Мое воображение нарисовало нерадостную картину голода и нищеты, ожидающие мага-недоучку. Я потрясла головой. Картина трансформировалась в лицо мамы при известии о том, что меня выгнали. Глоток пива улучшил ситуацию.
— Отто! Я дала слово помочь, — серьезно сказала я. — Если откажусь, перестану себя уважать, зато если я что-то придумаю, точнее, мы что-то придумаем…
— Хорошо, — широко улыбнулся Отто. — Мы, гномы, не дружим с теми, кто не исполняет свои обещания.
Для начала надо было увидеть сам процесс экзекуции. Выяснив расписание экзаменов у практиков, мы серьезно подготовились: так как аудитория находилась на втором этаже, пришлось раздобыть лестницу (чтобы не создавать лишних магических всплесков) и незаметно, до экзамена, дав уборщику медную монетку, отодвинуть краешек тяжелой непрозрачной портьеры с окна.
Изображая прогулку по коридору, мы наблюдали, как перед кабинетом каждого студента в коридоре осматривала ассистентка преподавателя — молоденькая магичка, только получившая диплом. Все подозрительные амулеты и артефакты снимались и складывались в кучу на стол. Не менее тщательному осмотру подвергались разрешенные инструменты — линейки, треугольники, циркули.
Когда последний студент был впущен, Отто подошел к столу. Включив на всю мощь все свое обаяние, он спросил у девушки:
— Я вот студент с факультета ремесленной магии. Вы так ловко управляетесь с артефактами. Это замечательно. Наверно, долго пришлось учиться.
— Да нет, — засмеялась зардевшаяся ассистентка. — У меня магический сканер.
— Но я видел, как некоторые артефакты вы оставляли. Как вы выбираете?
— Раньше все снимались. А сейчас остаются только медицинские, следящие за здоровьем. Преподаватель у нас суровый, иногда у студентов обмороки и слезы случаются, а у кого-то сердечко начинает пошаливать.
— Но я уверен, что вы не такая хрупкая и нервная… — пустился в комплименты Отто, поймал мой взгляд и ретировался.
Через несколько минут я стояла на лестнице под пронизывающим ветром и заглядывала в окно пыточной, в смысле аудитории, где проходил экзамен. Снизу тихо чертыхался Отто, поддерживающий лестницу. Вот вошел Беф, очертил круг на полу мелом, поставил на преподавательский стол пирамидку и уселся. Студенты на негнущихся ногах поползли за билетами. К моменту, когда я уже не чувствовала ни ног, ни рук, к столу вышел первый отвечающий, бледный, как мел. Руки у него дрожали. Встав в круг, он принялся что-то рассказывать, судорожно сглатывая и иногда чертя на полу символы, постоянно роняя мел.
Мне стало все понятно. С трудом оторвав примерзший к стеклу нос, я решила вернуться на землю. На середине нелегкого пути вниз (отлеплять пальцы от перекладин приходилось силой), я услышала гневный окрик:
— Это еще что за безобразие?
Мгновенно очутившись на земле, пересчитав ребрами оставшиеся ступеньки, я уставилась на незнакомую преподавательницу. Отто рядом молча дергал себя за бороду. Приходилось действовать быстро — встреча с Деканом, куда наверняка отведет нас разгневанная магичка, в мои планы не входила. Изобразив взгляд моей младшей сестры «А что такое? Это не я, и вообще я сама невинность», я захлопала глазами и со всей возможной почтительностью сказала:
— Уважаемая госпожа! — одеревеневшие на ветру губы плохо слушались. — Простите нас, но это все виной наше любопытство и ничего больше! — получилось очень жалобно.
Преподавательница осуждающе покачала головой. Я поняла, что бури не будет и продолжила:
— Вы знаете, как нас, теоретиков, практики обижают! Ну и что, что я боюсь зомби! — я добавила в голос дрожи и обиды. — Зато они боятся Бефа и Начертательной магии, а я не боюсь. Вот и хотела посмотреть, как у них коленки дрожат! — а теперь заискивающие нотки.
— Практики не только Начертательной магии боятся, — покровительственно сказала магичка. Видимо, что-то вспомнив из студенческой молодости, она улыбнулась и сказала:
— Еще раз поймаю, отведу к вашему Декану!
Мы рассыпались в благодарностях, подхватили лестницу и сбежали греться.
— Итак, что мы имеем, — наш военный совет заседал в уютном теплом кабачке с подогретым пивом в руках. — Когда Беф активизирует пирамидку, проявления магии в аудитории сводятся до минимума. Колдовать можно только в пределах мелового круга. Соответственно, все варианты шпаргалок отпадают.
— Магических шпаргалок, — ответила я, наблюдая, как за соседним столиком ложечка сама размешивает в чае сахар.
— Что ты имеешь ввиду?
— То, что можно обойтись простыми шпаргалками.
— Ты думаешь, ты одна такая умная? — ехидно спросил Отто. — Беф посторонний предмет мигом учует. И отберет.
— Отто, ты умница! — светлая мысль упала мне на голову с тяжестью кирпича. — Это будет не посторонний предмет.
Идея была проста, как валенок — шпаргалкой будут разрешенные линейки для чертежей! Надо просто нанести на них надписи.
— Которые обнаружит первая же проверка! — прокомментировал Отто.
— Ничего подобного! Сверху будет нанесена маскировочная пленка.
— И как он будет ее снимать? Во время экзамена? Под пристальным взором преподавателя?
— Еще не знаю. Пошли в библиотеку. Но знаю, что магия в аудиториях в таком количестве, что на маленький ее всплеск пирамидка просто не отреагирует.
Напряженная работа в этом хранилище знаний в течении трех дней привела к долгожданному результату: состав маскирующей пленки был найден. И даже активирующий артефакт к нему. Дело было за малым — все это претворить в жизнь.
Сначала артефакт. Берем стандартный артефакт, защищающий хозяина от опасности, настраиваем его (минус три серебряных в лавке Мастеров Артефактов, жадность обиженно плачет в уголке) и идем проводить воспитательную работу со Стофом.
— Стоф, скажи, а что случится, если ты завалишь экзамен и тебя выгонят? — небрежно спросила я.
— Мама меня убьет! — испугался он.
Я возликовала.
— Если ты хочешь, чтобы я исполнила свое обещание, то ты должен мне помочь! Раздевайся!
Стоф испуганно уцепился за ворот рубашки и затравленно оглянулся на Отто.
— Я же заплатил! Что еще?
Отто плотоядно улыбнулся, доставая что-то из сумки.
— Не знаю даже, — задумалась я, глядя на дрожащего Стофа. — Мне казалось, что нам блондины не нравятся.
— Нам? — Стофа трясло. — Нам?
— Ну да, — Отто был сама любезность. — Иногда в темных забоях так одиноко, вот и пошла традиция. Мальчики, такие нежные… мягкие… Ола, чур, я сзади!
— Я не хочу, — Стоф дрожал.
— Ну что ж, тогда я не могу сделать то, о чем мы договорились. Пошли, Отто. Он нас не хочет. И задаток не отдам, это не по моей вине дело провалилось.
— Стойте! — Стоф лихорадочно стаскивал с себя рубашку. — Только пусть это не будет больно, хорошо? — и взялся расстегивать штаны.
— Не надо, — промурлыкала я, беря в руки широкий нож. — Начнем пока так. Развернись и подними руки.
— Хе-хе-хе, — от смешка Отто даже мне стало не по себе. Стоф начал клацать зубами.
По спине у него пробежала струйка пота.
— Люблю мужчин, хорошо они потеют, — я тупой стороной ножа провела по коже, собирая капли в ручеек, а Отто прижимал к спине студента специальный пузырек, чтобы ни одна капля не пропала.
— Есть! То, что надо! Можешь одеваться.
— Что это был за цирк? — ого, разъяренный боевой маг, пусть и начинающий, это серьезно.
Я быстро-быстро проговорила:
— Нам нужен был твой пот, причем вызванный страхом. Для активации заклятья. Больше не будем.
— Так значит гномы не…
— В темных забоях пошла традиция крепкой дружбы. И все. Ола предложила план, а я его поддержал.
Две ночи мы выцарапывали иглой на стандартных студенческих линейках формулы и рисунки, днем пытаясь не заснуть на лекциях. В основном, конечно, работал Отто, сиссия у него уже закончилась, моя была впереди. Поэтому я только предоставила материал, но с точной рукой и идеальным почерком гравировки потомственного мастерового мне было не сравниться. А потом пришла моя очередь. Наложение заклятия. Так. Наложение маскировки. Связывание этих двух предметов. Уменьшение магического шума. Есть.
— Будь внимателен, — последние наставления перед экзаменом. — Артефакт пройдет любой досмотр — он разрешен как медицинский. Когда вытащишь билет, подумай о том, что тебя убьет мать, как она тебя будет ругать, если ты завалишь экзамен. Испугайся. Поклацай зубами. Пусть у тебя вспотеют ладони, в которых ты будешь сжимать артефакт. Он дает легкий толчок и маскировка с линейки уходит. Продолжай бояться. Как только ты успокоишься, маскировка вернется на место. Поэтому побыстрее списывай под видом черчения линейкой.
— И не будь помянута Бездна, ни в коем случае не притрагивайся к артефакту при досмотре инструментов! Если формулы проявятся в неподходящий момент, нас всех выгонят! — мрачно сказал Отто.
— И не будь помянута Бездна, ни в коем случае не притрагивайся к артефакту при досмотре инструментов! Если формулы проявятся в неподходящий момент, нас всех выгонят! — мрачно сказал Отто.
Стоф покивал и направился сдаваться.
Ожидание — это хуже всего. Мы сидели в комнате Отто. Он мрачно смотрел, как мороз рисует на окнах узоры, а я металась по комнате.
— Ола, сядь! — рявкнул Отто. — На нервы действуешь.
Я села. Волнение требовало выхода. Поэтому я начала подпрыгивать на кровати. Кровать издала недвусмысленный звук.
— Если мои соседи подумают, что я тут с тобой… гм… детей делаю, я тебя собственноручно придушу, — прошипел мой друг.
Почему-то стучащие по столу пальцы его тоже не привело в восторг. Раскачивание из стороны в сторону — тоже. Пришлось Отто поделиться со мной припрятанным пивом. Выпив, я перестала дергаться, но начала задавать вопросы:
— Отто, как ты думаешь, он не засыпется?
— Это ты с ним договаривалась не я. Раньше надо было думать.
— Отто, он все поймет, что мы нашкрябали?
— Да!
— Отто, а…
На десятом вопросе Отто прорычал:
— Все. Я не буду ждать, пока нас выгонят за подготовку шпаргалки. Я тебя сейчас прибью. И меня выгонят за убийство.
Этим кровожадным планам не дал осуществиться стук в дверь.
— Кто там? — голос Отто заметно дрожал.
— Стоф.
— Заходи.
Мы уставились на Стофа, замерев в ожидании. Он подошел ко мне и положил золотой.
— Я сдал на отлично. Только благодаря вам.
— Ну, — прокашлялся Отто. — Если бы ты ничего не знал, ты бы никогда даже с самой лучшей шпаргалкой на отлично не сдал. Только отдай инструмент и артефакт, мы их уничтожим, так сказать, во избежание.
— Спасибо, ребята. Вы честные люди. Вот еще, так сказать, премиальные, — он положил на стол еще монету, инструменты и ушел.
На меня свалилось облегчение, и я как будто воспарила над кроватью.
— Отто, мы сделали это. Мы сделали это!!
Он смеялся вместе со мной, потом подхватил на руки и закружил по комнате.
…Прошло пару дней. Мы в кабачке пропивали остатки шпаргалочного гонорара. Возле нашего столика остановился незнакомый студент и сказал:
— Ребята, мне сказали, что на вас можно положиться. Я с факультета Практической магии. Вы мне не поможете?
Мы переглянулись.
— Авторитет — великое дело! — торжественно сообщил Отто мне и повернулся к заказчику. — Да, сейчас за определенную плату мы станем вам ближе родной мамы. Что вы хотите и сколько за это согласны заплатить?
3. Жидкий хлеб
Ола и Отто организовали свой бизнес. Но не все так просто — во-первых, это нарушает правила Университета, во-вторых, коллеги хотят поживиться.
Подснежник, первый месяц весны, в этом году выдался на редкость мерзким — сырым, серым и скучным. Я сидела в своей комнате студенческого общежития и пыталась убедить себя, что одинокая булочка на столе размером гораздо больше, чем мне кажется. Во время студенческой сессии мы с Отто, моим лучшим другом-полугномом, неплохо заработали — писали за лентяев контрольные и практические, занимались изготовлением шпаргалок. В общем, активно нарушали правила учебы в Университете Магии. Но сессия закончилась, как и закончились заработанные деньги. Колбаска и пиво в меню плавно заменились на кашу с компотом. Просветления и провкуснения в жизни не ожидалось.
— Ола, к тебе можно? — не дожидаясь ответа, в комнату ввалился Отто, потрясая увесистой сумкой. — Есть хочешь?
Когда это я есть не хотела?
— Есть идея как заработать деньги. Причем на постоянной основе! — затараторил Отто, дождавшись, пока напротив не нарисуется картина «Сытая женщина — довольная женщина». — Будешь участвовать?
Я благодушно кивнула, не особо задумываясь.
— Будем торговать выпивкой в общежитиях! Ты в своем, я в своем.
Я молча вытаращила глаза на лучшего друга. За такие деяния нас могут — да что там могут — точно вышибут из Университета.
— Я все продумал, — Отто не смутило выражение моего лица. — Вечером, когда душа требует праздника, бежать за этим самым праздником из теплой уютной комнаты в холодную темень не очень хочется. И вот, страждущий стучится к кому-нибудь из нас в комнату и получает искомое. Цены немного выше рыночных.
— Немного? — выдавила я из себя.
— Посмотрим по спросу. Может и на много. Кстати, ты помнишь как состоялось наше знакомство? Мы делали коктейли! Если дело пойдет, мы прочно займем нишу в изготовлении коктейлей и настоек и будем поставлять их в пивные заведения.
— Отто, я понимаю, что каждый уважающий себя гном должен иметь собственное дело, но нас выгонят из Университета.
— Вот в чем и дело. Продумай, как нам незаметно доставить самогон в общежитие, а все остальное я беру на себя.
— Это невозможно!
— Ты же специалист по начертательной магии! Я в тебя верю.
Пока Отто бегал договаривался с бабками, которые в тайне от официальных властей гнали самогон в городе — полугном гордо именовал их поставщиками, я сидела в библиотеке.
— Нам нужен артефакт невидимости и уменьшения веса, — сообщила я лучшему другу. — Приспособленные под наши цели.
— Они будут создавать мощные возмущения в энергетическом фоне и нас засекут.
— Они не будут создавать мощных возмущений. Ты забыл, что я специалист в начертательной магии? Ты, главное, артефакты сделай. Кто из нас двоих занимается ремесленной магией? А я уж энергию направлю.
После пары вечеров в мастерской Отто глубокомысленно изрек:
— А из нас двоих получится прекрасная пара Мастеров Артефактов.
— Это еще когда будет, — отмахнулась я, вытирая грязной рукой пот с лица.
Самые дорогие и качественные артефакты и амулеты делаются всегда в паре — Мастером Ремесленником и Мастером Транслятором. Ремесленник делает саму вещь. А транслятор — их учат на моем Факультете Теоретической магии — наполняет предмет магией — точно выверенным количеством идеально подходящей для цели энергии нужной стихии. Но такие пары большая редкость — мало того, что Мастера могут просто не сработаться, так еще и прибыль надо делить на двоих.
Потом мы приступили к самой ответственной фазе — чертежу линий, которые будут перераспределять магические потоки на территории студгородка. Вечером, изображая романтическую прогулку, мы все вымеряли.
Ночью, цокая зубами от холода, я в одной рубашке до пят и легких сандалиях — чтобы ничем не мешать прохождению энергии, чертила линии. Рядом топал Отто, торжественно неся теплую одежду и подсвечивая мне дорогу маленьким огоньком. Сначала мы решили обойтись вообще без света, но когда я даже днем умудрилась полететь кубарем, перецепившись через коварно выступающий из-под земли корень, полугном решил не рисковать деловым партнером.
— Ух, ты! — раздался в темноте голос. — Вот так представление!
Я моментально спряталась за спину Отто.
Дрожащий огонек высветил длинную челку, спадающую на глаза, острый нос, тонкие губы.
— Это что еще за эротическое шоу на холоде? — поинтересовался, характерно растягивая гласные, наш знакомый некромант Ирга.
— А чего ты шляешься по ночам? — нелюбезно проворчал Отто, накидывая на меня шубку.
— Работа у меня такая, — притворно вздохнул некромант.
— И у нас работа, — проклацала я. — Иди куда шел!
Не смущенный моей невежливостью, Ирга сделал издевательский полупоклон и ушел, напоследок бросив:
— А у тебя ножки очень даже ничего.
— Не отвлекайся, — снял с меня Отто шубку. — Работаем.
Когда я, посиневшая от холода и совершенно обессилевшая от использования большого количества магической энергии, практически вползла в общежитие, Ирга сидел на ступеньках лестницы.
— Я тут тебе целебного чая приготовил, очень хорошо силы восстанавливает — небрежно сказал он.
Я была в таком состоянии, что выпила бы и чашку яда, а не только чай из рук студента-некроманта.
— Ты же не в этом общежитии живешь! Как ты сюда прошел? Что ты сделал с дежурной? — чуть позже спросила я.
— Спит твоя дежурная вечным сном.
Опустевшая чашка выпала у меня из рук.
— Я хотел сказать, сладким сном, — поправился Ирга. — Иди спать. Тебе это сейчас необходимо.
Неужели он ждал меня только для того, чтобы напоить чаем? Подозрение, оформившееся у меня в голове, требовало выхода наружу:
— Как ты не будешь ко мне… — я покраснела.
Ирга мило улыбнулся.
— Я к детям не пристаю.
— Я уже давно не ребенок!
— Ребенок, ребенок. Зрелая женщина — та, к которой я бы приставал — только рада бы была уменьшить свой возраст. А дети, — наглый некромант щелкнул меня по носу, — всегда стараются показаться старше.
Следующим вечером прибыла первая партия товара. Мы настояли его на засушенной смородине (прости, мама, но я никогда не любила компоты!). Отто шепнул информацию паре друзей, и к нам по вечерам потянулись первые желающие. Всех, кому я наливала смородиновку в кружки, кастрюли и даже сковородки, я предупреждала о режиме секретности — Наставники редко вмешивались в быт студентов, но произвола с выпивкой они бы не потерпели. Да и в общежитии были такие личности, которых я совершенно не хотела видеть у своих дверей. Удачно и тайно дело шло не долго.