По-прежнему избегая смотреть на него, Громов скомандовал:
– Вперед. Опишешь Мине проблему в общих чертах, передашь мне трубку, а сам отправишься туда, откуда появился.
– В уборную? – спросил мужчина, еще не веря, что так легко отделался.
– Совершенно верно, – подтвердил Громов. – Хотя мне хочется послать тебя гораздо дальше.
– И глубже, – заметил задумчиво лейтенант Серегин. – Гораздо глубже.
* * *Лениво перебирая руками и ногами в воде, Минин колыхался на поверхности бассейна и дожидался, когда из парилки выйдут новенькие девочки, мечтающие исполнять стриптиз в его ночном клубе. В подсвеченной и подкрашенной до ультрамариновой синевы воде он напоминал исполинскую лягушку, перевернувшуюся белесым брюхом вверх. Хотя, конечно, даже у самых крупных лягушачьих самцов ни за что не заметишь того, что норовило всплыть у Минина.
Всех четырех девочек он еще никогда не видел голенькими, но вовсе не от этого радостного предвкушения кривились его губы. Не в том он был настроении, чтобы веселиться. И улыбка его больше всего напоминала злобную гримасу.
Когда вместе с клубами пара из сауны появились порозовевшие девочки, Минин предупредительно крикнул:
– Оставайтесь там, где стоите, лапушки! Дайте на вас хорошенько полюбоваться.
Девочки захихикали, норовя сбиться в тесную кучку, в которой можно было не слишком выставляться напоказ. Стадный инстинкт. На сцене они намеревались зарабатывать на жизнь демонстрацией своих прелестей десяткам мужчин одновременно, а тут каждая норовила спрятаться за подруг.
Тем не менее образовавшаяся девичья стайка выглядела достаточно живописно. Всем четверым было что показать. Оба хозяйских телохранителя, торчащие по обе стороны от бассейна, синхронно сложили руки там, где у них сконцентрировался мгновенно выросший интерес к происходящему. В этой позе они отдаленно напоминали эсэсовских часовых.
Окинув взглядом себя самого, Минин убедился, что лично с ним никаких существенных изменений не произошло. Губы его растянулись еще сильнее. Одна из девочек приняла это за поощрительную улыбку и игриво поинтересовалась:
– Ну, как, мы вам подходим?
– Сейчас разберемся, – пообещал Минин.
Отдуваясь и сплевывая воду, он доплыл до противоположного конца бассейна, шумно выбрался из воды и уселся на бортик. К нему пулей подлетел телохранитель, помогший Минину промокнуть полотенцем лицо и обтереть руки. После этого он вставил шефу в рот тонюсенькую коричневую сигарету и предупредительно щелкнул зажигалкой.
Выпустив пару порций пряного дыма, Минин крикнул перетаптывающимся за бассейном девочкам:
– Свободная вакансия у меня только одна. – Отметив со злорадным удовлетворением, что у претенденток не только лица вытянулись, но и грудки разочарованно обвисли, он продолжил: – Поэтому сейчас мы проведем маленький конкурс под названием «А ну-ка, девушки, а ну, красавицы».
Последнюю фразу Минин пропел на мотив, который в молодости любили исполнять его родители под гитару. В их доме всегда было полно народу. Немного выпьют, скромно закусят, а потом усядутся тесной компанией и давай горланить. «Если друг оказался вдруг»… «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть по одиночке»… «А я еду, а я еду за туманом»…
Маленький Женя Минин с ненавистью прислушивался к жизнерадостным голосам за стеной и, кривляясь, передразнивал родителей и их гостей, среди которых каждый второй был очкариком: «А я еду, а я еду за деньгами – за туманом едут только мудаки».
Лично он, Минин, гнался за богатством, а не за какими-то дурацкими запахами тайги. И он своей цели достиг. А где теперь разные интеллигентные романтики с обшарпанными гитарами? Да, они не пропали по одиночке, это уж точно. Сгинули все скопом, как будто их и не было никогда.
Нарушив затянувшуюся паузу, одна из девчонок робко подала голос:
– А что это будет за конкурс?
Минин сфокусировал зрение, и все четверо проступили перед его взглядом, как будто вынырнули из ниоткуда. Они по-прежнему стояли рядом, но теперь держались особняком – уже не случайные подружки, а соперницы. Та, которую поначалу вытолкнули вперед, оказалась на самом заднем плане, а трое остальных чуть ли не отталкивали друг друга плечами, стремясь выпятить свой бюст на передний план. Издали казалось, что личики у всех девочек абсолютно идентичные, как и их подбритые лобки.
– Все очень просто, – сказал он, протянув растопыренную пятерню в пространство. Когда в нее была почтительно вложена открытая бутылка пива, Минин сделал большой глоток, звучно отрыгнул и распорядился: – Для начала постройтесь в шеренгу.
– По росту? – спросила рослая шатенка с низким грудным голосом.
Самая маленькая из претенденток, росточком почти пигалица, покосилась на нее с завистью.
– По уму! – крикнул Минин.
Девочки растерянно переглядывались, пока откровенное ржание телохранителей не заставило их сообразить, что над ними подшучивают. Когда они наконец принялись выстраиваться в одну линию, пигалица попыталась втиснуться в середину, но была оттеснена шатенкой на левый фланг. Крайней справа оказалась худосочная блондинка с волосами, завитыми в торчащие спиральки. Достойное место рядом с рослой шатенкой отвоевала себе черноволосая девица с густыми бровями и широкими бедрами. Она была самой грудастой и белокожей в компании.
С интересом поглядывая на нее, Минин провел короткий инструктаж:
– От вас до стены около двадцати метров. Ваша задача добежать туда как можно быстрее, коснуться стены рукой и повернуть обратно. Та, которая прыгнет в бассейн и доплывет до меня первой, станет победительницей конкурса. Приз – четыреста баксов в месяц за работу в приличном заведении, где вы очень скоро забудете, что такое гонорея и хламидиоз. – Приложившись к бутылке, Минин с наслаждением сделал пару обстоятельных глотков и добавил: – После того, как я подам команду, можете друг с другом особо не церемониться. Вся наша жизнь, куколки мои дорогие, – борьба без правил. Кто не успел, тот опоздал. – Его смех после холодного пива прозвучал сипловато.
Главная изюминка соревнования заключалась в том, что кафельный пол до самой стены был обильно полит оливковым и розовым маслами, применявшимися в банном комплексе для массажа. Плитки влажно блестели и казались на вид просто мокрыми. Но запущенный на них для пробы телохранитель чуть лоб себе не расшиб, сделав несколько шагов по этой коварной поверхности. Так что девичий спринт обещал зрителям массу острых ощущений и приятных неожиданностей.
– Готовы? – спросил Минин.
– Да! – наперебой откликнулись девочки.
Шатенка растопырила локти, заранее отвоевывая себе побольше свободного пространства. Чернобровая дивчина оттолкнула завитую блондинку, и та чуть не свалилась в бассейн.
Настроение Минина поднималось с каждой минутой. Но, украдкой опустив глаза, он убедился, что, кроме настроения, у него по-прежнему ничего не поднимается.
– Стартуете на счет «семь»! – глухо объявил он. – Та, которая сорвется с места раньше срока, может собирать свои манатки и убираться отсюда к чертовой матери.
Претендентки изготовились к броску, каждая на свой лад. Самой спортивной из них оказалась, как ни странно, пигалица, изобразившая что-то вроде высокого старта.
– Раз! – торжественно провозгласил Минин. – Два! Три… – Пропустив остальные цифры, он весь подался вперед и выкрикнул: – Семь!
Растерявшиеся девушки замешкались, опасаясь, что слух сыграл с ними злую шутку. Первой опомнилась чернобровая. Ударив соседку локтем в грудь, она рванулась вперед и, пробежав несколько шагов, растянулась на полу плашмя. Шлепок, с которым она приложилась к мокрому кафелю, отозвался в просторном помещении эхом.
Ничего не подозревающие соперницы уже мчались следом, и никто из них не догадался притормозить. Пигалицу буквально подбросило вверх со взметнувшимися в воздух ногами, прежде чем она с визгом приземлилась на свои тощие ягодицы. Блондинка упала лицом вперед, но вовремя успела выставить руки и проехалась по плиткам на четвереньках. Дольше всех продержалась на ногах рослая шатенка. Она преодолела уже почти половину пути, когда вдруг нелепо заплясала на месте, пытаясь удержать равновесие. Аттракцион продолжался около пяти секунд, после чего шатенка тоже упала, и тогда восторженный гогот мининских телохранителей заполнил все помещение: от пола до потолка, от стены до стены.
– Йаху-уу! – вопили они на американский манер, подпрыгивая и выбрасывая в воздух сжатые в кулаки руки.
– Заткнитесь! – негромкий голос Минина легко перекрыл ликующие молодые голоса.
Теперь стало отчетливо слышно, как сопят, стонут и ругаются голые девушки, стремясь добраться до стены первыми. Они вставали и падали, вставали и падали, хватаясь друг за друга не столько для опоры, сколько для того, чтобы помешать соперницам продолжать путь.
Блестящая от масла пигалица первой догадалась, что попытки встать во весь рост только отнимают драгоценное время. Проворно перебирая руками и ногами, она поползла вперед на четвереньках и успела обойти остальных примерно на полтора своих тощих корпуса, когда шатенка поймала ее за ногу и рывком заставила распластаться на полу. Потом она обернулась и лягнула настигающую ее светлую головку, завитую в спиральки. Чернобровая дивчина, попытавшаяся обойти куча-малу по самой кромке бассейна, тоже получила удар и с обиженным воплем рухнула в бассейн.
Минин почувствовал первые признаки возбуждения, когда шатенка на карачках припустилась вперед. Добравшись до стены, она звонко хлопнула по ней ладонью и, теперь уже ковыляя на манер начинающего конькобежца, направилась к бассейну.
Светловолосая соперница выбыла из состязаний по причине расквашенного носа, который задрала к потолку, тщетно пытаясь унять кровь. Юркая пигалица с отчаянным криком совершила короткую пробежку, закончившуюся новым падением. Теперь она лежала на спине, делая слабые попытки приподняться, и жалобно всхлипывала.
Лишь черноволосая девица проявляла завидную волю к победе. Подгребя поближе к сбросившей ее в воду шатенке, она держалась на плаву, ожидая, когда та прыгнет в бассейн. Минину понравилось ее упорство. Девчонка, кажется, решила хотя бы отомстить сопернице. Характер у нее оказался таким же крутым, как и ее бедра.
– Пусть эта сука убирается отсюда! – требовательно крикнула шатенка. – Все равно я победила. Я первая!
– Пока что нет, – насмешливо покачал головой Минин. – Сначала, куколка, ты должна доплыть вот сюда. – Он похлопал рукой по бортику бассейна у своих ног.
– Ладно!
Отступив на шаг, шатенка прыгнула в воду, целясь ногами в соперницу. Некоторое время в бассейне ничего нельзя было разобрать из-за кипения воды, в котором беспорядочно мелькали руки, головы и прочие части переплетенных тел. Потом Минин услышал протяжный вопль, напоминающий звучание сирены, и увидел, что чернушка барахтается сама по себе, держась одной рукой за лицо.
– Мой глаз! – вопила она. – Эта гадина выбила мне пальцем глаз!
Минин взглянул на плывущую к нему по-собачьи шатенку. Она торжествующе улыбалась, но он не ответил на ее улыбку. Ему вдруг сделалось тошно – как утром, когда у его ног лежали сварившиеся заживо киевские братки.
– Я здесь, – доложила запыхавшаяся победительница, выплюнув воду.
Мокрые волосы плотно облепили ее голову, почти закрывая лицо. Она ухватилась одной рукой за бортик бассейна и зависла вертикально. В воде, искажавшей пропорции, победительница смотрелась сверху коротконогим головастиком.
– Что с чернявой? – спросил Минин у телохранителя, который без приказа догадался прийти на помощь совершенно обессилевшей девушке.
Вытащив ее за руку из бассейна, он доложил:
– Глазу, кажись, и в самом деле хана. Кровища так и хлещет.
– Выпроводи ее отсюда, – брезгливо сказал Минин. – И этих двоих тоже.
Он кивнул на двух проигравших претенденток, инстинктивно жмущихся друг к другу. Забава закончилась, и теперь они чувствовали себя глупо. Так же, как и выглядели.
– А мне остаться?
Минин опустил голову, чтобы посмотреть на задавшую ему вопрос шатенку.
– Останься, – кивнул он. – Садись рядом.
Ловко отжавшись на согнутых в локтях руках, девушка с плеском вытащила из воды длинноногое туловище и, развернувшись на ходу, устроилась на кафельном бортике бассейна. Ее колени были стесаны в нескольких местах, а кожа сразу покрылась пупырышками. При ближайшем рассмотрении спина оказалась у нее сутулой. И вместе с тем она неуловимо напоминала упрямую «пожарницу» в красной куртке и каске, ту самую виртуальную партнершу по покеру, с которой Минину пришлось изрядно повозиться, прежде чем он добился своего.
Что ж, они все ломаются – девушки из компьютера и из реальной жизни. Сначала, когда они кокетничают. Потом, когда за них возьмешься по-настоящему. Ломаются, еще как ломаются. Так сильно, что уже не починишь. Если я проиграю, мне придется что-нибудь с себя сняу…
А если снимать уже нечего? И как упасть еще ниже, когда ты уже ползаешь на брюхе? И можно ли прогнуться сильнее, чем это позволяет покорно сгорбленная спина?
Вот какими вопросами должны задаваться те, кто нанимается в услужение. Заработная плата – дело десятое.
Глупенькая шатенка пока что об этом не подозревала.
* * *Минин насмешливо разглядывал голую соседку. Не зная, как вести себя дальше, она то наклонялась вперед, зажимая ладошки между ногами, то вызывающе распрямлялась.
– Поздравляю, – сказал он ей, когда ему надоели эти ужимки. – Ты почти победила.
– Почему почти? – Она позволила себе игривый тон, эта шлюха.
– Сейчас ты собой гордишься и считаешь себя ужасно везучей, так ведь? – осведомился Минин, проигнорировав заданный вопрос.
– Мне очень нужна эта работа, – неожиданно призналась шатенка. – Понимаете, я мечтаю поступить в Институт туристического бизнеса, а там обучение платное…
И опять Минин ее не услышал:
– Считаешь себя самой лучшей, самой красивой, да? – продолжал он, задумчиво водя в воде татуированными ногами.
– А разве нет? – девушка попыталась заглянуть ему в глаза.
Можно было просто сказать ей, что со своими пупырышками она здорово смахивает на мокрую ощипанную курицу, но у Минина имелся в запасе ход поинтереснее.
– И любишь ты себя больше всех на свете?
– Как вам сказать…
– Честно! Со мной надо быть предельно откровенной, куколка.
– Ну, если честно… – Девушка немного помялась, прежде чем закончить: – Если честно, то все любят себя больше всех. Разве бывает иначе?
Минин посмотрел на нее долгим взглядом сонного удава и напомнил:
– Речь идет конкретно о тебе.
Она пожала плечами:
– Я не исключение.
– Значит, любишь себя?
– Люблю.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно сказал Минин. – Тогда покажи мне, как сильно ты себя любишь.
– В смысле? – У девушки прервался голос, и окончание слова она произнесла шепотом.
– В самом буквальном смысле, куколка. Люби себя. Прямо здесь, не отходя от кассы. – Минин беззвучно засмеялся.
Шатенка начала постепенно понимать, что от нее требуется. Она растерянно посмотрела на ухмыляющихся парней, которые пожирали ее глазами. Один исподтишка показал ей палец и пощекотал им воздух перед собой.
– Послушайте, так нечестно, – неуверенно произнесла девушка и оглянулась по сторонам, как будто кто-то мог прийти ей здесь на помощь.
– А победила ты честно? – полюбопытствовал Минин со скучающим видом.
– Но вы же сами сказали: борьба без правил.
– Вот именно, – подтвердил он. – Никаких правил. Поэтому или делай то, что тебе велено, или тебе придется любить не себя, а моих мальчиков, всех вместе и по очереди. Что ты предпочитаешь, куколка? Твое слово для меня закон.
– Я не умею, – почти беззвучно прошептала девушка. – У меня не получится. – Губы у нее задрожали.
– Зато у них получится. – Минин кивнул на своих телохранителей, сделавших стойку. – Видишь, какие славные жеребцы? У меня таких вагон и маленькая тележка.
Парень, который метнулся к зазвонившему телефону, передвигался в раскорячку, словно плавки сделались ему вдруг слишком тесными.
Налившись румянцем, девушка опустила голову и неуверенно пошарила рукой под собой.
Но Минин смотрел не на нее, а на телохранителя, который, выслушав сообщение, мчался к нему, держа трубку на вытянутой руке, как олимпийский факел или эстафетную палочку.
У него хватило ума обогнуть бассейн не с той стороны, где проводился конкурс «А ну-ка, девушки», и очень скоро он оказался рядом с хозяином. И тогда стало заметно, что трубка для него не просто безобидный предмет, который нужно передать дальше по эстафете, а нечто вроде адской машинки, от которой парень желал избавиться как можно скорее. С такими напряженными лицами держат гранату, у которой выдернута чека.
– В чем дело? – спросил Минин, чувствуя, что ему тоже вовсе не хочется брать проклятую трубку. – Разве ты не видишь, что я занят?
– Тут это… – Телохранитель настойчиво протягивал ее хозяину. – ГКЧП у нас, шеф.
– Какое еще ГКЧП, к хренам собачьим?
– ЧП, то есть… Ну, наехали на нас.
– Что-о? – проревел Минин. – А ну, давай сюда телефон! – Кто? – крикнул он уже в трубку.
Голос, негромко отозвавшийся в его ухе, весело осведомился:
– Ты как там, Миня? Готов?
– К чему готов? Назовись, падла!
– Готов делить шкуру? – невозмутимо продолжал невидимый собеседник.
– Шкуру? Какую еще шкуру?
– Ну, не твою, конечно. Она и на х… никому не нужна. – В трубке обидно засмеялись. – Я толкую о шкуре убитого медведя. Въехал, наконец?
Миня растерянно посмотрел сначала на телохранителя, потом на тревожно застывшую шатенку, как бы ища у них поддержки. Спохватился, свел брови на переносице и, постепенно окрашиваясь лицом в лиловый цвет, прошипел: