Селяне, видимо, не в первый раз отражали заброс серого десанта. Разбежаться по прилегающей территории карликам не дали. К этой части частокола выходила всего одна хоть и широкая улица, на которой с лопатами и вилами наперевес, уже стоял заградотряд. И едва лишь за частокол начали прыгать первые мутанты, селяне пошли врукопашную.
И началась бойня.
Несмотря на небольшие размеры – чуть выше пояса взрослому человеку, – карлики обладали недюжинной физической силой. К тому же сказалось и их численное превосходство, и к моменту, когда Данил сотоварищи вступил в бой, заградотряд уже был оттеснен в глубь улицы, а на земле вперемешку с телами мутантов лежало несколько человеческих тел.
– Шрек – в центр! – командовал на бегу Данил. – Примешь основной удар. Саня слева, Ли – справа, помогаете Лехе. Кубович и я-по флангам, Семеныч – сзади на подхвате, координируешь!
Он понимал, что функция его как командира, – держаться в тылу группы и направлять действия своих бойцов, но понимал также и то, что толку от него как от рукопашника будет гораздо больше, потому и перепоручил свои обязанности Профессору.
Отделение на ходу перестроилось и, не останавливаясь, врубилось в тыл морщинистой мерзости.
При ближайшем рассмотрении карлики оказались еще отвратительнее – черти, ни дать, ни взять. Серая, висящая складками шкура, покрытая гниющими ранами и радиационными ожогами… Злобные хари со свиными пятаками и узкими глазками, скалящиеся в злобных гримасах… Нижние конечности гнулись в суставах в обратную сторону и заканчивались широкими копытами, а на концах верхних, имеющих два сустава и потому гораздо большую, чем у человека, степень свободы, торчали четыре толстых пальца с длинными когтищами. И то, что когти эти бритвенной остроты, Добрынин уяснил после первой же минуты схватки.
От удара в тыл черти опомнились быстро. Данил и успел-то всего двоих завалить, дотянувшись отточенным краем лопатки, а затем мутанты перестроились и драться с ними стало не в пример тяжелее. То, что карлики имели какие-то зачатки разума, было ясно уже хотя бы из того, что дрались они не каждый сам по себе, разрозненно, а старались сохранять какое-то подобие строя. Они скучились, сжались, уплотнились и отмахивались теперь, прикрывая и подстраховывая друг друга. С яростным визгом они кидались вперед, полосуя когтями, и если б не бронежилеты, людям пришлось бы туго. Они подпрыгивали, атакуя сверху, приседали, били по ногам, изворачивались, бросались на вилы и лопаты, стараясь дотянуться до горла и забрать вместе с собой хотя бы одного человека. Упавший – продолжал драться и на земле, цепляя защитников за ноги и сковывая движения. На глазах у Данила сразу двоих селян рывком повалили, утянув внутрь строя, и тут же разодрали на части…
И все же – их теснили. Удар в тыл заставил карликов разделить силы на два фронта, ослабив тем самым натиск на селян, и те, собравшись, вновь пошли в атаку. Чертей сжали с двух сторон, да тут еще и сверху, с крыш домов, ударили выстрелы из дробовиков, и спустя несколько минут с мутантами было покончено.
Однако основная битва еще продолжалась.
Развернувшись назад, Данил увидел, что на стене тоже вовсю идет месиво рукопашной – через частокол перебирались саблезубы, неся на своих спинах двух, а то и трех карликов сразу. Колючка давно уже была сорвана и упала куда-то наружу, под стену, и теперь чудовища без препятствий лезли внутрь. Пулеметы по углам молчали – видимо, большая часть монстров либо к этому моменту уже находилась под стеной, в мертвой зоне, либо лезла наверх, через частокол.
– Шрек, Кубович, Проф – на стену, – отдал команду Данил. – Ли, я, Сашка – здесь. Помогаем на расстоянии.
Леха, взревев и взмахнув лопаткой, с лезвия которой веером брызнули капли черной крови, рванул в атаку. Вслед за ним бросились Кубович и Профессор. Данил воткнул свою лопатку в землю, – не в чехол же ее, окровавленную, совать – и снял со спины «винторез». Сменил магазин и, присев на правое колено, глянул в прорезь механического прицела. На угольник, словно просясь, тут же наделась голова саблезуба, и Добрынин сразу потянул спусковой крючок. Во лбу мутанта, между рогов, появилась темная точка, и тело свалилось вниз. Слева ударил выстрел СВД, пробив голову еще одному. Справа стрекотал Сашкин «калаш» – он, не надеясь на свои снайперские качества, очередями стрелял поверх голов защитников, кроша лезущих тварей.
– Бригада – внимание! – Данил вздрогнул, совершенно позабыв о торчащем в ухе наушнике. – Разорвать дистанцию, отойти в глубь поселка! Бэтэр работает! Держимся, последние лезут!
Со стены, выходя из боя, тут же посыпались бойцы. Где-то справа – обзор загораживал угол дома – взревел БТР и ударил с обоих стволов по гребню. Через мгновение к нему присоединился пулемет «Тигра», и спустя несколько минут остатки мутантов были сброшены вниз.
* * *После боя, как обычно, начался подсчет потерь. Тот кусок стены, где оборону держали бойцы Братства, продержался дольше всех. На других участках мутантам удалось прорваться раньше и нанести куда более серьезный урон. У местных было выбито человек сорок, треть боеспособного населения, но, к счастью, только четверть из них была мертва. Потери среди бойцов Братства на этом фоне выглядели просто мизером – погибло два человека во втором отделении, один в четвертом, да Бармаглот с Думой получили мелкие царапины. Можно сказать – отделались легким испугом.
Поле, освещенное красным закатным светом уходящего дня, было сплошь усеяно телами. Некоторые еще шевелились, пытаясь ползти назад, в лес, и вышедшие отряды селян достреливали таких из двустволок либо, чтобы не тратить зря боеприпасы, рубили лопатами. Тела почему-то не трогали, оставляя лежать как есть, только от частокола на середину поля оттащили.
– Почему не закапывают? – Сашка, стоящий на стене рядом, глядел на поле из-под руки. – Завоняет через сутки…
Данил пожал плечами – для него это тоже было загадкой.
Едва только разобрались с потерями да смыли грязь, пот и кровь, как Хасан объявил, что хозяева по случаю крупной победы накрывают «поляну» и приглашают желающих присоединиться. Сашка изъявил желание пойти, да и Данил был не против. Отыскали Вана с Лехой, но те отказались – Шрек, видимо, по природной своей нелюдимости, а Счетчик мотивировал отказ усталостью и желанием немедленно завалиться спать. Да и вообще, как заметил Данил, на приглашение старосты откликнулось немногие – еще жива была в памяти бойцов деревня людоедов – и в результате таких желающих набралось всего-то человек пять. Кроме напарников, почтить своим присутствием мероприятие согласился Бармаглот, личный водитель Хасана, назвавшийся Драйвером, и еще один из бойцов, пожилой связист из седьмого кунга, откликавшийся на погоняло Канал. Провожатым оказался Зуб.
– Я уже с вами контакт навел, – шагая рядом с Данилом и доброжелательно улыбаясь, поведал он, – вот Иваныч меня к вам в провожатые и поставил. Спрашивайте, если что интересно, расскажу…
Двигаясь по улице, Добрынин с интересом осматривался. Все в поселке носило четкий военный отпечаток – и образцовый порядок, и ровное, как по нитке, расположение домов, и прямые улицы, делящие поселок, словно военный лагерь, на ровные квадраты. И даже подстриженные аккуратными единообразными кубами кусты тоже наводили на мысль о том, что глава поселка был не чужд военного дела.
– В армии все должно быть параллельно и перпендикулярно, – словно услышав его мысль, кивнул на ряд подстриженного кустарника Зуб. – Это у Иваныча нашего бзик. Он до Конца военным был, полковником, командиром части. Вот и любит, чтоб все ровно было, по ниточке…
– Это сколько ж ему лет сейчас, что он еще до Начала уже был полковником? – поразился Драйвер.
– Ну… сейчас-то ему под семьдесят уже… – задумался Зуб. – Так что, пожалуй, около полтинника… Всю Чечню прошел, начиная с первой компании. Рассказывают – суровым был команчем. Всю часть в кулаке держал, никто без его ведома пикнуть не мог.
– И частокол, значит, его рук дело? – спросил Сашка.
– Задумка его, а строили всем поселком. Знали бы вы, сколько сил на этот частокол ушло…
– И долго строили?
– Год! – значительно ответил Зуб. – Но нам без него никак – сожрут.
– А откуда сам поселок взялся? Деревни-то обычно у рек всегда строились, а тут…
– У нас родник неподалеку, в овражке, – пожал плечами Зуб. – И колодцы есть. Но вообще-то вы правильно подметили. Поселок для молодых специалистов строился, хотели тут фермы развести, коров выращивать по последнему слову животноводческой науки, свинок. Отгрохали, заселили, коровники-свинарники для скота возвели, даже первую партию успели завести – а потом Конец. Вот благодаря той скотинке мы и выжили. И мясо и молоко – все свое.
Прямая, как стрела, улица с однотипными домиками по обеим сторонам внезапно закончилась, и Данил увидел, что провожатый вывел их на площадь, заполненную народом. Люди стояли кучками, разговаривали, прогуливались вдоль трибуны и помоста, сооруженных в дальнем конце, сидели на скамеечках и завалинках окружающих площадь домов, и из-за всей этой суеты в воздухе стоял неумолчный гул голосов. Где-то играла гармонь, и довольно гнусавый голос заунывно тянул на одной ноте песню. В самом центре площади горели три больших костра, над которыми медленно проворачивались вертела с целиком насаженными на них свиными тушами. На новых людей, появившихся в сопровождении Зуба, народ обратил лишь самое поверхностное внимание, из чего Данил сделал заключение, что гости в поселении не редкость.
Прямая, как стрела, улица с однотипными домиками по обеим сторонам внезапно закончилась, и Данил увидел, что провожатый вывел их на площадь, заполненную народом. Люди стояли кучками, разговаривали, прогуливались вдоль трибуны и помоста, сооруженных в дальнем конце, сидели на скамеечках и завалинках окружающих площадь домов, и из-за всей этой суеты в воздухе стоял неумолчный гул голосов. Где-то играла гармонь, и довольно гнусавый голос заунывно тянул на одной ноте песню. В самом центре площади горели три больших костра, над которыми медленно проворачивались вертела с целиком насаженными на них свиными тушами. На новых людей, появившихся в сопровождении Зуба, народ обратил лишь самое поверхностное внимание, из чего Данил сделал заключение, что гости в поселении не редкость.
Андрей подвел своих спутников к скамье и, шугнув стайку ребятишек, приглашающе указал рукой:
– Присаживайтесь.
– Это что же, по случаю победы такие гуляния? – Драйвер, умастив задницу на скамейке, кивнул на площадь.
– Такой гон раз в сезон случается, – ответил Зуб. – Так что повод есть. А кроме того, еще одно мероприятие сегодня намечалось, вот Иваныч и решил совместить.
– Что за мероприятие? – полюбопытствовал Сашка.
Зуб сплюнул – при этом на лице его отразилась целая гамма чувств от ненависти до презрения – и указал на помост.
– Казнь.
Данил только сейчас обратил внимание на толпу народа вокруг помоста с какой-то странной установкой на нем. Она напоминала четырехногого гимнастического козла, и если б не зловещее предупреждение провожатого, он никогда б и не подумал о ее столь жутком предназначении. Люди у помоста оживленно жестикулировали, указывая то на установку, то куда-то в сторону, за помост, и когда Данил проследил направление, его рука непроизвольно дернулась к висящему на правом бедре «Перначу». За помостом, у вкопанных столбов со связанными за спиной руками, стояли три женщины. По крайней мере, с первого взгляда казалось, что это именно женщины, так как одеты они были в платья. Однако при дальнейшем рассмотрении Данил понял свою ошибку – у всех троих на лицах буйно курчавились неопрятные клочковатые бороды.
– Три месяца палачей ждали, – неприязненно глядя на тройку, рассказывал между тем Зуб. – Соизволили, наконец – а тут гон… Думали – опять отсрочка, да Иваныч, видать, все-таки решил именно сегодня. А что – знаково получается…
– За что ж так сурово? – спросил Данил.
– Война у нас, – нахмурившись ответил Зуб. – Сами видите, что творится. Есть тут у нас пещерка одна… Вроде обычная дыра в земле – только вот туман красный внутри… И туман-то – не туман… кисель какой-то. Тяжелый, тягучий… Оттуда и лезут.
– И у нас в городе есть овраг… – нахмурился Сашка. – Нам что – того же ждать?..
– А подробнее можно? – напрягся Данил, тоже вспомнив Шишковский овраг и заполняющую его всклянь красную пелену. – Мало ли…
– Да лет пять назад все началось, – начал рассказ Зуб. – Появилась в лесу неподалеку пещера – провал в земле – и начали оттуда такие твари выползать, что и словами не опишешь. Морлоки хреновы… Днем все ничего, пусто в округе, но как солнце садится – начинают лезть. Чего мы только не пробовали. И камнями заваливали, и водой заливали, и даже забетонировали раз – бесполезно. Вечером запечатаем вход – утром и следа нет, опять пещера открыта. Пробовали ямы рыть с кольями да ловушки ставить – бросили, ненадолго хватает. Куропат свалится – вот и заполнена яма. Бесполезное занятие. И лезут они теперь оттуда без помех, разбегаются по окрестности. Обычно-то мы атаки без потерь отражаем, но несколько раз в год у них гон случается – собираются все вместе и на поселок прут. Вот и в начале весны так же было – дошли до стены, влезли с северного угла, даже ДЗОТы не помогли. А наверху в это время отделение стояло. Ну и не выдержали нервы у троих, драпанули. Причем один из них – командир отделения недавно поставленный. Если б вмертвую стояли – потеряли бы двоих-троих, но отбились. А так из-за этих сволочей семнадцать человек разодрали. Хорошо, подмога вовремя подоспела, прикрыли брешь, сбросили карликов вниз, там и покрошили. А вот тройку эту за дезертирство всем поселком и решили – на кол. Чтоб неповадно было…
– На кол? – со странным каким-то, жутковатым любопытством косясь на установку, переспросил Данил.
– Командира отделения – на кол. Остальных расстрелять и Мусорщику на корм.
– Суро-о-ово, – протянул Бармаглот.
– Война, – ответил, словно отрубил, Зуб.
– И не жалко?
– Этих не жалко, – сплюнув, словно на падаль, сказал Андрей. – Один из них – товарищ мой бывший, старосты сын. Знал бы, что таким ублюдком окажется – своими бы руками его…
– Сын старосты?! – поразился Сашка. – И что же?.. Он… ребенка своего – своими же руками?!.
– Иваныч не человек – кремень, – кивнул Зуб и в голосе его Данил явственно услышал огромное уважение к главе поселка. – Не вам и не нам его судить. За то и уважают его и идут за ним, что он ради людей ни себя ни детей своих не жалеет…
Данил испытал вдруг странное какое-то, двойственное чувство. С одной стороны, конечно, такой человек заслуживал безусловного уважения, но с другой… вот так вот, собственного ребенка на такие муки… Уж лучше б расстрелял своей рукой, как Тарас Бульба.
– А что это за Мусорщик, про которого ты сказал? – заинтересовался Канал.
Зуб пренебрежительно отмахнулся:
– Вообще – довольно безобидная тварюга. Несколько лет назад – к тому времени война вовсю уж шла – объявился. Тоже вот так гон у мутантов случился, и много же в ту ночь мы покрошили! А поутру сунулись тела жечь, чтоб не воняли на всю округу, а на поле половины тел-то и нет. Просто нет, как не было. Что за притча? Решили на следующую ночь прожекторами по полю пошарить. Соляры на дизель не пожалели – всю ночь глядели. И только под утро смотрим – выползает из леса дрянь какая-то… амеба студенистая. И по полю от тела к телу ползает. А где пройдет – там уже и нет ничего, чисто, будто корова языком… Ползала она, значит, ползала – и все поле очистила. Раздулась раза в три, как тесто поднялось, здоровенная стала! Мы сначала думали – на поселок после пойдет, до утра дрожали. Но нет, не полезла она на частокол. Это уж потом поняли, что она в основном по земле перемещается, на вертикальную поверхность ей тяжело забираться, да и жрет исключительно мертвечину. И хорошо, что так… Сколько раз уничтожить пытались – бесполезно. Только высокая температура его и берет, напалм или термит – да где ж их взять столько, чтоб на всю тушу хватило? Да и то сказать – не больно-то она напалма боится. Подпалишь его, так она от паленого куска освобождается, а потом его же и жрет, массу восстанавливает.
– Что ж вы на другое место не переселитесь? – спросил Сашка. – Это же получается – постоянная война, постоянная борьба за выживание…
Андрей скривился:
– А смысл? Думаешь – там нам райскую жизнь приготовили? Думаешь – там хорошо, где нас нет? Да и приспособились уже… Каждый расчет свой боевой пост знает, что по тревоге делать, как реагировать… К тому же и помогают нам – соседние поселки людей выделяют, когда на зачистку идем и во время гонов тоже. Все ведь понимают, что мы на переднем краю стоим. Не станет нас – и мутанты дальше пойдут, не остановятся.
Сашка промолчал, признавая его правоту.
– И все же, похоже, не так все и критично, а, Андрюха? С таким-то вооружением. Пулеметы, пушки автоматические… – заметил Данил.
Зуб кивнул:
– Да, без тяжелого оружия нам точно каюк. Вся оборона на нем строится.
Он вдруг замолчал, принюхиваясь. Огляделся и, заметив болтающегося неподалеку пацаненка, поманил его пальцем:
– Слышь, малой, сгоняй-ка к костру, да скажи, чтоб бабы мясца сюда принесли. На шестерых. Да чтоб не скупились там – нам эти люди поселок сегодня помогли отбить, угостить надо хорошенько!
Парнишка, раскрыв от любопытства рот, поглядел на Добрынина, и тот, улыбнувшись, подмигнул ему одним глазом. Рот пацаненка расплылся до ушей:
– Сделаем, дядь Андрей!
– Откуда ж оружия столько? – возобновляя прерванный разговор спросил Драйвер.
– Иваныч расстарался. Когда только все это дело начиналось – я пещеру имею в виду – так он озаботился в Ухту вылазку сделать. Мы пятерых тогда потеряли – двоих мутанты подрали, а трое от лучевой погибли. Но зато назад на четырех грузовиках вернулись – патронов под завязку, медикаментов… Ну и оружие. Десяток «калашей», три ПКМ с запасными стволами, «Утесы» – это они теперь по углам стоят. Ну и пушки-тридцатимиллиметровки. Да и караваны тут бывают, платят за проход. С вас же вот неплохо содрали, – ухмыльнулся он. – Так что местность мы с тех пор контролируем.
Подошла женщина с огромным алюминиевым тазом в руках. В тазу лежали крупные куски мяса – румяные, поджаренные, издающие умопомрачительный дух. Зуб крякнул от удовольствия и сделал приглашающий жест. Дважды просить не пришлось – после боя здорово хотелось есть, и Данил первым выхватил из кучи здоровенный кус свинины. Вгрызся зубами, чувствуя, как потек на язык горячий, безумно вкусный, ароматный мясной сок. Рядом, торопясь набить рот, откусывал громадные куски Санька.