Зажегся зеленый огонек, но Пиетт по-прежнему мялся, пряча глаза: он только сейчас сообразил, что поверил Лорду без всяких доказательств. А что, если его обманули?
Между тем Мотма явно не настроена на ожидание… разведчик тяжело вздохнул и произнес заготовленную фразу:
Миледи, вы приказали мне во всем слушаться Лорда Вейдера…
Глава Альянса тут же утратила свою холодную царственность и нетерпеливо схватила Пиетта за рукав:
Что с ним?
Я… приказал солдатам забрать его со Звезды Смерти, - говоря эти слова, адмирал приготовился к упрекам, но глаза Мотмы вспыхнули откровенной радостью.
«Невероятно… значит, они и правда были заодно!»
Он жив?
Пока да, но… будет лучше, если вы сами посмотрите.
Сенатор не колебалась не секунды:
Ведите меня… адмирал.
* * * * *
В этой комнате все было белого цвета: пол, потолок, стены… и даже лицо человека, лежавшего на кровати. Энекин выглядел просто кошмарно, и только многочисленные индикаторы многочисленных мониторов говорили о том, что джедай Скайуокер еще жив. Мон поразилась тому ощущению хрупкости и уязвимости, которое вызывала в ее душе эта неподвижная фигура. Мотма кинула быстрый взгляд на Пиетта и увидела, что адмирал смущен еще сильнее, чем она. Ну, еще бы! Глава Альянса, по крайней мере, знала реального Энекина. Да, с тех пор прошло без малого двадцать пять лет, но, встречаясь с Лордом без свидетелей, Мон отчетливо видела: перед ней все тот же, прежний Эни. Что бы там ни говорили окружающие… Пиетту, знавшему лишь Вейдера, пришлось тяжелее…
Женщина медленно пересекла комнату – по контрасту с бледностью и многочисленными ссадинами, лицо его выглядело поразительно безмятежным. Мон с ужасом заметила отсутствие у Скайуокера правой руки. Что же все-таки произошло на Звезде Смерти? Ответа не было: оба непосредственных участника событий находились в госпиталях… и надежда на то, что они скоро заговорят, была весьма призрачной. Впрочем, о чем она думает? Совсем зациклилась на комиссиях, расследованиях и стратегических планах! Главное, что они живы…
Уцелевшая рука Энекина лежала поверх одеяла, и Мотма осторожно накрыла ее своей ладонью. Как будто этот человек мог рассыпаться от прикосновения…
«Эни… о, Сила, какой же ты дурак…»
Глупо… но ничего другого не приходило на ум. Подумать только: она, политик, глава Альянса, не может найти нужных слов… впрочем, к ситхам политику. Главное, он жив, жив, несмотря ни на что. Впрочем, чему она удивляется - Энекин всегда был бойцом. Вейдер умел произвести впечатление, но его храбрость не являлась показной. Лорд был человеком из стали, и подобная решимость порой пугала. Да, Энекин Скайуокер был вовсе не ангелом… но она счастлива, что он вернулся.
Адмирал осмелился нарушить молчание:
Моффы ждут, Ваше Превосходительство.
А почему они ждут ЗДЕСЬ?
Пиетт пожал плечами:
Я не желал обострять ситуацию. Милорду все равно придется иметь с ними дело, но лучше, если это случится не сегодня.
Глава Альянса понимающе кивнула: адмирал опять оказался на высоте. Из того, что встреча состоится на «Экзекъюторе» даже она, лицо, крайне заинтересованное в выживании Вейдера, сделала один единственный вывод. «Зачем лгать, если можно запутать»? – всплыла в памяти одна из любимых присказок Энекина. Что ж, Пиетт показал себя достойным учеником главнокомандующего…
Не сегодня, и не завтра. Вы совершенно правы.
Мотма вздохнула и поднялась с колен.
Присмотрите за ним, адмирал.
Республиканец молча наклонил голову. Возможно, через неделю эта мысль покажется ему глупой и даже крамольной, но сейчас Лорд действительно нуждался в заботе. Он направился к двери, но выяснилось, что она еще не закончила:
Адмирал? Хочу, чтобы вы знали… Альянс и Империя могут вами гордиться.
Поднимаясь в конференц-зал в сопровождении временно потерявшего дар речи Пиетта, Мон чуть ли не впервые задумалась о предстоящей встрече. И тут же мысленно пожала плечами: пустая формальность. Моффы никогда не откажутся от власти. Разве что под дулами орудий... или под тяжелым взглядом Лорда Вейдера.
«Я понимаю тебя, Энекин. То, что ты делал, порой казалось жестоким, но было обусловлено суровой необходимостью. Только благодаря тебе мы смогли ВЫЖИТЬ и даже победить. Во всяком случае, подойти так близко к победе…»
* * * * *
Вейдер очнулся в бактакамере спустя несколько дней. Двое медицинских дроидов аккуратно вытащили его и уложили в постель.
«Я уже был здесь. Сейчас войдет Палпатин и скажет, что я провалялся в коме еще год... Нет. Это все-таки «Экзекъютор». А Люк...»
Один из дроидов заспешил куда-то, и через минуту в палату ворвался Пиетт.
-Вы пришли в себя, лорд Вейдер?
-Что с моим сыном?
-Мои люди доставили его на Эндор... Я сказал им, что это наш, имперский шпион. Я думаю, теперь он на Корусканте, вместе с остальными республиканцами... Лорд Вейдер!
Адмирал замер, увидев, что его командир снова потерял сознание.
* * * * *
-Так что же случилось, пока я… гм, отсутствовал? Что с Империей, адмирал? – спросил Вейдер.
-Милорд, в плане политики сейчас можно говорить лишь об остатках палпатиновской Империи.
-Все происходит быстрее, чем я предполагал. Сведения точны?
-Да, милорд. Моффы объявили свой Совет легитимным наследником власти Императора и пытаются получить контроль над армией. Они посетили «Экзекъютор» и много говорили, но все это закончилось кучей упреков в адрес командования, и парой камней в адрес повстанцев. Дело в том, что я убедил личный состав флагмана помалкивать, а сам тактично намекнул моффам о вашем предстоящем возвращении. Словом, сказал им, что пока еще рано делить шкуру не убитого ранкора.
-Что еще?
-Ситуацию усложняет один из гранд-адмиралов во внешних территориях. Он собрал немалый флот, получил поддержку моффов и в скором времени будет готов выступить против Республики.
-А остальные войска?
-Ждут вас, милорд.
-Пока еще ждут... – задумчиво произнес Вейдер, рассматривая новый протез правой руки. Попробовал согнуть пальцы. Ничего, привыкнет. - Кто-нибудь догадался, что я убил Палпатина?
-Этот вариант пока не был озвучен вслух. Официальная версия – Император погиб вместе со станцией.
-Это нам на руку. Что с Альянсом?
-Мон Мотма посетила флагман для встречи с моффами.
-Результат?
-В ее присутствии они стали вести себя тише, но отвергли все возможности для сотрудничества.
-Какое приятное известие, - в голосе Вейдера проснулось злорадство. Раз моффы не смогли чуть-чуть смирить гордость, это выставляет их негодными дипломатами. А скоро он и вовсе поставит крест на их политической карьере... – Подождите, адмирал. Я все-таки еще плохо соображаю. Мон была здесь?
-Да. И ЗДЕСЬ тоже, - Пиетт указал рукой на комнату. – Но вы были без сознания.
-Жаль. Пропустил столько интересного…
Он попытался опереться на локти и приподняться на кровати. С трудом скрыл гримасу боли – движение получилось резким, и незажившие ожоги тотчас дали знать о себе.
-Врач сказал, вам вредно вставать.
-Какого ситха... - проворчал Темный Лорд, опускаясь обратно на подушку. - Впрочем, спасибо за заботу.
-Всегда рад служить вам, лорд Вейдер.
-Энекин. Только для вас и только в пределах этого помещения.
«Энекин... Энекин Скайуокер?»
-Да, Энекин Скайуокер. И оставьте этот официальный тон для вашего гранд-адмирала.
Человека, полулежавшего на больничной койке перед адмиралом, действительно было легче назвать Скайуокером, нежели Вейдером. «Если бы не властный голос и требовательность, - подумал Пиетт, - то без этой маски я бы совсем его не узнал».
-А что случилось там, на Эндоре? Почему так долго пришлось ждать отключения защитного поля?
-Отряд с «Экзекъютора» арестовал мятежников, но подвергся яростной атаке местного населения. Повстанцы были освобождены, перехватили инициативу и, наконец, сумели взорвать генератор. К сожалению, это заняло немало времени.
-Понятно. А что за местное население? Что-то не припомню, чтобы в отчетах по Эндору упоминались туземцы?
-Это эвоки. Первобытные племена. Мофф Джерджеррод счел их слишком примитивными для включения в отчет. Один из офицеров передал мне изображение, - Пиетт протянул Вейдеру маленький холокристалл. – В это невозможно поверить, но они даже одолели два AT/ST.
Темный Лорд несколько минут разглядывал Викета, его пуговичные глаза, копье и связанных штурмовиков на фоне густого леса, а затем промолвил:
-А ведь это все-таки не ногри, Пиетт...
«Эти эвоки ни в чем не виноваты. Они просто защищали свою землю. А ты поленился проверить информацию – и послал целый отряд на самоубийство. Да-да, гражданская война, которую начал ТЫ САМ. Изволь отвечать за поступки. И нести ответственность за обе стороны... теперь уже нельзя во всем винить Палпатина, правда?»
-Это эвоки. Первобытные племена. Мофф Джерджеррод счел их слишком примитивными для включения в отчет. Один из офицеров передал мне изображение, - Пиетт протянул Вейдеру маленький холокристалл. – В это невозможно поверить, но они даже одолели два AT/ST.
Темный Лорд несколько минут разглядывал Викета, его пуговичные глаза, копье и связанных штурмовиков на фоне густого леса, а затем промолвил:
-А ведь это все-таки не ногри, Пиетт...
«Эти эвоки ни в чем не виноваты. Они просто защищали свою землю. А ты поленился проверить информацию – и послал целый отряд на самоубийство. Да-да, гражданская война, которую начал ТЫ САМ. Изволь отвечать за поступки. И нести ответственность за обе стороны... теперь уже нельзя во всем винить Палпатина, правда?»
Заметив, как адмирал украдкой посмотрел на часы, Вейдер спросил:
-Какие у нас планы? – и, заметив, что подчиненный приготовился испугаться, добавил. - Не тушуйтесь, Пиетт. Сейчас вы представляете ситуацию куда лучше меня.
-Если вы согласитесь... глава Альянса считает, что меня стоит внедрить в штаб Трауна. Как вашего личного представителя.
-Прекрасный вариант. Желаю счастливого пути.
-Спасибо, милорд... Энекин. Но вы же останетесь...
-Я в состоянии о себе позаботиться. «Даже без лайтсейбера». - Когда вылетаете?
-Несколько офицеров отправляются на Корускант. Они летят на шаттле, и я посчитал, что лучше всего будет присоединиться к ним. Во избежание лишних подозрений.
-Правильно. У вас есть немного времени? Я бы хотел кое-что написать.
-Минут пятнадцать есть... но... патрули... если вдруг...
-Я напишу на специальном коде, который известен только одному протокольному дроиду. Вы ведь должны встретиться с Мон? Она знает, кому это передать.
-С вами страшно разговаривать, - улыбнулся Пиетт, подумав, что его фраза отвечает истине как в прямом, так и в переносном смысле. - Вы ясновидящий.
Какой я ясновидящий…
«Вот наш горячо любимый Император точно был ясновидящий».
Вейдер внутренне содрогнулся, понадеявшись, что адмирал спишет это на холод. Затем дотянулся левой рукой до столика и взял датапад.
«Мои дорогие Лея и Люк».
Он тут же подумал, что, едва принцесса увидит слово «мои», несчастное устройство полетит в окно, или не дай Сила, кому-нибудь в голову.
«Лея, Люк», - пусть начинается так.
Он хотел написать о том, как ждал их появления на свет. О том, как в первый раз увидел Падме на Татуине. О том, как спустя десять лет они вновь встретились на Корусканте.
Вспомнил, как прилетел повидать ее на Набу, какими божественными искорками тогда светились ее карие глаза, и как прекрасна была будущая мама. Видение радости сменилось призраком боли, вызвав к жизни воспоминания о пламенеющих скалах Мустафара и глазах любимой, засланных невыносимым страданием... За него... И теперь, спустя двадцать два года, он снова, как наяву чувствовал жаркий воздух пекла, чувствовал его также ясно, как древние искатели истины ощущали дым своего костра...
Вейдер изгнал призраков прошлого и решил вновь настроиться на приятные мысли. Напрасно. Его уже давно не оставляло ощущение чужеродности того бытия. Да и помнил ли он, кто такой Энекин Скайуокер на самом деле? Тот другой юноша мечтал покорить мир добротой, а не огнем и мечом, и наивно верил, что это возможно. Верил, что ничто и никогда не способно заставить его покинуть жену и детей.
«Надеюсь, что М. уже все рассказала».
Ну, при чем тут Мон? Лидер Альянса не обязана решать его проблемы...
«Знаю, как вам трудно принять правду обо мне. Все эти годы мне приходилось скрываться под маской зла. Поверьте, что это было крайне тяжело».
Рыцарь Джедай и Темный Лорд Ситхов жалуется на жизнь. Как можно...
«Если бы у меня был выбор, я бы никогда не оставил вас. Я очень любил Вашу маму...»
Разве существуют на свете слова, чтобы выразить ТАКУЮ тоску?
Вейдер вспомнил, как от Бэйла Органы узнал о смерти Падме и своей дочери. Возвращаясь на Корускант, он недвижно простоял несколько часов на мостике «разрушителя».
«Ты Ангел?»
Он не мог ни уснуть, ни даже закрыть на миг глаза. Он вглядывался в небо, словно желая отыскать на нем мифическую Иего... вдруг она существует, и маленькое существо в белом позовет его, а он не услышит ее голоса? И глазам стало невыносимо больно от этих маленьких ослепительных точечек на небе. И как никогда ранее блеск столь любимых далеких звезд показался ему чужим и жестоким, словно острие предательского клинка. У него больше не было дома. Нигде. Во всей Вселенной... До этого момента горе и скорбь казались ему непозволительной роскошью, а тогда, второй раз в жизни он разрешил себе заплакать, почувствовав, как жизнь обрекает его на одиночество в стане врагов. На минуту его глаза наполнились горячими, солеными слезами, и он даже потянулся к лицу, чтобы вытереть их, а вместо кожи ощутил холодную маску. И понял, что больше ничего нельзя изменить... А через пару часов уверенным, металлическим голосом докладывал Императору о том, что сведения, добытые контрразведкой, оказались ошибочными, и на Альдераане нет ни одного джедая. А между тем, проходя по одному из сенатских коридоров, его сердце всякий раз сжималось от смертельной тоски, потому что именно здесь он как-то встретил Падме в обществе набуанской делегации... Энекин дал себе зарок, что никогда не возвратится ни на Татуин, ни на Набу... ему там просто нечего было делать. И это стало одной из многих клятв, которые он нарушил.
«Я люблю тебя... – Я знаю...»
Сколько раз он мысленно повторял эти слова, и как был удивлен, когда услышал их от дочери. Наверно, все влюбленные мира говорят на одном языке.
Дочь...
Лея Органа появилась вовремя. Как одному ему понятный знак Силы, знак того, что он идет по правильному пути...
После двадцати лет служения Императору настал тот парадоксальный момент, когда вся жизнь начала казаться мудреной фальсификацией. Он даже не знал, когда первый раз ощутил это. Он научился манипулировать Альянсом и Империей, политиками, сенаторами, дипломатами, военными, не гнушался никем и ничем. Все ради цели. Порядок против Хаоса.
Хватит оправдываться. Попробуй объяснить всё это собственной дочери.
«Девочка моя... я так тобой горжусь! Любой отец мечтал бы о такой дочери, как ты...»
Нет, не поверит. И не простит.
А Люк?
-Речь пойдет о парне, который взорвал Звезду Смерти.
-А, новый герой Альянса! Что с ним не так?
-Его имя Люк Скайуокер.
-Совпадение?
-Абсолютно исключено. Он присоединился к нам перед Явином… ну, ты понимаешь, что тогда творилось. Я не обратила внимания на имя. И потом, мало ли Скайуокеров?.. Ну, а потом все эти торжества, поздравления... естественно, мальчик привлек внимание, и я его проверила.
…Он вспомнил, как мельком увидел светловолосого мальчишку на Звезде Смерти, кричавшего «Нет!» вслед его клинку, унесшему жизнь Оби-Вана Кеноби. Жестокость беспинского испытания уступила холоду предательства на Эндоре. Отца и сына теперь соединяли лишь пара минут прощания навеки. Перед глазами Вейдера снова встал тот самый юноша, только уже повзрослевший, сжимающий меч в механической руке...
«И это тоже сделал ты, Энекин...»
Никакие слова не смогут выстроить мост над пропастью, отделявшей Дарта Вейдера от Энекина Скайуокера. Его дети, в лучшем случае, будут согласны на последнего – в белом и пушистом варианте. А ему надо заставить моффов сложить оружие и прекратить дальнейшее кровопролитие, раскланявшись с Мон за столом переговоров. Для этого нужен именно Дарт Вейдер. Холодный, жесткий, циничный и целеустремленный. Такой, какой он есть здесь и сейчас.
Для того чтобы его дети поверили, что первый и второй – это один и тот же человек, ему необходимо лично встретиться с ними. И очень серьезно поговорить.
Он стер написанные строки, бросил датапад обратно на столик, машинально отметив про себя, что надо будет непременно вычистить всю память устройства.
-Вы правы, Пиетт. Не стоит вам тащить это через всю Галактику.
Адмирал попрощался и ушел, оставив начальство теряться в догадках: действительно ли в холодных глазах профессионального военного на миг промелькнуло понимание?
А через два дня беспокойный пациент лазарета «Экзекъютора» все-таки встал с койки и натянул черный костюм поверх обгоревшей кожи. Потому что лежать, ничего не делая, было куда больнее.
* * * * *
-Входите, Вирс, - сказал Вейдер до того, как генерал успел поприветствовать его, и указал ему на одно из кресел, обтянутых темно-синей кожей. Сам он устроился в таком же кресле напротив офицера.