– В самые тоскливые осенние вечера мы будем вспоминать наше лето и этот дом, – улыбнулась Татьяна.
Она попросила Климова сходить за водой, и тот ушел. Татьяна, достав колоду карт, принялась сосредоточенно раскладывать пасьянс. В последнее время это стало ее любимым занятием. Короли, дамы ложились веером, образуя причудливые комбинации, понятные лишь Татьяне.
– Тань, – подала голос Полина, – твой пасьянс хотя бы теоретически может сложиться?
Татьяна вздохнула, и на скатерть упал очередной король.
– Кто знает?! Возможно, когда-нибудь…
Полина, достав из вазы гроздь винограда, задумчиво сказала:
– Стою, как Илья Муромец на распутье: налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – смерть найдешь. Я жду кого-то, кто придет, возьмет за руку, поведет за собой и все за меня решит. Скажет: «Тебе не надо ни о чем беспокоиться, все уже решено!» Я поверю ему и успокоюсь!
Климов, возникший на пороге, успел услышать последнюю фразу. Поставив ведро с водой на пол, он улыбнулся.
– Теперь, сударыня, я знаю ваши сокровенные тайны!
Полина нервно теребила виноградную гроздь.
Клюквин, чувствуя неловкость, постарался разбавить паузу:
– Хотите анекдот?
Климов подмигнул ему.
– А давай я тебе расскажу свой любимый. «Мужик в лесу: «Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?» – «Ку…» – «А почему так ма…» Основное преимущество – очень короткий! Делай выводы, Юра!
– Странные вы люди, – сказал Лопатин, – за вами очень интересно наблюдать!
– У вас к нам анатомический интерес? – усмехнулась Полина. – Наблюдаете, как за зверьками?
– Что вы, – испугался Лопатин, – я по-доброму. У вас хоть и чудно, но душевно!
– Угу! – хмыкнула Маша. – Чего-чего, а душевности у нас хватает! Даже с избытком!
Полина обратилась к младшей сестре:
– Наверное, опять сегодня ходила на станцию?
– Ну да! – призналась Маша. – Ах, проснуться бы однажды рано утром, побежать на вокзал, купить билет в один конец, сесть в поезд, уехать далеко и начать жизнь с чистого листа!
– Что же мешает? Поезда у нас ходят достаточно регулярно, – съязвила Полина.
Маша пожала плечами.
– Не знаю… Иногда мне кажется, что для этого нужна особая смелость, уверенность в себе. А у меня к ногам словно гири привязаны, куда я с ними?
– Маруся! – вступил в разговор Климов, обращаясь к младшей сестре, на самом деле желая быть услышанным старшей. – А ты никогда не думала, что в каждом дне заложено множество вариантов для самых наглых перемен в жизни, хотя бы даже «с ног на голову»?! И вся-то штука в том, что мы просто не умеем их использовать, а вероятнее всего, не хотим?
Полина улыбнулась, прекрасно понимая, что его слова обращены к ней, и с нескрываемой иронией заметила:
– Ну а ты, умный, всезнающий Климов, почему не можешь изменить свою жизнь?
Ответ последовал тут же:
– А с чего ты взяла, что я хочу в ней что-то менять? Я чувствую себя вполне состоявшимся человеком, занимаюсь делом, которым всю жизнь хотел заниматься, и вообще, среда обитания как таковая мне не важна – в Москве я или в Петербурге или же еду в вожделенном Машей поезде, для меня нет принципиальной разницы! Вопрос в том, что брать за точку отсчета!
Клюквину надоели пространные речи, и он, вскочив с места, закричал:
– Точка, точка, запятая, вышла рожица кривая!
Климов кивнул.
– Все относительно, Полина! Хотя полагаю, если бы у меня, как у нашей Маруси, возникло непреодолимое желание вскочить в поезд, я бы в него сел и уехал без лишних рассуждений. Конечно, если бы был уверен в том, что мне это действительно нужно.
– Вот! – обрадовалась Маша. – А как можно знать наверняка, нужно или нет?
– Не знаю! – Климов пожал плечами. – Какой-нибудь мудреный психолог, наверное, присоветовал бы взять лист бумаги, разбить его на две графы, в одной написать аргументы в пользу принимаемого решения, а в другой против него. Очень может статься, что единственным аргументом «за» будет только твое желание, не подкрепленное доводами разума.
Полина бросила в Климова виноградинкой и насмешливо спросила:
– А ты не допускаешь мысли, что иногда одно одинокое безрассудное «да» может перевесить тысячи «против» со всеми разумными доводами?
– Боюсь, со мной такого не может быть, – честно признался Климов и улыбнулся – какие они милые и трогательные, эти сестры Басмановы, так похожие на чеховских героинь! Он весь день сегодня вспоминает и не может вспомнить что-то важное про них и этот дом… Ах да! Конечно, как он мог забыть – любимая фраза из «Трех сестер» про драгоценный рояль, «который заперт и ключ от которого потерян!»
– В жизни порой встречаются такие житейские перекрестки, на которых человек должен остановиться, чтобы принять правильное решение, куда ему идти дальше, – убежденно сказала Маша.
– Такие «житейские» перекрестки, – усмехнулся Климов, – встречаются столь же часто, как обычные дорожные в оживленном городе, – на каждом шагу. Просто не все об этом знают, а жаль, ведь мы действительно имеем возможность выбора – вывернуть направо, дать задний ход или, вопреки всем установленным правилам, резко дернуть на красный!
Закончив пасьянс, Татьяна вздохнула: «Опять не сложилось!» – и отправилась на кухню. Сегодня она сама пекла пироги, поскольку бабушка в последние дни все болела.
Пироги получились пышные, бабушка ее похвалит! А чай надо заварить с травами, которые вчера принес Хреныч. Маруся обожает чай с чабрецом и мятой… Татьяна улыбнулась – как она любит летние вечера в отцовском доме, когда можно пить чай с близкими людьми и разговаривать с ними до рассвета. И кажется, что лето никогда не кончится и они всегда будут счастливы!
Татьяна гордо внесла пироги в столовую и попросила Клюквина:
– Юра, сбегай за бабушкой, скажи, что все готово. Садимся пить чай!
Клюквин восхищенно причмокнул, глядя на пироги, и отправился за Зинаидой Павловной. Татьяна разлила чай в яркие синие чашки.
– Можно шампанского выпить! – предложил Лопатин. – Вот еще…
Он не успел договорить, потому что в комнату вбежал рыдающий Клюквин. Юра пытался что-то сказать и не мог. Чашка выпала у Татьяны из рук и разбилась.
– Что случилось? – закричала Маша.
– Бабушка… Умерла…
Часть 3. Чаепитие осеннее
Глава 1
Какая мука – заставить себя ранним утром вылезти из теплой кровати и отправиться на работу под противным моросящим дождем! Персональный апокалипсис, не иначе, потому что осеннее петербургское утро и впрямь вызывает мысли о конце света: до костей промозгло, и серый свинец неба словно готов ударить в висок.
Зябко ежась, плотней запахнув воротник плаща, Татьяна спешила в издательство, вспоминая сон, что привиделся ей этой ночью. Снилось, будто она сочиняет прекрасную музыку, которая летит над землей, исцеляя больных, даря людям утешение и счастье. Проснувшись, Татьяна загрустила – когда-то она мечтала научиться играть на фортепиано, но почему-то не сбылось. Странный сон – к чему бы? Хотя и так ясно и не надо заглядывать в сонник – обычная тоска по многим упущенным возможностям: не реализовалась в том и в этом, там не сложилось и тут не сбылось, приплюсуй сюда же несчастливую женскую судьбу, дорогая…
Дунул душевный балтийский ветер. Зонтик в ее руках предательски дрогнул и, как назло, сломался. Холодный нынче октябрь. Среди этой осенней хляби лето кажется таким далеким… Да было ли оно? И та другая, счастливая, жизнь? Для Татьяны лето кончилось в тот день, когда умерла бабушка. Зинаида Павловна умерла тихо, будто уснула. Без нее в доме стало тоскливо и пусто. Через два дня после смерти бабушки, поняв, что хозяйки больше нет, умерла старая собака Балалайка.
Теперь Татьяна часто видит бабушку во сне. Та улыбается: «Ты думаешь, я умерла, Таня? Нет, я живая! Здесь хорошо, всегда лето, и цветочки растут. И Балалайка со мной. Только тут она не старая. Да и мне здесь, слава Господи, всего сорок четыре! В общем, все у меня нормально, не реви! Смотри там за сестрами, с этих дур станется – таких дел натворят!» Скажет так и исчезнет.
Татьяна переходила дорогу, погруженная в невеселые думы, когда проезжавшая мимо машина обдала ее водой из лужи. В итоге в офис она вошла мокрая и грустная. Неудивительно, что работа в этот день не ладилась. Отложив в сторону очередную рецензию, Татьяна набрала номер Полины. В последнее время она сильно беспокоится за сестру. В особенности после того, как однажды в августе, среди ночи, к Татьяне домой ввалился пьяный Данилов.
– Что случилось, Иван?
– Твоя сестра опять не ночует дома!
Она растерялась.
– Что же я могу сделать?
– Поговори с Полиной, вразуми ее! Она меня бросит!
– Что у тебя с руками, Иван?
– Разломал пару рекламных щитов, надо же было куда-то выплеснуть энергию!
– Что у тебя с руками, Иван?
– Разломал пару рекламных щитов, надо же было куда-то выплеснуть энергию!
Она с ужасом смотрела на разбитые в кровь руки хирурга Данилова.
А тот яростно кричал:
– Ты не знаешь, какая она сука! Вот увидишь, она уйдет к нему! Ненавижу! Может, ее убить?
– Данилов, что ты говоришь? Опомнись!
– Я не могу без нее! Когда ее нет ночью, я сижу со светом, боюсь, вдруг она не вернется. Что мне делать? Пусть она будет с ним, если хочет, только пусть возвращается. Я должен знать, что она вернется! Мне без нее нельзя!
Она говорила ему что-то ободряющее, и Данилов протрезвел, успокоился, ушел в ночь. С тех пор Татьяне кажется, что Иван как-то сторонится ее, избегает, что ли. Что у них происходит? Полина отказывается говорить на эту тему, и старшей сестре остается только уповать на то, что все как-то само собой образуется.
Полина не отвечала, и Татьяна никак не могла сосредоточиться на работе – в голову лезли разные мысли.
– Пойдете на обед? – спросила Мышкина.
– Нет, Людочка, спасибо.
– Морите себя голодом! Между прочим, у вас лицо осунулось! – укоризненно заметила Мышка.
– В самом деле? – удивилась Татьяна и подошла к зеркалу.
Ммм, да… Мышка права – вид заморенный, под глазами круги. В последнее время собственное отражение в зеркале не радует Татьяну. Она знает, что постарела. С каждым годом и новой бедой морщин появляется все больше, Татьяна перестает узнавать свое лицо. Морщинки у глаз и вертикально прорезающие лоб, придающие лицу скорбное выражение, появились после смерти бабушки, в них опыт и горечь, память и слезы. Раньше ей удавалось побеждать в борьбе со временем – от хорошей французской косметики лицо делалось гладким, но теперь косметика уже не маскирует возрастные изменения. Первые седые волосы, усталость в глазах, глубокие складки у рта – лицо умной женщины «среднего возраста» с остатками былой красоты. Что ж, надо учиться стареть. Но как это мучительно! Жестокую работу проводит время в отношении женщин! Она с грустью посмотрела на Людочку Мышкину – цветущая юная девочка, наивная, веселая…
– Можно я сегодня уйду пораньше? – спросила Люда.
Татьяна улыбнулась.
– Какая ты хорошенькая, Мышка, просто прелесть! Конечно, иди! Смотри, не промокни! На улице дождь!
– Я на машине! – кокетливо вздохнула Мышка.
Девочка поправила красный шарфик и умчалась.
Татьяна налила чай и с кружкой подошла к окну. Город заливал дождь. В окно было видно, как выбежавшая из дверей издательства Мышка, торопясь, чтобы не промокнуть, спешит к припаркованной у входа машине. Из нее вышел Олег Гришин, поцеловал Людочку и галантно приоткрыл дверцу. Через минуту машина Гришина скрылась из вида.
Выходит, Олег недолго скучал в одиночестве. Он быстро нашел ей замену! Татьяна почувствовала себя никому не нужной и старой. В кружку с чаем упала слеза. Подул ветер. На дереве против окна дрогнули последние листья и, сдавшись, полетели вниз. Татьяне показалось, что осень теперь будет всегда.
* * *Маша пыталась чем-нибудь заняться, но все ее внимание было приковано к телефонному аппарату, который предательски молчал. Бушуев не звонил третий день, и от беспокойства она не находила себе места. Где Саша, что с ним? Через каждые двадцать минут она снимала трубку, проверяя, исправен ли телефон. Наконец раздался звонок.
Услышав Сашин голос, Маша с негодованием закричала:
– Куда ты пропал, черт побери?!!
– Дела, Маруся!
– Какие могут быть дела? Я тут с ума схожу!
– Грустные дела! Учеба, работа – в общем, ничего интересного!
Маша встрепенулась – Сашин голос показался ей простуженным.
– Ты заболел?
– Пустяки. Легкая простуда.
Саша закашлял.
– Ты лечишься?
– Конечно!
– Небось шлялся без шарфа и простыл?!
– Маруся, скажи лучше, как ты живешь?
– Я скучаю…
– Какое совпадение! Представь – я тоже!
– Что же нам делать?
– Ждать.
– Ты говоришь об этом так спокойно! – вспыхнула Маша. – Ты больше не любишь меня?
Он вздохнул:
– Маруся, какая ты все-таки дурочка, неужели ты не понимаешь – я не могу без тебя! Если тебя нет рядом, ничто не имеет смысл: ни институт, ни Москва – ничто…
…Она застыла с трубкой в руках, слушая выматывающие длинные гудки. Всякий раз прощаясь с Сашей, Маша чувствовала, как что-то рвется в груди. «Нет, я больше не выдержу, должен быть какой-то выход, мы должны быть вместе!» Хотя бы раз в жизни она должна проявить решительность. Надо ехать в Москву, она успеет на вечерний поезд!
Собиралась девушка недолго – побросала в сумку вещи, оставила сестре коротенькую бессвязную записку и ринулась на вокзал.
Через час Маша уже ехала в поезде. Ей хотелось как можно быстрее преодолеть препятствия, разделяющие их с Сашей, и оказаться рядом с ним. Она пребывала в нервном напряжении и ночью в поезде почти не спала.
Раннее утро, вокзал, такси, московские улицы – все напоминало кадры из фильма. Скорее, скорее…
И вот фильм наконец закончился – сонный Саша открыл входную дверь, и Маша поняла, что вернулась в реальность.
Бушуев смотрел на нее, онемев от изумления.
– Хоть бы из вежливости сделал вид, что обрадовался! – хихикнула Маша.
Он охнул:
– Маруся, откуда ты? Как это возможно?
– Как возможно? Обыкновенное чудо! То, которое любит греть пятки!
– Это не сон?
– Какой сон! Просыпайся уже, соня несчастный! Ты рад?
– Я счастлив!
Маленькая убогая квартирка: эстетика шестидесятых, обшарпанные обои, провалившийся диван. М-да, вздохнула Маша, Сашин быт не назовешь налаженным!
Видя ее растерянность, он смутился:
– На студенческую стипендию не больно-то разбежишься! Я могу позволить себе снимать только дешевую квартиру!
– Мне наплевать, главное, что мы вместе!
Она прижалась к нему.
– Осторожнее, я все-таки простужен!
– А я буду тебя лечить! За тем и приехала!
– Ты надолго или как?
– Или как! – засмеялась Маша, но, увидев выражение его лица, тут же добавила: – Я надолго, Саша! Навсегда!
Он засиял от радости.
– Это правда? Неужели ты решилась?
– Представь себе!
– И замуж за меня пойдешь?
– Подумаю!
Он помрачнел:
– Но, как видишь, я ничего не могу тебе предложить. Денег с трудом хватает на жизнь…
– Зачем ты мне это говоришь?
– Когда-то ты боялась, что любовная лодка разобьется о быт, теперь для страхов есть все основания.
– И как раз теперь меня это не волнует. Просто позволь мне остаться с тобой!
– А как же театр?
– Что-нибудь придумаем! Буду ездить туда-сюда, не проблема – поезда между Москвой и Петербургом ходят регулярно!
– Выдержишь?
Они смотрели друг на друга и улыбались.
– Может, угостишь меня чаем?
Сашина кухня поражала запустением и унынием, а в холодильнике повесилась мышь. Бушуев виновато развел руками – вот так, мол, и живем!
– Бедный Саша, а я ведь и приготовить ничего не смогу! Сразу предупреждаю – хозяйка из меня никудышная!
– Актриска! Что с тебя взять!
– Ой, надо позвонить сестре! – спохватилась Маша и кинулась к телефону. – Она, наверное, уже потеряла меня!
Таня! Доброе утро! Почему не предупредила, что уезжаю? Да я сама не знала! Просто вдруг поняла, что надо срочно ехать! Да, я у Саши! Он рядом, передает тебе привет! Как театр? Спектакль два раза в неделю – смогу приезжать, подумаешь, ночь в поезде! Главное, что я с Сашей, мы вместе!
Положив трубку, она обернулась к Бушуеву:
– Тебе привет! Кстати, Таня считает, что я поступила правильно!
– Главное, чтобы ты не пожалела об этом, – вздохнул Саша. – Давай пить чай. Собственно, кроме чая ничего нет!
– Подумать только – наш первый семейный завтрак! – расхохоталась Маша. – Начинается новая жизнь!
* * *Рабочий день закончился, но Климов не спешил уходить из лаборатории. Он любил свою работу и зачастую забывал о времени, особенно в дни, когда не планировалось встреч с Полиной. В этот легендарный институт Климов пришел с твердым намерением целиком посвятить себя любимому делу. Его усилия оценили, и руководитель лаборатории дал ему карт-бланш на любые начинания. В институте он стал самым молодым руководителем проекта. Наука была для него смыслом жизни. Он вообще считал, что единственным занятием, достойным мужчины, может быть только дело, работа, которая позволит удержаться на плаву в любой ситуации, невзирая на жизненные обстоятельства и отношения с любимой женщиной.
Кстати, о любимой женщине… Он улыбнулся, увидев в телефоне вызов абонента, шедшего в его телефонном справочнике первым номером.
– Ты где, Ник? – спросила Полина.
– В лаборатории!
– С какой-нибудь роскошной лаборанткой?
– Как ты догадалась?!
– Можешь оставить ее ради меня?
– Ради тебя брошу к чертовой матери!