— Наркосодержащие строго по рецепту.
— О чем вы, какие наркотики! — всплеснула руками Тамара Кирилловна. — У меня зять заболел! Пневмония! Пожалуйста, пенициллин и…
— На него тоже нужно хотя бы назначение доктора. Название, дозировка на отдельном листке — у вас есть? — покачала головой бдительная аптекарша.
— Бросьте! — отмахнулась Тамара Кирилловна. — Я сама врач. Правда, офтальмолог, но уж дозировку пенициллина высчитать в состоянии.
Провизор взглянула с сомнением, но больше спорить не стала. Выдала все лекарства и даже пожелала зятю выздоровления.
— Мы для этого приложим все силы! — заверила «теща». И мысленно послала Юрия в преисподнюю.
…Оказавшись дома, она первым делом проведала своих «пациентов». Изабель по-прежнему спала, но уже не сладким сном младенца, а постанывала, шевелилась. Значит, верно написали в аннотации: снотворное действует шесть часов. Совсем скоро проснется.
А Юрий — в забытьи, но лоб пылает. В уголках рта выступила неприятная пена.
Все, к делу. Главное — наскок, неожиданность. Чтобы Изабель спросонья не смогла оценить ситуацию, не взялась бы настаивать на «Скорой помощи», официальной медицине.
Утешало одно: ее душечка и на свежую голову соображала не слишком быстро, а уж сейчас, после стресса, выпивки и снотворного…
Тамара Кирилловна присела рядом с постелью девушки. Дождалась, пока та проснется, сфокусирует взгляд на лице домработницы, прохрипит:
— Кофе!..
— Лизонька, какое кофе! — заголосила она. — С Юриком твоим совсем беда!
— Что? — Изабель села на постели.
— Температура выше сорока. Кашель страшнейший. Пневмония у него, вот что! — поджала губы домработница.
— Ой. А я думала, он отлежится… — растерянно пролепетала девушка.
— О чем ты говоришь! У него же не насморк, а серьезное заболевание: пне-вмо-ния, и очень быстротекущая!
— Так давай «Скорую» вызовем! — предложила Изабель.
— Можно и «Скорую», — пожала плечами Тамара Кирилловна. — Приедут через пару часов и в инфекционную больницу заберут. Оно ему надо? Я бы лучше пенициллин ему уколола. Прямо сейчас.
— А ты умеешь? — с сомнением произнесла Изабель.
— Не помнишь, — усмехнулась домработница, — кто тебе уколы делал, когда у тебя отит был и ты медсестре из поликлиники истерику устроила?
— Да, правда… это я еще не проснулась, — пробормотала Изабель. — Но почему именно пенициллин? Сейчас же вроде какие-то другие антибиотики есть, более современные?
— Однако основа у всех одна, — возразила Тамара Кирилловна. — К тому же именно пенициллин у нас есть. Я уже проверила — не просроченный.
— Ну… давай тогда уколем. — Уверенности в голосе Изабель по-прежнему не было. — Но, может, все-таки «Скорую» лучше? Они укол и сделают.
— Не имеют они теперь права антибиотики колоть, по новым директивам! — вдохновенно сымпровизировала домработница. — Только в больнице. К тому же у человека сильный жар, кашель. Госпитализируют его, посадят на карантин. Хотя бы для того, чтобы какую-нибудь тропическую инфекцию исключить.
— Теть Тамар, — подозрительно взглянула на нее Изабель, — а чего это ты о нем так заботишься? Ты ведь Юру терпеть не можешь!
— Не могу, — не стала спорить Тамара Кирилловна. — И забочусь я вовсе не о нем, а о тебе. И о себе. Вдруг у него правда зараза какая-то серьезная? Лучше в зародыше пресечь, чем ждать, пока на нас перекинется.
— Ой, тебя не переспоришь. И вообще, у меня мигрень. Иди, быстро делай свой укол, а потом мне кофе сваришь.
Сжала руками виски, откинулась на подушки. «Не так, наверно, и любит, — порадовалась домработница, — иначе б вскочила, побежала проведывать».
Впрочем, после того, что Юрий с нею сделал — странно, что девочка вообще продолжает с ним общаться. Правду, верно, говорят: что жертвы испытывают привязанность к своим мучителям? Или ветреная Изабель ради денег что угодно терпеть готова?
Все необходимое для укола Тамара Кирилловна приготовила заранее. Быстро и тщательно вымыла руки, протерла ладони дезинфицирующей салфеткой: внести парню инфекцию в ее планы совсем не входило. Разбила ампулу с новокаином, набрала в шприц. Перелила содержимое в пузырек с пенициллином. Белый порошок растворился почти мгновенно.
Женщина надела на иглу колпачок и приблизилась к Юрию, ласково приговаривая:
— Сейчас, милый! Сейчас тебе легче будет! Маленький укольчик, потерпи!
Парень распахнул мутные, больные глаза, что-то прошептал пересохшими губами.
Тамара Кирилловна ловко приспустила ему штаны, протерла ягодицу спиртовой салфеткой.
— Мне… у меня… — с трудом ворочая языком, проговорил Юрий.
Но пенициллин, разведенный новокаином, уже тек в его кровь. Тамара Кирилловна посильнее нажала на поршень — чтобы не успел сообразить, вырвать шприц. И лишь когда вколола пять кубиков, удовлетворенно произнесла:
— Все, дорогой. Не волнуйся. Теперь все у тебя будет просто замечательно.
Тамара Кирилловна закончила свой рассказ и взглянула на Диму с мрачным удовлетворением:
— Это я убила негодяя. Абсолютно осознанно, расчетливо и без капли жалости.
— Но мне говорили, что укол делала Изабель… — растерянно взглянул на нее Дима.
— Моя милая девочка просто защитить меня решила. Я ведь когда-то — очень давно — судима была. За растрату. Вот она сразу и сказала, что на себя всю вину возьмет. — Женщина смахнула с лица слезинку: — Все повторяла: «Тетя Тамарочка, ты ведь не знала. Ты ведь как лучше хотела… Чтоб Юрочке больно не было». А ведь я совершенно осознанно собиралась его убить. И сделала это. И отмаливать грех не собираюсь. Он заслужил свою смерть.
Полуянов обхватил голову руками. Слишком много всего навалилось за этот день. Изабель, вся в бинтах, мститель Юрий — уже несколько месяцев мертвый, странное поведение Юлии Аркадьевны…
— А что было на той флешке? — спросил он у Тамары Кирилловны.
— Дима, не надо бы вам этого видеть… — опустив голову, ответила она, — но я покажу. Все равно ведь не отвяжетесь. Только дайте мне слово. Я вас прошу, умоляю. Дайте слово, что не подадите Изабель вида, что знаете. И что эту запись никто, кроме вас, не увидит.
Денек выдался солнечным, ярким, теплым. В такую погоду особенно радуешься тому, что ты молода и красива. И нет нужды обряжаться в балахоны, чтобы скрыть лишний вес. И краситься, чтоб скрыть морщины. Да и факт, что пятнадцатиминутный «сеанс» принесет как минимум годовой доход заурядного клерка, вдохновлял чрезвычайно. А про моральную сторону вопроса Изабель старалась не думать. Юрий, конечно, прав: доля такая женская — продаваться. И лучше это сделать за большие деньги, чем за тарелку супа.
А сумма — реально! — сумасшедшая.
Неужели правда столько заплатят, не обманут?
Она бы сама на месте заказчика лучше бы новую машину себе купила. Или швейцарские часы.
Но, когда поделилась мыслями с Юрием, тот снисходительно ответил:
— Глупышка! Все это у него давно есть.
И вообще, чем ближе к делу, тем меньше он становился похож на того любимого, каким был на Сейшелах. Холодел взгляд, менялся тон. Утром поднялся в квартиру, вроде все как обычно: поцеловал, обнял. Но вместо уже привычного: «Замечательно выглядишь!», потребовал:
— Шорты не годятся. Длинное платье надень. Белое, с кружевами.
— Да ну! — скривилась Изабель. — Оно жаркое. И выгляжу я в нем как монашка.
— Именно это сегодня и требуется, — ухмыльнулся Юрий.
И еще попросил не распускать волосы по плечам, а уложить в занудный пучок. И вместо боевых босоножек на каблуках надеть белые балетки.
— Ты прямо профессионал! — пошутила Изабель.
— Ну что ты, — поспешно открестился мужчина. — Сам первый раз, волнуюсь ужасно.
Однако глаза метнулись к носу. Тетя Тамара говорит, так всегда бывает, если человек врет.
…И машину к месту назначения Юрий вел уверенно, ни разу с дороги не сбился. Хотя с шоссе съехали почти сразу после Москвы, долго колесили по узким, местами вообще грунтовым тропинкам. Лес становился все гуще, места все более дикими. Изабель хихикнула: «Хороша я тут буду в белом платьице до пола».
И вдруг прямо посреди дебрей обнаружилась отличная асфальтовая дорога. А еще через несколько минут они уперлись в шлагбаум. Молчаливый охранник в машину даже не заглянул — только сверил со списком номер и сразу поднял врата. Когда промчались еще метров триста, впереди засеребрилась вода. Озерцо, немаленькое, очень чистое.
Юрий подкатил к причалу, возле которого покачивался симпатичный, кипенно-белый катерок. Выскочил из машины, галантно распахнул перед своей дамой дверцу:
— Прошу.
Она робко ступила на идеально чистый и ровный асфальт. Солнце по-прежнему золотилось на небе, продолжали надрываться птицы, но девушке вдруг стало отчаянно, просто дико страшно. Глухой лес. Совершенно пустое озеро. Равнодушный охранник. Деловитый Юрий. Загадочный, безумно богатый заказчик. А вдруг их план — с ней просто покончить, после того как она им даст все, что может дать?!
— Прошу.
Она робко ступила на идеально чистый и ровный асфальт. Солнце по-прежнему золотилось на небе, продолжали надрываться птицы, но девушке вдруг стало отчаянно, просто дико страшно. Глухой лес. Совершенно пустое озеро. Равнодушный охранник. Деловитый Юрий. Загадочный, безумно богатый заказчик. А вдруг их план — с ней просто покончить, после того как она им даст все, что может дать?!
— Ты чего скисла? — взял ее двумя пальцами за подбородок Юра.
— Боюсь, — прошептала она.
— Лизочка, милая, всего две минуты. Подумай, что такое паршивые две минуты для тебя, профессионала?! — Подхватил ее под руку, велел деловито: — Пошли. Я покажу тебе, как все здесь устроено.
— Ты ведь сам первый раз, — прищурила она глаза.
— Но теорию-то я изучал, — пожал плечами Юрий, помог ей подняться на катер, предложил: — Начнем с шампанского?
Изабель с удивлением глазела по сторонам. Если смотреть снаружи — скромнейшая, самая обычная посудина. А внутри: красное дерево, паркет, картины, хрусталь.
Она робко приняла произведение искусства — тонконогий бокал из тончайшего стекла и сделала глоток шампанского, тут же ударившего ей в голову.
— Больше пить, к сожалению, нельзя. И закусывать тоже, — сочувственно развел руками Юрий. — Сама понимаешь, если вдруг все назад пойдет — будет некрасиво.
Солнце поднималось все выше, нагревало катерок — а Изабель становилось все холоднее. И все страшней.
— Поскорей бы это кончилось! — вырвалось у нее.
А Юрий, вместо того чтобы утешить, ледяным тоном произнес:
— Только не делай, пожалуйста, во время работы такого лица, как сейчас. Ты не проститутка, не отбываешь повинность. Ты отдаешь — с удовольствием! — самое дорогое.
«Бежать! Бежать отсюда!» — в отчаянии подумала Изабель.
Но снаружи уже пророкотал и затих мотор. Девушка успела выглянуть в иллюминатор и увидела машину. Водитель остался внутри, а пассажир решительным шагом двигался к ним. На ходу что-то вытащил из кармана, приложил к лицу…
Катерок качнуло. Гость вступил на борт. Юрий бросился к нему, однако тот сделал рукой отстраняющий жест, словно отгонял муху, и молодой человек замер.
Замерла и Изабель.
Хотя лицо человека, взошедшего на корабль, скрывала венецианская карнавальная маска, ей показались очень знакомыми его фигура, походка, руки. И голос — развратный, хриплый.
— Привет, мое солнышко, — обратился он к ней.
— Э… здравствуйте, — растерянно прошептала девушка в ответ.
И внезапно поняла, что никаких, даже самых огромных денег в мире ей не нужно. Больше того, все свое готова отдать, лишь бы этот страшный мужчина к ней не приближался, не трогал ее, не…
— Иди за штурвал, — велел незнакомец Юрию.
Тот поспешно исполнил приказ.
Изабель — теперь она осталась с гостем наедине — сделала назад шаг, другой. Вжалась в стену.
— Хороша, — оценил мужчина.
Приблизился, коснулся рукой ее плеча — вроде бы осторожно, почти с нежностью. А в следующее мгновение — рванул за ворот и одним движением разорвал на ней платье.
— Нет! — отчаянно пискнула Изабель и попыталась прикрыть грудь руками.
Катер ревел мотором, удалялся от берега все дальше и дальше.
Она ждала чего угодно: что страшный мужик ударит, набросится, изнасилует — прямо здесь. Однако тот — почти вежливо — произнес:
— Теперь поднимайся на палубу.
Девушка бросилась туда бегом. Может быть, прыгнуть в воду? Или… или попробовать поговорить с ними по-хорошему? Она не может этого сделать! Она передумала!!!
Мотор стих. Стукнул, падая на дно, якорь. На палубе появился Юрий. Изабель бросилась к нему:
— Пожалуйста! Отпусти меня! Я… я не хочу, я боюсь!
И в ужасе отступила. Потому что глаза у ее любимого сейчас были абсолютно пустые. Он взял ее за руку. Подвел к ведущей за борт лесенке. К низеньким перилам были прикручены два кожаных ремня с застежками.
— Становись сюда, лицом к воде, — приказал Юрий.
И она — словно завороженная — исполнила приказ.
Мужчина уверенным движением приторочил к стальным перилам ее щиколотки и проговорил:
— Когда я скажу, будешь нырять.
Ее трясло, будто в лихорадке.
Страшный заказчик неслышно подкрался сзади. Разорвал на ней трусики. Провел жесткой безжалостной рукой по бедру и хрипло прошептал:
— Я готов.
Юрий взглянул в ее несчастное лицо, улыбнулся:
— Изабель, ты ведь сама говорила: «Как замечательно стать богатой, всего-то за пару минут!»
Мужик за их спиной хохотнул.
А Юрий вдруг сузил глаза и заорал:
— Прыгай!
И она — прыгнула.
Боже, насколько же ледяная вода! Изабель чувствовала, как сотрясается в отчаянной дрожи ее тело. Но набрать воздуха — несмотря на всю экстремальность ситуации — она сумела вволю. Две минуты, ха! Она спокойно продержится все пять!
Страшный мужик немедленно взялся за дело. Но оказалось вовсе не больно и даже почти не противно. Похоже не на секс, а на осмотр во врачебном кабинете. Раз-два, туда-сюда… И каждое движение мужчины в карнавальной маске приносило ей… как бы посчитать… тысячу долларов? Больше? Нет, не получится. У нее всегда было неважно с математикой.
Но в чем, непонятно, прикол для заказчика? Обычный секс, даже, можно сказать, его половинка.
Дышать становилось чуть сложнее. Явно идет уже как минимум четвертая минута, а дядька все старается. Раз-два. Туда-сюда. Когда он кончит? И почему ему нужен именно такой секс? Просто не может, что ли? Когда все обычно?
И если наверху, на катере, ей было отчаянно боязно, то здесь, в родной стихии, под водой — почти хорошо.
Одна беда: грудь сдавливало все больше и больше. Но поднимать ее никто не торопился. Ладно, пять минут она выдержит без проблем. А дальше что?
А дальше… ее вдруг резко рванули за ноги. Но вместо того, чтобы вытащить, снова толкнули вниз, еще глубже. И девушка от неожиданности сделала самую большую ошибку, которая только была возможна: открыла рот.
Вода тут же хлынула в легкие, в голове помутилось, Изабель отчаянно задергалась, пытаясь вновь задержать дыхание. Но толща воды рвалась в рот, в нос, разрывала ее тело на части.
«Какая же я была дура!» — мелькнула последняя мысль перед тем, как ее, словно в воронку, затянуло в темный коридор.
И она полетела — быстро, в неизвестность, в черноту. И даже успела подумать: «Какая глупая у меня была жизнь… И до чего глупая — смерть!»
Ей было хорошо в темном, гулком и прохладном царстве. Но потом вдруг что-то начало давить в грудь. Все настойчивее, больнее. Легкие разрывало, она закашлялась. Открыла глаза, и ее вырвало.
Снова ясное небо, солнечный день. Над ней нависало довольное лицо Юрика. В каюте тот же самый интерьер, правда, с единственным изменением. На видном месте — толстенная пачка долларов.
Изабель чувствовала, что не может пошевелить ни рукой ни ногой. А грудь — словно бы полна раскаленными углями. Она гневно взглянула на Юрия, прохрипела:
— Мы так не договаривались!
— Ты о чем, моя девочка? — ласково улыбнулся тот.
— Ты говорил, придется просто задержать дыхание! На две минуты, на три! А я чуть не утонула!!!
— Милая моя, — голос мужчины стал строгим, — кому нужно платить бешеные деньги за обычный секс под водой? Совсем иное дело, когда женщина задыхается, тело бьется в конвульсиях. Для мужика — совсем другое удовольствие. За него и башляют. А ты молодец! Клиент в восторге.
— Ты должен был сразу мне объяснить!
— Я думал, ты понимаешь, — хладнокровно соврал Юрий.
— Но я… я ведь умереть могла! — заплакала девушка.
— Брось! Я был на страже. И потом, я тысячу раз говорил тебе: ничем не рисковать — ничего не иметь. Согласна?
Изабель всхлипывала, но молчала.
Он схватил ее за подбородок, повысил тон:
— Отвечай, когда тебя спрашивают!
И мулатка затравленно кивнула.
Запись оборвалась.
Глава десятая
Тамара Кирилловна жалобно взглянула на Полуянова и пробормотала:
— Дима! Я совсем не знаю, что мне теперь делать! Я готова во всем признаться. Но тогда ведь вся эта грязь вылезет наружу…
Полуянов слышал ее, будто сквозь вату. Эротический фильм с участием Изабель произвел на него неизгладимое впечатление.
«Нет мозгов — считай, калека», — вдруг вспомнилась армейская присказка. Бедная глупышка… Ладно, еще бы заставили ее, принудили. Однако фильм наглядно демонстрировал: Изабель прекрасно осознавала, на что идет.
Впрочем, изверга, изувечившего ей лицо, это никак не оправдывало.
Но кто он? Родственник или друг Юрия? Кто-то из преступной шайки? Или же верны подозрения Изабель — и на ее жизнь покушалась коллега? Аристократичная Юлия Базанова?