Но Людмила, вставая, сказала как-то очень буднично:
– Всё в порядке. Доброе утро. Просто пора вставать, и твой кофе остывает. Вот халат – там в кармане уже лежит пакетик с камешками, чтобы ты мог видеть Женю. А этот булыжник оставь пока здесь – никуда он не убежит.
Я бодро приподнялся и, чувствуя лишь лёгкое недомогание, пошёл в ванную, непроизвольно что-то негромко напевая.
– Твоя щётка – голубая с крапинками! – донёсся голос Людмилы, и я невольно улыбнулся такой приятной предупредительности.
А когда, минут десять спустя, я вошёл на кухню, сбрасывая с себя остатки неприятного сна, который почему-то показался уж очень символично связанным со всем происходящим, и хотел уже расспросить Женю подробнее о её пребывании на Этне, Люда сказала:
– Садись, завтракай. Мы скоро ждём гостей.
– Это кого?
– Отчима Наташи, – вмешалась Женя, поворачиваясь возле плиты. – Мы ему позвонили.
– И что же ты сказала?
– Не я. Людмила. Мне так показалось лучше всего.
– Я, разумеется, с подсказками Жени, убедила Виталия Александровича, что Наташа попала в передрягу, из которой её способен вытащить только ты. Он пообещал оказать всю возможную помощь и захотел встретиться.
– И что же я ему скажу? – Мне почему-то расхотелось пить кофе, и мелькающая на широкой телевизионной панели стройная девушка из рекламы показалась как-то враждебно настроенной к зрителям.
– Не беспокойся, я буду рядом и подскажу, – улыбнулась Женя. – Чего ты так распереживался из-за каких-то пустяков?
– Просто вы сначала могли бы посоветоваться со мной.
Мой ответ был несколько вызывающ, и, несомненно, я развил бы его дальше, но тут заметил на экране какое-то очень знакомое лицо. Приглядевшись, я с удивлением узнал свою фотографию, видимо, взятую с копии каких-то документов. Потом мелькнули нарисованные от руки, но очень похожие образы Бориса и Веры Павловны, сопровождаемые, видимо, каким-то закадровым голосом, так как никакого текста я не видел. Звук у телевизора был выключен, и я машинально осмотрелся в поисках пульта:
– Что это такое?
– Об этом мы тебе и хотели сказать – уже несколько раз показывали, – взволнованно ответила Людмила. – Это ещё одна причина воспользоваться помощью Виталия Александровича.
– И что там говорится?
– В общем-то, ничего особенного, кроме того, что всех, кто вас видел, настоятельно просят позвонить по телефонам полиции. Не думаю, что это так уж страшно – тебя на этом снимке и не узнать. Однако всё-таки не стоит сбрасывать со счетов, что теперь вас официально объявили в розыск, – спокойно пояснила Женя. – С этим мы ничего сделать не можем, да и на кладбище, думаю, нам потребуется помощь, поэтому, уверена, мы скоро удачно и решим все эти вопросы. Поверь, он мировой мужик и ничего лишнего не спросит!
– Ладно. Но всё-таки, думаю, мне стоит кое-кому позвонить… – пробормотал я, тремя быстрыми глотками выпив предложенный кофе и приподнимаясь. – Не нравится мне подобная реклама.
Я отыскал в своей сумке сотовый телефон, а уже через пару минут набирал по памяти номер одного из близких друзей моих родителей, который недавно получил звание генерал-майора и уже, наверное, лет тридцать служил в органах. Мы были неплохо знакомы и, что называется, всегда находили общий язык, поэтому я не сомневался – каким бы странным ни показался ему мой звонок, он внимательно выслушает и постарается помочь.
– Да, слушаю, – в трубке раздался приятный доброжелательный голос Романа Александровича.
– Доброе утро. Это Кирилл беспокоит.
– Кирилл? Ты где? Ты знаешь, как волнуются родители?
– Это одна из причин моего звонка вам. Пожалуйста, передайте им, что со мной всё в порядке, но сейчас появились срочные дела, которые я надеюсь в ближайшее время завершить и сразу же с ними свяжусь.
– Понятно. А что там случилось у тебя дома?
– Об этом тоже потом, пожалуйста.
– Ладно. Тогда чего же ты хочешь?
– Я только что видел себя по телевизору… – Замявшись, я попытался придать своему голосу максимально серьёзные нотки. – Пожалуй, это излишне. Вы не могли бы как-то помочь, чтобы меня сняли с розыска?
– Сложный вопрос. Погибла женщина при странных обстоятельствах, пропал человек, и всё это как-то связано с тобой… Пойми меня правильно, я попробую что-то сделать, но всё намного серьёзнее, чем просто пропажа без вести. Уверен, ты прекрасно понимаешь.
– Этого мне вполне достаточно. Большое спасибо.
– Не за что. Так ты ничем не хочешь поделиться?
– Извините, но пока нет.
– Ладно. Но, надеюсь, ты никого не убивал или что-то в этом роде?
– Нет, конечно. Ну, вы же меня знаете.
– Приятно это слышать. А что относительно этих двоих? – В голосе Романа Александровича промелькнули официальные нотки. – Вы знакомы? Что вас связывает? Где они сейчас?
– Честно говоря, пока затрудняюсь ответить на все эти вопросы.
– Не знаешь или не хочешь говорить?
– Тут всё очень не просто… – Я потеребил пальцем неудобный аппарат, который успел сильно разогреться и пластмасса немного обжигала щёку. – В общем, обещаю всё рассказать через несколько дней.
– Что же, договорились. Но, знаешь – очень странно. Эта твоя компания уж очень смахивает на тех, кого нет в живых. Я, конечно, не знаю – что там у вас за дела, но мне это совсем не нравится. Тем более из-за того резонанса, что получило это дело.
– Поверьте, я тоже от всего этого не в восторге. В любом случае, спасибо вам за то, что выслушали и обещали помочь.
– Не за что. Но, знаешь, если бы ты сказал немного больше, то я смог бы это сделать с большим успехом.
– Я понимаю, но – как есть. Ещё раз прошу вас связаться с родителями и сказать, что со мной всё в порядке и мы вскоре увидимся.
– Обязательно. Точно больше ничего не хочешь мне сказать? По-дружески.
– Извините, но нет.
– Хорошо. Ты ещё будешь звонить?
– Не знаю, но надеюсь, что уже по итогам всего.
– Ладно. Держись, а я постараюсь что-нибудь придумать. Очень рад, что с тобой всё в порядке. Поверь, я тоже беспокоился.
– Я понимаю. Ещё раз спасибо. До свидания.
Сбросив вызов, я вытащил из телефона аккумулятор и SIM-карту, подошёл к окну, открыл форточку и выбросил всё это хозяйство подальше на улицу. Не знаю – хватило ли времени, чтобы засечь моё точное местонахождение, но если аппарат останется при мне, это обязательно произойдёт. А при всём хорошем отношении Романа Александровича я не без оснований думал, что это может мне сейчас лишь помешать. Конечно, как человек старой закалки, он вряд ли адекватно воспримет правду, как она есть, а значит, и не сможет правильно помочь. Услышав такое, даже наоборот – заботливо упечёт меня в какой-нибудь реабилитационный центр, специализирующийся на проблемах с головой. В общем, хорошо, что мы поговорили и все в курсе, что со мной всё в порядке, – и на том спасибо.
– С кем ты разговаривал? – спросила, входя в комнату и присаживаясь на кровать, Людмила.
– Это мой хороший знакомый из органов. Просто хотел сказать, что со мной всё в порядке.
– О помощи не просил?
– Нет, воздержался.
– Ну и хорошо, а то, знаешь, у меня такое впечатление, что отчим Наташи стоит, так сказать, по другую сторону баррикад, и вряд ли у них получится какая-то согласованность.
– Согласен с тобой. Нет, они никак не должны помешать друг другу.
– Вот и ладно. А ещё, знаешь, я хотела у тебя спросить… – Людмила неожиданно замялась и даже немного покраснела. – Когда всё это закончится удачно, мы сможем продолжить наши отношения?
– Ну, конечно. Думаю, подобные вещи очень даже сближают, – энергично кивнул я.
– Да, согласна. Но я имею в виду нечто большее, чем просто дружба. Ты понимаешь?
– Ты говоришь слишком прямо – сложно не понять.
– Думаю, если я поделилась с тобой мыслями о суициде, то уж о любви тем более могу говорить открыто, – Люда заулыбалась и опустила голову.
– Хорошее это дело. Но давай сейчас всё-таки больше думать о делах, иначе твоё предыдущее желание вполне может сбыться тогда, когда ты раздумала.
– Наверное, ты прав. Просто мне хотелось, чтобы ты знал.
Я наклонился и обнял девушку, услышав мелодичный звонок.
– О, это с рецепшена! – воскликнула Людмила и, быстро встав, скрылась в коридоре.
А я подумал – как странно всё складывается. Мог ли о чём-то подобном я подумать раньше? Конечно, нет. Хотя сейчас стоит признать, что наши отношения в школе были скорее странными, чем негативными. В самом деле, Люда меня часто подкалывала и вела себя явно вызывающе, но откровенной злобы не было – скорее своеобразное дружеское заинтересованное участие. Разумеется, тогда это таким вовсе не казалось, но с годами, как и на многое в прошлом, начинаешь смотреть по-другому.
– Он сейчас будет здесь. Постарайся произвести хорошее впечатление, – сказала, появляясь в дверях, Женя. – Я буду рядом и помогу. Главное – не волнуйся. Он мировой мужик и очень любит Наташу.
– Хорошо, думаю, мы поладим, – выдохнул я и закружился на месте в поисках одежды.
– Ах, да – Люда приготовила тебе кое-что в шкафу. Будь добр, примерь, – Женя заулыбалась и показала пальцем, на котором я заметил те же самые следы лака, которые видел при жизни девушки.
– Когда она всё успевает? – пробормотал я, открывая шкаф и разглядывая выбор мужской одежды, которому, наверное, позавидовали бы многие бутики. – Тут всё слишком помпезно. Мне нравится проще.
– Ничего, потерпи для пользы дела. Ты же встречаешься с солидным человеком.
– Да, наверное, ты права.
Поразмышляв, я выбрал белую, замысловато фактурно выделанную рубаху, трусы с одинокой красной нашивкой, бесшовные носки и что-то наподобие брюк, в карман которых бережно переложил из халата камни с Трюфельного холма. Дополнили домашний образ тапочки с изображением моря и яхт.
– А где камень от Бориса?
– Не волнуйся, он в большой комнате, – ответила Женя. – Сейчас он тебе точно не понадобится, как и этот смешной газовый пистолет.
– Хорошо. Ты не могла бы…
Из прихожей донёсся голос Людмилы и приятный мужской баритон.
– Вот и он. Давай, иди! – напутствовала Женя.
Пройдя в коридор, я увидел высокого крепкого мужчину лет сорока пяти, с открытой улыбкой и стрижкой, ассоциирующейся у меня с бандитами девяностых годов. Толстая золотая цепь под чёрной рубашкой с необычно широким воротом почему-то не вызывала обычного для меня неприятия, а большая печатка, видимо, сделанная из червонного золота, как-то логично и без понтов дополняла немного кавказский образ. Человек, как было принято когда-то говорить, выглядел конкретно, однако пронзительный светлый взгляд располагал к себе и никак не ассоциировался с криминалом.
– Виталий. А ты, видимо, Кирилл? – произнёс он, быстро протягивая узкую сухую руку и пожимая мои пальцы.
– Да. Приятно познакомиться, – сказал я, немного отступая и поглядывая на Людмилу.
– Друг Наташи – мой друг. А уж тот, кто печётся о её проблемах, – и подавно. Как же иначе? Где мы можем переговорить?
– Наверное, лучше всего на кухне… – неуверенно произнёс я, и Женя, стоящая теперь за спиной Виталия Александровича, энергично закивала.
Мы прошли туда, и Норд, вскочив, осторожно приблизился к гостю, неуверенно покачивая хвостом.
– Какой хороший пёс. Твой?
– Да.
– Красавец. Настоящий друг, не так ли?
– Думаю, что да.
– Вот-вот. Собака – это искреннее, не то что людское!
Я не очень понял его фразу, но, качнув головой, уселся на уже привычное место напротив выключенного телевизора, глядя, как гость, далеко отставив стул, располагается напротив.
– Что же. Давай сразу к делу. Чем конкретно я могу ещё помочь?
Меня несколько смутило это «ещё», но Людмила пояснила:
– Виталий Александрович привёз всё, что нам может понадобиться из инструментов, и ещё нескольких коллег, которые будут нас сопровождать и обеспечивать безопасность.
– Понятно. Спасибо вам большое!
– Не за что, Наташа – замечательный человек.
– Согласен.
– Ладно. Насколько вы с ней близки?
– Просто хорошие знакомые, – растерянно ответил я, глядя на кивающую Женю.
Виталий Александрович порылся в кармане элегантно переброшенного через руку и явно не дешёвого пальто и протянул мне револьвер, значительно превосходящий по размерам Людин:
– Держи ствол. Подарок. Вдруг на что дельное и сгодится?
И здесь гость затрясся в смехе, невольно заражая нас позитивом. Однако я не понимал, что в этом такого весёлого, и рассматривал оружие, переводя удивлённый взгляд с Виталия Александровича на Людмилу.
– Я просто не удержалась и рассказала ему о твоём газовом пистолете, – пояснила она, улыбаясь и почему-то кивая в сторону Жени. – Всем это показалось очень забавным.
– Ну, может, и так… – неопределённо пробормотал я, чувствуя себя немного смущённым. – В любом случае, спасибо.
– Так чем ещё я могу помочь?
Виталий Александрович снова стал серьёзен и внимательно, не моргая, смотрел мне прямо в глаза.
– Думаю, пока всё. Вы и так более чем отзывчивы.
– Хорошо. Только давай на «ты», ладно?
– Да, конечно.
– Не знаю уж, по каким делам, но ты в курсе, что тебя объявили в розыск? – Он сделал страшные глаза и рассмеялся: – Это, конечно, твои проблемы, но раз мы сейчас в одной команде, то вот.
Он протянул мне потрёпанный конверт с какими-то небрежными пометками карандашом, где оказался видавший виды паспорт с моей фотографией, выписанный на имя некоего Андрея Леонидовича Прохорова:
– Постарайся особенно не светиться, но это может вполне сгодиться.
– Спасибо. Даже не знаю – что и сказать…
Я некоторое время вертел документ в руках, перелистывал страницы и думал о том, как всё легко, оказывается, у кого-то решается. Наверное, как и многих из нас, меня часто тянуло почувствовать себя хотя бы немного сопричастным к подобным людям, в какой-то мере разделив их влияние и власть. Вот, собственно, выдался и неплохой случай, от которого, вполне возможно, многое зависело в ближайшее время.
– Вот и порядок. В общем, думаешь, сможешь решить этот вопрос?
– Постараюсь как-нибудь определиться, ведь он непосредственно касается и меня.
– Ладно. Рассчитываю на тебя. А если ещё что, то вот.
Виталий Александрович протянул мне сероватую визитку, мельком глянув на которую я с удивлением увидел, что он «доктор технических наук»:
– Звони в любое время. Конечно, не все, но большинство проблем решим без проблем.
– Обязательно воспользуюсь, – кивнул я и тепло улыбнулся. – Ты весьма к себе располагаешь.
– Все мы люди. Разве нет? И должны в меру сил помогать друг другу.
– Согласен.
– Может быть, кофе или ещё чего? – вступила в разговор Людмила, махнув рукой в сторону плиты.
– Нет, спасибо. Дела не ждут. Ты же знаешь, я решил ненадолго заехать и просто посмотреть в глаза этому человеку, чтобы убедиться – с Наташей всё будет в порядке. Теперь я уверен и, думаю, самое время спуститься со мной вниз и познакомиться с ребятами.
Виталий Александрович сжал в кулак правую руку, и я только тут обратил внимание на размытую татуировку на запястье. Что-то с морской тематикой, наподобие тех, что были у моего дедушки, и это, наверное, оказалось дополнительным штрихом к моему расположению:
– Да, давайте спустимся.
Гость поднялся, но не вышел с кухни до тех пор, пока не присел рядом с Нордом, который вёл себя с ним очень спокойно, потрепал по развесистым ушам и пригласил нас вежливым жестом быть первыми.
– Вот твои ботинки, – многозначительно подняв брови, негромко сказала Людмила, и я увидел нечто очень стильное и при этом, видимо, дорогое. – И куртка с шапкой.
Оглянувшись на Виталия Александровича, я торопливо начал натягивать на себя всё это добро, убедившись, что размер подобран очень верно и в вещах на самом деле необычайно удобно. Странно, мне-то раньше казалось, что, конечно, мои вещи не из бутиков, но, по крайней мере, весьма ничего – та же осенняя итальянская куртка, за которую я отдал почти тысячу долларов. Но, оказывается, дороже – явно означает лучше, а не просто энная переплата за какие-то дизайнерские изыски или торговую марку.
– Шапку чуть приподними со лба… – шепнула, посмеиваясь, Люда. Я глянул в зеркало – оттуда смотрел совсем другой человек, похожий на какого-то респектабельного бизнесмена, но со странным головным убором, про который один мой знакомый любил говаривать «пидорка». В самом деле, эта тонкая вязаная шапка как-то нелепо смотрелась на моей голове, однако сейчас было не время затевать об этом споры, тем более что это могло обидеть девушку, расстаравшуюся ради меня просто в невероятные сроки.
– Норд! – позвал я, и мы вышли из квартиры.
Спустились на этот раз не на лифте, а по пологой боковой лестнице с панорамными окнами, выходящими на высокие яркие клёны. Красиво, и на фоне подобного великолепия природы все наши заботы и невесёлые мысли словно растворялись в чём-то намного более величественном, важном и вечном. На улице было пасмурно и снова накрапывал дождик, хотя, конечно, это трудно было сравнить со вчерашним ураганом.
– Доброе утро. Всё в порядке? – сдержанно поинтересовалась у Людмилы женщина на рецепшене, почему-то внимательно глядя на Виталия Александровича, и многозначительно добавила: – Что-то к вам зачастили гости.
Мы оставили эту реплику без комментариев и, когда оказались во дворе, я первым делом увидел, во что наша небольшая прогулка превратила джип Людмилы – машина была не просто грязная, а как будто перебиралась вброд через какое-то невообразимое болото. Зад «BMW» немного помялся, а с левой стороны зияли выбитые фары, что на мгновение вернуло меня мыслями к Дмитрию.
– Кто-то прямо убивал свою «бэху»! – усмехнулся Виталий Александрович, а Людмила насупилась и довольно резко ответила:
– Между прочим, это моя машина.