Перерождение идеалов революции оказалось быстрым и гибельным. Уже в октябре 1789 года вышел закон о применении военной силы для подавления народных выступлений. После упразднения в феврале 1791 года цехов, этого института средневековья, был принят закон, запрещавший проведение стачек и создание рабочих организаций. Цензовое избирательное право, установленное конституцией 1791 года, находилось в противоречии с Декларацией прав человека и гражданина, провозглашенной двумя годами раньше.
Революция постепенно заболела мессианством, всегда опасным своей ложью и безответственностью. Вожди французской революции, по крайней мере, многие из них, были глубоко убеждены, что ведут борьбу за освобождение всего человечества, за вселенское торжество справедливости. «Погибни свобода Франции, — восклицал Робеспьер, — и природа покроется погребальным покрывалом, а человеческий разум отойдет назад ко времени невежества и варварства. Деспотизм, подобно безбрежному морю, зальет земной шар».
Вот они, семена большевистского мессианства, связанные с мировой революцией.
Французская революция показала, сколь значительна в процессе общественных преобразований роль трибунов, таких, как Марат, Мирабо, Дантон, Робеспьер, Сен-Жюст и других, творящих историю. Но проявилось и иное: когда борьба общественных групп и партий перерастает в борьбу вождей, направление борьбы меняется причудливым и неожиданным образом, когда вчерашние соратники предстают друг перед другом разъяренными противниками, презревшими честь и достоинство. Сегодня летят головы левых якобинцев Эбера и Шометта, завтра — «снисходительного» Дантона, послезавтра — самого Робеспьера.
Марат апеллировал к «топору народной расправы», который без суда должен отрубать головы сотням тысяч «злодеев». «Террор, — по Робеспьеру, — есть не что иное, как быстрая, строгая и непреклонная справедливость; тем самым он является проявлением добродетели».
Террор становился повседневностью. Освобожденный от рамок законности, меч насилия произвольно использовался теми, кто находился у власти. Гильотина срубила головы великим французам — химику Лавуазье и поэту Шенье. Побеждала злая воля властолюбцев, одетых в блистательные наряды борцов за свободу и права человека. Революция пожирала своих собственных детей.
Французская революция рельефно высветила проблему, с которой пришлось столкнуться едва ли не всем последующим революциям-контрреволюциям и которая остается актуальной и в наши дни. Я имею в виду проблему целей и средств, когда цели, объявленные великими, оправдывают любые средства их достижения. Химера величия цели благословляла топор.
Итак, отдельные страницы французской революции оказались мракобесными. В большевистской России как раз эти страницы и служили оправданием террора. Ульянов, будущий Ленин, смолоду преклонялся перед якобинством, а придя к власти, стал главарем политики «массовидности» террора. Великие принципы французской истории были отброшены в сторону за ненадобностью, ибо у большевистских вождей в России были просто другие цели. Да и к власти пришли резонерствующие невежды, но, будучи безмерно амбициозными, они не ведали своего невежества. Со дня своего змеино-яйцевого вылупления основоположники российского общественного раскола всегда были мракобесами. Априорно, генно. Творения их «классиков» — это хрестоматии для террористов. Ничего святого. Насилие — акушерка истории, а насильственные революции — ее локомотивы. Террор, ложь и страх — несущие конструкции режима. «Религия — опиум», семья — «буржуазное лицемерие», семейное воспитание — «порочно», а «общественное выращивание» павликов Морозовых — благо.
Итак, любая насильственная революция — прямое следствие дефицита ответственности и знаний; она — результат больного сознания, спекуляции на социальных раздорах, самая дорогая цена, которую платит общество за неизбежный послереволюционный регресс, особенно там, где для нормальной человеческой жизни еще исторически не хватает разума, культуры, благосостояния; где богатство либо не создано вообще, либо перманентно разорялось войнами, стихийными бедствиями, недальновидным и самонадеянным правлением.
Миф, будто революцию вершат чистые, благородные умы, светлые души, люди, озабоченные исключительно счастьем человечества, безмерно спекулятивен, ибо ничто не поднимает со дна общества, из социальных заводей столько всякой дряни, гнуснейших человеческих отбросов, как насильственные революции, гражданские войны и межнациональные конфликты.
И не только потому, что они до основания и с особой безжалостностью перепахивают устоявшиеся жизненные структуры. Но и потому, что в обстановке тотального слома привычных устоев, когда события опережают способность людей разобраться в них и принять разумные решения, — в этих условиях уголовщине, как никогда, легко, удобно и выгодно рядиться в личину героев. Вчера — боевик, налетчик, бандит и мошенник, дешевое «мясо» на службе у политических демагогов, а завтра, погарцевав в зареве пожарищ, поласкав свои звериные инстинкты, оказаться в рядах «борцов за счастье человечества»... «Революция рождается в злобе, — писал Михаил Пришвин, — ...Революция — это сжатый воздух, это ветер, в котором мчатся души покойников: впереди мчится он, дух злобы к настоящему, а позади за ним мчатся души покойников. Покой и покойники, цветы на могилах и теплое солнышко, и запах трупа в цветах гиацинта».
Насильственные революции — это кровь на розах сладких иллюзий.
Живые мертвым закрывают веки, Чтобы мертвые живым открыли их.
Г. Поженян
Глава шестая
«ВЫ СЕЕТЕ ФАШИЗМ...»
Разрушь — и наступит радостное упоение местью. Отними — и насытишься справедливостью. Убей — и тебя наполнит чувство силы и превосходства над другими.
Автор
Потрясает своим мужеством и прозорливостью письмо гениального ученого, лауреата Нобелевской премии, академика Ивана Павлова, направленное в декабре 1934 года правительству СССР. Он писал:
«Вы напрасно верите в мировую революцию. Вы сеете по культурному миру не революцию, а с огромным успехом фашизм. До вашей революции фашизма не было. Ведь только политическим младенцам Временного правительства было мало даже двух ваших репетиций перед Вашим Октябрьским торжеством. Все остальные правительства вовсе не желают видеть у себя то, что было и есть у нас, и, конечно, вовремя догадываются применить для предупреждения этого то, чем пользовались и пользуетесь Вы, — террор и насилие. Разве это не видно всякому зрячему?»
И верно, разве это не видно всякому зрячему?
Сошлюсь и на более поздний документ. 20 декабря 1957 года председатель КГБ Серов пишет в ЦК записку об антисоветских настроениях крупнейшего ученого XX столетия, тоже Нобелевского лауреата Льва Давидовича Ландау. Серов доносит: КГБ «располагает сообщениями многих агентов из его окружения и данными оперативной техники», что Ландау называет систему, установленную после октября 1917 года, «фашистской», а руководителей государства — «преступниками». 30 ноября 1956 года во время венгерских событий Ландау, характеризуя руководство государством, говорил: «Ну, как можно верить этому? Кому, палачам верить? Вообще это позорно... Палачи же, гнусные палачи».
В разговоре с харьковским ученым Лифшицем, продолжает Серов, Ландау говорил, что с октября 1917 года «формировалось фашистское государство... Это была идея создания фашистского государства». 12 января 1957 года в беседе со своим коллегой Шальниковым Ландау сказал: «Наша система совершенно определенно есть фашистская система, и она такой осталась, и измениться так просто не может».
В беседе с ученым Мейманом Ландау заявил: «То, что Ленин был первым фашистом, — это ясно».
Великие ученые пришли к этому выводу, не зная и сотой доли той информации, которая доступна нам сегодня.
1
«Гимном рабочего класса отныне будет песня ненависти и мести», — писала газета «Правда» 31 августа 1918 года, повторяя слова Ф. Дзержинского, гласящие, что большевики призваны историей направлять и руководить ненавистью и местью.
Вскорости после смерти Ленина (1924) у Кремлевской стены начали рыть котлован под мавзолей усопшему. Большевики не захотели предать его земле по-христиански, а предпочли языческий ритуал, исходя из политической задачи, чтобы все смогли «насладиться» зрелищем «великого вождя», хотя и мертвого. В январе 1924 года стужа была неимоверная. Дробили землю ломами, пробив ненароком замерзшую канализационную трубу. Весной она оттаяла и залила мавзолей нечистотами. Узнав об этом, Патриарх Тихон сказал: «По мощам и елей», то есть по заслугам и награда.
В России до сих пор спорят об очевидном: убирать Ленина из мавзолея или нет, считать его автором счастья на всей планете или нет, сохранять его изображения в тысячах бронзовых уродов на городских площадях и прочих местах России или нет.
Начиная главу о безмерной трагедии нашего народа, как тут не вспомнить великого Бунина. В 1924 году он писал:
«И вот образовалось в мире уже целое полчище провозвестников «новой» жизни, взявших мировую привилегию, концессию на предмет устроения человеческого блага, будто бы всеобщего и будто бы равного. Образовалась целая армия профессионалов по этому делу — тысячи членов всяческих социальных партий, тысячи трибунов, из коих и выходят все те, что, в конце концов, так или иначе прославляются и возвышаются.
Но, чтобы достигнуть всего этого, надобна, повторяю, великая ложь, великое угодничество, устройство волнений, революций, надо время от времени по колено ходить в крови. Главное же, надо лишить толпу «опиума религии», дать вместо Бога идола в виде тельца, то есть, проще говоря, скота. Пугачев! Что мог сделать Пугачев? Вот «планетарный» скот — другое дело.
Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру потрясающее: он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек — и все-таки мир уже настолько сошел с ума, что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет? На своем кровавом престоле он стоял уже на четвереньках; когда английские фотографы снимали его, он поминутно высовывал язык: ничего не значит, спорят!»
Ознакомившись с докладом Ленина о ратификации мирного договора с Германией на IV Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов 14 марта 1918 года, построенном на лжи, фальсификации исторических фактов, Бунин сделал в своем дневнике лаконичную запись: «Съезд Советов. Речь Ленина. О, какое это животное!»
Защитники Ленина говорят, что Иван Бунин был, конечно, великий писатель, но про Ленина писал, будучи высланным за рубеж. Обиделся, вот и написал. Но как быть тогда с Владимиром Солоухиным, советским писателем. В одном из интервью он говорил: «Вот написал повесть о Ленине «При свете дня». О страшном жестоком человеке, фигура которого из-за полной непрочитанности его текстов до сих пор сохраняет ореол гения, великого вождя и учителя всех трудящихся. Хотя население России для него было насекомыми, а интеллигенция, извиняюсь, говном». В книге своей Солоухин предельно беспощаден в своей правде к человеку, погубившему Россию.
Для захвата власти будущий правитель создавал партию как воюющую партию, а государство — как «орудие пролетариата в грандиозной войне», причем в мировом масштабе. Говоря о переходном периоде, он предрек, что этот период «займет целую эпоху жесточайших, гражданских войн». Он даже критиковал Парижскую коммуну за излишнее великодушие бедняков — надо было беспощадно истреблять своих врагов, то есть богатых людей.
Из глобальной задачи, ориентированной на мировую революцию, Ленин делает вывод, что гражданская война «неизбежно ведет к диктатуре», которая означает «не что иное, как ничем не ограниченную, абсолютно никакими правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть».
Свою властную деятельность большевики начали с обмана. Второй съезд Советов декретом от 26 октября (8 ноября)
1917 года, учредив Совет народных комиссаров, заявил, что он является «временным рабочим и крестьянским правительством», осуществляющим власть «до созыва Учредительного собрания».
Выборы делегатов на это собрание состоялись уже при новой власти. Большевики их проиграли вчистую. Открытие Учредительного собрания было назначено на 12 часов дня
5 января 1918 года. Полдень наступил, но никто собрания не открывал. На улицах началась демонстрация в поддержку Учредительного собрания. Шли колонны с лозунгами «Вся власть Учредительному собранию!».
Безоружные манифестанты были встречены заставами большевистских боевиков. Раздались залпы: десятки людей были убиты, около сотни ранено. Даже в Питере тех дней, взвинченном преступным революционаризмом, возмущению не было предела. Отражая эти настроения, М. Горький в газете «Новая жизнь» писал: «5-го января 1918 г. безоружная петербургская демократия — рабочие, служащие — мирно манифестировали в честь Учредительного собрания — политического органа, который бы дал всей демократии русской свободно выразить свою волю «Правда» лжет, когда пишет, что манифестация 5 января организована буржуями, банкирами и т.д. и что к Таврическому дворцу шли именно «буржуи» и «калединцы». «Правда» лжет: она прекрасно знает, что «буржуям» нечего радоваться по поводу Учредительного собрания, им нечего делать в среде 246 социалистов одной партии и 140 большевиков. «Правда» знает, что в манифестации принимали участие рабочие Обуховского, Патронного и других заводов, что под красным знаменем российской социал-демократической партии к Таврическому дворцу шли рабочие Василеостровского, Выборгского и других районов. Я спрашиваю «народных» комиссаров, среди которых должны быть порядочные и разумные люди: понимают ли они, что, надевая петлю на свои шеи, они неизбежно удавят всю русскую демократию, погубят все завоевания революции? Понимают ли они это? Или они думают так: или мы — власть, или — пускай все и все погибнут?»
Организовали демонстрацию и крестьяне, приехавшие на свой съезд. Делегатов от большевиков там вообще не оказалось. Колонну крестьян встретили огнем, и снова убитые и раненые. Так советская власть, объявившая себя народной, без колебаний расстреляла мирных демонстрантов. После расправы над съездом крестьян его участники приняли специальную резолюцию. Крестьянские делегаты осуждали насилие над Учредительным собранием, поскольку видели в нем «единственное» спасение революции, которая гибнет в яростной междоусобице, в судорогах голода. Они заявили, что будут бороться с «новыми самодержцами и насильниками», с «большевистским лжесоциализмом».
Сокрушительные поражения на выборах в Учредительное собрание и на съезд крестьян нисколько не смутили Ленина. Он верил в насилие как решающее орудие захвата и удержания власти.
К тому же и сам захват власти был связан с изменой Отечеству. Сегодня становится все более очевидным, что октябрьская контрреволюция случилась в значительной мере на кайзеровские деньги. Сделка выглядела в конкретных условиях войны простой: немцы платили за усилия Ленина по выходу России из войны, сначала через разложение армии, а в случае захвата власти большевиками — через сепаратный мир. Впрочем, документы свидетельствуют, что у германского генштаба были и стратегические замыслы в отношении России, в частности ее расчленение.
В последние годы появились новые архивные свидетельства, да, впрочем, и раньше было опубликовано немало исследований, воспоминаний современников, подтверждающих этот позорный факт. Большевистские историографы потратили ведра чернил, чтобы обелить Ленина, объявить клеветой все свидетельства о денежных связях Ленина с Генштабом Германии, опубликованные в мировой печати. До сих пор «профессиональные патриоты» от истории предпочитают лживую идеологию истории документам истории. Поэтому я сопровождаю эту острую часть книги, непривычную для уха оруженосцев ленинократии и сталинократии, ссылками на архивные источники.
Еще в начале войны власти Германии (одновременно с прямыми подходами к правительству России) нашли пути для передачи финансовых средств болыпевикам-интерна- ционалистам. Как свидетельствует «Сводка Российской контрразведки», в начале 1914 года немецкие власти открыли «банковскую контору Фюрстенберга как предприятие, поддерживающее оживленные отношения с Россией». Фюрстенберг — член ЦК РСДРП(б), доверенное лицо Ленина по финансовым делам — работал под псевдонимами Га- нецкий, Борель, Гендричек, Келлер, Куба, Мариан, Николай. Являлся тайным агентом германских спецслужб.
В ходе Первой мировой войны МИД Германии 23 февраля 1915 года рассылает циркуляр, перехваченный контрразведкой России. В нем сказано: «Всем послам, посланникам и консульским чинам в нейтральных странах. Доводится до Вашего сведения, что на территории страны, в которой Вы аккредитованы, основаны специальные конторы для организации дела пропаганды в государствах воюющей с Германией коалиции. Пропаганда коснется возбуждения социальных движений и связанных с последними забастовок, революционных вспышек, сепаратизма составных частей государства и гражданской войны, агитации разоружения и прекращения кровавой бойни. Предлагается Вам оказывать содействие и всемерное покровительство руководителям означенных контор. Лица эти представят Вам надлежащие документы. Бартельм».