– Спасибо, Джек, – сказала она.
– За что? – буркнул я.
– За то, что спас меня во дворце, – ответила она. – Что выдернул кандалы.
Я отвернулся:
– Я не спас Бегада.
– Ты сделал все, что мог, – возразила Эли.
– Он доверил нам свою жизнь, – сказал я. – У нас был план. Мы должны были его спасти. А я… я просто отпустил его…
Касс сел рядом со мной.
– За тебя хватался не профессор Бегад, Джек. Это был один из порядковых номеров, как Девятый или Сорок Первый. Пустая оболочка. Ты не убивал его. Это сделала Артемисия, когда забрала его душу.
– Мы знали, что план рискованный, – продолжила Эли. – Даже будь там локулус, неизвестно, смог бы он на самом деле оживить его.
Я кивнул. Все это я прекрасно понимал. В том числе и то, что профессор Бегад умер бы, даже если бы мы не отправились в Бо’глу.
Но сути этого не меняло. Бегада не стало. Исцеляющего локулуса не было. А с ними шансы на наше собственное спасение тоже приближались к нулю.
И еще кое-что: до конца своих дней я не забуду те глаза.
Касс в последний раз похлопал грифона по шее и вскочил:
– Давайте выбираться отсюда.
Он отвернулся и зашагал по равнине. Я встал. Лодыжка ныла в том месте, где за нее держался Бегад. Эли взяла меня за руку, и вместе мы пошли за Кассом, навстречу пустоте.
Я вглядывался в густой, как река, туман на самой границе леса. Где же портал?
Эли остановилась:
– Вы что-нибудь слышите?
– Нет… – Но прежде чем это слово сорвалось с моих губ, я увидел, как над нашими головами пронесся камень.
Я резко развернулся. Теперь я точно слышал низкий рокот. Прищурившись, я принялся вглядываться между деревьями. Оставшийся позади нас грифон издал громкий вопль.
– Тени… – пробормотал я.
– Как они нас нашли?! – вскрикнула Эли.
В моей голове прогремел голос Скилаки: «Вам не сбежать!»
Тени словно муравьи наступали со всех сторон, выбегали из-за деревьев и кустарников. Некоторые из них были вооружены пращами, которыми запускали в нас камни и ветки. Они кричали и фыркали, как животные.
– Касс, как далеко до портала? – спросил я.
Он бежал прямо им навстречу.
– Сюда! – заорал он. – Скорее! Нам нужно добраться туда раньше их!
Прямо мне в голову устремились два снаряда. Я бухнулся на землю и покатился.
Эли закричала. Она тоже лежала на земле, и у нее шла кровь.
– КИ-И-ИА-А-А-А-А!!! – Клич грифона заглушил все остальные звуки. Он порхнул над нами и пушечным ядром нырнул в самую гущу зомби.
Я помог Эли подняться.
– Бежать можешь?
Она поморгала.
– Да. Кажется.
– Сюда! – закричал Касс. Он стояла в ярдах тридцати впереди нас, и одна его рука растворилась в воздухе.
Портал!
Касс вытянул к нам другую руку. Я вытолкнул Эли вперед:
– Забирай ее, она ранена!
Я увидел, как пальцы Касса сомкнулись на ладони Эли, и уже через наносекунду оба исчезли. Я приготовился прыгнуть.
Но моим ногам не суждено было оторваться от земли. На руке больно сжались чьи-то пальцы. И дернули меня назад.
– Грампфф… – Прямо мне в лицо пахнуло холодное несвежее дыхание, и меня едва не вывернуло наизнанку.
Развернувшись, я оказался лицом к лицу с тенью впечатляющих размеров. Недолго думая, я наклонил голову и с силой рванул вперед. Мой лоб с глухим треском, как при ударе бейсбольной битой по дыне, врезался в голову зомби. На мгновение его хватка ослабла. Я попытался вырваться, но этот труп был крупнее Сорок Первого и совсем не такой хрупкий. Его пальцы держали крепко.
Он приподнял меня. Я в отчаянии замотал головой в поисках портала, но не увидел его. Тени подступали. Вдалеке я разглядел, как целая команда забрасывает грифона камнями и сучьями, наваливаясь массой на кричащее животное.
Тень, схватившая меня, начала меня раскручивать. Остальные собрались вокруг нас, довольно фыркая и хлопая в ладоши. Для них это была игра. Вышибалы мертвых. Я набирал скорость: мои ноги уже вытянулись параллельно земле.
Я закрыл глаза, приготовившись к тому, что сейчас меня швырнут в небо, и подумал о Кассе и Эли. О папе. Они останутся сами по себе.
Мои лодыжки ударились о чью-то ладонь. Еще раз. Чьи-то пальцы сжались на моих ногах, мои запястья выскользнули из рук тени, и верхняя половина моего тела рухнула вниз.
Я ударился о землю ладонями и лицом. Песчинки царапали щеку – кто-то за ноги потащил меня назад.
В ушах будто что-то взорвалось. Все вокруг затопило ярким белым светом.
Я закричал.
Глава 37 Из-за глаз
Артемисия выглядит моложе. Я едва узнаю ее лицо. Кожа гладкая, фигура обрела пышность. Одежды сверкают драгоценностями.
Но я знаю, что это она, – из-за глаз. Из-за их острого взгляда. Они видят все насквозь.
Она говорит мне, что не желает новых обязательств. Возведение храма было нелегким делом. Она указывает на двоих мужчин, пирующих за крепким дубовым столом позади нее. Один из них моложе другого на целое поколение, но оба разрывают жареные гусиные тушки, обрывают виноградины и опустошают графины, которые едва успевают наполнять рабы.
Маппас. И Мавсол.
– Он не согласится, – объясняет Артемисия. – Он не захочет в своей реальности ничего, что ему не принадлежит.
– Это не может ему принадлежать, – возражаю я. – Но он обязан беречь это. Ради сохранности всего мира.
Артемисия поводит плечами.
– Его это не касается, – говорит она. И прощается со мной.
Я щелкаю пальцами, и небо темнеет. С высоты к нам устремляется ревущий грифон. Артемисия смотрит наверх и визжит. Рабы бегут во дворец. Сатрап и его вассал, толкаясь, спешат за ними. Никого из них не волнует судьба Артемисии.
Чудовище голодно. Из его рта сочится пена, в воздух брызжет слюна.
– Я могу отозвать его, – говорю я. – Если вы выполните мою маленькую просьбу.
Глаза грациозной женщины широко раскрыты и полны отчаяния. Она кивает и поднимает руку, чтобы взять протягиваемый мной мешок.
Глава 38 Мы пытались
Слюна грифона залила мне лицо теплым душем.
С криком я резко сел.
– Он очнулся, – произнес надо мной голос. – О, что за беспрецедентный восторг!
Серость вокруг потемнела. Я вдохнул и едва не подавился.
Влажность!
Я чувствовал в воздухе привкус соли.
Надо мной висело лицо Канавара, он смотрел на меня с таким выражением, будто я был какой-то плохо определимой, но ужасно интересной древней реликвией.
Радость моего отца оказалась куда менее сдержанной. Он заключил меня в объятия, и я закрыл глаза. Я не мог поверить, что вернулся. К нему. Ко всем им. Касс и Эли стояли на коленях рядом со мной в компании доктора Бредли. Торквин нетерпеливо расхаживал перед входом.
– Дружище, – сказал Касс, – я уже испугался, что ты вырвешь мне кисть из запястья.
– Это Касс держал тебя, – добавила Эли. – И я с ним. Вместе мы были почти целым Марко.
– Ну, его частью, – уточнил Касс. – Но и этого оказалось достаточно, чтобы вытащить тебя.
Я начал понимать. Руки, ухватившиеся за мои лодыжки, принадлежали не зомби, а Кассу и Эли, которые выдернули меня на свободу.
С лица папы не сходила улыбка, его щеки были мокрыми.
– Вы зашли. И в следующую секунду Касс и Эли вышли. Что произошло?
Я взглянул на часы. Секундная стрелка опять двигалась, но две другие показывали все те же 3.17. Для папы и остальных наше путешествие заняло всего мгновение.
– Нет локулуса! – прогудел Торквин от входа в мавзолей. – Нет профессора! Идем назад.
Касс и Эли посмотрели на меня.
– Торквин… мы пытались, – сказал я.
– Пытались?! – проревел Торквин. – Что значит «мы пытались»?!
– У нас не вышло, – тихо ответила Эли.
Плечи Торквина повисли. Даже в темноте я мог разглядеть панику в его глазах и потемневшие до бордового оттенка румяные от природы щеки. Он сделал шаг назад, будто его толкнули, и его плечи задрожали. Доктор Бредли метнулась к нему, но Канавар успел первым. Он обхватил руками колени Торквина – самое большее, что он мог сделать, желая его поддержать.
Из земли под нами вырвался низкий и жутковатый звук, похожий на плач сломанной виолончели. Доктор Бредли и Канавар от неожиданности подпрыгнули. Вдвоем они схватили Торквина и потащили его вниз по лестнице.
Земля задрожала. Стены мавзолея засветились, их поверхность замерцала и начала расплываться. Мы поспешили отползти подальше. Вокруг, подхваченные вибрацией, прыгали мелкие камешки.
Мавзолей залило светом. И затем, точно так же, как появился, он растворился в воздухе. Первой исчезла колесница, затем крыша, и вот пришел черед стен.
Осталась лишь залитая лунным светом гора каменного мусора, на вершине которой лежали две соединенные таблички с числом «семь».
Папа, с вытянутым и белым как лист лицом, опустился рядом с нами на колени.
– Джек, твое плечо… – произнес он. – Я сначала не заметил…
Я посмотрел вниз. Моя футболка была разорвана, и из ран, оставленных когтями грифона, сочилась кровь.
– Это всего лишь царапины, – сказал я.
– Их нужно обработать, – решительно заявила доктор Бредли. – И всех вас осмотреть.
Пока она занималась моим плечом, папа прикрыл мою ладонь своей, теплой и приносящей покой.
– Расскажи нам все, Джек, с самого начала. Пожалуйста.
Сделав глубокий вдох, я поведал им обо всем, что только смог. Начиная с вод Ностальгикоса и реки огня, продолжая дворцом Артемисии и смертью Бегада и заканчивая возвращением назад на грифоне. Эли и Касс уточняли детали.
Папа слушал, молча кивая и морщась в грустных моментах. Мы преодолели долгий путь из Монголии. Его любовь к расспросам, скептицизм и упрямство – все это ненадолго отошло на задний план.
Сейчас он мне верил. Я знал это. Он верил во все.
Когда я закончил, папа тяжело вздохнул:
– Бегад ушел. Он отдал свою жизнь ради вас. А у меня так и не оказалось шанса простить его. Сказать, что больше не виню его за случившееся с мамой.
Доктор Бредли смахнула с глаз слезы:
– Думаю, он и так это знал.
– Да, – послышался приглушенный рокот голоса Торквина. – Он знал.
Он сидел на земле, к нам спиной. Устремив взгляд прямо в темноту.
Туда, где он в последний раз видел профессора Бегада.
Глава 39 Великий Карбункул Усохший
Я очнулся от сна без снов в душном гостиничном номере. Духота стояла невообразимая, и простыню подо мной можно было выжимать. Из радиочасов грохотала музыка, и повсюду кто-то лежал: на соседней кровати – Касс, на раскладном диване – Эли и доктор Бредли и на раскладушке – папа. Дверь в шкаф была открыта, и внутри, свернувшись калачиком, спал Канавар. Снаружи в лучах недавно взошедшего солнца бродил Торквин. На нас на всех была вчерашняя одежда.
– Проснись и пой, – простонал я. Встав с постели, я зашел в ванную и открыл окно. Мы были совсем рядом с шоссе, и воздух здесь сильно пах бензином.
– У этой гостиницы несвежее дыхание, – подал голос Касс.
– Извини, но это лучшее, что нам удалось найти в четыре часа утра, – отозвался папа.
Мы по очереди приняли душ. Папа был последним. Говорили мало. Касс не отрывался от стопки бумаги и карандаша, которые взял со стола. Я видел, как он вывел наверху «МИССИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ?»
Секунду он смотрел на написанное, после чего торопливо стер вопросительный знак.
Я опустился на диван. Голова болела, а плечо распухло и ныло. Мы договорились провести этим утром совещание, обсудить будущее в мире без Бегада.
Будущее, представляющееся очень и очень недолгим.
В нарастающем напряжении папа стал кружить по комнате, когда из шкафа появилась скорченная фигура Канавара. Он сел в углу, поймал что-то у себя в волосах и тихо сунул это в рот.
– Я этого не видел, – пробормотал Касс.
– Артемисия, – приступил к делу папа. – Она сказала вам, что локулус был украден, так? Она привела какие-то доказательства своих слов?
– Нет, – ответил Касс.
– Может, она солгала? – предположил папа.
Я покачал головой:
– За все время, что мы провели там – в лесу, в центре управления, во дворце, – я ни разу не почувствовал Песню гептакиклоса.
– Оно большое, это Бо’глу? – спросила доктор Бредли.
– Мы видели, наверное, с половину, если сложить то, когда мы шли пешком и когда летели на грифоне. – Касс испуганно сглотнул. – А что? Вы предлагаете нам вернуться?
– Уверена, Артемисия не лгала, – заявила Эли. – У нее не было причин прятать его от нас. Локулус явно ее раздражал.
Касс кивнул:
– Еще одно: будь локулус в Бо’глу, Надин бы от него не отлипала. Грифонов вывели специально для охраны локули.
– Ладно, тогда остается вопрос, кто мог знать о локулусе и пожелать его украсть, – подвел к главному папа. – По мне, так у нас есть лишь два варианта.
– Институт Караи этого не делал, – сказала доктор Бредли. – Иначе бы профессор Бегад знал.
– Остается Масса, – продолжил я. – Но мы были в их штабе. Они нам все уши прожужжали о своем величии и обо всех тех крутых вещах, которые могут для нас сделать. Но они ни словом не обмолвились о том, что у них есть локулус. А будь он у них, они бы наверняка об этом упомянули, как считаете? Плюс мы лично были в том сейфе, где они хранили локули…
– И их там было всего два, – подхватил Касс. – Те, что они забрали у нас. Никаких других не было.
Разговор зашел в тупик. Комната погрузилась в молчание. Снаружи какой-то водитель посигналил Торквину, бормочущему что-то себе под нос и подобравшемуся опасно близко к шоссе.
– Позволено ли мне будет вставить слово? – подняв руку, пропищал Канавар.
Мы все повернулись к нему, и он неуютно поежился.
– Э-э, полагаю, сие стоит воспринять как «да», – сказал он. – Итак, как я уже имел честь упомянуть во время нашего знакомства, многие сокровища мавзолея были украдены столетия назад. Возможно, локулус был среди них.
– Невозможно, – отрезал я. – Вход в мавзолей требует наличия отметины в форме лямбды.
– Да-да, я понимаю, – закивал Канавар. – Однако доподлинно известно, что многие расхитители гробниц нанимали юношей за их способность проникать в узкие пространства. Нельзя же утверждать, что среди них не было ни одного со знаком лямбды, не так ли? Или среди ваших предков не было одаренных представителей с сей генетической аномалией?
Его слова повисли в затхлом гостиничном воздухе.
Мы с Кассом и Эли переглянулись. Конечно же, в прошлом были и другие Избранные. Папа и мама лично их изучали. Но какова вероятность, что один из них жил в Турции и умудрился попасть в мавзолей?
– Думаю, это возможно, – высказалась Эли.
– Ну разумеется! – обрадовался Канавар. – Хотя я и мал ростом, но смею утверждать, никто не обладает столь выдающимися дедуктивными способностями…
– Ближе к делу! – рявкнул с порога Торквин. Его лицо осунулось, глаза припухли.
– Я хотел сказать, что вам следует пойти… как говорится, на запах денег, – закончил Канавар.
– Канавар, а в музее есть записи о кражах? – спросил я. – Существуют ли какие-нибудь проекты по возвращению награбленного?
– Нет, – ответил карлик. – В музее их нет. Но великая древняя ложа регулярно созывает своих последователей, гомункули, жизнь которых отдана великой цели – возвращению украденных ценностей.
– Гомункули? – приглушенным голосом переспросила Эли. – Хотите сказать, есть целая группа таких же страшненьких и маленьких гуманоидов вроде вас?
Канавар бросил на нее сердитый взгляд и слегка повысил голос:
– Между прочим, сия группа на протяжении последних двенадцати лет выбирает вашего покорного слугу в качестве Великого Карбункула Усохшего.
– Великого кого? – поразился Касс.
– Если совсем просто – хранителя, – пояснил Канавар. Он встал и направился к двери. – Наши ритуалы священны, а наши методы скрыты. Вы станете первыми из непосвященных, кто войдет в самые глубины нашей святая святых. – Он улыбнулся. – Что, смею полагать, соответствует званию Избранных.
Глава 40 Скупщик
Наш фургон улиткой вполз на свободное место на заросшей сорняком парковке. Торквин остановился прямо у входа на склад со стенами из сваренных листов железа. Над дверью висела покосившаяся деревянная табличка с тремя строчками маркером на греческом, турецком и английском. Нижняя надпись гласила: «ВЕЛИКИЙ И ТАЙНЫЙ ОРДЕН ГОМУНКУЛИ МАВЗОЛЕЙСКИХ».
– Мы на месте! – Лицо Канавара светилось гордостью.
– Я прямо весь трепещу, – буркнул Касс.
– Очень тайный, – шепнул я Эли. Она подавила смешок.
Пока мы выгружались из фургона, Канавар уже подбежал к двери и принялся возиться с ржавым кодовым замком. После нескольких неудачных попыток он пнул дверь, и та открылась.
Зайдя внутрь, карлик щелкнул выключателем. Просторное, пахнущее плесенью помещение осветил ряд голых лампочек. Вся комната была заставлена металлическими книжными полками, картотечными шкафами, стопками бумаги и столами с незаконченными пазлами. Дополнял все это стоящий в луже густой оранжевой жидкости контейнер с надписью «Облепиховый сок». У плинтусов мелькнуло что-то черное – какие-то мелкие зверьки торопились скрыться от незваных гостей.
– Чудный аромат, – заметил Касс. – Что это – грибок, плесень или мыши?
Канавар целеустремленно подошел к компьютеру с монитором размером с небольшую собачью будку и, нажав на кнопку включения, подождал, когда на экране загорится «Windows 98».
– Здесь даже компьютер антиквариат, – простонала Эли.
Канавар издал странный звук «фнёф-фнёф-фнёф», в котором я не сразу распознал смех.
– Ах, молодежь, вы не можете представить себе мир без сияния и блеска окутывающей его информационной паутины. Сейчас я проведу мышкой по коврику и открою папку…
Эли села в стоящее рядом с ним старое офисное кресло:
– Я сама.
На секунду она замерла, уставившись на экран. Я сглотнул, вспомнив наше пребывание в реке Ностальгикос.