал – он балансировал на одной дергающейся ноге, словно подвешенный на веревке.
Тефе перевел взгляд на священника. Кодекс выпал из рук Эндсо, но он механически произносил слова молитвы, не отрывая от юноши взгляда распахнутых глаз. И священник, и капитан застыли на месте как вкопанные.
Вопль прервался, когда челюсть юноши неестественно дернулась вперед. Мускулы, которые крепили челюсть к черепу, напряглись и потянули ее вниз. Кость с хрустом надломилась, кровь брызнула прямо в лицо священника Эндсо. Тефе услышал хруст в тот миг, когда сын предводителя извернулся и затем, как на шарнирах, сложился назад. Изо рта снова вырвался фонтанчик крови. Приглушенный крик, который издал было юноша, подхватил его отец.
Затем тело Тшану застыло аркой с направленным в зенит животом. Неистово вцепившись в землю, пальцы рук и ног щелкнули подобно веткам. Кожа юноши натянулась, будто кто-то стягивал ее на спину. Тшану прикоснулся к земле лбом; мускулы и сухожилия в шее сокращались и разжимались спазмами, повернув лицо в сторону капитана. Тефе встретил взгляд юноши. Тот оставался в сознании, в глазах читался ужас.
К хору криков и завываний примешался и голос самого Тефе. Никто не двигался. Неведомая сила, которая сложила тело юноши пополам, словно пригвоздила всех к месту. Никто не мог заставить себя ни побежать, ни отвернуться.