– Позвольте, я взгляну, – выскочил из-за спины надзирателя слащавый круглолицый человечек и, поправив на крупном носу сползающие очки, внимательно углубился в постановление. – Возьмите, – вернул он бумагу Хабакову. – Э-э… Понимаете, Иван Петрович, вас задерживают совершенно за другое преступление… Постановление гласит, что вам инкриминируют сто шестьдесят вторую статью… Разбой. Совершенный группой лиц по предварительному сговору с применением оружия, – повернулся адвокат к Корсуню.
– Какого еще оружия?! Какой еще разбой?! Ты чего мне тут лепишь? Майор, в чем дело?!
– У нас еще будет время побеседовать на эту тему… пообстоятельнее, – усмехнулся Арсений. – Собственно, для этого я сюда и прилетел. Вам позвонили? – посмотрел он на надзирателя.
– Так точно, товарищ майор. Провожал до самых дверей, думал, не успеете.
– Провожал, значит, – поморщился Корсунь.
– Под арест его и в машину! – приказал Хабаков автоматчикам.
– Есть, товарищ майор, – ответил один из них и, подступив к задержанному, приказал: – Руки! – Тот послушно выставил сомкнутые ладони, и на запястьях тут же негромко щелкнули наручники. – А теперь пошел вперед!
К майору Хабакову Ивана Корсуня привели на допрос на следующий день. Сутки – вполне достаточный срок, чтобы поразмыслить над случившимся.
В кабинет Корсунь вошел спокойно, всем своим видом демонстрируя, что бояться ему нечего. На лице ни одной тревожной мысли, лишь изредка из глубины равнодушных глаз пробивался холодный блеск.
Сел, не дожидаясь приглашения, и уставился на майора.
– Мы что, так и будем пялиться друг на друга? – спросил наконец он, не выдержав затянувшейся паузы. – Об чем речь пойдет, гражданин начальник? Если дел никаких нет, тогда снимай наручники, и я потопал себе.
– Взгляни, – бросил Хабаков на стол несколько фотографий.
– Что это? – безразличным тоном спросил Иван.
– Это картины, что ты вместе с сообщниками вынес из квартиры Феоктистова.
– Какие еще картины? И Феоктистова я твоего не знаю. Опять меня с кем-то спутали. Помню, год назад «замочили» кого-то, а меня все дергали. Даже кровь на ДНК брали.
– Тебя не спутаешь, ты – единственный в своем роде. А Феоктистова ты вместе с сообщниками ограбил по наводке Иосифа Вайнсберга. Или будешь говорить, что не знаешь такого?
– Иосифа знаю, а вот картин никаких не брал.
– А ведь Петрушев, твой подельничек, уже показания против тебя дает.
– Гражданин начальник, ты и вправду думаешь, что я сейчас поведусь? – криво усмехнулся Корсунь. – Или ты себя моим духовником возом-нил? Не забывай, не первый год парюсь, и все ваши ментовские расклады наперечет знаю, как «Отче наш»!
– А к пистолетам ты тоже никакого отношения не имеешь?
– Не имею… Меня за это уже пропарили трое суток! Здесь я чист!
– А вот я тебе могу сказать, что один из проданных тобой стволов уже заговорил. Из него убили главного бухгалтера банка «Феникс». Мне только что об этом сообщил майор Гончаров.
– Утомил ты меня, гражданин начальник, думаешь, что я и этот грех на свою душу возьму? К стволам отношения не имею, а по поводу убить… так это и ложкой «замочить» можно, было бы желание. Видно, где-то там, – поднял он глаза кверху, – для бухгалтера все плохо сложилось. Не случись этого сейчас, произошло бы часом позже, но он все равно уже не жилец. Вот ты знаешь, за что я первую ходку отмотал?
– Просвети, – охотно откликнулся майор.
– Однажды поддался на уговоры вот такого, как ты, золотоголосого кенара… Напел он мне, дескать, возьми на себя грабеж, тебе ничего не будет, ты малолетка, на суде тебя отпустят. Ну, я и взял сдуру все, что мне присоветовали. Так мне на полную катушку впаяли! А вся вина моя была в том, что я случайно проходил там, где ограбление случилось. Меня и взяли вместе с остальными. Видишь ли, им показалось, что я наводчик. Так что с тех пор я ни одному вашему слову не верю. Спасибо за науку!
– И что же ты делал рядом с местом ограбления?
– Тебе может показаться странным, но когда-то я собирал марки. – Губы Ивана тронула неожиданно мягкая улыбка. – И в тот вечер шел от своего приятеля. У него появилась марка первого стандартного выпуска СССР. Так называемый золотой стандарт… Решил посмотреть на свою мечту. А когда возвращался домой, так меня и сцапали. Кто-то обратил на меня внимание, дал приметы. За что и отсидел первые пять лет.
– Случайно не от Степана шел?
– Верно, от него. Крепко копаете, не ожидал.
– Это мне Гончаров рассказал про твое увлечение.
– Ах, вот оно что!
– А еще рассказал, откуда у тебя такое «погоняло» – Колючий! Не такой уж ты безобидный, как хочешь выглядеть. Даже когда мы тебя брали, там, в лесу, у тебя тоже заточку нашли. Хорошо, что ты ею никого не поцарапал.
– А ты хочешь знать, гражданин начальник, почему я такое «погоняло» получил?
– Просвети.
– Вот заводят меня в камеру, такого чистенького, аккуратненького, почти домашнего, ничего не знающего об изнанке жизни. И тут такое… На меня с нар голодные глаза взирают. – Иван Корсунь немного помолчал. Воспоминания давались болезненно. – Подошел ко мне один… Ну, я его заточенной ложкой и пырнул… С тех самых пор ко мне никто не подходил… с гнусными предложениями. А с заточкой с тех пор я не расстаюсь. Так что, гражданин начальник, зря только время теряешь, ни о каких картинах, ни о каких стволах я ничего не знаю! Я себе не враг. Пусть ведут в камеру.
Когда привели Петрушева на следующий допрос, выглядел он весьма подавленным. Вчера вечером к нему приходил адвокат и сообщил, что не осталось никаких шансов выйти под залог. Улики против него имелись серьезные, и ночь, проведенная в бессоннице, сказалась на его лице в виде темных отеков под потухшими глазами. За прошедшие сутки он как будто постарел на несколько лет.
– Майор, мне бы в другую «хату», – попросил Петрушев.
– Отчего так? Соседи, что ли, не понравились?
– Боюсь, не отобьюсь. Порешат они меня… Догадываются, что мент… Что-то все шепчутся.
– Кто же тебя с уголовниками-то посадил?
– Не могу знать. Наверное, в качестве воспитательной меры определили.
– Это ведь не мое ведомство, – посочувствовал Хабаков, – как я тебе могу помочь?
– Чего же ты мне втираешь, майор, я ведь сам мент… бывший. Здесь все просто, подошел к кому надо, договорился, вот и переведут в другую камеру, к таким же, как и я.
– Так ведь сначала нужно договориться. А «хаты», сам знаешь, все переполнены. Ладно, если будешь вести себя благоразумно на допросах, придумаем что-нибудь. А Корсунь ведь начал колоться… И знаешь, что он говорит?
– Что же?
– Все на тебя валит!
– Это на него не похоже… Ментовские разводы! – отмахнулся Петрушев.
– Хм… Странно слышать это от мента… пусть даже бывшего.
– Хотя мне все равно. Теперь каждый сам за себя отвечает.
– Рассказывай, как там было. Ты ограбил Феоктистова?
– И я в том числе, – выдохнул Петрушев.
– С тобой были Корсунь и Баширов… Потом Вайнсберг подошел…
– Так вам все известно. Вот только Вайнсберга я под другой фамилией знал, как Матцингера.
– Где ты с ним познакомился?
– Хорошее словечко… – хмыкнул Петрушев. – Познакомился. Хотя правильнее сказать, что нас свели. Произошло это в «психушке». Когда меня из полиции поперли, сначала туда определили. Там был и Вайнсберг. До сих пор не знаю, за какие дела он туда попал. Умнейший дядька! Более здравого человека за всю жизнь не встречал, но психа строил из себя конкретного! Всех врачей провел…
– И что же он делал?
– Пену изо рта не пускал, не орал, не скандалил, не высовывал язык, вел себя как-то очень спокойно. Даже рассуждал слишком грамотно, а «лепилы» только записывали, что он там им втирал, и головами качали.
– И что же он такого говорил?
– То говорил, что в космос хочет полететь, и даже какую-то ракету строил… То утверждал, что мы все неправильно тут живем и скоро прибудут какие-то разумные высшие силы, которые подскажут нам, как следует жить далее. То говорил, что мыслей у него так много, что нужно бы дырки в голове сделать, чтобы их наружу выпустить… В общем, провел их! Умный мужик… Мне даже странным показалось, что с такими мозгами, и на «кичу»! Обычно умные люди туда не попадают.
– Когда начали планировать ограбление Феоктистова? В «психушке»?
– Ничего такого там не планировалось, – возразил Петрушев. – Как я сейчас понимаю, он просто присматривался ко мне. На мой счет у него были какие-то свои планы. Я это позже понял… Просто говорили о разном. О том да о сем… Я сначала думал, что он меня хочет в качестве телохранителя привлечь, ведь в больничке среди психов восемьдесят процентов уголовников. Они там свои порядки установили, разборки постоянно устраивали. Всех прижали, а вот Иосифа Марковича не могли, как-то он им не по зубам был. Умел на людей повлиять. Они где-то даже с почтением к нему относились.
– Что же он про себя рассказывал? Чем занимался?
– Рассказал, что занимался контрабандой, на хороших деньгах сидел. Что у него и сейчас кое-что на «черный день» припрятано. Вот только ему всегда недоставало такого надежного помощника, как я. Не буду скрывать, мне лестно было слышать такое. Сразу было понятно, что он птица высокого полета и тем не менее на меня внимание обратил. Я ведь из «ментовки» уходил без всякой надежды на кусок хлеба, а он мне эту надежду подарил. Меня скоро должны были выпустить, вот он и взял мой адресок, чтобы потом связаться. Сказал, что через пару месяцев его тоже отпустят. Майор, ты бы дал закурить, что ли, а то сухота в глотке. Я ведь после твоих сигарет, которыми ты меня тогда угостил, совсем курить перестал. С ДНК-то получилось?
– А ты чего-то другого ожидал? – усмехнулся Арсений. – Не сомневайся, все произошло именно так, как я и говорил. ДНК полностью совпали.
– Я и не сомневаюсь, – раскурил сигарету Петрушев. – Бес меня тогда попутал водку из холодильника вытащить. Но уж больно качественная была, зараза, не удержался. В холодильнике еще и селедочка имелась… Остатки мы догадались с собой унести и в мусорный бак выбросить, а вот пустую бутылку почему-то оставили.
– Что было дальше?
– Через два месяца Вайнсберг мне позвонил. Договорились встретиться в одном милом ресторане. Вот там он мне и сказал, что есть одна тема.
– Что именно сказал? Какими словами?
– Что можно из квартиры одного «бобра» вынести хорошую коллекцию антиквариата. Обещал за работу солидное вознаграждение.
– И сколько, если не секрет?
– Двадцать тысяч «зелеными», – после некоторой паузы ответил Петрушев.
– Что еще ты должен был сделать?
– Если «бобер» будет неправильно себя вести, следовало ему вмазать пару раз по роже, вот и все!
– Этим коллекционером оказался Феоктистов?
– Точно так, – вздохнув, подтвердил Петрушев.
– Что было потом?
– Мы к Феоктистову дважды наведывались. В первый раз его не было, долго ждали. Вскрывать квартиру не хотели, уж слишком серьезная охранная система. Решили подойти в следующий раз, когда он будет дома.
– И как же вы узнали, когда он объявится?
– Этим делом Иосиф Маркович занимался. В таких вещах он спец! Видно, пробил через кого-то. Потом все как по маслу пошло. Позвонили в дверь, Феоктистов открыл ее сам, мы натянули ему на голову мешок и втащили в квартиру. Успокоили малость, чтобы не рыпался и не орал… Пока он лежал, все самое ценное из квартиры забрали.
– Вайнсберг потом подошел?
– Да, попозже, когда мы Феоктистова уже успокоили.
– При нем было что-нибудь?
– Был альбом с фотографиями. Он заглядывал в него и нужные вещички по нему сличал.
– Что именно?
– Картины, вазы, старинное оружие… Было чего! Хата богатая была! Как Эрмитаж.
– А пока он отбирал, чтобы как-то времечко скоротать, решили с мужичками водку уговорить…
– Так и было. Оно как-то сразу повеселее на душе сделалось. Вот только не думали, что это боком может выйти.
– И что потом?
– Сложили все это в сумки, снесли в машину и уехали.
– Водитель знал, что вы ограбили квартиру?
– А кто ему докладывать будет, ведь не начальство же. Отвез, привез, вот и все!
– Тоже верно.
– Пока мы в квартире сидели, он все в машине ковырялся. То свечи протрет, то уровень масла посмотрит, не может сидеть без дела. Когда мы пришли, он чего-то там проворчал, дескать, долго ждал, а потом опять за руль сел.
– Куда вы поехали?
– На Минскую. Там у Иосифа Марковича какой-то скупщик проживал.
– Вещи у него сгрузили?
– У него.
– Квартиру помнишь?
– Помню, конечно… Только это вряд ли вам что даст.
– Почему же?
– Скупщик – дядька тертый, это с первого взгляда видно. У него таких квартир по всей Москве штук десять наберется. Снимет на пару дней, чтобы товар сгрузить, а потом на другую переезжает.
– Что с товаром сделали?
– Это дело Иосифа Марковича, мы только наблюдали… Я понял так: наиболее ценные вещи – старинное оружие, картины – подготовили к дальней дороге.
– Может, ты знаешь, куда он собирался их отправить?
Пожав плечами, Петрушев неохотно ответил:
– Я в его дела не лез. Мне это без надобности, платил он хорошо, и на том спасибо. Но как-то обмолвился о Германии.
– А с мелкими вещами что сделали?
– Нам отдал, – неожиданно скривился Петрушев.
– Это помимо денег, что ли?
– Вместо денег… Их у него вдруг не оказалось. Дал нам кое-какое золотишко, из товара кое-что, небольшие драгоценности. Сказал, чтобы мы сами их реализовывали. Дескать, заботится о нас, потому что так можно больше заработать. Только предупредил, чтобы в Москве вещами не «светили». Вот нам и пришлось все это золотишко по барыгам в захолустье сплавлять.
– И сколько вышло?
– Там копейки дают! – отмахнулся Петрушев. – Лучше и не вспоминать.
– А картины, что были обнаружены в машине, он тоже дал тебе на реализацию?
– Тут другая история, посерьезнее. Эти картины для Лиони Хофер, она должна была в Германию их везти по каким-то своим каналам.
– Что за каналы?
– Знаю только, что для очень серьезных клиентов, большие деньги сулили. Если бы меня тогда не задержали, мне тоже хороший кусок обещали.
– Значит, Вайнсберг сотрудничал с этой Лиони?
– Слово «сотрудничал» не совсем верное, они были любовниками.
– Ах, вот оно что!
– Когда она в Москву приезжала, Иосиф Маркович для нее шикарные апартаменты снимал на Арбате.
– С кем еще сотрудничал Вайнсберг?
– Всех и не упомнишь, – задумавшись, ответил Петрушев. – Круг общения у него был широк. Мужик он коммуникабельный… Помню, очень плотно Вайнсберг общался с одним породистым греком.
– Как его звали?
– Нестор.
– Когда он объявился?
– Сразу на следующий день, как мы хату взяли. Мы тогда водку у Иосифа Марковича пили, а Нестор попозже подошел и все за плечи его тискал. Говорил, что в Батуми Вайнсберга ждут очень серьезные люди. Дескать, встретят, как короля! Отблагодарят за все…
– Что еще было?
– Что еще… А еще Вайнсберг хотел убить Лиони. Чего-то они там не поладили. Киллера он искал, перед тем как в Германию улететь.
– Вот как… И кого же нашел?
– Меня, – просто сказал Петрушев.
Глава 12 Красотка Лиони, или Кого я должен убить?
Двумя неделями ранее
– Послушай, Валентина, сколько мы с тобой знакомы? – спросил Вайнсберг.
Женщина наморщила крохотный аккуратный носик, после чего обидчиво произнесла:
– Я же тебя просила, не называй меня Валентиной. Неужели тебе сложно запомнить? Я – Лиони! И уже давно… Лиони Хофер и не хочу иметь ничего общего с прежней жизнью.
– Раньше тебе твое имя нравилось.
– Это было в другой жизни. С того времени прошло тысяча лет. Я стала другой.
– По тебе этого не скажешь. По мне, ты стала гораздо краше, чем в молодые годы.
– Это не так… Мы изменились, причем далеко не в лучшую сторону. Ты это знаешь не хуже меня.
Откинув одеяло, Лиони поднялась с постели и, взяв с тумбочки пачку сигарет, подошла к распахнутому балкону. Несильные порывы ветра обдували занавески, изгибая ткань в кривые тревожные линии. Не стесняясь наготы, она распахнула портьеры пошире и пустила тонкую струйку прямо в шум многомиллионного города.
– Не боишься, что тебя могут увидеть?
– Во мне нет ничего такого, чего я могла бы стыдиться, – ответила женщина.
Это было правдой.
Сам он за последние несколько лет сильно сдал: погрузнел, потяжелел, с возрастом усилилась хромота (последствие травмы, полученной в детстве), на макушке образовалась светлая поляна, а в смоляную ухоженную бородку вкрались серебряные пряди. А Валентина выглядела по-прежнему свежо, словно время раскололось об ее крепкое девичье тело. И причем никакой пластики!
Вот так в жизни и бывает – одному природа дарит все, а другому достаются только брызги!
– Мало ли… Будут говорить, – с прищуром смотрел на любимую женщину Вайнсберг.
– Пускай говорят, – воткнула она окурок в землю цветочного горшка. – Мне до этого нет никакого дела. А потом, ты ведь эту квартиру снимаешь, так ведь? Сегодня мы здесь, завтра будем в другом месте.
– Может, переедешь ко мне? – неожиданно предложил Иосиф Маркович. – А то встречаемся какими-то урывками, как какие-то подростки.
– Иосиф, ты же знаешь, что это не нужно ни тебе, ни мне. Мы и так с тобой прекрасно проводим время. Давай оставим все как есть. Договорились?
– Хорошо… Алекс знает… что ты сейчас со мной?
– Думаю, о чем-то догадывается, – неопределенно пожала она плечами. – Но мы с ним не связаны никакими обязательствами. Мы вполне взрослые люди, а потому можем поступать так, как нам заблагорассудится. К тому же я не думаю, что в настоящее время он по мне сильно скучает.