А то, что касается некой суммы знаний? Конечно же, знания нужны, но не одни знания и холодный расчет должны управлять миром, а еще любовь и чистота наших сердец. Добавим сюда Божественное откровение и родовую память, чтобы получить слагаемые того, что мы всем миром и подразумеваем под словом «знание». Примерно так…
– Спасибо вам…
– Меня-то за что благодарить? Это ты Спасителю говори… Увидимся еще. Ты подходи, но лучше, если будешь задавать свои вопросы в аудитории, так как многие твои сокурсники сталкиваются с этими же проблемами. Да я и сам, попав в семинарию, был таким же несмышленышем…
На следующей встрече с курсом иеромонаху Михаилу напомнили о его обещании рассказать историю, которая случилась некогда на Украине…
– Да, действительно, обещал. Хотя история более грустная, но в то же время достаточно поучительная.
Когда я сам был выпускником семинарии, то для дипломной работы взялся за тему экзорцизма, которая многие годы не давала мне покоя. Я уже тогда хорошо понимал, что католическая вера допускает наличие колдунов и ведьм, которые с Божьего попущения, заключив договор с дьяволом, способны испытывать веру того или иного человека, причиняя ему телесный вред или чаще очаровывая путем создания причудливых фантастических видений. Главная их цель – это попытка развратить человеческую сущность и добиться окончательного отпадения человека от веры и церкви. «Так это у католиков, – думал я тогда, – а у православных и в наше время разве такое бывает?» И вот однажды в поисках историй, связанных с отчиткой бесноватых, оказался я на Украине… И там, в одном из скитов, мне рассказали о существовании такого человека.
Вскоре у крыльца небольшой избушки увидел я пожилого схимника, сидящего на кресле-каталке.
– Отче, – начал я после того, как подошел к нему под благословение, – а был ли в вашей жизни опыт встречи с бесом?
– С какой целью ты интересуешься этим? – спросил он меня.
– Это тема моей дипломной работы, – ответил я.
– Тогда тебе как будущему священнику могу поведать одну историю.
И поведал…
– Произошло это в одном из районных центров Западной Украины, где я служил вместе со своим родным братом, – начал он. – Его звали Филиппом, а я Наум и был младшим в семье. Мы оба были с академическим образованием, оба стояли во главе собственных приходов. Вот только брат мой Филипп еще и «отчитывал». По крайней мере с благословения правящего архиерея.
И вот как-то после воскресной службы прихожу я домой и перед началом трапезы начинаю читать молитву «Отче наш»…
Затем со словами «Благослови, Господи, питие и ястие…» осенил стол крестным знамением и приготовился вкушать, пододвигая к себе тарелки, как увидел, что матушка моя вдруг стала выворачивать карманы, доставая отовсюду деньги, и давай их пересчитывать. Потом задумалась и говорит:
– Все одно мало!
– Чего тебе мало, матушка? – спрашиваю я ее, уже понимая, о чем именно она хочет сказать.
– Денег мало… Уже вторую неделю…
– Слава Богу и за это?
– Помолчи, пожалуйста! Нечего святошей-то при мне прикидываться…
– Дай тогда поесть спокойно.
И тут же натыкаюсь на ее вопросительный взгляд.
– Проезжала сегодня мимо храма твоего братца ненаглядного Филиппа, – говорит она мне. – Машин невпроворот, людской хвост аж на улице стоит… и все с подношениями… Корзинами в храм тащат… Только ты у меня один такой бессребреник…
– Матушка, побойся Бога, зачем ты снова про это?
– Это я-то должна Бога страшиться? А кто мне клялся и родителям моим божился до супружества, что «лялечка» твоя в золоте купаться будет, с золотой тарелочки вкушать все, что тебе твой Боженька пошлет… И что? Что ж не посылает? А те лепешки кукурузные, что мне твои старухи на помин кладут, так лучше, чтобы они сами такое ели… Я еще пожить хочу… К Филиппу вон со всей области люди едут… Что он такое знает, что ты не знаешь? Что он такое делает, что твои руки сотворить не могут? Может быть, объяснишь мне?
– Он порчу снимает, бесноватых отчитывает… Ты же сама видела.
– Вот в том-то и дело, что сама видела, как он людей святой водой кропит да молитвы своим гундявым голоском стрекочет. И что? Ты так не можешь? Или у тебя вся благодать только между ног осталась? Больше не подпущу тебя до себя. Спать с сегодняшнего дня будешь в горнице…
И ушла в свою спальню, да там и разревелась ручьем нескончаемым…
Монах видел, как семинаристы своими улыбками мгновенно отреагировали на эту часть повествования, и продолжил:
– Что уж тут скрывать, батюшка за многие года службы со своим положением как бы и смирился. К тому, как поговаривала молва, грешок за ним был: шибко он молодых девушек любил через любовь опять-таки к Богу приводить. Этим и довольствовался. И не голодовал вовсе: двухэтажный домик с хозяйством имел да крутую иномарку. Все как у всех.
Но с этого самого дня одолела его навязчивая думка о словах матушкиных: разве он сам не сможет кропилом размахивать да чин «отчитки» вычитать? Ведь известно, что не боги горшки обжигают…
И, с матушкой заранее сговорившись, поступил он следующим образом. На следующую службу, ближе к концу божественной литургии, ввалилась в храм баба с корзинкой и давай всех расспрашивать:
– Тут ли служит святой отец Наум, что мою дочку от беснования вылечил?
И пошла молва по храму гулять. А как служба закончилась, баба та, корзинку на полу оставив, отцу Науму прямо в ноги кинулась и кричит на весь храм:
– Спаситель ты наш! Да что бы мы без тебя делали? – и, обращаясь к прихожанам, добавила: – Доченьку мою любимую, ненаглядную, радость мою от порчи спас… Да дай-то Бог тебе здоровья…
Тут уже все люди стали вникать в суть сказанного и вопросы священнику Науму задавать, а тот отнекивается… Еще пуще это народ заинтриговало.
И вот через день-другой то один, то второй уже на крыльце его дома с подношениями стоят, а матушка список поочередный творит: когда и к кому отец Наум тайно приедет бесов гнать. Но при этом каждого предупреждает, чтобы ни единого слова сказано об этом не было…
Семинарист Иван Хватов не удержался, чтобы не задать вопрос.
– И как же он их гнал? По требнику Могилы?
– Очевидно. Да еще сказал, что в Троице-Сергиеву лавру съездил. Там все посмотрел, внимательно на бумажку себе выписал и все, что нужно для ритуала, прикупил, а потом… и начал «гнать» бесов.
Через пару месяцев при встрече брат Филипп задал младшему брату Науму вопрос:
– Слышал, ты «отчиткой» стал заниматься? Дело хорошее. Да и я уставать стал, скажу тебе как на духу, чувствую, что благодатных сил все меньше становится… После каждой такой «отчитки» словно лимон выжатый сижу…
Наум на это лишь ответил:
– Полно, брат, молву-то людскую слушать. Я, конечно же, людей со вниманием выслушиваю, но всякий раз к тебе их посылаю. Как же без архиерейского благословения-то, разве можно?
– И я об этом же подумал, – сказал в ответ ему Филипп. – Но решил, что сам об этом у родного брата спрошу…
Долго в ту ночь не мог отец Наум заснуть. Одно дело люди, которым ты лапшу на уши вешаешь, а другое дело, когда собрату солгал… Но мучился, право же, недолго, так как в ту ночь и вовсе ночевал не в собственной кровати, да и не у себя дома… Но это не в осуждение, а как констатация факта. Надеюсь, что дальнейшее объяснять не нужно.
– А как же матушка на это смотрела, да и венчанный брак? – спросил по своей простоте семинарист Геннадий Севастьянов.
– А матушка отца Наума, как он мне сам об этом поведал, была зело довольна, и глаза на это просто закрывала. Старый двухэтажный домишко она для гостей оставить решила, а трехэтажный дворец себе городить стала. Не до супружеской верности ей было, лишь бы ее счета на строительство супруг оплачивал…
Прошло еще месяца три.
Батюшка стал понимать, что молва о его опытах «отчитки» может и до епископа докатиться. И в какой-то момент он решил эту практику оставить и далее жить, как и прежде: с того, что Господь дает. Ибо помнил еще, что священник от своего алтаря питаем… И решил еще раз в район съездить, а затем и завязать с этим промыслом.
И надо же такому случиться, что буквально через день у ворот его дома остановился джип. Из него вышла молодая женщина и попросила позвать батюшку Наума.
Когда священник вышел, женщина ему сказала, что хочет пригласить его освятить свой скромный домик, что расположен в отдаленном углу района. И добавила, что в последнее время спать не может, что в ее доме, как ей кажется, какая-то нечистая сила живет.
Священник заверил ее, что завтра же после воскресной службы он к ней приедет.
Она мило улыбнулась и, оглядывая его, добавила:
– Надо же, вы такой молодой и гарный да к тому же еще и такой смелый… А я так просто от страха каждую ночь дрожу в своем домике, да еще и в полном одиночестве…
Священник заверил ее, что завтра же после воскресной службы он к ней приедет.
Она мило улыбнулась и, оглядывая его, добавила:
– Надо же, вы такой молодой и гарный да к тому же еще и такой смелый… А я так просто от страха каждую ночь дрожу в своем домике, да еще и в полном одиночестве…
И уехала, а отец Наум долго стоял на крыльце, провожая ее машину взглядом.
– Батюшка Михаил, так он что, действительно бесов гнал? – все допытывался семинарист Иван Хватов.
– Я и сам схимнику этот же вопрос задал. И вот что он мне тогда ответил, причем достаточно откровенно. Он всего лишь изгонял из сознания людей саму идею одержимости… Думал тогда, что это так же полезно, а главное – безопасно, как и прием гомеопатических лекарств.
Семинаристы заулыбались.
– А он сам-то верил в наличие демонических сил? – поинтересовался у монаха уже семинарист Фома Лебедев.
– Нет! По крайней мере он так ответил о том периоде своего священства…
– Как же можно было подходить к такому сложному обряду, если вы даже не верите в наличие темных сил? – спросил я тогда отца Наума. И он мне рассказал, что кроме вычитывания чина «отчитки», что для древних старушек, что были редкими, он придумал целую, чуть ли не детективную историю. Представьте себе, как в салоне модного и дорогого бутика какой-то мужик начинает открыто преследовать, например, богатую матрону, приехавшую на своей крутой иномарке… И вот она уже буквально летит из салона, трясущимися руками открывает дверцу своей машины, все время оглядываясь по сторонам. Все это снимается скрытой камерой. А потом ее неадекватную реакцию на улице предлагают посмотреть ее мужу. Реакция всегда была одной и той же:
– Что это?
И отец Наум объяснял, что это реакция его жены, скорее всего, на крест или его облачение…
– И что с этого? – вопрошал супруг.
– Да ничего, просто однажды вы с ней вместе можете оказаться на каком-то важном для вас приеме… И если там случайно окажется священнослужитель, то ваша жена все что угодно может сотворить…
– Так вы считаете, что это…
– Очевидно, что возможное проявление начальных периодов одержимости… – утвердительно сообщал священник и добавлял, что это лечится специальным и несложным ритуалом, более того, даже на расстоянии, так что ваша жена даже догадываться об этом не будет…
Тут по аудитории уже прошел легкий смех.
– И люди за это платили? – задал вопрос Фома.
– Да. Причем в полной тайне от своих жен. И этот безобидный бизнес процветал, пока однажды отец Наум не нарвался на настоящую беду. Помните, я вам говорил о женщине на джипе? Он ведь к ней тогда и поехал. И тут начинается самое важное…
Приближаясь к месту встречи, отец Наум стал останавливаться и уточнять у прохожих свой дальнейший путь. И вдруг услышал:
– Лучше бы вам, батюшка, туда и не ездить, это настоящие врата ада… Еще пару километров, и сами, не дай бог, попадете в преисподнюю…
– Что же там необычного? – спросил он у второго прохожего и услышал в ответ:
– В той усадьбе жил старик, который заманивал к себе молодых девушек, а потом скармливал дьяволу их чистые души. Возвращайтесь домой, пока не поздно.
– Как же так, меня ведь позвали… Вдова генерала Никулина, из старинного рода… – объяснял он уже проходящей мимо старушке.
– Ну да. Она самая. Сначала мужа, боевого генерала, извела, потом дочку довела до самоубийства, а теперь, видно, решила и над вами потешиться…
– Что вы такое говорите… Как же так можно…
– Мне уже все можно… Будь они прокляты! – ответила ему старушка.
– Они – это кто? – уже с удивлением вопрошал ее отец Наум.
– Те, к кому вы в гости едете… Молодая вдова с ее лохматым любовником…
– Бред какой-то… – подумал священник и, не обращая внимания на звучащие предостережения, поехал дальше.
Вскоре на дороге показался указатель поворота, а табличка извещала, что до усадьбы «Гробовая» осталось лишь 5 километров.
И священник повернул в указанном направлении. А вскоре и увидел имение Никулиных, прозванное в народе «Гробовое».
Дом усадьбы был в относительно хорошем состоянии, несколько иномарок во дворе, хорошая импортная сельскохозяйственная техника.
Священник Наум вышел из машины, взял свой требный саквояж и пошел к крыльцу.
Хозяйки в доме не было, но его ждали. Молодой мужчина предложил ему комнату для отдыха.
Отец Наум прилег отдохнуть и не заметил, как заснул.
Он проснулся от того, что вся его комната была в дыму и огонь уже лизал стены…
Батюшка, не одеваясь, что называется, в одних труселях, лишь схватив в охапку облачение и требный саквояж, практически голышом выскочил из своей комнаты и устремился вниз.
Каково же было его удивление, когда он увидел, как молодая хозяйка с каким-то импозантным мужчиной в столовой первого этажа мило разговаривает и пьет кофе.
Священник мгновенно прикрылся облачением и произнес:
– Моя комната… уже вся в огне…
– Приснится же такое… – невозмутимо ответил незнакомец.
– Да оно и понятно, – поддержала его хозяйка, – такая нагрузка на психику человека. Вам бы, отец Наум, пожить у нас, погостить пару дней и немного отдохнуть… Тем более что мой сосед прекрасный врач… Кстати, познакомьтесь, доктор Фаустов…
И священник даже неожиданно для себя согласно кивает головой и остается.
Его пригласили к столу. Молодой мужчина, что впустил священника в дом, теперь прислуживал за столом… Он и наливал батюшке вина…
Отец Наум проснулся утром следующего дня уже в постели. Быстро оделся и после утреннего туалета снова спустился вниз.
Молодой мужчина, что прислуживал ему вчера за столом, сообщил, что хозяйка в отъезде, и предложил легкий завтрак.
После завтрака батюшка взял удочки, стоявшие в прихожей, и пошел к речке, что протекала буквально в сотне метров от усадьбы. Хотя его более интересовала не рыбалка, а возможность оглядеть округу. Вскоре он заметил, что его сопровождает большой черный ворон. Но не придал этому значения.
Рыба в реке плескалась, словно дразнила. И батюшка даже увидел, как довольно крупные плотвички парами проплывали вдоль берега. Тогда желание изловить рыбку взяло верх. Он быстро поймал кузнечика и, насадив его на крючок, забросил в воду.
Каково же было его удивление, что буквально через минуту крупный голавль схватил наживку, и вскоре, ошалелый от удачи, иначе не скажешь, батюшка вытащил его на берег.
И хотел уже было бежать в усадьбу, чтобы всем показать свой улов, как в этот момент он увидел у себя за спиной большую черную собаку. Она почему-то сразу напомнила ему собаку Баскервилей из книги писателя Артура Конан-Дойля. И даже насторожила священника своим непрекращающимся рычанием…
И тогда наш герой быстрым шагом пошел к усадьбе, а собака буквально на расстоянии с десяток метров его сопровождала. Последние метры до крыльца он уже просто бежал да еще и споткнулся, чуть не упав перед самым крыльцом.
Вдова и ее гость из окна смотрели на то, как отец Наум несется к их дому.
Вбежал и плотно закрыл за собой входную дверь.
Хозяйка и ее сосед уже спускались со второго этажа.
– Что с вами, отче? – спросил священника доктор Фаустов.
– Там, там… – начал он, а далее уже сам, словно рыба, выброшенная на берег, лишь разевал рот.
– Что там? – спокойно спросила его хозяйка дома.
– Там собака… – наконец-то вымолвил он. – Она всю дорогу гналась за мной.
– Это Боливар… пес доктора, безобидное, поверьте, существо, – произнесла хозяйка и добавила – Переодевайтесь и спускайтесь к столу, мы вас ждали, не начиная второго завтрака…
А потом были обед и ужин… А после ужина на столике появились игральные карты и вино.
Все это время священник, как сомнамбула, лишь согласно кивал головой и при этом отмечал, что одежда хозяйки становилась все более свободной и раскованной.
Он уже лег в кровать, как вдруг перед ним появился силуэт человека в монашеском облачении.
– Уходите отсюда, отче Наум, пока не поздно. Они хотят вас погубить. Сделать посмешищем, – сказал он и пропал.
Утром следующего дня священник после завтрака, словно что-то вспомнив, сказал:
– Давайте все же освятим ваш дом… А то я как-то неуютно себя чувствую, вы так радушно меня приняли, я должен хоть чем-то вас отблагодарить…
– Как скажете, – спокойно ответила хозяйка.
И батюшка, надев привезенное с собой облачение, начал готовиться к таинству освящения дома. На четырех несущих стенах первого этажа он нарисовал кресты, затем возжег свечи и пригласил хозяйку и доктора, но лишь только он произнес первый возглас, как на его глазах усадьба стала менять свой облик: на ее стенах появились подсвечники с горящими свечами, огромная люстра преобразилась на глазах священника, на стенах гостиной появились, очевидно, портреты предков…
На хозяйке вдруг оказалось вечернее платье со шлейфом, а на ее соседе-докторе вышитый старинный камзол.