Перехватив взгляд, брошенный Громовым на его спутницу, Перепелица самодовольно улыбнулся.
– Вот, – произнес он зычно, – выкроил пару деньков для отдыха. Дел, конечно, невпроворот, но и о здоровье иногда не мешает подумать, не так ли?
– В основном человеческому организму вредят всякого рода излишества, – заметил Громов, промокнув губы салфеткой.
Перепелица подозрительно взглянул на него, но, естественно, углубляться в эту тему не захотел. Вместо этого осведомился, не надумал ли Громов принять его предложение насчет работы.
– Охранять вас? – уточнил Громов.
– Ну да, – подтвердил Перепелица.
– Не получится. Но могу дать вам бесплатный совет, касающийся вашей личной безопасности.
– Вот как? Слушаю…
– Вместо того чтобы гулять возле женских туалетов в одиночку, – медленно произнес Громов, – выберите себе в спутники хороших и верных товарищей, с которыми можно будет разделить все радости и опасности ваших похождений.
Над воротником Перепелицы образовалась розовая полоска, которая, постепенно расширяясь, поползла вверх, грозя захватить все его лицо до самых кончиков безукоризненно уложенных волос. Когда багрянец достиг примерно середины его щек, Перепелица наконец восстановил дар речи. Оттого, что он пытался понизить свой голос, это звучало, как монолог чревовещателя:
– Послушайте, вы… Ваше время прошло, неужели до сих пор не понятно? Сейчас совсем другая эпоха, новая. Плевать, кто чем занимается, что думает, как себя ведет. Важен лишь результат.
– Назовите, – коротко предложил Громов.
– Что назвать? – опешил Перепелица.
– Результат, – подсказал Громов. – Ваш. Личный.
– Пожалуйста, – оживился Перепелица. – Вот я, к примеру, стою на сегодняшний момент шесть миллионов долларов. – Он ткнул себя в грудь. – А вы? – Его палец прицелился в собеседника. – Вы как были голодранцем, так им и остались. И ваш удел – всю жизнь дожидаться объедков с хозяйского стола. Сторожевой пес, который больше не нужен хозяину, – вот кто вы такой!
В этот момент внизу грохнул выстрел. Перепелица прислушался к резкому звуку, напоминающему удар палкой по пустому баку, но не понял, что это такое. А для Громова это послужило сигналом к началу боевых действий.
Рука Перепелицы все еще была сложена «пистолетиком». Схватить его за выставленный палец, заставить подняться и крутнуться перед собой в вынужденном танце было делом простым и приятным. Когда Перепелица, выкрикивая что-то протестующее, развернулся к Громову спиной, он отпустил чужой палец и, хорошенько примерившись, пнул ногой обращенный к нему зад.
Безуспешно хватаясь за воздух, Перепелица совершил короткую пробежку через зал и, раскинув руки, упал грудью на свой богато сервированный стол. Грохот бьющейся посуды прозвучал зло и весело.
Потеха началась!
* * *– Всем оставаться на своих местах!
– Глазенки дружненько опустили!
– Не р-рыпаться никому! Покр-р-рошим к едрене фене!
Это в зал ворвалось трое из пяти заказанных в ФСБ «громил». Остальные, надо полагать, контролировали ситуацию внизу: оттуда доносился характерный шум хорошо поставленного мордобоя.
Парни, поднявшиеся на второй этаж, по случаю духоты не воспользовались матерчатыми масками, а просто разрисовали лица специальным гримом для маскировки. Если бы теперь кто-то и попытался составить их словесный портрет, то получилось бы нечто совершенно дикое: «Глаза горят, а морды у всех в черно-зеленых разводах». Эффектно, конечно, – все присутствующие женщины одновременно зашлись истошным визгом. Но для опознания преступников подобная информация абсолютно бесполезна.
Несмотря на то, что все трое парней были солидно вооружены, орудовать в ресторане им предстояло длинными бейсбольными битами, давно ставшими в России предметами такими же популярными, как и в цивилизованной Америке. Это ведь всего лишь спортинвентарь. За биту не пришьешь статью – ношение оружия, даже если в протоколе будет зафиксировано «нанесение побоев твердым тупым предметом, предположительно овальной цилиндрической формы».
Первая бита для пробы прошлась по башенке из чистых тарелок, воздвигнутой на передвижном столике для сервировки. Выведенный грохотом из стопора, официант в косоворотке умело прикрыл голову обеими руками и помчался в сторону подсобных помещений. Его напарница в малиновом сарафане, застигнутая врасплох у дальней стены зала, прижалась к стене и пронзительно заверещала: «ииииии!!!» Можно было подумать, что это подала голос кабанья голова, висевшая прямо над ней. В качестве аккомпанемента пианист нечаянно извлек из своего инструмента аккорд, весь состоящий из диссонирующих нот.
Тут, словно по сигналу, заработали все три биты одновременно. С громкими хлопками взрывались светильники на стенах и столах; громыхали, опадая, зеркала; дребезжала вразнобой сметаемая на пол посуда.
Когда начали переворачиваться столы, оцепеневшие посетители зашевелились. Демонстрируя отличную реакцию, Перепелица оттолкнул цепляющуюся за него даму в золотистой тунике, пересек размашистыми скачками зал по диагонали и устремился вниз по лестнице. Его примеру последовали почти все, кроме двух мужчин, оказавшихся загнанными в угол. Сильно побледнев, они старались держаться плечом к плечу, и один из них сжимал в руке отбитое бутылочное горлышко. Он даже не замечал, что сильно порезался и с пальцев его стекает не вино, а кровь.
– Уходите! – крикнул мужчинам Громов. – Никто вас не тронет!
Недоверчиво переглянувшись, они бочком двинулись в направлении лестницы, а потом сломя голову ринулись вниз.
– Что теперь? – спросил у Громова один из парней в боевой раскраске. – Дальше крушить, или сойдет и так?
Судя по пшеничному «ежику» на голове, это был старший (на самом деле очень юный) лейтенант Серегин, представленный сегодня Громову в управлении ФСБ.
– А дальше, лейтенант…
Договорить Громов не успел. Служебная дверь в зал распахнулась, а за ней обнаружился пригнувшийся охранник в форменном синем пиджаке с биркой на груди. В вытянутых вперед руках он держал пистолет, которым поводил из стороны в сторону. Соображал, значит, в кого из присутствующих пальнуть первым.
– Не стрелять! – рявкнул Громов, заметив, как один из его подручных выхватил из-за пояса свое оружие.
Охранник, решивший, что слова адресованы ему, направил ствол в Громова. Он командовал, следовательно, был здесь главным. Большой палец охранника взвел пистолетный курок.
Серегин поудобней перехватил биту и вопросительно взглянул на Громова. Чтобы дотянуться до вооруженного противника, лейтенанту требовалось сделать три шага вперед. Или совершить один длинный прыжок. Вполне достаточно, чтобы успеть получить пулю. Громов покачал головой и перевел глаза на охранника.
– Не дури, парень, – примирительно сказал он. – Спрячь свою «пушку» и уходи. Хозяин тебя за проявленный героизм не наградит. Даже посмертно.
– Всем лечь на пол! – завопил охранник.
Он ошалел от собственной смелости и ничего не хотел слышать. Очень может быть, парень уже жалел, что предпринял столь отчаянный шаг, но пойти на попятный ему мешало упрямство. Перемкнуло его, заклинило. Так случается. В некоторых случаях это называется отвагой, но чаще про погибших потом говорят: «Дурак, ох и дурак же! И зачем только высунулся?»
Громову не хотелось, чтобы так произошло. Показав, что руки у него пусты, он медленно двинулся вперед, глядя охраннику прямо в глаза. Под его ногами хрустели осколки.
– Послушай, парень, – говорил он успокаивающим тоном. – Тебя эта история никаким боком не касается. У нас свои дела с твоим хозяином. Не лезь. Все равно ничего изменить тебе не удастся.
– Я сказал: на пол! – Пистолет в руках охранника ходил ходуном все сильнее. Он целился приближающемуся Громову то в голову, то в грудь. Палец, который он держал на спусковом крючке, был совершенно белым.
Громов сделал вперед еще один шаг:
– Не делай глупостей, парень. Если у тебя даже имеется разрешение на ношение оружия, то лицензии на убийство явно нет. Ты же не Джеймс Бонд, не агент 007, м-м? Подумай, что будет с тобой, если ты кого-нибудь завалишь по дурости? Это ведь будет не самооборона. Тебе так хочется получить срок за какие-то битые стекляшки?
Лицо охранника сделалось осмысленным, но лишь на короткую долю секунды. Потом он перекосил рот, выпучил глаза и выстрелил.
Кланг! Оглянувшись, Громов посмотрел на декоративную гипсовую колонну за своей спиной. Она выглядела так, словно кто-то отхватил от нее кусок зубами. В воздухе запахло горелым порохом.
Когда Громов снова повернулся к вооруженному охраннику, лейтенант Серегин находился к нему на один шаг ближе, чем прежде.
– Отставить! – жестко сказал Громов. – Парень выстрелил случайно. Он никого не хочет убивать, верно я говорю, С. Шурыгин?
Охранник машинально посмотрел на свою именную бирку и вновь прицелился в Громова. Их разделяло не более шести метров, но он опять умудрился промазать. Расколовшийся витраж осыпался на пол целую вечность.
Если бы охранника потом спросили, каким образом этот человек приблизился к нему вплотную, чтобы твердо взять за руку, сжимающую пистолет, он не смог бы ответить ничего вразумительного. Виной тому были светлые глаза незнакомца, долго смотреть в которые не получалось. Стоило лишь на мгновение отвести взгляд – и вот, пожалуйста, незнакомец уже стоит с ним нос к носу и, выкручивая запястье, мягко говорит:
– Отдай «пушку», добром прошу. Не получится из тебя стрелка, даже не пробуй. Найди себе другую работу, поспокойнее.
– Хозяин меня живым в землю закопает! – растерянно пробормотал охранник, глядя на свой пистолет, перекочевавший в чужие руки.
– Не закопает, – пообещал Громов и кивнул лейтенанту Серегину: – Теперь можно… Только легонько.
Тот зашел за спину охранника и, занеся биту, деловито поинтересовался:
– Минут на двадцать его отключать?
– Десяти вполне хватит.
Это было последнее, что услышал охранник, прежде чем упасть на заботливо подставленные руки. Громов помог ему опуститься на пол, положил рядом пистолет и полюбовался получившейся картиной. Получилось очень даже убедительно. Вступив в неравную схватку с превосходящими силами противника, охранник был готов костьми лечь за хозяйское добро. И не его вина, что его не убили на месте, а всего лишь оглушили.
– Уходим? – осведомился Серегин. – Тут и так убытков штуки на три баксов.
– Не считая морального ущерба, – добавил его разукрашенный боец. Судя по тому, как зашевелились черно-зеленые полосы на его лице, он довольно улыбался.
Его приятель наполнил фужер водкой, выпил и отправил в рот уже ничейный бутерброд с красной икрой.
– Пусть твои молодцы не прохлаждаются, а тащат сюда хозяина ресторана, – сказал Громов Серегину.
Он мог бы и самолично отдать приказ, но отлично знал, как болезненно воспринимает любой командир, когда его подчиненными берется руководить кто-нибудь старший по званию.
Судя по взгляду Серегина, брошенному на Громова, тот оценил его тактичность. Повысив голос до звонкого, почти мальчишеского, он распорядился:
– Искать хозяина ресторана! Живенько, парни! Мы не на банкет сюда пришли, так что нечего прохлаждаться!
Громов прислушался к тишине, воцарившейся на первом этаже, и подумал, что желающие прохлаждаться в этом ресторане теперь не скоро отыщатся. Публика разбежалась, а работники ресторана позабивались в щели как тараканы. Кто отлеживался, а кто отсиживался в ожидании лучших времен. Дело для нашего брата привычное.
* * *– Негласно «Медвежья шкура» принадлежит некоему Мине, – сказал Громов, когда бойцы исчезли в лабиринтах подсобных помещений. – Слыхал о таком?
– Кто же его в нашем городе не знает! – неопределенно хмыкнул Серегин. – Личность достаточно известная. Местный Аль Пачино, можно сказать.
– Аль Капоне, – поправил его Громов.
– Какая, блин, разница?
– В данном случае никакой, – согласился Громов, – потому что речь все-таки идет о Мине. Признаюсь тебе: этот переполох мне понадобился, чтобы выцепить вашего мафиози из его резиденции.
– Как рапана из раковины? – ухмыльнулся Серегин.
– Вернее будет сказать: как медведя из берлоги, – сказал Громов. – Сейчас я вызвоню Миню и «набью ему стрелку», как нынче принято выражаться в высшем обществе. А место встречи, которое изменить нельзя, назначишь Мине ты, лейтенант.
– Почему я? – искренне удивился Серегин такому поручению. – Мне ведь ваши дальнейшие планы абсолютно неизвестны.
«А хотелось бы знать!» – добавили его азартно заблестевшие глаза.
Громов сдержанно улыбнулся:
– Ты тут все стежки-дорожки знаешь, лейтенант, и этого вполне достаточно. Место выберешь по собственному усмотрению. Какой-нибудь укромный уголок, где можно будет оставить Миню без его криминальной гвардии. – Улыбка Громова сделалась шире. – Вот и все мои планы на сегодняшний вечер. Других пока не имею.
– Валить, значит, бандюков собираетесь? – понимающе протянул Серегин.
– А если и валить, то кому от этого хуже будет?
– Да нет, в принципе я не против, но…
– Смелей, лейтенант, – подбодрил его Громов. – Тебе что-то не нравится в моем предложении?
– Нравится-то мне все нравится, – вздохнул Серегин. – И дело вы, конечно, затеваете полезное, но…
Громов прищурился:
– Ты не жеманничай, лейтенант. Говори прямо. Что тебя не устраивает?
– Короче, – выдохнул Серегин, – оказать вам содействие без приказа своего непосредственного начальства никак не могу. – В его тоне сквозило явное разочарование.
– Еще как можешь, – заверил его Громов. – Вот мое удостоверение, полюбуйся. Видишь, кем оно подписано? Читай… Так вот, я отвечаю перед этим человеком, а ты, лейтенант, передо мной. Еще вопросы есть?
– Больше вопросов не имеется, – весело отчеканил Серегин. – Раз такое дело, придется сегодня ночью подсократить поголовье крупного рогатого скота в Сочи. Имеются в виду местные «быки», – деловито уточнил он.
– Я понял. – Глядя на разулыбавшегося лейтенанта, Громов позавидовал его молодому задору.
Трудно было представить, что и сам он когда-то был таким же. Лез в огонь и в воду с очень похожей счастливой улыбкой на лице. Риску в его работе с годами не поубавилось, но радости от этого Громов уже не испытывал. Разучился.
– Минина нужно подальше за город выманить, – размышлял вслух Серегин, неумело хмуря свои пшеничные брови. – Есть на трассе один хитрый поворот в горы. Там…
– Помолчи, лейтенант, – оборвал его Громов. – Потом расскажешь.
Бойцы заволокли в зал полного моложавого мужчину в спущенных до щиколоток брюках. Чтобы не потерять их окончательно, он старательно подгибал ноги и сосредоточенно сопел.
– В сортире отсиживался, – стали докладывать бойцы попеременно. – На унитазе. Остальные давно разбежались, а этот, видно, даже ходить со страху разучился. Мы ему: шагай вперед, падла, а он на колени падает. Хлипкий дядечка. Хотя по виду он и есть здешний начальник.
Громов внимательно посмотрел на мужчину и поинтересовался:
– Стоять-то можешь, любезный?
– Могу, – ответил тот высоким вибрирующим голосом. – А в чем, собственно говоря, дело?
– Отпустите его, – сказал Громов бойцам.
– Упадет же!
– Если упадет, пусть валяется. Это не помешает нашей беседе.
Мужчина устоял и даже попытался выпятить грудь под слегка истерзанной рубахой.
– Вы отдаете себе отчет, где находитесь? – спросил он.
– Отдаю, – успокоил его Громов. – Это ресторан «Медвежья шкура». Свою гнилую крышу над ним держит Женя Минин, достаточно взрослый мужик с детской кликухой Миня. Правильно? Мы попали по адресу?
– По адресу, по адресу, – заверил его собеседник. – Это Минино заведение, я здесь лишь числюсь хозяином. – Вспомнив, что он имеет дело с людьми, вооруженными и враждебно настроенными, он счел нужным добавить: – Номинально. А дело вы будете иметь с настоящим владельцем.
– За этим мы и пришли, – безмятежно сказал Громов. – Чтобы иметь дело с настоящим владельцем. Сейчас ты наденешь штаны и позвонишь своему благодетелю. Мол, так и так, обижают нехорошие люди, ресторан грозятся спалить, а управляющего обещают сварить заживо в самом большом котле, имеющемся на кухне.
– Управляющего?
– Директора, хозяина… Какая разница?
– Как это, какая разница? Вы имеете в виду меня?
– Угу. – Громов напустил на себя скучающий вид.
– Меня? Сварить? – Мужчина чуть не уронил брюки, которые взялся натягивать. Судьба мининского ресторана явно волновала его значительно меньше, чем собственная.
– В подсоленном кипятке, – подтвердил Серегин, скорчив зверскую физиономию, что было несложно при его воинственной раскраске. – Будешь крутой, как твой хозяин. По самые яйца.
Мужчина поспешно затянул ремень и защелкнул его на пряжку. Можно подумать, в штанах ему было вариться спокойнее. Громов отвел глаза. Ему вовсе не хотелось пугать этого и без того напуганного человека, но так было надо, а значит, иначе поступить было нельзя.
– Готов? – спросил он сухо.
Номинальный хозяин чуть не осел на ослабевших ногах. Должно быть, вообразил, что насчет варки в подсоленной воде пришельцы не шутили.
– К… чему готов? – Ему пришлось взяться рукой за угол стола, чтобы не упасть ненароком.
– Звонить своему боссу готов? – уточнил Громов. – Или начнем с водных процедур?
– Я позвоню. Конечно, позвоню.
Громов хотел протянуть ему трофейную трубку, но вспомнил, из какого места был вытащен хозяин ресторана, и поинтересовался:
– Где здесь ближайший телефон?
– На столике администратора, – отозвался мужчина. – Во-он та-ам. – Последние слова он не произнес, а проблеял.