Корнюшин Николай Петрович, пятьдесят шесть лет, уроженец Ростова, потомственный маг, причём – по отцовской линии, что для челов, в общем, не характерно. Двенадцать поколений Корнюшиных были предсказателями, впрочем, не слишком сильными. Плюс – хорошо развитые способности к гипнозу. Все, поголовно, Корнюшины заслуженно считались виртуозными гипнотизёрами, о чём прямо говорилось в характеристиках Зелёного Дома. И при этом все они отличались исключительным миролюбием.
– Интересно…
Терс раскрыл файл, быстро прочитал и побарабанил по столешнице пальцами нижней правой руки.
Весёлые ведьмы, которые составляли досье на Корнюшиных, называли их «наши шасы», указывая, что челы категорически отказывались применять боевые арканы, причём иногда даже в тех случаях, когда им или их близким грозила смертельная опасность.
Вот так: никакого насилия.
Никогда.
Но часы Томбы неумолимо указывали на «без двух минут полночь», а значит, без насилия назревающие события никак не обойдутся.
То есть Корнюшин здесь ни при чём?
– Неужели пустышка?
Терс поднялся на ноги и вновь прошёлся по комнате. Он уже мысленно считал именно этого чела соучастником Виктора и был раздосадован прочитанным.
– Впрочем, никто не говорит, что Вебер сознательно готовит катастрофу. Вполне вероятно, он понятия не имеет, к чему приведут его игры… – Иногда хван разговаривал и даже спорил сам с собой: выдвигая версии и опровергая их. – И Вебер совершил убийство… Да, я не видел труп, зато видел много убийц и гарантирую: парень выглядел так, словно только что убил. Ошибка исключена… Да, ошибка исключена… Но сознательно ли он пошёл на убийство? Он мог защищаться…
К сожалению, информации было слишком мало. Для выводов требовались факты, а их следовало ждать. А времени, если верить часам шаса, оставалось крайне мало.
Терс проверил датчик, который он скрытно установил в гостинице чуда: обыкновенное электронное устройство без всякой магии, убедился, что за последнее время двери не открывались, и если Вебер ушёл, то только порталом, а такого за ним не водилось, посидел ещё чуть, размышляя, заняться ли содержимым мини-бара, но в итоге решил выйти на улицу и поискать заведение – ему не нравилось пить в одиночестве.
Пить лучше в обществе, пусть даже в обществе челов.
А едва Терс вышел из номера, как на столе засветилась позабытая им металлическая пластинка с выгравированными чёрным письменами: пульт управления магическим разведчиком. Засветилась, пару раз вспыхнула и вновь потускнела, ожидая, когда хозяин вернётся и проверит наличие сообщений от разведчика.
В баре отеля неожиданно оказалось пусто, видимо, гости ещё не собрались, и хван вышел на Большую Садовую. Постоял, прикидывая, в какую сторону направиться, чтобы поскорее оказаться в подходящем заведении, не вспомнил, пошёл направо, но не преодолел и сотни шагов, как его внимание привлекла подозрительная возня: несколько мужчин тащили, почти несли в переулок девушку. То есть – натурально несли. А девушка извивалась, но не кричала, потому что… потому что… А в следующий миг Терс понял, что не ошибся: девушка не кричала потому, что один из мужчин крепко зажал ей рот.
– Но ведь ещё даже не ночь!
Сказать, что четырёхрукий был удивлён, значило просто промолчать. Терс никогда не считался паинькой, даже в хванской начальной школе у него была та ещё репутация, много повидал на своём веку, и удивить его было трудно.
Но у ростовчан получилось.
– Они обалдели?
А самое интересное – где полиция? Хван огляделся, совсем как законопослушный чел, убедился, что блюстителей порядка не наблюдается, и растерянно почесал верхней левой пятернёй в затылке, наблюдая за тем, как процессия скрывается в переулке. И отмечая, что, пока он обдумывал происходящее, к ищущим развлечений мужикам присоединились ещё двое: типичный алкоголик с подбитым глазом и интеллигентный на вид мужичонка в чистенькой курточке, чистеньких брючках и поблёскивающих на осеннем солнце очочках.
– И что я должен делать?
Хван обернулся и увидел, что швейцар не оставил без внимания происходящее, но полицию вызывать не собирается, а стоит и смотрит на процессию так, будто до ужаса хочет поучаствовать, но никак не может оставить место.
– Да что здесь происходит?!
Швейцар топнул ногой и с тоской посмотрел на двери гостиницы. И Терс понял, что ему придётся сделать.
– Ну, ладно.
Он повернулся и быстро, почти бегом, направился к переулку, на ходу освобождая разум от ненужных сомнений и прочей ерунды, которая могла помешать в бою.
Последняя «мирная» мысль: «А ведь я всего лишь хотел выпить…»
И на этом – всё.
В переулок уже влетел даже не хван, а боевая машина, лишённая чувств и эмоций. И, к счастью для насильников, безоружная.
Несчастную же успели разложить прямо на земле, под деревом, и теперь срывали с неё одежду, торопясь приступить к определённой процедуре. То есть шестеро занимались жертвой, а двое уже готовились… И первыми попали под горячую руку безмерно удивлённого убийцы.
Окажись на месте Терса честный чел или вообще полицейский, он бы наверняка сопроводил своё появление возгласом: «Стойте!», или «Отойдите!», или уж совсем глупым «Что вы делаете?». Возглас позволил бы преступникам обратить на героя внимание и подготовиться к драке. Однако хвана учили не говорить, а действовать, и действовать без сантиментов, не раздумывая, «честно» он поступает или не совсем. Поэтому Терс начал встречу с жестокого удара сзади ближайшему насильнику, умело вырубив его на несколько часов. И тут же выключил второго, как раз приспускающего штаны.
Первый уже лежал на земле, второй валился, а остальные ещё не поняли, что происходит…
Хваны заслуженно считаются одними из самых быстрых бойцов Тайного Города, соперничать с ними в скорости могли разве что масаны и навы, поэтому у восьмерых челов – а именно столько насильников сгрудилось вокруг жертвы, – попросту не было шансов. Да и подготовленных бойцов среди них не оказалось: судя по одежде, девушку затащили в переулок работяги, инженеры и менеджеры.
«С какого перетыку вас понесло на горячее, идиоты?»
Третьего и четвёртого хван столкнул головами – уж больно удачно они стояли. Удар с двух рук, треск встретившихся черепов, короткий крик, и они уже на земле. Пятый обернулся, но только для того, чтобы получить ногой в висок и завалиться. Шестой успел подготовиться к драке. Ну, как подготовиться: он развернулся и принял боевую стойку, как его учили в детско-юношеской школе бокса. И даже, возможно, шестой успел увидеть перед собой размытую тень противника. Затем размытая тень произвела жёсткую серию ударов в корпус и голову, отправив шестого в глубокий нокаут. Седьмой попытался бежать, но в пяти шагах от жертвы хван подсёк его и оглушил ударом в голову. Зато упустил восьмого, того самого алкаша, который присоединился к процессии одним из последних. Хоть и пьяница, но «чуйка» у него оказалась рабочей: поняв, что «коллеги», один за другим, падают с ног, алкаш оставил девушку и удрал, воспользовавшись тем, что Терс отвлёкся на шестого и седьмого.
«Ну и ладно…»
Искать последнего злодея четырёхрукий не собирался.
– Не плачь, всё позади. – Он поднял с земли разорванную блузку и попытался неловко прикрыть всхлипывающую девушку. – Всё будет хорошо…
– Ненавижу!
В её глазах вспыхнула злоба, а кулачок, не перехвати его быстрый Терс, ударил бы его точно в скулу.
– Ты что, спятила?
Сначала хван решил, что у несчастной шок. Но повторный крик:
– Ненавижу! – злоба в голубых глазах и попытка расцарапать ему лицо заставили Терса задуматься. То есть сначала он мягким нажатием на сонную артерию отправил спасённую психованную в забытьё, во избежание следующих попыток нападения, а после задумался. И крякнул, увидев пришедшее от шаса эсэмэс:
«Без одной минуты…»
Глава 6
Давным-давно…– Ты ошиблась!
– Нет!
– Да!
– Нет!
– Ты ошиблась, – твёрдо повторила жрица Святава, и её длинные тонкие пальцы с такой силой сжали посох, словно колдунья хотела выдавить из сухого дерева воду. – Ты ошиблась, и жаль, что ты не хочешь это признать.
У фаты Милолики дёрнулся уголок рта.
Она была красива: огромные зелёные глаза, пышные, очень густые даже по меркам людов волосы, точёное лицо… Она была невероятно красива, но детская привычка кривить рот изрядно портила молодую ведьму. Милолика знала о своём недостатке, пыталась бороться с ним и почти победила, но в моменты сильных душевных волнений тик возвращался.
– Заклинание должно действовать только на чудов. И оно действует только…
– Нет.
– Я проверяла десятки раз! Оно должно действовать только на чудов!
– Смотри сама…
На этот раз у фаты не просто дёрнулись кончики губ – рот перекосило так, что Милолика несколько секунд не могла вернуть его обратно.
– Нет.
– Я проверяла десятки раз! Оно должно действовать только на чудов!
– Смотри сама…
На этот раз у фаты не просто дёрнулись кончики губ – рот перекосило так, что Милолика несколько секунд не могла вернуть его обратно.
Потому что она смотрела.
И холодела от того, что видела. От доказательства своей ошибки и правоты Святавы. От крушения надежд… Изящный рот Милолики перекосило не потому, что ей было стыдно или унизительно признавать неудачу. Нет! Несмотря на молодость, она была опытной колдуньей и знала, что далеко не каждое заклинание срабатывает так, как было задумано. Знала, каково это – искать правильное решение годами, бессонными ночами, неделями без сна в кабинете… Знала.
Просто нынешнее заклинание было слишком важным, немыслимо важным, Милолика возлагала на него огромные надежды и… И пока не хотела признаваться в том, что проиграла.
Фата смотрела на арену, окружённую надёжными стенами и ещё более надёжными заклинаниями, и никак не могла привести лицо в порядок.
Потому что на арене умирали воины. Краснокожие кралапайцы – огромные, мощные, мускулистые любители тяжеленных секир и боевых молотов. Они не только умирали, но и убивали – друг друга, брат брата, побратим побратима. Это был один из знаменитых «кровных» отрядов кралапайцев, члены которых славились «верностью до гроба», и жрица специально выбрала именно его, чтобы у Милолики не осталось сомнений в результате испытаний. Жрица завела отряд на арену, Милолика активизировала Чёрный Камень, и кралапайцы набросились друг на друга.
Без приказа.
Зато с лютой ненавистью.
– Ты ошиблась.
– Нет… – Фата отвернулась, не желая показывать выступившие на прекрасных глазах слёзы. – Нет! Заклинание должно действовать только на чудов! Они должны звереть и бросаться на своих! Они! Они!!!
Проклятые рыжие чуды…
Они пришли на Землю несколько месяцев назад, и не просто пришли – ворвались, принеся с собой горячее дыхание войны. Настоящей войны с достойным соперником. Той войны, от которой Великий Дом Людь успел отвыкнуть за тысячи спокойных имперских лет. Чуды стали Яростью Спящего, расплатой за самоуспокоенность, за потерю инстинкта убийцы… Чуды стали объектом ненависти…
И они побеждали.
Сначала война шла с переменным успехом, чаши весов колебались то в одну, то в другую сторону, провалы сменялись победами, и большинство людов не сомневалось в том, что рано или поздно королевская армия заставит дерзких наглецов убраться во Внешние миры.
К сожалению, большинство ошиблось.
Цун ле Го – великий магистр Ордена, проявил себя не только умелым организатором, сумевшим объединить разрозненные племена рыжих в грозную армию, но и великолепным полководцем, гений которого позволял одерживать одну победу за другой.
Королевская армия отступала, сдавала чудам домен за доменом, и теперь всем, абсолютно всем, стало ясно, что стратегически война уже проиграна. Чудь будет править Землёй.
И поэтому каждая зелёная ведьма мечтала создать оружие, которое позволит уничтожить проклятых рыжих.
– У тебя не получилось.
На этот раз Милолика промолчала. Результат был очевиден: последний кралапаец добивал на арене побратима, и глупо шептать «Нет».
Глупо.
– Чёрный Камень силён, однако действует на всех, без исключения, – безжалостно продолжила жрица, бросив косой взгляд на ритуальный нож, на костяной рукоятке которого самонадеянная фата изобразила танцующего журавля. – Тебе не удалось отыскать оружие против Чуди.
Идея была отличной: создать заклинание, вызывающее у рыжих непреодолимую ненависть к себе подобным, желание убивать, жажду крови… Страшное заклинание было помещено в каменный саркофаг, который одновременно и хранил его, не позволяя вырваться наружу, и служил мощным усилителем после активизации. Ритуал которой включал в себя жертвоприношение.
Идея была отличной. Исполнение – мастерским. За одним страшным исключением: заклинание равно действовало на всех.
– А если… – Фата прокашлялась. – Если оставить артефакт как последний аргумент? На тот случай, если рыжие одержат… победу? Ведь тогда нам будет всё равно.
Святава помолчала, обдумывая предложение ведьмы, но прежде, чем жрица подыскала ответ, Милолика жарко продолжила:
– Неподалёку от моего замка есть остров – закопаем Камень на нём. Остров необитаем и ничем не интересен, никто не подумает, что на нём скрыто что-то ценное. В случае необходимости мы вернёмся и проведём церемонию.
– Хорошо, – кивнула жрица.
У фаты вспыхнули глаза.
– Ты возьмёшь свиток с текстом аркана, а я – нож. Насколько я поняла, он является обязательной частью артефакта.
– Зачем так? – насторожилась молодая ведьма.
– Затем, – спокойно ответила Святава, – что ты придумала невероятно сильный и страшный артефакт, Милолика, и я хочу, чтобы решение о его активизации мы приняли сообща.
Жрица улыбнулась, перевела взгляд на последнего кралапайца – усталый, покрытый своей и чужой кровью, он с изумлением разглядывал мёртвые тела побратимов, силясь сообразить, что здесь произошло, – подняла руку и чуть сжала её, активизируя спрятанный в одном из колец аркан.
Через секунду грудь краснокожего воина пронзила «Эльфийская стрела».
* * *Ростов-на-Дону, наши дниПрипарковавшись у дома Корнюшина, Вебер выключил двигатель, но из машины вышел не сразу, задержался ненадолго, прислушиваясь к странным, незнакомым и непонятным ощущениям, которые появились несколько минут назад.
Виктору захотелось кого-нибудь убить.
Можно и Корнюшина, кстати. А можно и кого-нибудь другого – не важно. Важно, что действие прошлого «стакана» потихоньку заканчивалось, смерть Бугая больше не грела душу, и появилось желание продолжить пиршество.
«Любопытно…»
Виктор огляделся, прикидывая, кто из прохожих способен утолить внезапно возникшую жажду, прищурился, оценивая женщину в синем пальто, но ещё через несколько мгновений взял себя в руки:
«Ты спятил?!»
Выскочил из машины, едва не бегом добежал до подъезда человского мага и надавил на кнопку домофона.
– Это Виктор.
– Открываю.
Противно запищал сигнал открытия двери, молодой чуд рывком ворвался в подъезд… и упал бы, не ухватись вовремя за перила. Перед его глазами появился Чёрный Камень – именно такой, каким Вебер его представлял: мраморный обелиск, покрытый затейливыми письменами. Величественный. Вызывающий желание прикоснуться, но… Требующий внести плату за это действо. Чёрный Камень призывал присоединиться к числу адептов и дарил божественную Жажду, избавление от которой было настолько сладким, что превосходило все наслаждения мира…
– Виктор, с вами всё в порядке?
Обеспокоенный отсутствием чуда, Корнюшин вышел на площадку второго этажа, посмотрел вниз, увидел вцепившегося в перила гостя и не сдержал удивлённого вопроса.
– Не совсем, – не стал врать Вебер, прикидывая, как сподручнее порвать челу горло.
– Вам стало плохо?
– Сейчас… расскажу… – заверил чуд. – Только… дайте отдохнуть…
Он с трудом поднялся на второй этаж, прошёл в гостиную и упал на диван. На лбу выступила испарина, однако не из-за болезни, нет: испарина стала видимым отражением идущей внутри Вебера борьбы.
– Что с вами приключилось?
– Я… – Чуд мрачно посмотрел на собеседника, отвернулся, не желая таращиться на потенциальную жертву, и буркнул: – Я убил.
– Что? – Маг разом подобрался. – Кого?
– Бугая, – выдавил Виктор.
– Расскажите.
Хоть чуд и рвался к Корнюшину, желая обсудить события вчерашнего дня, говорить о них оказалось трудней, чем он полагал. Во-первых, история убийства получалась какой-то скомканной, ненастоящей. И где-то в глубине души Веберу казалось, что он рассказывает не о себе, не о своём первом опыте убийства, а пересказывает плохой фильм. Во-вторых, там же, в глубине души, пылало временно придавленное рыцарской волей желание растерзать невысокого чела в клочья. Просто так. Потому что это будет приятно…
– И у вас получилось? – подался вперёд Корнюшин.
– Конечно, – удивился глупому вопросу чуд. – Бугай мёртв.
– Я не об этом. – Чел позволил себе нахально махнуть рукой. – Вы сумели вызвать Чёрный Камень?
– Э-э… – Увлечённый своими переживаниями, Виктор совершенно забыл, для чего ему пришлось убить маньяка, и несколько секунд тупо таращился на Корнюшина. – Э-э…
– То есть у вас не получилось, – догадался чел.
– Нет… В смысле – да, не получилось. – Чуд сглотнул и подумал, что надо бы открутить чересчур любопытному колдуну голову.
– Жаль…
– Ага… – Успокоиться так, как ему удалось несколько минут назад, не вышло. Виктор захлопал ресницами, почувствовал, что его начинает бить озноб, и понял, что хочет… – Мне хочется убивать.
Фраза прозвучала негромко, но уверенно. А главное – неожиданно, причём неожиданно даже для самого Вебера.