– Здравия желаю, товарищ полковник. Что-то рановато вы сегодня!
– Да я смотрю, и тебе не спится.
Комбат козырнул и командиру полка:
– Здравия желаю, Василий Георгиевич! – И ответил на реплику Копалина: – Мне сегодня положен подъем на час раньше!
– Значит, рота к проведению учения готова?
– Так точно!
– Я хотел бы ознакомиться с планом учений.
В разговор вступил Серебрянников:
– Я утвердил план, Андрей Алексеевич. Обычная схема действий. Ничего нового!
Но Копалин настоял на своем:
– И все же прошу доложить, как будет действовать рота.
Голубятников доложил. Представитель вышестоящего штаба слушал комбата невнимательно. Проверяя, инспектируя подразделения полка, он наизусть знал, как пройдут учения, но по должности своей был обязан вникнуть в план. Вот и вникал, нагнувшись над картой района. Выслушав Голубятникова, спросил:
– Начало учений, как всегда, в 8.00?
– Так точно, сразу после завтрака и начнем. Но я хотел бы наедине переговорить с вами, товарищ полковник.
Копалин удивился:
– Наедине? Что-то новенькое! Ты хочешь и своего командира, и своего начальника штаба выставить из палатки?
Голубятников ответил:
– Начальнику штаба есть чем заняться и в подразделении, а командиру полка я что-либо приказать не вправе. Но, повторяю, хотел бы переговорить с вами наедине.
Серебрянников не стал дожидаться, чтобы Копалин попросил его из палатки:
– Я тоже пойду, проверю готовность к учениям.
Представитель вышестоящего штаба кивнул:
– Хорошо, Василий Георгиевич, встретимся на условной площадке приземления роты!
Проводив командира полка, Копалин присел на табурет у стола, взглянул на Голубятникова:
– Ну что ж, Святослав Николаевич, слушаю вас. Наверняка у вас ко мне личный вопрос? Чем смогу, как говорится, помогу! Выкладывайте, что там у вас.
– У меня к вам не личный вопрос. Судя по тому, как складывается обстановка в Чечне, можно с большой долей уверенности предположить, что в ближайшее время в мятежную республику будут введены войска. И в первую очередь соединения и части ВДВ. Возможно, одновременно с подразделениями внутренних войск, что в принципе особого значения не имеет. И навести порядок двумя полками не удастся. Убежден, Дудаев встретит нас хорошо организованной обороной. У батальона же нет навыков ведения боевых действий в горно-лесистой местности. Что в случае боестолкновения с сепаратистами может привести к большим потерям среди личного состава. Учитывая все вышеизложенное, штаб батальона подготовил дополнительный вариант проведения ротных тактических учений, приближенный к обстановке, что может реально сложиться в Чечне. Гор здесь, понятно, нет, но «зеленки» хватает. Прошу разрешения на проведение учений по, назовем его так, «чеченскому» варианту.
Копалина аж передернуло. Чего-чего, а подобного он никак не ожидал.
– Ты в своем уме, Голубятников? Подумал, что сказал? Что предложил? Какая война? Что за панические настроения?
– Я не паникую, товарищ полковник, но логика диктует…
– Да мало ли что диктует тебе твоя логика? Ты считаешь, там, – он указал пальцем на крышу палатки, – наверху, дураки сидят? И хуже какого-то комбата ориентируются в обстановке? Или, может, ты директиву Генштаба получил? Персонально, так сказать?
– Никак нет, ничего я не получал, и ваша ирония, товарищ полковник, неуместна.
Копалин вздохнул, покачал головой:
– Знаешь, Голубятников, почему ты до сих пор в комбатах ходишь, хотя вполне бы мог быть и начальником штаба, и даже командиром полка? Потому, что слишком много думаешь о том, о чем думать не следует. Твоя задача выполнять приказы вышестоящего командования, а не рассуждать хрен знает о чем. Тебе что, больше других надо? С Дудаевым ведутся переговоры. И если Москва решит пойти на силовой вариант разрешения проблемы с Чечней, то, будь уверен, Генеральный штаб и без твоих предложений организует подготовку войск к наведению порядка на Кавказе. И ты с батальоном еще набегаешься по лесам, отрабатывая задачи по скорректированным или измененным планам учебно-боевой подготовки.
– А если обстановка потребует незамедлительных действий? И заниматься подготовкой будет просто некогда? Тогда что?
Полковник повысил голос:
– Тогда ты будешь действовать по обстановке! И прекрати задавать детские вопросы.
– Вы что, полковник, не понимаете: если батальону придется действовать по обстановке и без надлежащей подготовки, то нам не избежать крупных потерь. А эти потери будут. Учитывая то, что чеченцы готовятся к войне серьезно, имея все необходимое – кстати, нами же и оставленное Дудаеву – вооружение и боевую технику. Или вам плевать на жизни солдат и офицеров?
– Ты слова-то подбирай, комбат! Повторяю, на данный момент войска не имеют приказа на подготовку к широкомасштабным действиям ни на Кавказе, ни где-либо еще на территории России или за ее пределами. Части и подразделения должны заниматься учебно-боевой подготовкой. У тебя есть утвержденный командиром полка план проведения ротных тактических учений?
– Так точно!
– Так точно… Вот и отрабатывай задачи согласно утвержденному плану. А инициативы оставь при себе. Это приказ!
Голубятников козырнул:
– Есть отрабатывать задачи согласно утвержденному плану!
– Вот так-то лучше. А то тоже мне стратег нашелся.
Копалин подошел к Голубятникову:
– И прекрати проявлять инициативу. Усложнять службу подчиненным. Или тебе мало тех нагрузок, что испытывает батальон в нынешних условиях? Возможно, это действует и на твою психику. Понимаю, тебе тяжело, а кому легко? Возьми себя в руки. Я должен бы доложить в штаб о твоем поведении, настроении, неадекватном восприятии реальной ситуации, но не сделаю этого. Не хочу, чтобы у тебя возникли проблемы. Но и ты больше не нагружай меня лишней работой. А насчет людей? Ты не прав, мне не наплевать на жизни наших солдат и офицеров. Если что, нам всем вместе придется защищать интересы государства. И мы решим все те задачи, что будут поставлены перед нами командующим войсками и руководством страны. Чечня не Афганистан. И если в Афгане мы держали в узде местных духов, то уж с Чечней как-нибудь разберемся. И пусть Дудаев бесится в Грозном сколько угодно. Против регулярной армии его банды и суток не продержатся. Бросят оружие и свалят в горы, где их достанет авиация. И не надо преувеличивать возможности чеченов. Они весьма ограниченны. Поверь, я знаю, что говорю!
– Позвольте узнать, откуда? – невесело усмехнулся Голубятников.
– Что откуда?
– Откуда у вас информация о низком боевом потенциале бандформирований Дудаева?
– А вот это уже не твое дело, подполковник!
– Ну, не мое так не мое, больше вопросов нет.
– Тогда, – Копалин взглянул на часы, – пора начинать учения!
– Рота уже рассредоточивается на условной площадке приземления.
– Вот и посмотрим, как действуют ваши подчиненные!
– Мне находиться при вас?
– Зачем? Занимайтесь своим делом, а мы с командиром полка займемся своим.
– Есть!
Впрочем, Копалин с командиром полка вскоре вернулись на временный командный пункт батальона. Здесь было гораздо удобнее контролировать ход учений. И к тому же полковники прекрасно знали, что будут делать десантники. Учения из года в год проводились по одному шаблону, что, несомненно, поддерживало высокий уровень боевой готовности батальона. С одной поправкой: готовности для решения задач в условиях знакомой до мельчайших подробностей местности. Но и это уже немало. Адаптация к новым условиям – вопрос времени. Вот только предоставит ли его реальный, а не вероятный противник, если придется столкнуться с ним?
Между тем личный состав роты закончил рассредоточение на условной площадке приземления. Боевая техника также заняла места, где должна была бы приземлиться при реальном десантировании. Механики-водители и наводчик-оператор заняли места в БМД-1, как и экипаж БТРД – машине, имеющей задачу эвакуации раненых с поля боя, а при необходимости и боевой поврежденной противником техники в ближайшее укрытие. О чем командир роты доложил комбату. Голубятников, используя радиостанцию Р-159, передал капитану Кошереву приказ:
– Охотник! Я – Лидер!
– Я – Охотник!
– Объект – разрушенная ферма, рубеж атаки – холм – группа деревьев, начало атаки в 10.00. Сигнал – трехзвездная ракета красного огня!
– Я – Охотник! Да! – доложил о приеме приказа ротный.
Офицеры использовали радиостанции засекреченной связи, переговоры которых перехватить противник не мог. Общение велось кратко, не как того требовал боевой устав, но Голубятников всегда стремился к тому, чтобы все переговоры в эфире сводились к минимуму. Кошерев, приняв приказ командира батальона, в свою очередь, связался с командирами взводов, приказав начать в ходе продвижения к рубежу атаки, до которого было около двух километров, выстраивать подразделение в боевую линию. В дело вступили командиры отделений и механики-водители боевых машин, и вскоре рота продолжила движение в две линии: впереди десантники, сзади метрах в ста – ста пятидесяти БМД и в тыловом замыкании БТРД.
Капитан Кошерев, следуя инструкции комбата, на этих учениях произвел перепостроение роты, и первый взвод старшего лейтенанта Лихолетова сейчас наступал на правом фланге; его место занял третий взвод старшего лейтенанта Сурова, на левый фланг был выставлен второй взвод старшего лейтенанта Гротова.
Рядовые Шохин и Артюшин замыкали правый фланг шеренги взвода. Если спросить у солдат, сколько раз они уже атаковали эту ферму, то бойцы вряд ли ответили бы точно. В этом году более десятка раз. Посему, сохраняя равнение шеренги, интервал между собой они сократили до минимума.
– Дома-то не снилась эта порнуха, Толик? – спросил Артюшин.
– Нет! Дома ничего не снилось.
– Вот, наверное, выспался…
– Выспался, когда проблемы братца решил. И надо было так подставиться, что чуть семью не разорил! Еще немного, и отправились бы предки на свалку. Козел!
– Ну, ты воспитал его?
– С пацанами рассчитался, поляну накрыл, попросил не связываться с ним. Обещали не трогать.
– Теперь без тачки остался.
– Да хрен с ней, с тачкой этой! И с братцем. Я, если все с Наташкой срастется, в Рязани останусь.
– Чегой-то? – удивился Артюшин. – Где устроишься?
– Тогой-то! Женюсь. А устроюсь в полку.
– Контрактником?
– А чего? Все при деле, зарплата какая-никакая, опять-таки пусть и комната в общаге, но жилье.
Артюшин усмехнулся:
– Вот именно, что зарплата никакая, офицерам вон месяца по три не платят. А гоняют по полной. Тебе че, по кайфу эта служба?
– Привык уже.
– Не, а я домой рвану! Отслужу свое, и гуд-бай, несокрушимая и легендарная!
– Дома, думаешь, лучше будет. Или легче?
– Плевать! Для начала погуляю с месячишко, оторвусь. Потом посмотрим, чего делать.
– Я посмотрел. Работы нет, а если найдешь что, то за копейки.
– В бандиты можно податься.
– Попробуй. Только перед этим на кладбище местное сходи, посмотри на аллеи павших бандитов. Их сейчас везде много.
– Но и в полку оставаться не выход. Вконец этой службой замордуют. – Артюшин вздохнул.
– Как все осточертело, кто бы знал? Сколько нам еще идти до рубежа атаки?
– Не бойся, мимо не пройдем!
– Не, в натуре?
– Километра полтора, может, меньше. Да какая тебе разница? Еще и находимся, и набегаемся, и сегодня, и завтра.
– Это точно. Вот и говорю, осточертело все! Слышь, Толян, я сегодня поутру мимо штабной палатки проходил, когда к ней «УАЗ» проверяющего и полкана подкатил.
– И чего? На командном пункте всегда старших офицеров кроме наших батальонных полно.
– А то, что разговор я очень интересный там услышал.
– Подслушивал, что ли?
– Так вышло! Уже почти прошел мимо палатки, а из нее командир полка и Кувшинин выходят. Ну, я, чтобы не нарываться лишний раз на неприятность, в кусты шасть, переждать. А кусты, как знаешь, прямо у палатки растут. Вот и услышал базар комбата с полковником, что уже был на ротных учениях. Фамилия у него то ли Копылов, то ли Копытин. Да ты видел его. Такой весь из себя, не подходи!
Шохин вспомнил фамилию представителя вышестоящего штаба:
– Копалин!
– Точняк, он и есть.
– Ну и что ты услышал?
– Комбат предложил провести учения по какому-то дополнительному варианту.
– Зачем?
– А вот это как раз и самое интересное. Батя сказал, что надо батальон к войне в Чечне готовить, а не ерундой заниматься.
– К войне в Чечне? Так и сказал?
– Гадом буду, сам слышал.
– А полковник чего?
– А тот наехал на комбата. Какая, мол, война? Какая Чечня? Что, комбат умнее тех, кто в Генштабе сидит? Ну, короче, схлестнулись они. Копалин этот запретил самодеятельность. Типа, есть план, утвержденный полканом, вот и действуй по нему. Дальше слушать не стал, ушел.
Шохин задумался.
– Ты чего молчишь, Толян? – спросил Артюшин.
– Думаю.
– О чем?
– О том, что комбат прав.
– В смысле?
– Ты по телевизору смотрел, что в Чечне творится?
– Смотрел! И че?
– Да что ты чекаешь? Чечены сами не успокоятся. А значит, в Чечню введут войска. Иначе весь Кавказ полыхнет!
– А без нас не обойдутся? У ментов свои войска, внутренние, есть. Вот они пусть и наводят порядок в Чечне, армия-то при чем?
– Ты как будто только вчера родился, Миха. И не в России, а где-нибудь в Гондурасе. Где и когда без десанта конфликты гасились?
– Тоже верно! Но тогда че вырисовывается? До дембеля в Рязани не отсидимся? Хотя, может, это и к лучшему.
Шохин посмотрел на друга, приблизившегося почти вплотную:
– Что, чудик, к лучшему? Война?
– Э, Толян! Какая, на хрен, война? Что смогут сделать чечены против целой армии? Если что, туда столько войск нагонят, что в момент абреков сделают, если те сами не побросают оружие и не разбегутся по своим кишлакам.
– Аулам!
– Чего?
– Аулам, говорю; на Кавказе аулы, кишлаки в Азии.
– Один хрен!
– Хрен-то один, конечно, но чечены не азиаты. Воевать умеют. И командуют ими кто? Такие же офицеры, как Голубятников, прошедшие Афган, другие «горячие точки». Вот Дудаев – генерал, Масхадов – полковник. Первый дивизией командовал, второй – полком.
– И все одно перед армией им не устоять! Министр чего говорил? Дайте мне два парашютно-десантных полка, и я быстро наведу порядок в Чечне. А он знает, что говорит. Так что туфта все это. Ну, может, и схлестнемся с какой бандой, разнесем ее, медали дадут, будет с чем домой ехать. И уж лучше в Чечню, чем тут – то караул, то выход, то хозработы, то территория. За весь полк пашем! И время до дембеля пролетит быстро. Не, ты, Толян, как хочешь, а, по мне, Чечня гораздо лучше службы в полку.
– Извини, Миха, но дурак ты, – отрезал Шохин.
– Чегой-то?
– Тут ты хоть и с напрягом, но точно до дембеля дослужишь, а в Чечне и грохнуть могут!
Командиру отделения Беденко, видимо, надоел разговор подчиненных.
– Толян, Миха! Хорош бакланить! Взводный услышит, вздрючит! – крикнул он.
– А ты че, за «сопли» на погонах переживаешь? – ответил Артюшин. – Не дрейфь, Паша, лычки не снимут. А снимут, не беда. Поедешь к себе в Белгород с чистыми погонами, а значит, и с чистой совестью.
Шохин усмехнулся:
– Подумал, что сказал, Миша? Да хохол удавится, если его сержантского звания лишат. Хохол без лычек, как без сала, – не хохол.
Беденко прикрикнул на бойцов:
– Вы чего, не поняли? Сказал, прекратили разговорчики!
Артюшин воскликнул:
– Толян! Глянь, у нашего Беденко голосок прорезался.
Но солдаты, шедшие рядом, поддержали «комода» – командира отделения:
– Михаил, хорош, в натуре, базарить! Лихолетов услышит, весь взвод заставит в обратку марш-броском возвращаться. А он нам нужен, этот бросок?
Друзья замолчали. Сослуживцы правы, залетят Шохин с Артюшиным, а страдать всему взводу. Да и до рубежа атаки оставалось не так много. Скоро ротный будет уточнять задачу. Не просто же так перестроили роту, нарушив обычный порядок ее построения.
Прошло около пятнадцати минут. Рота, совершив бросок в два километра, вышла к заданному рубежу. Капитан Кошерев вызвал командиров взводов и отдал приказ на атаку объекта. Первому взводу предстояло охватить объект справа и атаковать условного противника с фланга. Отделению Беденко старший лейтенант Лихолетов приказал выйти в тыл разрушенной фермы с задачей блокирования возможного прорыва обороняющихся сил противника. В роли условного противника выступали бойцы подразделения обслуживания. Ровно в 10.00 в небо взлетела ракета красного огня. БМД холостыми выстрелами обозначили обстрел объекта, и взводы роты пошли в атаку. Личный состав также вел огонь холостыми патронами. Условный противник отвечал им редким автоматическим огнем. Подразделение в считаные секунды охватило объект с трех сторон, и взводы, подойдя вплотную к развалинам, забросали их взрывпакетами. Отделение Беденко в бой не вступило, так как никакого прорыва противник не предпринял. Объект был уничтожен.
Командир роты вызвал по связи комбата:
– Лидер! Я – Охотник! Задачу выполнил, выхожу в пункт сбора.
Голубятников ответил, как всегда, кратко:
– Я – Лидер! Да!
Развернувшись в боевые порядки, рота продолжила продвижение. Пройдя километр, остановилась у оврага, поросшего густой растительностью, деревьями, кустарником, травой. Отсюда до стрельбища было километра три, и бойцы знали, что все дополнительные мероприятия учений будут проходить именно там, за исключением завершающего этапа.
Выйдя в заданный район, капитан Кошерев отдал приказ взводным занять круговую оборону. БМД, маневрируя, заняли позиции вокруг оврага. Между ними залегли бойцы взводов.
Ротный вновь вызвал командира батальона:
– Лидер! Я – Охотник! Вышел в пункт сбора. Занял круговую оборону.
– Охотнику прибыть на командный пункт к 12.05.
– Я – Охотник! Да!
На БМД-1 взвода Лихолетова, в сопровождении связиста и трех бойцов охранения, капитан Кошерев подъехал к командному пункту в 12.00. Спрыгнул с брони, вошел в штабную палатку командира батальона. Увидев представителя вышестоящего штаба и командира полка, обратился к Копалину: