Но у студентки-медички оказался веселый характер, она не была занудой, и Петька почувствовал себя хорошо. К тому же Алена оказалась очень хозяйственной. Петя понял, что нашел настоящее сокровище, пусть и не красавицу. Но ведь и алмаз похож на серенький, невзрачный камушек, сверкающим бриллиантом он становится только после соответствующей обработки.
Петька женился на Алене, она не побоялась связать свою судьбу с бездомным дворником, промышляющим фарцовкой. Жених не стал ничего рассказывать ей о своей семье, сухо бросил:
– Все умерли, сирота я.
Вскоре началась перестройка, массовое бедствие для миллионов советских людей, привыкших стабильно получать зарплату, а потом тихо стоять в очереди за колбасой, основным компонентом которой была туалетная бумага. Плохо стало всем, исключая узкую прослойку граждан, давно живущих по иным стандартам, настало время тех, кого в Советской стране называли фарцовщиками, цеховиками, валютчиками – в общем, подлыми спекулянтами, за которыми охотился всевидящий ОБХСС.[4]
Именно они, давно функционирующие в системе капиталистических отношений, умеющие правильно продавать или производить товар и не растратить полученные средства на пустяки, а вложить их опять в дело, стали открывать лавки, реанимировать производство и создавать валютный рынок. Петя превратился в хозяина сети магазинов, торгующих одеждой.
Путь к благополучию был тернист. Сначала Петр мотался челноком в Турцию, а Алена стояла с раскладным столиком у метро, предлагая москвичкам недорогие, но очень симпатичные блузочки. Еще не избалованные тогда товарным изобилием женщины расхватывали разноцветные тряпки, словно горячие булки, и Петя сумел через полгода арендовать небольшой подвальчик, затем второй, третий.
С тех пор прошел не один год. Россия сильно изменилась, неожиданно выросло поколение людей, не считавших зарабатывание денег чем-то постыдным. Те, кому в приснопамятном 1985 году было по шестнадцать-семнадцать лет, стали успешно вести свой бизнес и, не стесняясь, демонстрировать приметы богатства: дорогие машины, престижные квартиры, загородные дома. А журналисты брали интервью у «новых русских», и не всегда материалы оказывались разгромными. Вот и о Пете написала популярная газета. Статья, в общем-то, была обычная, девочка, вдохновенно наваявшая ее, не сумела скрыть легкой зависти и слишком подробно живописала особняк Попова с коллекцией книг и картин, рассказала о пяти собаках, которые носятся по гигантскому участку, восхищалась очень красивыми машинами, стоящими в гараже. Она только забыла указать, что Петя заработал свое состояние сам, тяжелым трудом.
Увы, наши газеты, то ли из зависти, то ли из глупости, не устают повторять: «новые русские» жадные сволочи, идиоты, тупицы в малиновых пиджаках и золотых цепях, отнимающие у сирот горбушку хлеба. Спору нет, подобные личности встречаются, но основная масса успешных бизнесменов состоит совсем из других людей, и благодаря им мы имеем сейчас любые продукты, мебель, книги… Ну да не об этом речь.
Примерно через неделю после того, как газета со статьей о Попове попала в киоски, Петр приехал на службу. Выбрался из машины, прошел пару метров по тротуару и увидел, как к нему серой тенью бросается мужик. В жизни Пети случалось всякое, пару раз, когда в России шел активный дележ рынка, его пытались подстрелить, поэтому сейчас у Попова имеется охрана. Нападавший был схвачен и доставлен в комнату, которую занимает соответствующая служба фирмы, а Петя занялся обычными рутинными делами. Чтение документов прервал звонок начальника службы безопасности.
– Простите, Петр Владимирович, – сказал он, – но мужчина, пытавшийся совершить на вас нападение, называется вашим родным братом и утверждает, что ничего плохого и в мыслях не держал, просто хотел поздороваться.
– Веди его сюда! – воскликнул Петя.
Попов был уверен, что сейчас увидит абсолютно незнакомого человека. Но спустя пару секунд в кабинет вошел не кто иной, как Миша, которого Петя, несмотря на долгую разлуку, узнал сразу.
– Здравствуй, Петяша, – прошептал тот, – помнишь меня еще?
Петр окинул взглядом родственника и сразу сообразил, что дела у того идут плохо. На Михаиле болтался бесформенный, вытянутый свитер, ботинки потеряли всякую форму. В руках родственник сжимал допотопный темно-коричневый бочкообразный портфель.
– Давно увидеться хотел, – завздыхал брат, – а тут газета на глаза попалась, ну я и нашел твой офис по справке. Богато выглядит! На коне ты, а я…
Наверное, следовало напомнить Михаилу тот холодный декабрьский день, мятый рубль и равнодушно-обидные слова: «Ничем больше помочь не могу», сказанные вполне благополучным по тем временам юношей брату-фарцовщику, изгою общества.
Очень многие люди, оживив в памяти эту ситуацию, протянули бы Михаилу сто долларов и, сказав: «Возвращаю долг, ты удачно вложил рубль, он конвертировался в эту купюру», велели бы охранникам вытолкнуть Михаила взашей. Но что-то помешало Петру поступить подобным образом. А тут еще, как на грех, появилась секретарша с подносом, на котором позвякивали чашки и высились вазочки со сладким. Весть о том, что служба безопасности облажалась, скрутив родного брата самого хозяина, пошла гулять по зданию, и девушка, решив угодить Петру Владимировичу, мигом сервировала поднос.
– Мама с папой умерли, – прошептал Миша, – я теперь сирота. Работу потерял, почти голодаю, памятник родителям поставить не сумел.
Петя вздохнул и сказал:
– Садись, поговорим.
После продолжительной беседы бизнесмен принял решение помочь Михаилу. Родная кровь не вода, да и брат так вздыхал, рассказывая о перенесенных лишениях, что у Петра заболело сердце. В конце концов, в любой ссоре виноваты обе стороны. Да, Михаил проявил в свое время редкостную черствость, но ведь и Петр оказался не прав, обиделся и вычеркнул ближайших родственников из жизни, не звонил им, не поздравлял с праздниками…
Петя поставил на могиле родителей шикарный обелиск, дал брату денег на ремонт квартиры и на одежду, а потом предложил ему работу. Попов посадил Мишу в отдел, который занимается жалобами покупателей. Узнав об уготовленной ему должности, Миша с трудом скрыл разочарование и с обидой воскликнул:
– Я ведь уже не мальчик! Думал директором одной из твоих торговых точек стать.
Петя терпеливо разъяснил брату:
– Ты не имеешь никакого опыта, поработай некоторое время, пообвыкнись, а там, если все хорошо пойдет, сделаю тебя управляющим.
Миша хмыкнул, поджал губы, но занял предложенное место.
Примерно через полгода после воссоединения братьев к Пете пришел Сергей Федорович, начальник службы безопасности, и сообщил:
– В нашей точке на проспекте, ну той, что у метро, дивные дела творятся.
– А что такое? – насторожился Петя.
Глава службы безопасности положил на стол два платья.
– Что скажете о них?
Петя взглянул на одежду.
– Справа оригинальная вещь от Кензо, стоимостью в шестьдесят две тысячи рублей, слева подделка под нее, довольно хорошая, думаю, сшитая вьетнамцами, красная цена этой шмотки три сотни деревянных.
– Вот-вот, – кивнул Сергей Федорович, – практически каждая фирменная вещь тиражируется «пиратами», бороться с этим процессом невозможно. Стоит зайти на любой рынок и поглядеть по сторонам, повсюду тебе Шанель, Гуччи и Дольче с Габанной висят. Кстати, как вы узнали, где подлинник, а где самострок?
– Издеваешься? – вскинулся Петр. – Да я шмотками с малолетства занимаюсь.
– И все же? – не успокаивался Сергей Федорович.
– Обработка швов, – принялся загибать пальцы хозяин, – качество ткани, «молния», пуговицы, да мало ли примет!
– Но на первый взгляд это Кензо от того не отличить!
– Да ты чего? – вскинул брови Петр. – Самопал, он и есть самопал.
– Только не все покупатели такие доки!
– Верно, – кивнул Петр, – поэтому следует делать покупки не в сомнительных местах, а в магазинах, которые дорожат своей репутацией. Вот ко мне человек приходит и точно знает: Попов дерьма не подсунет!
– Очень даже ошибаетесь, – сказал Сергей Федорович. – Фальшивый Кензо тетка сегодня к нам принесла – возвратить решила. Только она считала его настоящим, претензий к качеству не предъявляла, сдать хотела лишь по одной причине: мужу одеяние не понравилось, слишком прозрачное и откровенное. Отдел претензий ее заявление принял, печать шлепнул, и пошла дама в кассу. Только продавщица, которой платьишко сунули и велели в зал отнести, насторожилась и сказала:
– Не наше оно! Фальшак.
Петя побагровел:
– Я народ не обманываю.
Сергей Федорович покраснел:
– В магазине орудует группа мерзавцев. Механика обмана очень проста. Продавщица, помогающая женщинам примерять вещи, всегда спрашивает покупательниц:
– Вот это не берете? Вам размер не подошел? Имеем вариант в другом тоне.
– Вот это не берете? Вам размер не подошел? Имеем вариант в другом тоне.
Чаще всего, если дама не хочет покупать обновку, продавщица слышит в ответ нечто вроде:
– Мне это не идет, – либо: – Очень уж юбка коротка.
Но иногда дама признается честно:
– Очень красивая вещь, сидит шикарно, но, увы, мне не по карману.
И тогда девушка тихо предлагает:
– Тут за углом кафе, зайдите в него, можем предложить вам эксклюзивный вариант.
Кое-кто из покупательниц пожимал плечами и уходил, но большинство шло в забегаловку, где к ним подходил мужчина и спрашивал:
– Хотите приобрести понравившееся платье за полцены?
Пять дам из десяти восклицали:
– Конечно!
И тогда им предлагалась та самая, полюбившаяся шмотка. Передавали товар через два дня, без всякой примерки, на одной из станций метро, вечером.
Знакомая продавщица отдавала даме пакет, получала деньги и уходила. Покупательницу никто не обманывал, придя домой, она обнаруживала в упаковке ту самую фирменную вещь.
– Не понял, – процедил Петя.
Сергей Федорович с жалостью посмотрел на него.
– Девица-воровка ехала на рынок, подбирала там копию дорогостоящей одежды, вывешивала ее в торговом зале, а настоящую вещь продавала, кладя себе в карман нехилую сумму. «Базарная» шмотка энное время висела в зале, потом она продавалась либо уценялась и шла в наш дисконтный магазин.
– Падла! – заорал Петр. – Давно она так орудовала?
– Полгода.
– И никто из покупателей не понял, что приобрел туфту? – ревел Попов.
Сергей Федорович кивнул:
– Угу. Во-первых, модницы не слишком хорошо разбираются в тонкостях, а во-вторых, и это главное, их гипнотизировал наш магазин. Все же знают о вашей безупречной репутации и о том, что Попов продает только эксклюзив, по крайней мере, в этом бутике, на проспекте! Но кое-кто, кстати, начал сомневаться в качестве приобретенного товара. За последнее время в отделе жалоб побывало четыре человека, посчитавшие, что они приобрели вещи… э… как бы помягче высказаться… дерьмовые.
– Но почему наш отдел жалоб молчал? – бесновался Петр. – Отчего не начал бить тревогу?
Сергей Федорович уставился в окно.
– Ну… знаете… там…
– Говори! – затопал ногами начальник.
Сергей Федорович набрал в грудь побольше воздуха и выпалил:
– Продавщица работала в паре с сотрудником, принимавшим претензии. Тот гасил скандал, мгновенно выплачивал клиентам назад деньги, а шмотки списывал, они не шли назад в торговый зал.
– Это как? – голосом, не предвещающим ничего хорошего, протянул Петя.
– В общем, просто, – угрюмо ответил Сергей Федорович, – один раз костюм якобы разорвали случайно. Пальто от Шанель уронили в ведро с краской, помните, мы на складе дверь красили? Случается такое, я бы и не насторожился. Да и сегодняшнего инцидента, наверное, не произошло бы, только тот сотрудник отдела жалоб, который вещи уничтожал, приболел, вот платьишко и оказалось в руках у честной продавщицы.
– Ее наградить, – прошипел Петр, – премировать месячным окладом, а тех двоих задержать и вызвать милицию! Я их под суд отдам, посажу, устрою показательный процесс на весь мир, чтобы народ знал. Ах, поганцы! Репутацию мне портили, суки, сволочи!!! Чего ты вылупился? Почему ментов не кликнул? Живо зови милицию. Сколько у нас за мошенничество дают, ты не в курсе?
Сергей Федорович кашлянул:
– Я не решился столь резко действовать.
– Давай, начинай.
– Продавщица у меня в кабинете.
– А мерзавец из отдела жалоб?
– Он болен.
– Послать за ним домой, немедленно!
– Петр Владимирович…
– Хватит, – заорал бизнесмен, – обоих за решетку! Чтоб другим неповадно было!
– Это ваш брат, – тихо сказал Сергей Федорович.
Петя заткнулся, словно налетел на столб, и удивленно спросил:
– Что – мой брат? Миша приболел, звонил мне, что… Погоди… ты хочешь сказать…
Начальник службы безопасности кивнул:
– Да.
Попов обхватил голову руками и замолчал. В кабинете повисла тяжелая, вязкая тишина.
– Так я пойду? – осторожно спросил Сергей Федорович.
Петя кивнул.
– Милицию вызывать? – уточнил начальник службы безопасности.
– Не надо.
– Понял.
– Гони сюда девку, – устало сказал Петя.
Когда зареванная красавица вползла в кабинет, Попов велел:
– Немедленно говори правду, иначе прямо сегодня на нарах окажешься.
Заливаясь слезами, девчонка начала излагать факты. Петя мрачнел все больше и больше. Надежда на то, что Сергей Федорович неправильно разобрался в сути вопроса, растаяла без следа. В конце концов Попов не выдержал и заорал:
– Я что, мало тебе платил? Воровка! И зарплату имела огромную, и процент от продаж!
Неожиданно девушка зло сверкнула глазами и перестала лить сопли. Утерев лицо рукавом кофты, она подлетела к столу начальника, смахнула с него кипу бумажек и с чувством произнесла:
– Вы мерзавец!
От такой наглости Петя опешил и удивленно воскликнул:
– Ты больная?
– Нет, это ты погань! – завизжала девица. – Я люблю Мишу, мы собрались пожениться. А ты! Разорил родного брата! На счетчик его поставил! Так тебе и надо! Жаль, что мы мало продали! Кровосос!
Глава 13
– А дальше что? – воскликнула я, пока Попов пил кофе.
Петя отставил чашку.
– Эта дурочка выложила мне замечательную историю. Михаил закрутил с ней роман, наобещал золотые горы и рассказал, что на заре перестройки, когда умерли наши родители, я продал отцовскую квартиру, чтобы начать бизнес. Брата я отселил в барак, где он и проживал до нынешних времен. Несчастный Мишенька, ограбленный безжалостным Петей, куковал в комнатенке с земляным полом при полном отсутствии центрального водоснабжения, электричества и канализации.
– А что, в Москве есть такие здания? – с огромным изумлением перебила я Попова. – С сортиром во дворе?
– Может, и есть, – протянул Петя, – только Михаил к нему никогда отношения не имел, родительская квартира отошла целиком ему. Соврал он Нике.
– Кому?
– Дурочку-продавщицу зовут Никой Залыгиной, – пояснил Петя, – она во все поверила. Причем ладно бы квартира, но Михаил навешал глупышке такую лапшу на уши! Дескать, барак снесли, Михаил остался на улице, заболел и пришел ко мне просить помочь ему с жилплощадью. Я же купил ему комнату в коммуналке и велел отрабатывать долг. Михаил не сумел в нужный срок вернуть деньги, тогда брат-подонок включил счетчик, и сумма теперь составляет сто тысяч долларов.
– Сколько?!
– Сто тысяч долларов, – повторил Петя, криво ухмыляясь правым уголком рта, – дальше – больше. По словам милого Мишеньки, если он до Нового года не принесет в кабинет к сволочи Попову сумку, набитую банкнотами, его добрый братец продаст должника в Чечню, в рабство…
– Ну и идиотство! – подскочила я.
Петя кивнул:
– Согласен.
– Ни за что бы не поверила в такое!
– А Ника, влюбленная в Михаила, поверила, ужаснулась и стала помогать братцу зарабатывать.
– И как вы поступили?
Петя допил кофе.
– Выгнал Залыгину без выходного пособия.
– Не стали ей ничего объяснять?
– Зачем? Не царское дело со смердами якшаться, – заявил Попов.
– А Михаил?
– Он испарился, наверное, девка предупредила негодяя. Сергей Федорович отправился на квартиру к сволочуге, но там никого не оказалось. Пару недель наши ребята дежурили в подъезде, потом я плюнул и решил: в жизни случается всякое, если нас произвели на свет одни родители, это еще не гарантирует, что оба отпрыска будут похожи друг на друга. И вообще, дети перенимают от предков только самые дурные качества. Мои родители были слишком правильными, прямолинейными. Отца я плохо помню, он жил на работе, а мать очень любила Мишу. Мне от нее не доставалось ничего: ни любви, ни ласки. Я теперь, трезво оценивая ситуацию, понимаю, что, наверное, по этой причине и ударился в фарцовку, хотелось родительского внимания. Подсознательно думал, если стану безобразия вытворять, они мною займутся. Ан нет, отец меня просто ремнем сек, и все. Кстати, в детстве Мишка особо противным не был, наоборот, тихий такой, улыбчивый. Кто бы мог предположить, что из него мерзавец вырастет. Между прочим, наш отец сочинял рассказы, он обладал безудержной фантазией, пытался даже печататься, но что-то у него не получилось, и писателем он не стал. Миша, очевидно, в него враньем пошел. Такое фантазировал! Газету «Все обо всех» читаете?
– Изредка, – призналась я, – неприлично, конечно, интеллигентный человек к подобному изданию даже щипцами прикасаться не должен, но там такие забавные сплетни печатают!
– Очень забавные, – скривился Петр. – Прихожу я как-то на работу, офис словно вымер, в коридоре никого. Обычно курильщиков полно, поставщики бегают, а тут – тишина, как в крематории. Полина, секретарша, испарилась невесть куда. Вбегаю в кабинет, на столе эта пакостная газетенка, на первой полосе заголовок: «Попов обул родных». Начал читать, чуть не умер. Интервью с Михаилом. Уж он постарался, такого понарассказал, в голове не укладывается. Оказывается, наш Мишенька все детство провел в запертой комнате, его никуда не выпускали, потому что брат, то бишь я, поставил родителям условие: либо они Мишку прячут, либо он покончит с собой. Вот по этой причине несчастный мальчик и сидел, словно в тюрьме.