– Но позвольте, ведь вы... вы Рязанцева, верно?
– Верно. Я же представилась по телефону.
– Но... вы были помощником Кондратьева по связям с общественностью. Так, кажется? Каким образом вы...
Пудрить ему мозги своими удостоверениями я не стала, мужик с деньгами, а значит, и со связями, проверить что и как он вполне способен, и я ответила:
– Игорь Николаевич обеспокоен происходящим в городе, и мне поручено осуществлять контроль со стороны администрации. – Звучало это довольно бестолково, следовательно, в данном случае хорошо. Руслан Сергеевич похлопал глазами и что-то невнятно промычал. Я расценила это как стремление к сотрудничеству и благодарно улыбнулась.
– Хорошо, – кашлянув, ответил он. – Спрашивайте... Хотя не знаю, что еще могу добавить к уже сказанному.
– Когда вы познакомились с Елизаровой?
– Ольга Сергеевна, – вздохнул он и поморщился, лицо его приобрело мученическое выражение. – Надеюсь, вы понимаете... Согласен, мои... привычки не делают мне чести, но... я женатый человек...
– Я все помню, – заверила я. – Мне бы очень хотелось услышать ответ на мой вопрос.
– Какие могут быть знакомства с... этими женщинами?
– Ну, не знаю. Они о вас отзываются неплохо.
Опять же, посещали вы их довольно часто...
– Клевета, – резко перебил Кондаревский, его пальцы нервно задвигались, он тут же сцепил их замком и стиснул так, что костяшки побелели. – Я... не чаще чем раз в два-три месяца.
– Допустим. С Ольгой вы тогда встретились впервые?
– С кем? Ах... Нет, как-то я уже прибегал к ее услугам.
– Вы долго пробыли вместе?
– Ну, я не могу ответить точно. Полчаса, может чуть больше.
– Сколько вы ей заплатили?
– Это имеет значение?
– Имеет. Так сколько?
– Двести долларов.
– У вас были какие-то особые пожелания?
– Послушайте... – возмутился он.
– Нет, это вы послушайте. Вы умудрились попасть в скверную ситуацию, и это мягко сказано, а теперь строите из себя саму невинность. В вашем возрасте пора научиться отвечать за свои поступки. – Он закусил губу. Такое впечатление, что он сейчас расплачется.
Я поспешила добавить:
– На самом деле я пытаюсь понять, почему она в ту ночь так рано покинула рабочее место.
– Ах, вы в этом смысле... Я сразу ей сказал, что, если останусь доволен, заплачу двести долларов. Возможно, поэтому она решила сократить... свою смену.
– Возможно.
– Я расплатился, и она попросила подвезти ее домой, предварительно спросив, куда я еду. Нам было более-менее по пути, и я согласился.
– Вы поехали в ночной клуб?
– Да, там меня ждали... Клуб на Сущевской, так что крюк незначительный.
– Почему вы не отвезли ее домой, раз уж сделали этот незначительный крюк?
– Она сама сказала: «Вот здесь высади», а потом, я все-таки спешил. Но если бы она попросила, довез бы до подъезда, я же понимаю: женщина, ночью, а район там... даже фонари не горят.
– А где вы с ней проводили время?
– В машине. – Он покраснел, может, от неловкости, а может, не умел врать, поди разберись.
– Там же, в парке?
– Нет. Мы спустились к реке. Я это место уже показывал. Слушайте, я не понимаю, почему вы задаете все эти вопросы? Когда мы расстались, женщина была жива. – Он вновь покраснел, должно быть, злясь на то, что высказывается не очень складно. – А в тот момент, когда ее убили, я находился в компании друзей. В противном случае меня бы уже арестовали, разве не так?
– Наверное, – пожала я плечами.
– Простившись с ней, я сразу же поехал в клуб и пробыл там до утра. Меня все видели: друзья, охрана наконец. Я не убивал эту женщину, и я...
– Успокойтесь, – вздохнула я. – Я просто выполняю свою работу.
Он смотрел на меня с недоверием. Мужчина в возрасте, с интеллигентным лицом... Представить его убийцей действительно трудно. Однако так же трудно представить и разъезжающим у Горбатого моста, высматривающим в темноте девиц поаппетитней... Да и у племянницы был повод отказаться от дорогого подарка щедрого дядюшки.
– Что ж, спасибо, что уделили мне время, – сказала я, поднимаясь. Он этого никак не ожидал и слегка растерялся. – Возможно, нам еще придется встретиться.
– Да... конечно, если это необходимо.
Мы простились, и я направилась к машине. Свернула в ближайшую подворотню и уже оттуда наблюдала за выходом из кафе. Минут через пять появился Кондаревский, сел в «Вольво» и сорвался с места как угорелый. Я пристроилась за ним, особо не прячась, да и затруднительно это на моей машине.
Конечно, он меня вскоре заметил и заметался по городу. На Соборной площади я свернула и тихими улочками поехала параллельно проспекту. Возле торговых рядов я вновь заметила его машину. Потеряв меня из виду, он немного успокоился. Теперь я старалась соблюдать осторожность и изрядно отстала, рискуя упустить его, но мне везло: на очередном светофоре я вновь увидела его машину, выждала немного и пристроилась сзади на приличном расстоянии.
Он свернул на Сущевскую, вскоре я увидела вывеску «Райский уголок». Не знаю, бывать здесь мне не приходилось, но с виду ни за что не подумаешь. Отдельно стоящее здание в два этажа, дом старый, но отделан заново. Вывеска в глаза особо не бросалась, ночью она подсвечена огнями, а сейчас выглядит едва ли не убого.
Справа забор ликероводочного завода, слева автомобильная стоянка, далее жилые дома. Место для ночного клуба не очень престижное. Неудивительно, что до той поры я о нем даже не знала. Впрочем, не всем в центре тесниться, здесь спальный район, один из самых крупных в городе, так что народа хватает.
Кондаревский бросил машину на стоянке (мне пришлось свернуть во двор многоэтажки и наблюдать оттуда) и заспешил к боковой двери чуть ли не бегом, что мужчине его возраста в общем-то несвойственно. Видимо, очень торопился. Он скрылся за массивной дверью, которую на его звонок открыл какой-то молодой человек. Сашка выбрался из сумки и взглянул на меня точно спрашивая: «Долго мы здесь будем сидеть?»
– В следующий раз оставлю дома, – буркнула я.
Желание Кондаревского после встречи со мной повидаться с друзьями вполне естественно, кому ж еще жаловаться на настырную бабу? Однако я допускала, что не только потребность в дружеском участии привела его сюда. Из головы не шел тот факт, что в машине возле моста находились двое охранников, один работал на той самой стройке, а другой вот в этом клубе. Жизнь научила меня не доверять совпадениям, и сейчас я этого делать не собиралась, как бы Вешняков на меня ни гневался.
Ждать пришлось долго. Кондаревский пробыл в клубе более часа, зато вышел оттуда заметно успокоенный.
К машине он направился не спеша и поехал тоже не торопясь. Через полчаса я с неким удивлением поняла, что отправился он к Вешнякову, по крайней мере, остановился возле заветного дома. По какой нужде его туда понесло, догадаться было нетрудно, и я, присвистнув, поспешно поехала домой.
В восемь позвонил Артем.
– Ты дома? Я к тебе в гости собрался. Что взять, пива или водки?
– Водки с пивом, – ответила я.
– Я так и подумал, спросил на всякий случай.
Через пятнадцать минут в дверь позвонили, Сашка бросился к ней, заливисто лая. Каким-то непостижимым образом он узнавал о приходе Артема еще до того, как я успевала открыть дверь.
– Здорово, – кивнул он, сбросил ботинки, сунул ноги в тапочки и пошел в кухню, прижимая к груди поллитровку и пластиковую бутылку с пивом.
– Что у тебя за праздник? – удивилась я, сунула в микроволновку рыбу и принялась шинковать салат.
– Соскучился, – хмыкнул Артем.
– Так я тебе и поверю, – отмахнулась я.
– Жена с пацанами к сестре уехала, я сразу к тебе, а ты еще рожу кривишь, «так я тебе и поверю», – передразнил он.
– Значит, все-таки праздник, – порадовалась я за Вешнякова. Рыба разогрелась, салат я заправила майонезом, мы выпили и закусили. Хоть Артем и намекал на большое счастье, но особо оно не чувствовалось, маялся парень, хмурил лоб, и водка была ему не в радость. – Не тяни, – сказала я, понаблюдав его печаль.
– Кондаревский прибегал, – сообщил Артем. – Не ко мне, к начальству. На тебя жаловался.
– Да? – Я взглянула на часы. – Что-то Дед не звонит. Неужто еще не донесли?
– Не может такого быть, – подивился Артем и был, конечно, прав. Обо всем, что касалось меня, Деду звонили незамедлительно, зная его особое ко мне расположение. А уж если новость скверная, жалобы там или статейка в газетке, спешили особо. Впрочем, мало что хорошего делала я в этой жизни (особенно по мнению ряда граждан), так что все новости на мой счет можно было смело назвать скверными.
– Чудеса, – подивились мы и оказались не правы.
Только мы выпили по второй, как мобильный заработал.
– Дед? – спросил Вешняков, я кивнула и ответила.
– Ты где? – спросил мой старший товарищ.
– Дома.
– Мне только что сообщили...
– Я знаю. У меня Вешняков сидит.
– Я знаю. У меня Вешняков сидит.
– Пьянствуете, что ли? – возмутился Дед.
– Размышляем.
– Значит, пьянствуете.
– Ты чего звонишь? – вздохнула я. – По поводу жалобы Кондаревского я уже прониклась. Виновата, исправлюсь. Только как я найду убийцу, никуда не сунув свой нос? Лежа на диване?
– Ты ищешь убийцу дочери Якименко. Так при чем здесь какой-то Кондаревский?
– Долго объяснять.
– Ты его подозреваешь?
– Пока он важный свидетель.
– Может, хватит заниматься самодеятельностью?
Возвращайся на работу. И тогда все жалобщики заткнутся. Вешнякову привет.
Дед отключился, а Артем с обидой заметил:
– За привет большое спасибо, только почему как Вешняков, так сразу пьянка? Больно ранят душу эти намеки. А что он там по поводу работы говорил? – Я махнула рукой, не желая обсуждать данную тему, но Артем продолжил:
– Между прочим, он прав. Частные детективы хороши в беллетристике, а у тебя и лицензии нет. Кто ты вообще, а? Девица с липовым удостоверением. Правильно люди жалуются... Можно, конечно, пойти работать к нам, но вовсе не факт, что ты будешь заниматься этим делом. Вернись к Деду хотя бы на время. Главное, ксива будет настоящая. Через два дня весь город, то есть кому это нужно, узнает, что ты при делах, и тогда можешь приставать хоть к прохожим на улице, никто не станет жаловаться. А если какой дурак найдется, никто в ответ на его жалобу даже не почешется.
– Я ушла из этого гадюшника не для того, чтобы возвращаться, – обиделась я.
– Хороший человек кое-что способен сделать и в гадюшнике. Не ухмыляйся так противно, ты хороший человек. А потом, это ведь не пожизненное заключение, сделала дело – и заявление на стол. Если хочешь знать мое мнение, безделье превращает человека в обезьяну.
– Надо полагать, у меня уже хвост растет, – хмыкнула я.
– Не хвост, а хвостик... Но красивую девушку и он не красит. Чего ты, в самом деле? Будет у меня родной человек на вершинах администрации, может, подполковника дадут в конце концов. А главное, руки у тебя будут развязаны.
– Или наоборот, стянут так, что не пикнешь, – напомнила я.
– Кто старое помянет... – отмахнулся Артем и налил по третьей.
В дверь позвонили, мы переглянулись.
– Дед? – выдвинул он предположение, я пожала плечами и пошла открывать, Сашка остался с Вешняковым. Он вообще-то ленив и реагирует далеко не на всякий звонок. На пороге стоял Тагаев.
– Что-нибудь случилось? – удивилась я, а он нахмурился.
– Просто так заехать я не могу?
– Проходи.
– Где тапочки? – спросил Тимур, сбрасывая ботинки. Всех своих гостей я приучила разуваться у порога, даже Деда.
– В них Вешняков, – сообщила я. – Надо купить тебе пар десять, чтоб на всех хватало.
– Столько народу у меня никогда не бывает.
Тимур привлек меня к себе и поцеловал в макушку.
– Вешняков, конечно, в спальной? – спросил он шутливо.
– Зачем в спальной тапочки? Он на кухне.
– Чем занимаетесь? – проявил он интерес, направляясь в кухню следом за мной.
– Водку пьем.
– Дело хорошее. Привет, – сказал он Артему, и они пожали друг другу руки, что неизменно умиляло меня. Находясь по разные стороны баррикады, эти двое испытывали симпатию друг к другу. Да и насчет баррикад тоже незадача, уж очень все в этой жизни перепуталось. К примеру, я точно знала, что Тимур щедро делится с Дедом, хотя друг другу рук они и не пожимали.
– Ну, я... – начал Артем, приподнимаясь, я пнула его под столом ногой, и он закончил:
– Не вижу повода не выпить. – Он налил Тагаеву, и мы выпили. Вешняков вторично попытался смыться, но после очередного пинка расслабился и дал понять, что никуда не спешит.
А у Тимура всегда такой вид, точно впереди у него пять жизней. Одним словом, мы неспешно беседовали, и конца-края я этому не видела. Разумеется, речь зашла о страшной находке.
– Какой-то псих, – высказал свое мнение о предполагаемом убийце Тимур.
– Почему же псих? – пожала я плечами. В психов я сама не очень-то верила, зная по опыту, что убийцы, как правило, люди вполне разумные и движут ими вещи обыденные – собственная выгода или боязнь, что нечто тайное станет явным.
– Потому что глупость несусветная, – отвечая на мой вопрос, вздохнул Тагаев. – Цемент этот... да и все прочее... Серьезные люди так себя не ведут. Сплошная клоунада. У дяди большая любовь к американским фильмам.
Неожиданно это меня заинтересовало.
– Значит, ты считаешь, он псих? – повторила я.
Тимур взглянул на меня, точно удивляясь, потом перевел взгляд на Артема.
– Зачем прятать трупы? Там же девчонка и два пацана, а не... – Он вновь взглянул на Артема и закончил:
– Вот у него спроси, будет серьезный человек весь этот цирк устраивать?
Артем к вопросу отнесся ответственно, подумал, хмурясь и смешно шевеля ушами. Надо полагать, он так напрягал свою многострадальную голову, и заявил:
– Да-а... Серьезному человеку ни к чему эти игры с цементом...
– Хороши игры, – фыркнула я, но вынуждена была признать, что Тимур скорее всего прав. – Значит, псих. Психам положено трудиться в одиночку. Что вы на это скажете?
– Если псих с деньгами, ему ничего не стоит заставить кого-то поступать так, как он считает нужным. Вот и все, – улыбнулся Тимур, точно сделал мне подарок.
– Значит, надо искать дядю с деньгами, у которого странная нелюбовь как к молоденьким девушкам, так и к юношам... – «Есть у меня один на примете», – мысленно продолжила я, имея в виду Кондаревского, он человек богатый. Правда, о его нелюбви как к юношам, так и девушкам мне ничегошеньки неизвестно. Хотя, судя по словам племянницы, интерес к девушкам явно присутствует. Дядька он мутный, к тому же чего-то он всерьез опасается, не обвинения же в убийстве проститутки, раз у него алиби... Тогда чего? Очень мне это хотелось знать. Да вот как связать трупы под мостом с проблемами его нервной системы?
– Что у тебя за манера такая? – начал ныть Артем. – Нормальную попойку превращаешь в производственное совещание.
Тут я сообразила, что компания совершенно не подходящая для того, чтобы разрабатывать версии, раз Тагаев у нас... как бы это выразиться... В общем, я разлила по пятой и предложила:
– За сенокос. – Тост был встречен с радостью, и разговоры убийств более не касались.
Через час Артем, воспользовавшись некоторой потерей бдительности с моей стороны, просочился в прихожую, обулся и бодро возвестил:
– Ну, я пошел... – После чего растворился на городских просторах, а я стала мыть посуду.
– Артем сказал, Дед тебя на работу звал, – помолчав немного, изрек Тагаев. Артему бы помалкивать в тряпочку. И когда только успел?
– Звал, – буркнула я, считая, что врать ниже моего достоинства, особенно по пустякам.
– И что? – продолжил допытываться Тимур.
– Ничего.
– То есть ты отказалась? – В его голосе слышалось сомнение, и это неожиданно разозлило меня.
– Я думаю, – скромно отозвалась я.
– Рад, что ваши отношения наладились, – прозвучало это спокойно, но мне все равно показалось, что издевательски. Я закончила с посудой, повернулась и тут увидела, что Тагаев выжидательно смотрит на меня, точно ждет откровения.
– Я тоже рада, – кивнула я, приветствуя всеобщее взаимопонимание.
– Значит, ты вернешься? – Только я собралась ответить нечто такое, что отбило бы у человека охоту к глупым вопросам, как Тимур соизволил развить свою мысль. – Извини, но этого не стоит делать.
– Чего не стоит? – слегка растерялась я.
– Возвращаться. Ты его не любишь. Ты даже не нуждаешься в нем. Ты просто устала от одиночества.
– У меня уже есть знакомый психолог, – порадовала его я. – Задолбал до смерти. Так что два психолога – явный перебор.
– Я знаю, как ты относишься к разговорам по душам, – криво усмехнулся Тагаев. – К тому же я, с твоей точки зрения, совершенно для этого не подхожу.
Так?
– Ты сказал это с такой печалью... Может, нам действительно поговорить по душам? – разозлилась я.
– Хорошая идея. Кто начнет? Ты?
– Первое и основное: меня не надо спасать. Уяснил?
– Ага, – кивнул он. – Это я уже слышал. Только с чего ты взяла, что я тебя спасаю? У меня свой интерес.
– Какой, если не секрет?
– Я думал, ты знаешь, – пожал он плечами.
– Всеобъемлющий ответ. После этого самое разумное – еще выпить и разойтись по домам.
– Я считал, что необязательно обсуждать вещи, которые и без того понятны, – немного помолчав, заговорил он очень серьезно. – Мне казалось, на самом деле ты все прекрасно понимаешь и тебе просто надо время, чтобы... – Он взглянул на меня так, точно видел впервые. – Очень может быть, что я свалял дурака.
– Эй, – усмехнулась я. – Твоя самокритичность меня пугает.
– Ты не хочешь обсуждать это?
– Что? – нахмурилась я, не очень понимая, куда он клонит.
– Наши отношения, – пожал он плечами. Услышать такое от парня вроде Тагаева – это, я вам скажу, испытание.