Грошев поздравил Синцова, торжественно пожал ему руку.
– Рад за тебя еще раз, Костян. Баланс твоего личного счета изрядно пополнился. Скоро наработаешь на золото. Хорошо поработали сегодня, теперь пора нам прогуляться.
– Куда? – насторожился Синцов. Гривские медведи.
– На природу, Костян, на природу. Отдохнем. Погода отличная, искупнемся немного, а то в голове каша. Нельзя же все работать, а?
Синцов ничего против купания не имел, наоборот. Лето, река есть, а они еще толком ни разу не искупнулись.
Грошев выключил мультиварку, и они поспешили на воздух.
Боренька послушно дожидался их перед домом, Грошев и Синцов запрыгнули на мотоцикл, они заехали к Синцову за плавками, а потом дернули на реку.
К реке Грошев подъезжал странно и долго – через лес и заброшенный льнозавод, который до сих пор пах льном, через скошенное поле, а потом через одичавший картофельник, посреди которого сидела стайка мелких пацанов, запекающих на костре картошку.
Сразу за картофельником оказался высокий берег, поросший черемухой. Грошев повел мотоцикл вдоль него, причем довольно рисково, Синцов думал, что если вдруг берег немного подломится, то они завалятся в реку.
Но берег был высок и крепок.
Они остановились. Напротив был пляж, несмотря на жару, народа на нем пеклось немного. Под зонтиком валялись две девчонки, рядом сидел паренек с планшетом, на другом окончании пляжа пацаны ныряли за бутылкой, как водится, громко матерясь. Между ними пожилой толстый мужик и его толстая жена, оба ели арбуз и кидали корки в реку.
Грошев сказал, что это самое удобное место для купания.
– Тут берег крутой и глинистый, – сказал он. – Никто не любит здесь купаться. Поэтому тут чисто. А там…
Грошев указал на пляж.
– Там всегда помойка. Все жрут, курят, пьют – и все это остается в песке. Вся грязь скапливается, все сопли, волосы, окурки, бумажки. А некоторые любят ногти постригать, придут на пляж – и давай ногти стричь, и стригут, и стригут…
Грошев перехватил взгляд Синцова, замолчал и стал спускаться к воде, очень аккуратно, стараясь не поскользнуться.
– На пляже только ранней весной чисто, – бормотал Грошев. – Половодье уносит всю дрянь. А потом, как становится теплее, сюда начинают всякие уроды…
– А что на боны не поехали? – спросил Синцов. – На течение, к тросам? Там здорово…
– Да, здорово. Просто я не люблю два раза подряд в одном месте купаться. Примета кислая… Ах ты…
Грошев все-таки поскользнулся и съехал в воду, ухнул с головой, исчез и всплыл уже чуть ниже по течению.
Он тут же развернулся и поплыл против воды, настойчиво и целеустремленно. Синцов вдруг увидел – по спине Грошева протягивался шрам, почти поперек, а потом загогулиной поднимаясь к шее.
Грошев старательно плыл, а Синцову не захотелось медленно спускаться, поэтому он поступил по-другому – прыгнул, хотя и знал, что неправильно.
Он постарался отпрыгнуть подальше от берега, чтобы не наткнуться на обвалившийся кусок земли или старинную корягу, стараясь попасть в струю, туда, где течение вымыло в дне глубину. Так и оказалось, Синцов ушел под воду, но до дна не достал, хотя опустился достаточно глубоко. Синцов не был готов к глубине и не успел набрать воздуха, так что скоро он рванул к поверхности.
Он всплыл и увидел Грошева сильно выше по течению, Синцов выплюнул воду и пустился нараспашку Грошева догонять. Оказалось, что это нелегко, течение было сильным, и Синцову приходилось с ним бороться. У Грошева это получалось лучше. Скоро Синцов почувствовал в ногах усталость, свернул к берегу и выбрался на глину.
Грошев поднялся метров на сто, затем завалился на спину и поплыл обратно.
Синцов выбрался на кручу и сел, свесив ноги. Грошев продолжал плавать.
На пляже между тем ситуация поменялась. Толстяки доели арбуз и удалились, пацаны, нырявшие за бутылкой и счастливо матерившиеся, утомились своим занятием и заинтересовались девчонками под зонтом.
Грошев выбрался на сушу.
От воды он приобрел немного синеватый цвет и покрылся пупырышками, хотя вода холодной не была.
– Хорошо, – сказал Грошев. – Конечно, утром лучше, но все равно пробирает. Я биметалл почти полтора года хранил в мешках, не перебирал, ждал.
– Чего?
– Подходящего времени. Ты же видишь, удача на нашей стороне.
– Похоже.
Действительно, похоже на то. Во всяком случае, Синцов не помнил, чтобы ему раньше так везло. Да хоть как-то бы везло.
– Удача с нами на «ты», – довольно сказал Грошев. – Ты же сам это видишь.
– Наверное…
С пляжа послышался крик. Синцову не очень хотелось смотреть.
– Точно, – заверил Грошев. – Я знаю. Каждый день что-то находим. Причем не простую ерунду, а приличные монетосы. Вполне себе приличные, Пермский край – ты прикидываешь?
Снова заорали, и Синцов посмотрел.
Пацаны приставали к девчонкам. Их друг пытался противостоять, но пацаны его просто отталкивали, потому что были выше и сильнее. Парень падал. Но пока поднимался.
Гопники, подумал Синцов. Точно, гопники. Здесь водятся гопники.
– Понимаешь, в последнее время я начал кое-что понимать про удачу. Здесь довольно хитрая геометрия, но я накопил внушительную эмпирическую базу, так что теперь я могу определить некие точки…
Гопник пнул парня в ногу. Девчонки завизжали. Парень упал.
– Я их называю горячие точки, – продолжал Грошев. – Приближение к этим точкам можно опознать по некоторым признакам. Например, бессонница. Ты просыпаешься посреди ночи и ничего не понимаешь, как будто в ухо тебе кто-то завопил…
Синцов не любил гопников. Он, вообще-то, с ними никогда не встречался, но инстинктивно не любил.
– Знаешь, можно предположить и обратный эффект – если создать определенные условия, совокупность внешних факторов…
Девчонки завизжали громче.
Ну вот, покривился Синцов. Без этого все-таки никак. Приехать в провинцию и ни разу не столкнуться с гопотой… Такого просто не бывает. Без этого никак нещитово, и носить футболку «Урюпинск, я там был» нет у тебя никакого права.
– Ты чего? – спросил Грошев.
Синцов кивнул на пляж.
Грошев поглядел туда, сощурился, свистнул. Один гопник услышал.
– Эй, пацаны, хватит! – громко попросил Грошев. – Прекращайте!
Его послали. От души и подальше, вдохновенно и умело. Девицы совсем присмирели, а парень, который их защищал…
Парень огребал. Нет, его пока не сильно били, но уже били.
– Ладно, я сейчас, – сказал Грошев. – Ты, Костян, посмотри за Боренькой, я сейчас.
Грошев опять аккуратно спустился к воде, в этот раз не поскользнулся, а медленно сошел, поплыл поперек.
Вчера медведь, сегодня гопники, завтра…
Парня били. Синцов подумал, что пора. Нет, пока ничего опасного, да, скорее всего, они опасного и не хотели, просто поцепляться, унизить ботана, показать, кто здесь хозяин. Но стая всегда наглеет, это закон. Одиночный хулиган попристает, устанет и отвалит. В крайнем случае его можно отбуцкать. Если хулиганов двое, то один может попытаться образумить своего бестолкового приятеля. Но больше двух… У стаи всегда другие законы, стая хочет крови и не может остановиться. Пора заступаться.
Грошев плыл. Гопники били парня. Уже с ожесточением, заводились постепенно, жестокость пьянит, безнаказанность пьянит. Синцов аккуратно спускаться не стал, прыгнул с берега. Головой вниз испугался, «солдатиком». Ушел ко дну, оттолкнулся от скользкой глины, всплыл и погреб к пляжу. Грошев уже выходил на берег, отплевываясь и выжимая трусы. Гопники оставили хиленького паренька и теперь с интересом направлялись к Грошеву. Паренек сидел на песке, вытирая разбитое лицо, а девушки его утешали.
Не бегут, подумал Синцов. Молодцы, друг за друга держатся. Он выбрался на середину реки, его зацепило течение и понесло влево, довольно сильно, так что пришлось Синцову взяться за воду посильнее. Синцов переключился на классический кроль и уже мало следил за пляжем, успевая замечать только черные трусы Грошева. Кажется, его не били.
Каждые десять метров он проверял под ногами дно, но его не нащупывалось, он попал в яму, образовавшуюся за течением, под ногами холодела уже настоящая глубина, и выгребать стало труднее.
Метров за пятнадцать от берега он снова попытался попробовать достать до дна, хлебнул воды и закашлялся, и тут же вода ударила в нос, и Синцов захлебнулся снова, закашлялся и перевернулся на спину. Увидел.
Грошев и гопники шагали в сторону, к началу пляжа, Грошев первым, гопники за ним. Будут бить в кустах, подумал Синцов. Девчонки и паренек все так же сидели на песке, испуганно озираясь, не двигаясь, а Грошева уводили.
Синцов выбрался на песок. Он не ожидал, что потратит столько сил на реку, чувствовал усталость, но отдыхать было некогда, надо было драться. То, что драться придется, Синцов уже не сомневался, вряд ли гопота откажет себе в удовольствии поколотить такого типа, как Грошев. Грошев напрашивался на мордобой одним своим видом, Синцов, человек сам по себе мирный, и то иногда ловил себя на желании влупить Грошеву подзатыльник.
Гопники были, кстати, весьма и весьма крупные, выше Грошева на голову, а то и на полторы и гораздо крепче в плечах. Грошев стоял перед ними, ссутулившись и сунув руки в карманы, – Синцов вдруг увидел, что в трусах у Грошева имеются карманы.
Грошев что-то сказал гопникам, указал пальцем, и те вдруг стали послушно одеваться.
Синцов не понимал. Гопники не только не били Грошева, а, кажется…
Грошев сказал еще что-то, и парни стали одеваться быстрее, один, пытаясь надеть шорты, запнулся сам за себя и упал в песок, но остальные этого не заметили.
Синцов высморкался, расправил плечи и направился к гопникам. Они мялись в мокрой одежде и как-то смотрели в сторону, Грошев стоял перед ними. Вода затекла в уши, Синцов зажал пальцами нос, дунул, вытолкнул из ушей глухоту.
– Ну так что? – спросил Грошев у гопников. – Сейчас отдадите или завтра? Только завтра уже не по двести будет, а по триста. И не мне будете отдавать, а Лбу. Всекаете?
– Послушай, брателло…
– Я тебе не брателло, – ответил Грошев. – Вы, пацанчики, конкретно попутали. Дерзко себя ведете, так нельзя. А вы, гляжу, совсем не всекаете. Может, Лоб вам всечет тогда?
– Не надо Лба…
Определить, кто из гопников отвечает, Синцов не смог, однако отвечали они не очень разборчиво, дрожащими голосами.
Синцов приблизился. Он постарался сделать такое же мертвое лицо, как у Грошева, и так же брезгливо опустил вниз губы, точно перед ним стояли не люди, а навозные жуки, непостижимым образом поднявшиеся на задние лапки, и он, белый джентльмен в пробковом шлеме, собирался навести здесь порядок.
– И чо? – спросил он как бы ни у кого.
Грошев кивнул на пацанов.
– Да вот, сявки что-то быкуют…
И весьма эффектно сплюнул на песок.
– Да не, мы ничего… – заканючил тот, что стоял по центру. – Мы просто шутили, а он… Он сам виноват, он…
– Тсс! – посоветовал Грошев. – Слишком много мелете. Пора заткнуться, я от вас устал. Вы, опарыши, испортили мне отдых, нанесли моральную травму. Серьезную моральную травму.
Гопники хлюпнули носом. То есть хлюпнул один, но получилось, что будто бы все дружно хлюпнули. Синцов вообще отметил, что хулиганы у него как-то слились и по личностям не различались и действие одного немедленно распространялось на остальных. И выглядели жалко. Но жаль их при этом Синцову не было, он понимал, что в другой ситуации гопники его бы не помиловали.
– В час дня… – Грошев указал пальцем на солнце. – В час дня у меня встреча в «Рассвете» с Лобановым… Вы Лобанова знаете?
– Да… – проблеял гопник.
– Это хорошо, что знаешь, – кивнул Грошев. – Значит, когда он с тебя спрашивать будет, не удивляйся. Так вот, я встречаюсь со Лбом в час, поехал на реку освежиться, и что? Что я вижу?
Грошев добавил к голосу агрессии. Так, самую чуть.
– Я вижу, как какие-то… – Грошев снова сплюнул на песок, – обижают моих друзей.
Грошев указал в сторону пострадавшего парня и его девчонок.
– И вместо того чтобы встречаться с авторитетным человеком, я вынужден…
– Да мы это… мы вообще… пошутить хотели…
– Так что, пацики, собирайтесь, – Грошев зевнул.
– Куда?
– Разбираться поедем, – трагически сказал Грошев. – Пошутить хотели? Лоб шутки любит. Не, реально любит, он, когда трешник под Ижевском мотал, разным шуткам научился…
– Не надо, Чяп, – сказали гопники. – Реально попутали, Чяп…
– Вы попутали, а Лоб, значит, там в «Рассвете» маринуется? Кто ему возместит?
Синцов понял. Но как к этому относиться, не знал. Решил молчать и делать вид.
Гопники полезли в карманы.
– Поскорее.
Гопники достали деньги, мятые грязноватые полтинники.
– Не надо жадничать, – Грошев стал отбирать деньги. – По двести с рыла и свободны.
Гопники не сопротивлялись.
Синцов подумал, что это, наверное, не очень хорошо. Получается, что они, отобрав деньги, и сами стали немного гопниками, но, с другой стороны, те сами виноваты. Посеявший ветер пожнет дулю, так говорил отец и, видимо, был прав.
Отобрав деньги, Грошев сказал:
– Все, свободны. И чтобы я вас не видел здесь! И в городе чтобы не видел! Пошли, я сказал!
Гопники понуро двинули прочь, загребая ногами песок.
Грошев улыбнулся, Синцов отметил, что получилось это у него не очень по-человечески, из образа не вышел.
– Стопарэ! – сказал негромко Грошев.
Грошев снова говорил как-то… иначе. Другим голосом. Равнодушным, ленивым, страшным. Синцов не мог поверить, что Грошев так умеет, но он умел, причем очень неплохо умел. Убедительно. Пробирало. Сам Синцов с гопниками встречался нечасто, почти совсем не встречался, но по телевизору их, конечно, видел. И они говорили похоже. Но не так, совсем не так. Не по-настоящему. А Грошев умел, по-настоящему.
Парни послушно остановились, повернулись.
– Не всекают, – ухмыльнулся Грошев в сторону Синцова. – Сявы все-таки не всекают…
– Ну что еще? – спросил плаксиво главный гопник.
– Ты что, недоволен чем-то? – грозно развернулся Грошев. – Я чо-то не понял, а? Ты чего раздуваешься?! Ты что, поговорить хочешь?!
– Да нет, нет. Все нормально…
У предводителя гопников нервно задергался нос.
– А то можем поговорить, – Грошев начал неприятно вертеть шеей. – Не, если со мной не хочешь говорить, я могу Лба позвать, Кость, дай телефон.
Синцов понял, что Кость – это он, и в подтверждение своих намерений пошевелил плечами.
– Не надо Лба! – чуть не заплакал другой, самый младший гопник. – Не надо…
Грошев сморщился еще брезгливее.
– Так, с вас еще по сто, – сказал Грошев. – По сто и по-быстрому, некогда мне…
В этот раз они не стали спорить, правда, относительно крупных купюр у них больше не нашлось, и добирали мелочью, считали, шевеля губами.
– Больше нету, Чяп… – гопник просительно протянул руку с мелочью. – Больше совсем нету…
Грошев взял мелочь, брезгливо на нее посмотрел и уронил в песок.
– Вон пошли.
– Чяп, да мы все… осознали, то есть все как ты сказал, Чяп…
– Смотрите, пацанчики, я ведь проверю, – сказал Грошев этим своим другим голосом. – Если еще к кому в городе докопаетесь…
Грошев выразительно покривил щекой.
– Вам жить, короче.
– Мы больше не будем! – пискляво пообещал растерянный гопник.
– Не будем! – дополнили остальные.
– Вон. И чтобы я вас больше здесь не видел, шакалье…
Грошев еще не успел договорить, а парни уже уходили, торопливо, обгоняя друг друга, не оглядываясь.
– Вот как-то так, – Грошев протянул Синцову деньги.
Синцов взял. Задумчиво. Он хотел сразу выкинуть эти гопниковские деньги, но отчего-то не стал этого делать. Сжал в кулаке триста рублей, можно бабушке сахара купить.
– Да не парься ты, – успокоил Грошев. – За благое дело и деньги получить не грех. Во-первых, защитили мирный досуг и здоровье отдыхающих…
Грошев кивнул на парня и девчонок.
– Во-вторых, предотвратили нравственное падение неразумных ближних своих, – Грошев плюнул вслед удалявшимся хулиганам. – В-третьих, мы предотвратили их противоправные действия в дальнейшем. Теперь эти негодяи пять раз подумают, прежде чем к кому-нибудь прицепиться, теперь они будут знать, что есть немалый шанс нарваться не по-детски.
Грошев тут же добавил в-четвертых:
– Мы лишили их накоплений. Они бы эти накопления все равно пропили. Так что мы еще позаботились об их здоровье.
– Хорошо, – сказал Синцов.
А он просто не знал, что еще можно тут сказать. Адреналин вымывался из крови, и Синцов начинал ощущать усталость.
– Легко и радостно творить добро на этой Земле, – изрек Грошев, свернул деньги и спрятал их в карман трусов. – Нет, день сегодня определенно…
Грошев поглядел на солнце, подумал немного.
– День сегодня определенно еще не закончился, – сказал он. – Пойдем, Костян, надо еще кое-куда подскочить, раз уж пошла такая маза… Чего зря упускать?
– Пойдем, – согласился Синцов.
Он вообще-то думал, что сейчас Грошев направится к пацану и девчонкам, которых он выручил, но Грошев, кажется, про них и не вспомнил, сразу двинул к воде. Синцов посмотрел в сторону ребят. Они тоже собирались и поглядывали на Грошева и Синцова с испугом.
Грошев подошел к берегу, повернулся спиной, упал в воду.
– Ты не бойся, – говорил Грошев, когда они переплывали реку обратно. – Шакалы никому не пожалуются, они не дураки. Эти деньги они сами у каких-нибудь шпанят отжали. Ничего, пусть привыкают, что в пруду водятся рыбы покрупнее, пусть свое место знают. Если таких распустить в детстве, из них вырастут настоящие бандиты. А так, глядишь, и толк выйдет.
Синцов в этом сомневался. Течение снова сносило.
– Ладно, нам пора, а то совсем запоздняемся.
Синцов не мог понять: зачем? Зачем Грошев помог? Из-за кучки рублей? Вряд ли. Он человек достаточный. Наверное, гопников не очень любит, он, кажется, брезгливый.