– Ну и хорошо, – согласилась я, и мы перешли к обсуждению, чем кормить наших гостей.
Записку я развернула, только оказавшись дома, в своей комнате – там, где никто, даже лучшая подруга, не увидит и не расшифрует выражения моего лица.
От бумажки ощутимо пахло духами. Может, это Ингины духи? Нет, не помню, чтобы она душилась хоть раз. А тут запах яркий, отчетливый. Пахнет травой, фруктами и солнцем, словно заглянул в волшебный сад. Странно… Кто это использует летние духи посреди зимы, а теперь она, кстати, установилась окончательно.
Я подошла к окну, посмотрела на заснеженный двор. С высоты снег казался белым-белым и нетронутым. Это если только выйти из дома, можно увидеть, что на самом деле он грязный, серый, испещренный цепочками следов…
Поймав себя на том, что оттягиваю момент прочтения записки, я рассердилась и решительно развернула листок.
Как ни странно, текст был напечатан на компьютере. Я сразу взглянула в самый низ текста. Подписи не оказалось. Видимо, Беляев знал, от кого записка, даже без подписи. Нехороший знак, как ни крути.
Я принялась читать.
Леша! Ты, конечно, знаешь, что нравился мне с первого класса. Я часто вспоминаю, как мы ходили в танцевальную студию, и ты всегда наступал мне на ноги. Мои чувства к тебе не изменились, хотя прошло уже много лет. Я замечаю, как ты иногда смотришь на меня, и понимаю, что тоже нравлюсь тебе. Зачем тянуть дальше? Нам нужно наконец начать встречаться. Позвони мне! Очень-очень буду ждать.
Первым чувством была ярость. Подумаешь, какие цыплячьи нежности – они ходили в танцевальную студию когда-то в младшей школе, а теперь на этом зыбком основании неизвестная дура хочет отбить моего парня! Хорошо, еще не совсем моего, но ведь это вопрос времени – куда ему деваться от своего счастья!
Разумеется, мне не нравится, когда мне пытаются вставлять палки в колеса. Соперницу надо найти и нейтрализовать… Кстати… в записке ведь говорится о танцевальной студии. Надо бы порасспросить кое-кого и узнать, с кем танцевал тогда Лешка! О, они, сами не зная того, дали мне в руки козырь, и преступно будет не воспользоваться им! Решено! Сегодня же начну наводить справки! Сама, не подключая к этому Алиску, – пусть подруга пока не догадывается, что у меня есть соперница. Расскажу ей как-нибудь потом, когда вопрос будет благополучно разрешен.
Но как выяснить, кто ходил в эту дурацкую студию танцев? Все это было до того, как я перевелась в эту школу. Нужно расспрашивать «стареньких» – тех, кто учится здесь с первого класса. Вдруг кто-нибудь да помнит.
Я вошла Вконтакт. Онлайн были сразу три человека из нашего класса. Среди них Наташа, одна из приглашенных на нашу будущую вечеринку, – девочка тихая, неприметная и безнадежно некрасивая. Ее уж точно нельзя заподозрить в авторстве бесстыдной записки.
«Привет, Наташ! – бойко отстучала я в личку. – Ты танцами никогда не занималась? В танцевальную студию не ходила?»
«Нет, – тут же пришел ответ, – а зачем тебе?»
«Ищу кого-то из танцевальной студии. Зачем – не скажу. Будет сюрприз!» – ответила я и от злости и вышедших из-под контроля нервов принялась грызть наманикюренный ноготь.
«Из наших, кажется, Светка ходила, а еще Людка», – ответила Наташа с небольшим запозданием.
Люда Бочарова как раз тоже была на сайте.
Разумеется, я не стала медлить и тут же написала ей, задав все тот же вопрос. Разумеется, есть некий риск, что, задавая вопросы, я нарвусь как раз на соперницу, но сомневаюсь, что это Людка… Впрочем, можно будет подстраховаться, спросив еще у Светы.
«Да, ходила, целых три года!» – ответила Бочарова.
«А не помнишь, кто еще занимался?»
Некоторое время Люда думала. Я уже извелась от нетерпения, когда наконец пришел ответ:
«Да много наших. И Димка, и Алиска, и Света, и Вика… Всех я уже не помню».
«А из параллельного кто-то был?» – настаивала я.
«Были. Влад был, я с ним тогда танцевала. Еще Лешка, и Маша Прягина…»
Ага, значит, сама Люда танцевала с Владом, одним из Лешкиных друзей! Видимо, ее можно пока вычеркнуть из списка подозреваемых. Но как странно, что и Димка, и Алиса занимались в танцевальной студии! Никогда не подозревала и не слышала от них! Надо будет как-нибудь исподволь завести разговор об этом… Только осторожно, ни в коем случае не выдавая своего острого интереса.
А сейчас… сейчас пришло время задать главный вопрос дня. Неужели загадка сейчас разрешится?
Я чувствовала себя Шерлоком Холмсом, который вот-вот уличит дворецкого в том, что тот украл серебряную посуду.
«Люд, а с кем танцевал Лешка Беляев?» – написала я и замерла, боясь даже дышать.
Вот и ответ…
«Не помню, это же так давно было!»
Это все? Поиски зашли в тупик? Нет, я отнюдь не испытывала отчаяния. Во-первых, можно расспросить еще других… Только осторожно, ведь почти каждый из них – подозреваемый, вернее – подозреваемая! А во-вторых, Бочарова еще, может быть, вспомнит. Главное – подтолкнуть ее на мыслительный процесс.
«Постарайся вспомнить! Если удастся, сообщи мне!» – написала я.
«Хорошо, если вдруг вспомню… Но вряд ли…» – ответила Люда.
Я закрыла окно «контакта». Мне требовалась пауза, чтобы передохнуть и набраться сил, сейчас общаться ни с кем не хотелось.
Прошел еще целый день, прежде чем я смогла заговорить с Алиской о танцах.
После школы мы пошли в кафе – греться телом (с помощью ароматного чая) и душой (с помощью пирожных), и речь, конечно, зашла о предстоящей вечеринке.
– Я уже составила музыкальную программу! – болтала Алиска, отхлебывая свой молочный улун. – Лучшие хиты! Такие медляки, что любой парень расплавится.
Я провела пальцем по стеклу, разрисованному морозными узорами. В нем отражался яркий свет ламп, рассыпаясь на множество огоньков. Это было так празднично и красиво, что мне вдруг ни с того ни с сего захотелось плакать. Бывает такое, хотя и очень редко.
– Кстати, Алис, – сказала я, отворачиваясь от окна, – ты когда-нибудь занималась танцами?
Мне показалось, или она на минуту растерялась, поспешно отхлебнула чаю и уже беззаботно улыбнулась?
– Да, давным-давно, еще в младших классах. Ерунда всякая. Знаешь же: «Тянем, девочки, носочек», «мальчики, мельче шаг»… Когда я их бросила, я думала, мама меня убьет. А она ничего, сказала только, что не будет ни к чему принуждать, но я сама пожалею, когда вырасту. А я вот не жалею! – Алиска весело засмеялась.
– А кто с тобой еще в танцевальной студии был? – спросила я и отхлебнула свой черный с лимоном, даже не почувствовав его вкуса.
– Ой, да мало ли! Не помню уже толком! – отмахнулась подруга, пробуя ложечкой тирамису. – Это неинтересно вовсе.
– Ну, почему же, – я понимала, что дипломат из меня плохой, однако вилять уже не могла, – мне интересно. Кстати, а с кем ты танцевала?
Я не могла смотреть на подругу, поэтому снова отвернулась к окну.
– Я?.. – Чайная ложечка громко звякнула о край стакана. – С этим… толстенький такой… Миша, кажется… Он потом из нашего района уехал.
О, это было ни с чем не сравнимое облегчение! В какой-то момент мне вдруг показалось, что моя соперница – Алиса. Такого предательства своей лучшей подруги я бы не пережила.
Повернувшись к столу уже в значительно лучшем настроении, я наконец принялась за свое пирожное.
– Кстати, а Беляев тоже ходил в студию? – спросила я между делом.
– Кажется… – Алиса снова отпила свой чай.
– И с кем он танцевал?
– Я не помню. – Она уставилась на меня. – Признавайся, Жанка, что ты вообще задумала? К чему все эти вопросы?
– Из чистой любознательности! Знаешь, какая я любознательная! – засмеялась я.
После того как Алиска была вычеркнута из списка подозреваемых, словно гора свалилась с моих плеч. Мне стало гораздо легче, любую потенциальную соперницу я уже почти не воспринимала всерьез. В конце концов, записка-то была написана не Лешкой. А то, что неизвестная девица утверждает, что он смотрит на нее как-то особенно – это еще ничего не значит! Может, у нее глюки. Или мания величия. С кем не бывает!
И это пустяки, что пока я ничего о ней не узнала. Нам еще предстоит встретиться, я чувствую, и тогда посмотрим, кто из нас лучше!
Шерлок Холмс в моем лице отложил свою трубку и скрипку, а вместе с ними – и все расследование до более благоприятных времен, дав возможность Жанне, то есть мне, спокойно наслаждаться тихой музыкой и компанией лучшей подруги.
Мы допили чай, доели пирожные, а по пути домой скатились с горки и поиграли в снежки. Было ужасно весело и, что ни говори, Алиска – отличная девчонка. Подозревать ее все же недостойно и даже глупо.
Медленно – день за днем – но неделя все-таки подошла к концу. Приближался назначенный день вечеринки. Мы с Алиской только об этом и говорили. Однажды она очень рассмешила меня, изобразив галантного Лешку, пораженного моей несравненной красотой. Лешка в ее исполнении хватался за сердце, пучил глаза и падал на колени со словами: «Прости меня, Жанна, ты мой идеал на веки веков!» После чего мы обе – и я, и Алиска – упали на диван, умирая от хохота, и смеялись так громко, что к нам заглянула моя мама и укоризненно покачала головой.
Но вот и суббота. С самого утра меня охватило нервное нетерпение. Я не могла делать буквально ничего – собиралась ли я пить чай или листать журнал, все буквально валилось у меня из рук.
– Жанна, у тебя все в порядке? – спросил отец, оторвавшись от своей газеты – выходные он обычно проводил в кресле, если, конечно, не вытаскивал меня и маму на полезную для здоровья прогулку.
– Да, разумеется! – ответила я, сама ощущая, что говорю слишком поспешно.
– А как у тебя в школе? – уточнил он, по-прежнему подозрительно.
– Прекрасно. И то, что мне скоро поступать, я тоже помню, – отрапортовала я уже спокойнее.
Отец еще раз оглядел меня и, видимо, сочтя, что все благополучно, кивнул и возвратился к своей газете.
А я пошла собираться к Алиске.
Глава 7, в которой дело доходит до вечеринки, но… как всегда, не обходится без этого «но»
Я пришла за час до появления остальных гостей, чтобы успеть переодеться. По понятным причинам я не стала делать этого дома: родители непременно поинтересовались бы, по какому поводу я надела праздничное платье. А у Алиски мама отличная – никаких вопросов.
– Здравствуй, Жанночка. Отлично выглядишь! – поприветствовала она меня, открывая дверь, и тут же прокричала в сторону комнаты: – Алиса! К тебе Жанна!
– Проходи, – кивнула выглянувшая из комнаты Алиска. – Мам, а ты же помнишь, что скоро ко мне придут?
– Уже выгоняешь? – Ее мама вытерла руки о полотенце. – Дай хотя бы собраться. Уйдем мы, уйдем до прихода твоих гостей, не сомневайся. Ведите себя хорошо. Впрочем, я всегда знаю, что на тебя можно положиться, ты уже взрослая девочка, – и она поцеловала Алиску в лоб.
В это время в прихожую важно вплыла Леди Ди. Подойдя ко мне, она потерлась о мои ноги и требовательно мяукнула, ожидая законной ласки. Я присела на корточки и стала чесать кошку за ухом, а она тут же зажмурилась и довольно заурчала, то и дело поворачиваясь так, как ей хотелось.
Алиске родители заводить животных не запрещали. Наверное, это несправедливо, что на раздаче родителей моей подруге достались те, что демократичнее моих.
– Завидую, – сказала я, когда мы очутились одни в комнате, – все-таки повезло тебе с мамой.
– Да ладно, – хмыкнула подруга. – Просто у нее свои методы и теории. Если ей что-то от меня нужно, она умеет добиться этого, даже не повышая голоса. Вот пожила бы с психологом, узнала бы, какой это страшный человек. Только захочешь соврать, а она уже: «Алиса, а не кажется ли тебе, что ты говоришь неправду?» Еще как меня строила, особенно в детстве! Теперь, конечно, получше стало… Но что это я, – спохватилась Алиска, – давай, придвигайся к зеркалу, будем краситься!
Мы подошли к туалетному столику и принялись рыться в груде косметики, выбирая оттенок теней, и наконец остановились на золотистом с блестками для меня и холодно-голубом, с жемчужным отливом, для Алиски.
Нормально накраситься – дело трудное. Мы перевели кучу ватных палочек и вылили чуть ли не полфлакона молочка для снятия косметики, пока не добились сколь бы то ни было приемлемого результата.
За это время Алисины родители успели собраться и, попрощавшись с нами, отбыть в гости к кому-то из своих знакомых.
Наконец макияж был признан приемлемым. Я переоделась в красное платье и еще раз придирчиво оглядела себя в зеркало. Выглядела я прекрасно! Как юная принцесса на первом балу, а может, даже еще лучше. Любой французский граф из знатной семьи, ведущий свой род со времен Вильгельма Завоевателя, не погнушался бы подать мне руку, чтобы провести по роскошным залам своего замка на Луаре.
– Красотка! – согласилась Алиса.
Она, кстати, тоже выглядела неплохо в коротком черном платьице, оттененном, точно дорогой шалью, блестящими прядями длинных светлых волос.
Мы синхронно взглянули на часы.
До прихода гостей оставались считаные минуты.
– Ой, надушиться забыла! – вспомнила я. – Можно? – я кивнула на стоящие на столике духи.
– Конечно! Спрашиваешь! – улыбнулась подруга. – Попробуй «Un Jardin Sur Le Toit» от Hermes – я от них последнее время просто балдею!
Я вынула из белой коробочки с изображением зеленого сада на крыше черно-белого города зеленовато-голубой флакончик и брызнула немного на запястье.
Свежая трава и сладкий аромат фруктов… очень необычный и вместе с тем очень знакомый запах…
– Что-то случилось? – спросила с беспокойством Алиса.
– Н-нет, – выдавила из себя я. – Значит, это твои любимые духи?..
– Ну да. Тебе не нравится? Хочешь, возьми другие.
Подруга искренне не понимала, почему «Сад на крыше» вызвал у меня такую странную реакцию. Бывают и совпадения. Просто совпадения – и ничего больше.
Утешившись этой мыслью, я все-таки поставила флакон Hermes и взяла «Cool Water» от Davidoff. С ним у меня не было негативных ассоциаций.
Как раз в это время в дверь позвонили.
– Ну, узнаем, кому это не терпится! – улыбнулась подруга.
Я вышла вслед за ней в коридор, надеясь, что пришел Леша, но первым гостем оказался Димка.
Он собирался что-то сказать, но, увидев меня, застыл на пороге, так и забыв закрыть рот.
Расчет оказался верен – красное платье не подвело!
– Ну как, Совицкий, впечатляет? – не удержалась от подколки Алиска.
Тот кивнул, все еще не находя слов.
– Рот-то закрой, а то слюна капает! – продолжала насмехаться подруга.
– Извини, – пробормотал Димка, – и вправду накапаю тут слюной, а ведь ты к уборке не приучена…
– Браво, Дима! – я захлопала в ладоши. – Давно бы так!
Он улыбнулся, явно польщенный.
И тут снова зазвонил домофон. Пришел еще кто-то из гостей.
Следующие полчаса мы с Алиской принимали визитеров. Всего, считая Димку, их набралось шестеро: две девчонки и четверо парней.
Беляев явился последним, зато немало удивил меня. Едва войдя в квартиру он, словно франт былых времен, поцеловал ручку хозяйке вечеринки, а затем и мне. Правда, сделал он это как-то равнодушно. Мне показалось, он единственный, кого не зацепило мое эффектное платье. Впрочем, оставалась надежда, что он просто «держит лицо» и не спешит проявить при всех свои чувства.
Вся компания собралась в Алискиной комнате, играла тихая музыка, а хозяйка обносила гостей угощением.
Приглашенные девчонки дичились и бросали на парней испуганные взгляды, словно те представляли страшную опасность. Между прочим, опасались они совершенно напрасно – ни один из ребят даже не смотрел в их сторону. Как и было запланировано, на этой вечеринке было две звезды: я и Алиска. И гости это прекрасно понимали. Мы были в центре внимания, и я бы чувствовала себя совсем счастливой, если бы не странная расстановка сил. Как бы я ни перемещалась по комнате, рядом со мной почему-то всегда оказывался Димка. Он следовал за мной словно верная тень. Беляев же держался в отдалении и разговаривал больше с Алиской, чем со мной.
Поймав мой раздосадованный взгляд, хозяйка вечеринки понимающе кивнула и предложила поиграть в шарады.
Это была интересная игра: ведущий загадывал какое-то слово и показывал его пантомимой, а остальные отгадывали.
Алиска загадала слово «любовь» и очень смешно кривлялась, закатывая глаза и прижимая руки к сердцу. Слово, конечно, тут же отгадали.
Когда очередь дошла до меня, я вдруг решилась и вместо придуманной заранее сценки, обозначавшей слово «свидание», подошла к столу, изобразила, будто вырываю страницу из невидимой тетради, а потом быстро заводила рукой, словно писала что-то. Моим словом было «записка». Я надеялась, что кто-то из гостей выдаст себя, но напрасно. Хотя, возможно, мне просто не хватило наблюдательности.
После шарад, самую сложную из которых загадал все тот же Совицкий, – его слово «вероломство» так никто и не отгадал – пришло время танцев.
Для начала, чтобы разрядить обстановку, включили бодренькую мелодию. Но вот и первый медляк. Алиса погасила центральное освещение и зажгла расставленные по комнате свечи. Получилось романтично и очень красиво.
Я посмотрела на Беляева весьма многозначительно, ожидая приглашения, но он отвел взгляд.
– Жан, потанцуешь? – передо мной, улыбаясь, стоял Димка.
Я была уже готова сказать ему какую-нибудь колкость, но обида на Беляева оказалась сильнее. «Приму приглашение Совицкого, а Лешка еще пожалеет и прибежит приглашать меня на следующий же танец!» – решила я и, благосклонно кивнув, встала с дивана.
Из динамиков звучала романтичная французская мелодия. Она кружила, зовя за собой. Если прикрыть глаза, забываешь, что рядом с тобой всего лишь скучный Димка, мой верный раб и сосед по парте – и тогда можно представить себе все что угодно.
Вот я на балу в пылающем огнями Версале. Под ногами – старинный паркет, по которому ступал Людовик Четырнадцатый, недаром прозванный королем-солнцем. Я ослепительно прекрасна в своем красном платье, сверкающем и переливающемся сейчас, при нарядном бальном освещении. Приобняв, меня уверенно ведет мой принц… Я смотрю на него, но не могу различить его лица. Слишком ослепителен белоснежный мундир с золотыми эполетами, слишком кружится голова, слишком томительно-сладок звучащий в ушах голос с мягким, свойственным только французам, прононсом…