— Ты хочешь, чтобы мы тебя объявляли «деревянный башмак»? Прозвище воина должно вселять страх во врага и огонь в сердце любимой.
— Тогда пусть я буду Белый Воин.
— Белый Воин уже есть.
— Тогда — Грозный Дракон!
— Есть.
— Крадущийся Тигр?
— Есть.
— М-м-м… Свирепый… ну, пусть будет тоже Тигр?
— Есть.
— Серьёзно? Блин… А Русский Медведь есть?
— Ты себя в зеркало видел?
Сзади уже подпирали другие бойцы, надо было определяться. И тут Ванчай предложил:
— Огненный Шквал, — видимо, события прошедшей ночи ещё не стёрлись из его памяти.
— Хорошо. Теперь, Огненный Шквал, тебе надо взвеситься.
— Зачем меня взвешивать? Я что, арбуз?
— Для весовой категории.
Сергея повели взвешивать, и перед суровым дедом предстал следующий боксёр. Я подумал, что со стороны вся эта церемония выглядела так, будто её организовали фанаты фильма «Мортал комбат». От размышлений меня отвлёк вернувшийся Лаптев:
— Ёлкин! Пошли дунем!
— Какой «дунем»?! Перед боем?!
— Это допинг. «Бешеная макака», она агрессивность повышает, помнишь?
— А это не «Стрелы Амура»? А то ещё зацелуешь противника до потери сознания!
— Не-а, я уверен. Макака! — успокоил меня Огненный Шквал и исчез за ближайшей пальмой.
В это время зрители уже усаживались на свои места. Ропот наэлектризованной толпы становился всё громче. Сделавшие свои ставки любители кровавого спорта принялись скандировать имена фаворитов. Я начал понемногу мандражировать.
— Миша, ты только посмотри на эти физиономии. Это же какие-то упыри, ни одного одухотворённого лица!
— Не придирайся. Это спортивные фанаты, а не фотомодели.
— Надо будет сказать, чтобы Лаптев поменьше смотрел на публику, это вызовет у него смятение.
* * *Каждый бой начинался с того, что бойцы бормотали молитву уай кру, а затем исполняли церемониальный танец рам муай, который помогал им настроиться на бой. Сама схватка в тайском боксе длится пять раундов по три минуты. Во время боя постоянно играет живая музыка: считается, что она помогает бойцам войти в боевой транс и отрешиться от всего суетного. Бойцы наносят друг другу удары не только кулаками, но и локтями, ногами и коленями, за что тайский бокс также величают «боем восьми конечностей».
Мы, на правах секундантов, околачивались возле ринга. Кристина и Катя замерли на трибуне. Рядом с ними сидела Нари. Бойцы выходили самые разные, от щуплых дохлячков до крепышей среднего роста. Откровенных «шкафов» не было. Вёрткие боксёры хладнокровно наносили друг другу кинжальные удары. Одного такого пинка мне бы хватило для долгосрочной прописки в больничке. Особенно эффектны были удары локтями и коленями. Музыка, как саундтрек к зловещему триллеру, достигала своей кульминации в самые пиковые моменты сражения. Ритм задавала пи джава — явайский кларнет. Людей, которые на нём играют, в Таиланде приравнивают к магам. Кроме пи джавы звучали два вида барабанов и шинг — металлические цимбалы.
Зачарованный магической музыкой, я не отрывал глаз от ринга. Противники лупили друг друга почём зря. В какой-то момент мимо меня что-то просвистело. Я оглянулся. Миша сжимал кулак над головой. В ответ на мой вопросительный взгляд он разжал пальцы — на ладони интимно розовели два зуба.
— У тебя стали выпадать молочные зубы?
Мой вопрос потонул в рёве зрителей — один из бойцов упал ничком на ринг. Миша пальцем указал на упавшего:
— Это оттуда прилетело!
— Ого!
— Вот тебе и «ого». Надо что-то делать. Иначе Лаптева нам придётся собирать совочком!
— Что ты предлагаешь? Вырубить свет? Или крикнуть, что здесь всё заминировано?
— Не надо. Погоди тут, я скоро буду.
Через пару минут Макаров вернулся, потирая руки.
— Где ты был? Скоро наш поединок!
— Я всё решил!
— То есть?
— Я узнал, кто выйдет против Сергея.
— Ну и что?
— Видишь того здоровилу? — я посмотрел в сторону, куда показывал Макаров. Нам хитро подмигивал увалень, габаритами смахивающий на трансформаторную будку.
— И?
— Это противник Лаптева.
— А почему он нам подмигивает?
Макаров многозначительно растопырил пальцы на правой руке. Наверное, в моих глазах слишком явно читалось недоумение, и Миша объяснил:
— Я отдал ему своё обручальное кольцо.
— Зачем?!
— Это — взятка, дубина! Чтобы противник Лаптева лёг.
— А ты уверен, что он нас не кинет?
— А что, у меня есть выбор? Тем более что я поставил все деньги на победу нашего парня.
* * *Рефери ударил в гонг, и Сергей «Огненный Шквал» Лаптев вышел на ринг. На руке у него пестрел защитный амулет — пратьет. Шорты Ванчая смотрелись на Сергее немного мешковато. Но это было ещё не всё…
— Миша, а почему он идёт так, как будто у него между ног дыня?
— У него там не дыня, а ракушка…
— Какая ещё ракушка, морская? Тоже талисман?
— Нет, защитная ракушка! Чтобы ему причиндалы не отбили. Видать, не по размеру чуток.
Предвкушая эффект нашей спортивной коррупции, мы принялись «раскачивать» Лаптева:
— Серёга, давай!!!
— Сотри его в порошок!!!
— Надери ему задницу!!!
— Россия, вперёд!!!
Лаптев заметно приободрился. Поглядывая на нас, он принялся воинственно приплясывать. Видать, «Бешеная макака» уже начала действовать. Когда Ванчай надевал ему на голову монгкон, Сергей совсем воспрял духом. Ах да, вы же не знаете, что такое монгкон. Это такая специально скрученная из ста восьми нитей верёвка, свёрнутая веночком. В эту верёвку вплетены разноцветные ленточки и нанесены магические символы. Тренер надевает монгкон на голову бойца во время молитвы уай кру, а затем снимает его после танца рам муай. Что сказать, во всей этой экзотической сбруе Огненный Шквал был хорош. Я обрадовался, когда заметил, что Кристина снимает его на видео.
Угол противника всё ещё пустовал. Верзилы не было. Неожиданно вместо него появился какой-то человек в халате, и с капюшоном, надвинутым на глаза. Когда боец откинул его край, мы ахнули. Это был Хью! Рыжий Хью, которому Миша зарядил в голову шампанским. Крепыш-Хью, у которого мы отбили девушку. Хью-качок, жаждущий отмщения!
— Белый Воин против Огненного Шквала! — возвестил рефери на тайском. Эту новость мы с Мишей встретили синхронной бледностью. Причём бледность Макарова была оправданна вдвойне: верзилы с кольцом и след простыл! Вот и верь после этого людям! Взглянув на нас, Лаптев понял, что что-то неладно. А переведя взгляд на противника, смекнул, что дело — табак. Но отступать уже было поздно, и противники стали в боевые стойки. Ударил гонг, и рефери дал отмашку первому раунду.
Бой начался резко. Явайский кларнет выворачивал душу, барабаны лупили по нервам, словно по струнам. Хью первым ринулся в атаку и нанёс Лаптеву серию ударов. Сергей уклонялся как мог, но пару тычков по корпусу пропустил. Пытаясь пробить Хью по бедру, он начал атаковать, но недостаток мастерства был очевиден. Как спасение, прозвучал гонг. Я вдруг понял, что мы с Мишей весь раунд простояли как вкопанные, не в силах осознать реальность происходящего.
Ванчай, весь первый раунд невозмутимо наблюдавший за поединком, сразу же подскочил к Лаптеву и принялся что-то ему с жаром растолковывать. Тот в ответ кивал головой. Мы не отвлекали друга от установок тренера. Я глянул в сторону болельщиков. Для них бой двух белокожих был в диковинку. Симпатии ещё не распределились.
Второй раунд показал, что Ванчай не зря ест свой рис. Огненный Шквал принялся изматывать Белого Воина вязким боем. В Лаптеве явно проснулся борец. Он всякий раз навязывал Хью клинч и повисал на нём, как отцовский пиджак на первоклашке. В один из таких моментов я заметил, что бойцы о чём-то шепчутся. В ответ на борцовские примочки Сергея Хью отскакивал и наносил удар за ударом. Апогеем одной из атак стало рассечение брови Лаптева. Кровь капнула на ринг. Макаров заскрипел зубами. Громкое Катино «ой» я услышал даже сквозь рёв толпы. Нари закрыла глаза руками. И только Кристина хладнокровно продолжала щёлкать фотоаппаратом. С трудом продержавшись до гонга, Лаптев добрёл до своего угла. Ванчай тут же обтёр его лицо полотенцем и приложил лёд к ране. Мы не выдержали и подбежали поближе.
— Как ты, старик?
— У-у-у. Воды, — Ванчай дал ему бутылочку. Сделав несколько глотков, Лаптев перевёл дух:
— Я сделаю его! Верьте!
Но всё было не так просто. В третьем раунде Хью решил поставить преждевременную точку в поединке. Крутнувшись вокруг своей оси, он наотмашь ударил Лаптева ногой в голову. Тот успел отклониться, но пошатнулся и еле устоял на ногах. Следующий удар — теперь уже в грудь — прилетел через мгновение и отбросил Огненного Шквала на канаты. Лаптев принялся оседать. Хью отвернулся от него и победно вскинул вверх руки. Миша закрыл лицо руками. И тут Нари вскочила и начала скандировать:
— Шкал! Шквал! Шквал! — желая поддержать свою соплеменницу, тайцы тут же подхватили её клич. Сергей с трудом разлепил веки и, отмахнувшись от рефери, встал в стойку. Болельщики взревели от восторга. Лаптев будто налился их энергией и бросился в атаку.
Может, это была магия. Может, амулеты и молитвы, а может, и «Бешеная макака». Скорее всего, всё вместе. Но наш оживший друг подскочил к янки и принялся молотить его, не давая ни секунды на передышку. В какой-то момент защита американца дала слабину, и кулак Лаптева, пройдя по короткой дуге, звонко влетел в висок противника. Это было просто феерично. Хью рухнул на ринг, зрители ахнули, цимбалы замерли. Белый Воин не двигался. Судья что-то крикнул, и публика взорвалась победным криком! Есть! Мы бросились качать Лаптева на руках, а Ванчай, который вложил в ученика целых пять часов своего опыта, тихо всплакнул. Катя ринулась к Лаптеву с поцелуями. Кристина, перебросив за спину фотоаппарат, бросилась к Хью. Белый Воин непонимающе крутил головой и силился встать. Через толпу к нам протиснулся Джек-«мафиози» и пожал руку Ванчаю, он засмеялся. С трудом поднявшийся Хью, пошатываясь, подошёл к Лаптеву. Тот замер. В глазах Сергея читалась мысль: «Какой приём сейчас применить?» Но Хью молча обнял Лаптева и что-то прошептал на ухо.
Макаров бросился к тотализатору. Оказалось, что все ставки были на победу Хью: его здесь знали ещё с прошлого года как опытного бойца. Победа Лаптева тянула на 1:10. Ванчай это, конечно, знал, и поставил все свои сбережения на ученика. В результате все были довольны: Ванчай не только окупил сгоревшее бунгало, но ещё и остался в прибыли. Катя тискала Лаптева в объятиях, Кристина утешала Хью, а Макаров, на радостях от барышей, угощал всех вокруг выпивкой. Чокаясь бокалом с Лаптевым, я спросил:
— Лапоть, а что тебе Хью сказал?
— Что я клёвый чувак и чтобы я Катю не обижал. В следующий раз он поддаваться не собирается.
Я захохотал, а Лаптев сначала засмущался, а потом громко рассмеялся вслед за мной.
* * *По дороге домой я обратил внимание на неожиданно приунывшего Макарова. Он шагал, мрачно уткнувшись глазами в мобильник.
— Миша, что-то случилось?
— Да пока нет, но эсэмэсками уже закидали. Надо бы домой возвращаться.
— Что-то с бизнесом?
— Всё то же. Стоит уехать на недельку — и всё разваливается на фиг. Да ну, ничего, прорвёмся! Пошли накатим.
На плечо Макарова вдруг опустилась рука. Он обернулся и удивлённо крякнул: перед ним стоял запыхавшийся верзила и смущённо протягивал обручальное кольцо. Гармония есть!
Глава двенадцатая,
в которой читатель обнаружит, что всё хорошее когда-нибудь кончается
В наших бунгаловладениях царил праздник. Ванчай чувствовал себя именинником. Нари накрыла стол. Лаптева и Катю усадили во главе компании, как жениха и невесту. Сергей смущался, а Катя светилась от счастья. Младшие дочки Ванчая бегали по террасе, весело смеясь. Дэт вдела в волосы белоснежную орхидею и иногда бросала смущённые взгляды на Макарова. Но Миша мыслями был уже в своих гаражах. Отозвав Ванчая, он протянул ему деньги и поблагодарил за доверие:
— Ваня, ты прости, что мы такой беспредел устроили.
— Всё о’кей. У вас деньги остаться? Может, помочь?
— Спасибо, мы на тотализаторе нормально сняли. Хватит ещё и отдохнуть.
Выбравшись из объятий Ванчая, Миша повернулся ко мне:
— Короче, надо лететь завтра.
— Уже? Может, позвонишь, по телефону порешаешь?..
— Не, никак. Так тебе ж тоже вроде возвращаться пора?
— Здрасьте! У меня отпуск до пятого января!
— Ну так посчитай! Чтобы выйти на работу пятого, тебе четвёртого надо быть в Москве и хотя бы в тот же день прилететь в Ёбург! А завтра — третье!
— Ёлки, точно. Как время летит…
Из-за Миши выглянул разомлевший от женского внимания Лаптев.
— О чём секретничаете?
Мы вкратце обрисовали Сергею ситуацию с пролетающим временем. Он посмотрел на нас с вызовом.
— А мне что прикажете делать? — Парня можно было понять. Никто бы не захотел прерывать такой праздник жизни, как у него. — Вы как хотите, а я остаюсь!
— Так тому и быть. Сколько тебе денег оставить?
— Зачем? Я на боксе ещё заработаю…
Миша захохотал и хлопнул Лаптева по плечу. Тот скривился от боли, и уверенность в глазах пошла на спад.
* * *Когда застолье стихло, Катя предложила махнуть в Амстердам. Сначала мы слегка опешили, но потом выяснилось, что она имеет в виду бар «Амстердам». Он находится на одной из самых высоких гор Пангана, и оттуда открывается самый лучший вид на остров и окружающий его океан. Добираться пришлось через Тонг Сала. От прибрежной дороги мы ещё целую вечность карабкались в гору, дорога петляла меж пальмами, валунами и бунгало на мощных сваях. Уклон горы и температура воздуха были градусов сорок, не меньше.
После того как мы вползли наверх, силы мои были на исходе. Остальные тоже могли изъясняться только знаками. Бармен (видимо, привыкший к подобной ситуации) без лишних расспросов поставил перед нами по бутылке пива. Только после этого мы смогли говорить.
— А тут неплохо! Да, Макаров? — покрутил головой Лаптев.
— Э-э-э.
— Ты хочешь сказать: «Да, я с тобой согласен, дружище. Почему бы нам не выйти на смотровую площадку?»
— Угу.
Повинуясь общему порыву, мы подошли к краю просторной террасы, которая венчала собою отвесную скалу. На её дощатом полу повсюду валялись циновки и подушки растаманских расцветок. Солнце уже клонилось к горизонту. Из-под навеса, прикрывавшего большую часть кафе, стали выползать исполины человеческого духа, измученные многомесячным отдыхом. Мужчины предпочитали дреды, девушки тоже. Медовые от загара тела были расписаны хной и бездельем.
Я посмотрел вдаль. Океан простирался до самого горизонта, обхватывая своими могучими руками покрытый джунглями остров. Зрелище располагало к высокопарности.
— Через час, когда солнце начнёт заходить за горизонт, будет вообще шикарно, — сообщила муза Огненного Шквала.
— Я принесу ещё пива, — Сергей отправился к стойке походкой чемпиона, стараясь не повредить лепестки роз, которые его воображение перед ним щедро рассыпало. Вернулся он не так величественно, как уходил.
— Там, там… — Огненный Шквал был в крайнем возбуждении.
— Серёжа, что такое? Тебя преследует дух Белого Воина? — съехидничал Миша.
— Нет, там косяки в холодильнике!
— Рыбные?
— Не-а, — сделал страшные глаза Лаптев, и мы сразу поняли, о чём идёт речь.
— Может, это бармена…
— Тридцать штук?
— Да, пожалуй, ты прав. И что ты предлагаешь? Сразу заявим в полицию или сперва лично убедимся в губительных свойствах местного канабиса?
— Артём, я считаю, что возводить на людей напраслину не надо. Следует сначала самим убедиться…
Мы с Мишей секунду поколебались, а потом оба синхронно вспомнили, что завтра — отлёт. И решили брать от жизни всё.
* * *Один косяк стоил двести бат. Мы отсчитали нужную сумму и присоединились к широким растаманским массам.
— Как ты? — спросил меня Миша через десять минут и как-то виновато улыбнулся.
— «Какты?» Смешное слово!
Я захихикал. Макаров не заметил этого, расфокусированным взглядом глядя внутрь себя.
— Катя, а хочешь, я тебе погадаю по руке? — предложил разомлевший Лаптев.
— Угу, а какую руку тебе дать?
— Да любую, лишь бы свою.
— Только не оторви, — Катя доверчиво протянула ладошку.
— Неправильно, мне твоя ладонь не требуется, — Лаптев развернул её ладошку тыльной стороной.
— А как же ты будешь гадать?
— «Как, как». По артериям! Это секретная методика. Её для разведчиков придумали, — озабоченно засопел Лаптев, изучая древо сосудов на Катиной кисти. — Блин, только у тебя их не видно ни фига. А ну, сожми руку выше локтя и поработай кулачком.
Макаров встрепенулся и повернул к нам голову:
— Слышь, Шквал. Я понимаю, что ты чемпион и всё такое. Но с твоими гаданиями нам сейчас ещё и героин предложат.
Солнце опускалось за горизонт качественно и красиво. Все, кто был в «Амстердаме», бросились к краю террасы и принялись фотографировать закат. Закат не подвёл и позировал старательно и терпеливо, как опытная фотомодель. Люди стояли так плотно, что невозможно было подступиться. Панган был во всей красе.
— Кстати, о Хью, а не заказать ли нам бутылочку шампанского во славу победы русского витязя? — предложил Макаров.
— Это было бы весьма кстати, ведь мы ещё не вознесли ему почестей!
— Артём, ну зачем этот высокопарный слог?
— Ничего он не высокопарный! Ребята правы! А пока принесут шампанское, я подарю Огненному Шквалу пламенный поцелуй, — если вы не догадались, то это сказала Катя.