– С тобой все будет в порядке, Джек, – пообещала она. – Мы рядом. Все как-нибудь наладится.
Быстро моргая, я посмотрел наверх, на лицо Скилаки. Она продолжала выкрикивать команды грифону, который, придушенно щебеча, пятился от нее на полусогнутых лапах, пока не врезался задом в стену замка.
Профессор Бегад лежал лицом вниз на утрамбованной земле. Я перевернул его. Глаза старика были зажмурены, рот открыт, а грудь неподвижна. Пламя от чаш на стенах отбрасывало на его лицо причудливые тени.
Я судорожно попытался вспомнить основы первой помощи при остановке сердца, которые мы изучали с папой. Я опустился на колени рядом с профессором и уперся основаниями ладоней ему в грудь. Один-два-три-пауза… Один-два-три-пауза… Касс и Эли присели сбоку от меня.
Один-два-три…
– Пха! – Бегад сильно закашлялся, и его глаза распахнулись. – Мальчик мой, ты делаешь мне больно!
Я отстранился, и он попытался сесть. Эли бросилась его обнимать, а я без сил привалился к Кассу, который положил мне руку на плечо.
– Отличная работа, Джек, – сказал он.
Наше облегчение продлилось всего пару секунд и было прервано неожиданным грохотом, раздавшимся откуда-то сзади.
Мы обернулись. Наполовину сгнившая деревянная дверь отворилась, ударившись о внутреннюю стену замка. По всему двору разлетелись щепки.
За дверью был абсолютно черный портал. В нем медленно, будто тьма вдруг стала выцветать, проступили две пары белых, как шарики для гольфа, глаз. Перемещаясь вверх-вниз, они приблизились к порталу, и вокруг них проявились костлявые лица.
Со стороны Касса донесся придушенный всхлип. Меня и самого затошнило. Из тьмы вышли двое мужчин в лохмотьях и со сковывающим шею ярмом, как у быков. Их кожа свисала сухими лохмотьями, а в дырках на голове проступали кости черепа. Волосы торчали пучками из самых странных мест, будто приклеенные кое-как обрывки проводов, и у обоих не было губ. Изо рта у них капала слюна, мужчины стонали, таща за собой скрипящую сломанными колесами огромную колесницу.
– Мне все это ужасно не нравится… – пробормотала Эли.
– Зомби, – простонал Касс. – Ненавижу зомби.
Колесница представляла собой украшенную замысловатой резьбой деревянную кабину, поставленную на четыре расшатанных колеса и покрытую серой выцветшей тканью. Изнутри раздался крик на неизвестном мне языке.
– Унгх, – ответил один из запряженных.
Из-за занавески высунулась рука и с силой ударила длинным кожаным хлыстом по спине зомби.
Я вздрогнул, но тот, похоже, ничего не заметил.
Из кабины вышел мужчина столь огромных размеров, что колесница едва не воспарила, когда он покинул ее. На зомби он не был похож, хотя и человеческого в нем тоже было не так уж много. Его кожа казалась ненормально жесткой, будто сделанной из пластика. Его второй подбородок подпирали несколько следующих, а в мешках под глазами можно было спрятать по котенку. Опираясь на украшенный драгоценностями бронзовый посох, набалдашник которого представлял собой маленькую гипсовую копию мавзолея, он направился к нам. Жирные складки на лице растягивали его рот в некое подобие ухмылки, но глаза мужчины, когда он посмотрел на нас, были пусты и холодны.
– Они говорят по-английски, Маппас, – сказала Скилаки.
Мужчина по имени Маппас ничего на это не ответил и протянул к кабине ладонь.
Из-за занавески показалась худая рука. Поддерживаемая здоровяком, из кабины вышла женщина с пышными серебристо-белыми волосами, водопадом спадающими на прикрытые золотым платьем свободного покроя плечи. Кое-где на краях ткань разорвалась, зато вышивка переливалась драгоценными камнями. У женщины были очень худые лодыжки и сухая и морщинистая, как грецкий орех, кожа на лице. Она выглядела зачахшей и старой, но на фоне окружающих ее зомби сошла бы за идеал здоровья.
– Преклонитесь перед царицей Артемисией! – взревел Маппас.
Я посмотрел на Касса и Эли, ответивших пожатием плеч. Мы и так стояли на коленях, так что нам оставалось лишь поклониться.
Морщинистые губы женщины растянулись в улыбке, она со свистом втянула в себя в воздух и хлопнула в ладоши.
– И кто из вас, – спросила она, – принадлежит мне?
Глава 32 Обмен
Я думал, что зомби не способны испытывать эмоции, но, судя по резкому усилению слюноотделения, двое запряженных мужчин пришли в возбуждение.
– Мне-е-е, – повторил один из них.
Хотя, может, он сказал «ми-и-и» или «мо-о-о». С зомби сложно утверждать наверняка.
Я встал и посмотрел прямо на Артемисию, что было той еще задачкой. Царица выглядела куда собраннее в физическом плане, чем Скилаки, но ее кожа была жесткой и морщинистой, как древесная кора, и трещала, когда Артемисия говорила. Над и под лишенными век глазами тянулись ряды нарисованных ресниц, придающих ей неизменно удивленное выражение.
– Итак? – Ее голос походил на крик умирающей чайки. – Отвечайте, или я заберу вас всех!
Я хотел что-то ответить, объяснить цель нашего визита, но пересохшие губы не слушались.
– Я… Вам принадлежу я, моя царица, – тихо произнес профессор Бегад, пытаясь подняться на ноги. – Я предлагаю вам свою душу и прошу всего лишь об одной услуге…
– У этих троих на затылке есть знак Калани, – перебила его Скилаки. – Они могут уйти, если захотят. Но они просят… некую каменную сферу в обмен на его душу.
– Наш предок, – добавил я, – оставил вам ее на хранение…
– Я не давала тебе разрешения говорить, гадкий мальчишка! – Царица вышла вперед, при этом ее тонкие ноги дрожали, но подбородок был гордо поднят. – Я правильно понимаю, что ты смеешь торговаться с царицей Артемисией?!
– Бха! Бха-бха-бха! – захохотал Маппас, содрогаясь всем телом. Огонь в чаше на стене неподалеку затрепетал от его дыхания.
– Тихо, бесполезный визирь! – закричала Артемисия, и смех мужчины разом оборвался. Она подошла к Бегаду. – Неужели ты решил, будто мне недостает душ? И что твое бренное тело стоит того, чтобы я пошла на сделку? Или ты умнее, чем кажешься, и готов предложить правительнице Бо’глу нечто иное?
Один из зомби начал вдруг кланяться и фыркать. Другой секунду недоуменно смотрел на него, затем принялся ковырять в носу.
– Стажеры, – устало покачав головой, пояснила Артемисия.
– Эти трое – Джек, Эли и Касс, – сказал профессор Бегад, – потомки великого Массарима.
Меня покоробило слово «великий» в сочетании с именем «Массарим», но я знал, что Бегад сказал это не просто так. И, судя по всему, это произвело на Артемисию должный эффект. Как бы сложно ни было читать по ее жесткому лицу, царица явно выглядела заинтересованной.
– Неужели? – спросила она, вытянув костлявый палец к моему подбородку.
Мне пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не отпрыгнуть. Она мягко приподняла мне голову и повернула ее вправо.
– Я вижу отметину. И – да, есть сходство в линии подбородка. Что касается остальных…
– Покажите, – шепнул профессор Бегад.
Эли и Касс повернулись к ней затылками.
– Моя отметина закрашена, – объяснила Эли. – Но если присмотреться к корням, ее можно заметить.
Артемисия опустила палец. Секунду она смотрела на Эли и Касса, а затем, так и не отвернувшись, начала медленно отступать. Маппас прошептал ей что-то на ухо и беззвучно захихикал, хотя с его вечной ухмылкой на губах мне могло просто показаться.
Царица кивнула и взмахом руки остановила его. После чего подошла к профессору Бегаду, который успел подняться.
– Итак, – сказала она, – уверена, моя Скилаки, моя милая псинка, уже сообщила вам, что я не приемлю односторонних соглашений. Если вы действительно потомки Массарима, полагаю, я могу согласиться на сделку, что удовлетворит нас всех.
Артемисия остановилась совсем близко от Бегада. Даже в ее высохшем состоянии она заметно возвышалась над ним. Тонкие губы разошлись, явив острые серые зубы. Я покосился на вход во дворец. Локулус действительно там? Она правда его нам отдаст?
Ее слова повисли в воздухе миражом в пустыне, настолько сложно было в них поверить.
– Подождите. Вы сказали «да»? – спросил Касс.
– Мальчишка не понимает меня, – повысила голос Артемисия, – хотя я изъясняюсь с ним по-английски!
– Он не смеет поверить своему счастью, моя царица, – вмешалась Скилаки.
Артемисия щелкнула пальцами:
– Маппас! Принеси им то, что они просят!
Маппас развернулся на сто восемьдесят градусов и, опираясь на бронзовую трость, заковылял к дверному проему.
– Благодарю вас, всемилостивая Артемисия, – тихо сказал профессор Бегад.
Царица посмотрела на профессора, и ее серые щеки вдруг начали наливаться цветом – сначала стали бледно-оранжевыми, но быстро приобрели насыщенный красный оттенок.
– Ты учтиво говоришь. Меня радует перспектива обрести стоящую душу. Ты образован?
– Я археолог, – ответил Бегад. – Преподавал в университете. Совершил много открытий в своей области.
– Я археолог, – ответил Бегад. – Преподавал в университете. Совершил много открытий в своей области.
Артемисия аж задрожала от восторга, а у меня похолодело в животе.
Для нее смерть профессора была развлечением.
– Что вы с ним сделаете? – спросил я.
– Его душа останется здесь, пока она сможет мне угождать, – ответила Артемисия. – Я буду учиться у нее, набираться от нее сил. Когда я закончу, я выпущу ее в Пещеру душ, где она будет пребывать, пока – если это вообще произойдет – не найдет себе новое вместилище. Сам же профессор – точнее будет сказать, его тело – обретет вечную жизнь. Если ему повезет, он получит работу во дворце. Меня начинают утомлять Девятый и Сорок Первый.
Услышав свое имя, один из двух зомби закричал и зафыркал. Другой был занят тем, что вытаскивал из уха серу и слов своей царицы не услышал.
– Вы превратите его в зомби? – возмутился Касс.
– Я не знаю этого имени, – сухо ответила Артемисия. – У моих теней нет имен.
– Вы зовете их тенями? – удивился я. – По мне, так они очень даже материальны.
– Здесь – возможно, но в верхнем мире они обретают… более прозрачную сущность. – Артемисия нетерпеливо помахала пальцами. – Но у меня нет никакого желания рассказывать вам тайны Бо’глу. Я жажду душу!
– Секунду, моя прекрасная царица, – попросил профессор Бегад. Он повернулся к нам и понизил голос: – Не спорь, милая Эли. Помните план Джека. Забирайте локулус и возвращайтесь домой, даже если вам придется уйти без меня. Мне осталось недолго. Уговори своего отца встать на путь Караи. Свяжитесь с повстанцами на острове. Три из семи локули – это огромный прогресс…
– Мы не можем вас оставить! – перебил я.
– У вас нет выбора! – отрезал Бегад.
– Хватит! – закричала Артемисия. – Или вы смеете отказать мне?!
Бегад резко развернулся:
– Нет, что вы! Примите мои искренние извинения.
Из-за спины Артемисии показался Маппас. Одной рукой он опирался на трость, в другой держал большой круглый мешок, казавшийся крошечным на фоне его мощного туловища.
– Прошу вас, моя царица, – прогудел он. – Как вы желаете. М-м… Желали.
Локулус…
Я бросился к нему, но Артемисия вскинула руку, и меня отбросило назад. Я больно ударился задом о землю.
Грифон, до того момента смирно возившийся у стены, навострил уши.
– Порядок прежде всего, – объявила Артемисия. – Выйди вперед, профессор Бегад. Один.
Профессор сжал наши ладони.
– Я верю в вас троих, – прошептал он. – И всегда буду верить.
Последней он выпустил руку Эли. Она плакала.
На подкашивающихся ногах, но с высоко поднятой головой Бегад подошел к Артемисии.
Она подняла руку и коснулась его плеча. Одно показавшееся долгим мгновение ничего не происходило, и в моей душе успела вспыхнуть искорка надежды, что Бегад борется с ее волей и каким-то образом одерживает верх. Но затем из его груди вырвался луч яркого белого света, и мы все вскрикнули.
Бегад издал вопль боли и рухнул на землю.
Я подбежал к нему, упал на колени и перевернул старика лицом вверх. Его глаза смотрели мимо меня на серое небо, а разбитые очки остались лежать на земле. Грудь не вздымалась. Эли начала давить на нее, пытаясь повторить массаж сердца.
– Нет, Эли. – Я потянул ее в сторону.
В ее глазах пылало отчаяние.
– Он мертв, Джек!
Мертв.
Я знал это, но не мог поверить. Я смотрел на безжизненное лицо, не в силах пошевелиться. Не в силах думать.
– Вспомните наш п-п-план, – прошептал Касс и посмотрел на Маппаса, держащего мешок. – Давайте уже заберем локулус.
Я услышал пронзительный, напоминающий соколиный крик. Артемисия запрокинула голову, ее серебристо-белые волосы вспыхнули золотым и рыжим. Морщинистая кожа разгладилась и помолодела. Мы с Эли и Кассом отшатнулись под порывом раскаленного воздуха. Артемисия, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, поднялась в воздух. Первое мгновение она напоминала ангела, на ее благородном прекрасном лице зажглась блаженная улыбка. Она была молода и здорова, ноги и руки – стройны и изящны, кожа светилась, а платье переливалось драгоценностями.
– Она напитывается от его души… – прошептала Эли.
Стоящий под ней Маппас закружился на месте в позе толкателя ядра и с той же глупой ухмылкой бросил локулус поверх наших голов. Он отскочил от стены и упал на землю.
Касс и Эли застыли в ужасе, но я сорвался с места и подхватил мешок. Когда я повернулся к друзьям, то увидел, что у обоих глаза блестели от слез.
– За дело, – сказал я, сунув руку в мешок. – Оживим его!
На ощупь локулус оказался шершавее, чем я ожидал. И тяжелее.
Мешковина отлетела в сторону, и у меня подкосились ноги. Я держал в руках круглую полированную сферу. Похоже, из мрамора. Я смотрел на нее, а в моих ушах звенела тишина.
Песня гептакиклоса так и не зазвучала.
В моих руках был не локулус.
Глава 33 Как чудесно быть красивой
Марко покинул нас, но, похоже, частичка его все еще жила внутри меня, потому что я швырнул каменную сферу как какой-то бейсбольный мяч. Она ударила в правую руку Артемисии. И уже через наносекунду Маппас, крича мне прямо в ухо, повалил меня на землю.
– Она обманула нас! – заорал я в его заплывшее лицо.
Рука Артемисии лениво изогнулась, будто она была под водой и ее коснулась рыба. С тем же блаженным выражением на лице она, проворачиваясь, начала опускаться. Если царица и ощутила удар, то не подала виду.
Касс поднял сферу. Его щеки прочертили дорожки от слез. Он, Эли и я двинулись было к Артемисии, но Маппас преградил нам дорогу и приказал Девятому и Сорок Первому встать по бокам. Пуская слюни и мыча, тени выполнили указание.
– Благодарю вас, мои верные и бесстрашные защитники, но я справлюсь сама, – сказала Артемисия. – Я желаю лично выразить этим детям свою благодарность.
Маппас коротко хмыкнул, отпихнул тростью тени в сторону и отошел сам.
Артемисия улыбнулась нам совершенно незнакомым лицом – с гладкой кожей, высокими скулами и темными глазами с пронзительным взглядом. Тонкие серебристые волосы налились жизнью и блеском, и когда она направилась к нам, Маппас вытащил откуда-то щетку и поспешил следом, расчесывая колтуны.
– Что ж, мои дорогие, вы видите, какую услугу мне оказали? – сказала она, сияя ослепительной улыбкой. – Мое лицо более не вызывает у вас отвращения, не так ли? Как чудесно быть красивой. Разумеется, вечно это не продлится. Но даже за столь мимолетную радость я благодарю вас.
– Вы убийца, – закричала Эли, – а никакая не царица!
Она прыгнула на Артемисию, но та щелчком пальцев отбросила ее назад.
Мы с Кассом бросились к Эли и помогли ей подняться.
– Вы солгали нам, Артемисия! – воскликнул я. – Вы не выполнили своей части уговора!
На мгновение глаза царицы сверкнули восторгом.
– Вы просили каменную сферу. Я дала вам каменную сферу. Одну из красивейших, что у меня есть.
Касс и Эли, потеряв дар речи, посмотрели на меня.
– Артемисия, вы нас не поняли, – быстро сказал я. – Наш предок, Массарим, оставил вам кое-что намного более ценное, чем это. Мы называем это локулус. Именно о нем мы просили. Не об этом.
Артемисия звонко расхохоталась:
– Забирай это, мое дорогое обманутое дитя. Ибо я не могу дать тебе того, чего у меня нет.
– Что это значит? – спросил Касс. – Это место было создано для защиты локулуса! Он должен быть здесь.
– Но его нет, – отозвалась Артемисия, пожав плечами. – Его украли столетия назад.
– Вы врете! – закричала Эли.
Артемисия бросила на нее недовольный взгляд.
– Я воздвигла это величественное место, – прошипела она. – Я хотела лишь спокойной жизни после смерти для меня и Мавсола. В мои планы не входило становиться матерью этой обширной пустоши. Этим лишенным крови и мозгов детям. Я не собиралась властвовать над огнем, горькими воспоминаниями и мстительными душами. Думаете, меня заботила охрана этой дурацкой игрушки? Да я была счастлива избавиться от нее!
«Дыши!» У меня все плыло перед глазами. Профессор Бегад лежал мертвый на земле. Нет. Маппас тащил его тело в черный проем.
Мой план провалился. Бегад погиб напрасно. Ответственность за его смерть лежит на моих плечах.
Солдат, Моряк, Техник, Портной. Так называл нас профессор Бегад. Марко – прокладывающий силой дорогу. Касс – указывающий путь. Эли – исправляющая поломки. А что я? Я должен был быть связывающим всех вместе.
Он ошибался. Именно я всех нас разъединил. Я был не Портным. Я был Убийцей.
– Мы найдем локулус, – сказал я. – Я не успокоюсь, пока не отомщу вам за то, что вы сделали с профессором Бегадом, Артемисия.
– Я действовала точно в согласии с нашим уговором, – возразила Артемисия. – И на мой взгляд, именно вы идете против него. Так что да, соглашусь с тобой, покоя тебе ждать не стоит. Потому что вы будете заняты в моей армии теней. В вечном услужении мне.