В разговор вступил Раневич:
– А как насчет возмещения морального ущерба?
– Без проблем!
Мужик достал из внутреннего кармана стодолларовые купюры:
– Здесь штука «зеленых». Этого, надеюсь, хватит?
– Пойдет!
Стрельцов осадил товарища:
– Раневич! Ты не охренел ли, брать деньги у бандюков?
– А что? Они сами говорили: за базар надо отвечать. Так пусть отвечают. Тебе что, баксы не нужны?
– Нет! И тебе тоже!
Юрий взглянул на мужчину:
– Убери деньги! Мой друг пошутил.
– Не надо отказываться от денег, когда их дают.
– Я сказал, убери бабки!
– Хорошо, хорошо!
Мужчина спрятал доллары обратно в карман.
– Ну, что скажете, господа офицеры? – обратился к друзьям Стрельцов. – Что решим?
– Да пусть проваливают, – ответил Лихолетов.
Стрельцов вновь взглянул на мужчину:
– Короче, так! Девчонку и таксиста твои люди должны забыть.
– И девчонка, и таксист могут чувствовать себя здесь, на территории района, в полной безопасности. Никто даже не подойдет к ним.
– Добро! Тогда забирай своих дебилов, и валите на все четыре стороны.
Мужчина повернулся к машинам, подал знак. Из «девятки» вышел парень лет двадцати.
– Слушаю, босс!
– Рома! Этих, – он указал на избитых десантниками бандитов, – в тачку и по домам. С ними я завтра отдельно поговорю!
– Не сейчас, босс! – сказал Стрельцов. – После того как мы уедем.
– Хорошо! Рома, ты слышал?
– Слышал!
Мужчина поправил галстук:
– Оружие, господа офицеры, прошу вернуть!
– А вот по этому вопросу мы не договоримся, – ответил Стрельцов. – Стволы останутся у нас. Единственное, что могу гарантировать, – они не попадут в руки милиции. Потому что те тут же отдадут их вам.
– Куда же вы денете их?
– А это не твоя забота!
– Мне приходится согласиться. Забирайте девочку и езжайте. И помните: ни водителю, ни девчонке ничего не грозит. А уж о вас я и не говорю. Вы сами в состоянии разобраться с кем угодно.
– Верно, с нами лучше не связываться!
Стрельцов повернулся к остановке:
– Сережа, выходи с девушкой, и идите к машине. Мы с Виталиком следом.
– Идем!
Мужчина так и стоял у поверженных бандитов, пока водитель «Волги» не вывел ее на улицу Островского, приняв еще одного пассажира – точнее, пассажирку. После чего махнул рукой и сел в джип. Бандиты из «девятки» помогли своим подельникам прийти в себя и усадили их в машину. Затем колонна, развернувшись, направилась в сторону трамвайных путей. Это отметил водитель, притормозивший у мигающего желтым светом светофора:
– В обратку ушли! Значит, их старшой обещал не наезжать на меня?
– Да! И на нашу случайную попутчицу. – Стрельцов обернулся к девушке: – Тебя как зовут, красавица?
– Оля. Спасибо вам большое!
– Не за что! Где живешь?
– В микрорайоне, в частном секторе.
– Далековато забралась… Ладно, не высаживать же тебя здесь?
Он повернулся к водителю такси:
– Давай в микрорайон, шеф!
– А потом в полк?
– А потом в полк.
– Это ж почти через весь город проехать?!
– Ну и что? Мы заплатим!
– Вы-то заплатите, да мне как деньги брать?
– Очень просто! Ты же не воруешь, а зарабатываешь их. Так что отбрось все сомнения, и вперед, в микрорайон!
– Ну, в микрорайон так в микрорайон.
По ночному городу «Волга» проехала без проблем, а вот в микрорайоне, за перекрестком, делившим жилой массив на высотки и частный сектор, водитель остановил машину:
– Дальше не проедем!
– Я тут недалеко живу, дойду! – сказала девушка.
Стрельцов повернулся к заднему сиденью:
– Так не пойдет. Виталик, проводи даму!
– С преогромным удовольствием, – улыбнулся Раневич.
Он открыл дверь, помог девушке, поблагодарившей офицеров и водителя, выйти из салона. Спросил:
– И куда нам, красавица?
– До первого поворота направо, а там второй дом, тоже справа.
Раневич козырнул друзьям и, взяв девушку под руку, повел ее в указанном направлении.
Они шли не спеша. Раневич спросил:
– Извини, Оля, за нескромный вопрос, но что ты так поздно делала на остановке и так далеко от дома?
– Я учусь в мединституте. У подружки-сокурсницы сегодня день рождения. А она живет недалеко от той остановки. Решили отметить.
– Почему тебя никто из парней не проводил?
– А не было парней, мы девичник устроили. Ну и засиделись, я на время смотрела, рано, а когда поняла, что часы встали, было поздно. Поспешила на последний троллейбус, да так и не дождалась. Бандиты подкатили, ну а потом вы.
– Родители, наверное, беспокоятся.
Девушка отрицательно покачала головой:
– Нет, не беспокоятся! Я с бабушкой живу, а она в это время уже спит.
– Извини, а почему ты живешь с бабушкой?
– Потому, что нет у меня родителей.
– Как это?
– Еще до перестройки они, оставив меня у бабушки, уехали на Север денег заработать. Квартиру хотели купить, машину… Пять лет отработали. Прислали письмо, что к Новому году вернутся. А потом пришла телеграмма, что в автобус, в котором они ехали в аэропорт, врезался грузовик и все пассажиры погибли. Мы даже не смогли похоронить их. И я ни разу не была на их могиле.
– Извини, Оля!
– Да за что? Вы-то в чем виноваты? Судьба, видно, такая.
– Тяжело, наверное, на пенсию бабушки жить?
– Тяжело, но живем. Я вечером в больнице уборщицей подрабатываю. Да и друзья родителей иногда помогают. Живем.
– Разве это жизнь?
– А чего делать? Выучусь, пойду работать по специальности.
– Замуж выйдешь…
– Выйду замуж!
– И жених, наверное, уже есть?
Ольга отрицательно качнула головой:
– Нет, жениха нет.
– Почему? Ты красивая!
– Скажете тоже, красивая. У нас, знаете, какие красавицы учатся? Закачаешься. И родителей блатных имеют, машины собственные. Вот вокруг них ребята толпами кружатся.
– Ничего они не понимают, твои студенты.
– Это их дело.
Раневич, подумав, спросил:
– А как ты смотришь на то, чтобы мы с тобой встречались?
Девушка взглянула на офицера:
– Вы не женаты?
– Нет. И невесты тоже нет. Вот только и времени, к сожалению, свободного тоже выпадает маловато. Но если ты не против, найду время…
– Я не против! – улыбнулась Ольга.
– Вот и ладненько! У тебя дома есть телефон?
– Да!
– Продиктуй мне номер.
– Записывайте!
Раневич достал записную книжку и ручку. Записал номер телефона. Оля предупредила:
– Бабушка обязательно будет расспрашивать, кто вы да что вы. Я у нее одна на этом свете осталась, как и она у меня.
– Так ты ей скажи, кто я такой!
– Все равно будет расспрашивать. Вы с ней поласковей, ладно?
– Конечно!
– А вот и мой дом.
И тут же из-за кустов кто-то вышел. Тучный, медлительный. Раневич напрягся, приготовившись отразить угрозу, но молодые люди услышали старческий, с одышкой, женский голос:
– Оля! Ну что ты делаешь? Разве так можно? Я проснулась, а тебя нет. У меня сердце так и забилось, время за полночь, а тебя нет. Подумала, случилось, наверное, что-то!
Девушка бросилась к кустам:
– Бабушка! Все нормально. Я опоздала на троллейбус. Часы остановились, вот и упустила время.
– Но позвонить-то могла?
– Чтобы разбудить тебя?
– Лучше разбудила бы, чем вот так-то, проснуться одной.
– Извини меня, родная, я больше не буду задерживаться, не предупредив тебя.
– А ты, никак, не одна? С провожатым?
– Да!
Раневич подошел к пожилой женщине:
– Добрый вечер, сударыня!
– Военный, что ли? Не вижу в темноте!
– Да, бабушка, Виталий военный, офицер-десантник, – ответила за него Ольга.
– И давно вы знакомы?
Раневич хотел сказать, что несколько часов, но Ольга опередила его:
– Примерно месяц.
– Почему я раньше о нем ничего не слышала?
– Да вот времени не было вас познакомить. У Виталия служба такая, свободного времени почти нет.
– Знамо дело, военный. Но что мы на улице стоим? Приглашай, Ольга, своего знакомца в дом.
В планы Раневича это не входило. Если бы не Стрельцов с Лихолетовым, то он с удовольствием и прошел бы в дом, но ребята ждут. Пришлось отказываться:
– Извините, но как-нибудь в следующий раз! Уже поздно, а мне утром на подъеме быть надо. До свидания и спокойной вам ночи!
– Спокойной ночи!
Старший лейтенант пошел к машине. Он слышал, как бабушка спросила внучку:
– А этот Виталий что, с тобой на вечеринке был? По-моему, вы девичник собирались устроить.
– Нет, бабушка, его не было. Когда поняла, что уже поздно, я позвонила ему. Виталик приехал и проводил меня.
– А у тебя с ним ничего не было? За месяц-то знакомства?
– Нет, родная, не было!
Голоса стихли.
Раневич улыбнулся – волнуется бабуля. Подошел к друзьям, которые курили, стоя возле такси.
– А ты особо не торопился, Виталик. Понравилась девушка? – прищурился Лихолетов.
– Понравилась, мужики! Скажу больше, я влюблен.
– Да? И как родители встретили тебя? Или они спали?
– Да? И как родители встретили тебя? Или они спали?
– Нет у Ольги родителей. Погибли в автомобильной катастрофе на Севере. Живет с бабулей. А бабуле той лет восемьдесят. Девушка учится в мединституте, подрабатывает в больнице. Хорошая девушка, неизбалованная, скромная.
– И что ж она ночью на другом конце города делала?
Раневич рассказал то, что услышал от Ольги.
– Вот так она оказалась на остановке. Завтра обязательно приеду сюда. Цветов куплю, шампанского.
Стрельцов взглянул на товарища:
– Ты, Виталик, послушай, что я тебе скажу. Только без обид. Если надумал поматросить и бросить, то лучше сразу откажись от этой мысли. Девчонке и так несладко приходится. Не хватает только обмана! Не ломай ей жизнь.
– Да ты что, Юрик?! Я все по-серьезному, слово!
– Ну раз так, то флаг тебе в руки. Ладно, едем в полк, время уже второй час!
Офицеры сели в салон «Волги». Без двадцати два Стрельцов уже спал на свободной кровати номера Раневича. Вечер отдыха, насыщенный событиями, закончился. Не мог уснуть лишь Раневич, ворочаясь на постели. Он думал об Ольге, осознав, что и к нему пришло то, чего так ждут все люди. Пришла любовь, настоящая. И от этого было как-то тревожно и тепло одновременно. А за окном пошел дождь, мелкий, нудный, осенний, мерно и успокаивающе стуча по стеклу небольшого окна офицерского общежития.
Глава пятая
Из воспоминаний Героя России, подполковника ВДВ Голубятникова С.Н.:
Тактические учения, будь то ротные или батальонные, – главная составляющая боевой подготовки войск. Именно на учениях, максимально приближенных к боевым, со стрельбой и метанием гранат, отрабатываются варианты тех или иных действий подразделений в условиях постоянно меняющейся обстановки, оттачивается взаимодействие подразделений. Однако эти учения привязаны к полигонам, находящимся в той местности, где дислоцируется войсковая часть. Военнослужащие, прослужившие более года, хорошо знают район, где им предстоит выполнять поставленные задачи. Да и сценарий учений из года в год, по сути, повторяется. И несмотря на то, что в 1994 году батальон провел множество учений, полностью быть уверенным в том, что подчиненное подразделение будет действовать так же слаженно и успешно в незнакомой местности, я не мог. Пытался доказать вышестоящему командованию необходимость внесения корректив в учебно-боевую подготовку подразделений, исходя из того, что с каждым днем, по крайней мере для меня, все очевидней становилось, что войны в Чечне не избежать. Богатый же афганский опыт подсказывал, чем может обернуться неподготовленность батальона к боевым действиям в условиях Северного Кавказа. Тем более, в условиях города или крупных населенных пунктов. Я докладывал об этом вышестоящему командованию, штаб батальона разработал собственные планы подготовки, которым, увы, так и не суждено было осуществиться. Меня не хотели слушать, и подразделения по-прежнему отрабатывали, можно сказать, стандартные задачи на полигоне.
Серьезно к войне мы не готовились. Хотя времени для этого было более чем достаточно. А посему впоследствии больно было смотреть, как гибли наши ребята, офицеры, прапорщики, солдаты, оказавшись в ситуации, когда не могли оперативно принять верного решения. И это являлось как раз-таки результатом ненадлежащей подготовки войск к решению боевых задач в условиях незнакомой местности, населенного пункта. Но изменить я ничего не мог, обязанный выполнять приказы командования, и подразделение до последнего момента, до объявления решения о переброске батальона в Чечню, продолжало заниматься по ранее утвержденным планам учебно-боевой подготовки…
Прошло десять дней после того, как офицеры отметили памятные даты своих боевых товарищей. Батальон жил повседневными буднями: караулы, наряды, уборка территории, плановые занятия, хозяйственные работы. Все, как обычно. Подразделение несло на себе нагрузку, рассчитанную на полноценный полк, и вполне справлялось с трудностями. Старший лейтенант Раневич продолжил знакомство с девушкой Ольгой, отбитой у бандитов, и редкое свободное время проводил вместе с ней. Катя Стрельцова прошла полное обследование, подтвердившее ее беременность. Юрий Стрельцов так и светился от счастья. Штаб батальона готовил планы очередных ротных тактических учений.
Средства массовой информации, как электронные, так и печатные, все больше времени уделяли событиям, развивающимся в Чечне. Там Дудаев, бывший генерал Советской армии, вовсю создавал собственную боеспособную армию, в республике устанавливался жесткий авторитарный режим. Командир батальона подполковник Голубятников еще летом высказал в кругу ближайших подчиненных, что без вооруженного разрешения конфликта в Чечне не обойтись. Тогда ему не то чтобы не поверили, но не разделили точку зрения. Сейчас же Голубятников уже не предполагал, а был уверен, что войны в Чечне не избежать. И это заставляло его больше внимания уделять боевой подготовке подчиненных ему подразделений. И штаб батальона в преддверии ротных тактических учений параллельно со стандартным планом проведения этих штатных мероприятий разработал дополнительный план, который предусматривал максимальное приближение учений к реальной обстановке, с отработкой задач по ведению боевых действий против хорошо вооруженных и подготовленных бандформирований чеченских сепаратистов. И комбат надеялся на то, что командование пойдет навстречу, понимая всю важность ситуации, сложившейся в Чечне. Ротные учения должен был контролировать представитель вышестоящего штаба в сопровождении командира полка. На выходе Голубятников и решил провести учения по дополнительному плану. В том, что никто не станет препятствовать этому, комбат не сомневался.
В ночь с 23 на 24 октября 7-я парашютно-десантная рота выдвинулась на полигон Дубровский. В целях управления учениями и контроля над решением ранее не отработанных задач, привязанных к конкретной обстановке, на полигоне был развернут временный командный пункт батальона. Голубятников убыл в Дубры накануне, в воскресенье, 23 октября, чтобы вместе с начальником штаба на местности определить задачи подразделению по реализации дополнительного плана учений. До полуночи комбат и начальник штаба отрабатывали усложненный вариант учений. А утром, в 6.00, когда личный состав 7-й роты еще отдыхал после ночного марша, на командный пункт батальона, представляющий собой обычную палатку с оборудованием, необходимым для осуществления действий комбата в полевых условиях, прибыли представитель вышестоящего штаба полковник Копалин Андрей Алексеевич и командир полка полковник Серебрянников. Это явилось неожиданностью. Обычно так рано командование в районе учений не появлялось. Хорошо, что сам Голубятников и начальник штаба батальона поднялись раньше, в 5.00 и успели привести себя в порядок. Голубятников услышал, как у палатки остановился командирский «УАЗ». Поправил обмундирование. На командный пункт, резким движением отбросив полы, вошел полковник Копалин. Представитель вышестоящего штаба нередко контролировал полевые выходы подразделений полка, и в части хорошо знали его высокомерный, резкий характер. Полковник не скупился на взыскания, налагая их в большинстве случаев на военнослужащих, не разобравшись в ситуациях. Посему в полку его не уважали. И за этим неуважением скрывалась не только личная неприязнь, но и то, что офицеры считали Копалина, мягко выражаясь, непрофессионалом, тупо гнувшим свою линию, даже сознавая, что не прав. Именно для таких, как Копалин, устав и состоял из двух пунктов, первый из которых гласил – командир всегда прав, а второй пояснял – если ты сомневаешься, что командир всегда прав, то читай пункт первый. Кроме всего сказанного, представитель вышестоящего штаба категорически не воспринимал какой-либо инициативы подчиненных. И не в состоянии был принять нестандартное, самостоятельное решение без разрешения руководства. И все же подполковник Голубятников, несмотря на тупость Копалина, надеялся, что тот разрешит провести учения по варианту № 2.
Комбат встретил представителя вышестоящего штаба докладом о готовности 7-й роты к проведению тактических учений. Копалин, выслушав доклад, пожал Голубятникову руку:
– Ну здравствуй, Святослав Николаевич.
Копалин относился к Голубятникову с некоторой опаской, зная взрывной характер комбата, и высокомерия в отношении комбата не проявлял. Тот мог и ответить. А авторитет Голубятникова в полку и в дивизии был высок. Конфликт мог негативно отразиться на карьере Копалина. А полковник спал и видел себя в форме генерала. Это было главным в его службе, жизни – стать генералом. И не важно, каким способом. Надо пойти по трупам, пойдет, не задумываясь.
Голубятников ответил на приветствие Копалина:
– Здравия желаю, товарищ полковник. Что-то рановато вы сегодня!