— Но не такие, которые заставляют меня думать, что человека, который олицетворял собой правосудие, подкупили!
— Таких сплетен я не слышал, сир! — воскликнул Саймон.
Внутри его клокотала ярость.
— Не слышали? А говорят, вы очень близки с семейством Мюррей, с кланом, который запятнал себя родством с этими предателями, Армстронгами из Эйгбаллы. Говорят, что женщина, убийца Йена, свободно разгуливает по городу, а вы, кажется, не в состоянии её найти. Я вспоминаю, как вы дважды покидали мой двор ради того, чтобы помочь Мюрреям, которых обвиняли в убийствах. Что, по-вашему, мне думать? Этого достаточно, чтобы сомневаться в вашей беспристрастности и способности встать выше дружбы.
— Ваше величество, я действительно помог оправдать и Джеймса Друммонда, и Торманда Мюррея. Не стану отрицать. Могу лишь поклясться честью, что сам привел бы их на эшафот, если бы выяснилось, что они виновны в том, в чем их обвиняли.
Король смотрел на него, прищурив глаза, и Саймон понимал — король тщательно взвешивает его слова, точно сомневается в нем. Возможно, гнев все-таки чувствовался в его голосе.
— Я найду того, кто убил вашего кузена, и того, кто замышляет недоброе против вас. Даю слово. Кто бы ни оказался — он или она будут доставлены к вам для совершения правосудия.
Вздохнув, король потер висок. Очевидно, разговор был неприятен и ему самому.
— Почему же, Бога ради, эта женщина разгуливает по городу, переодевшись монашкой?
— Не разгуливает. — По крайней мере в данный момент, надеялся Саймон, вознося молитву, чтобы так и было. — Один человек видел какую-то монашку. Он настаивает, что это была Илзбет Армстронг, и теперь она всем мерещится на каждом углу, в каждом переулке. Не думаю, что Илзбет Армстронг в городе, но мои люди ее ищут.
— Люди видели, как в город въехала монахиня с двумя детьми, а еще говорят, что видели вас с двумя детьми, причем вы заявляли, что они ваши.
Саймон выругался про себя. Кто-то видел, как они приехали. Единственное, что утешало — из слов короля было ясно, что тот, кто заметил Илзбет, не видел, как она вошла в его дом, да и к детям не приглядывался. Кто бы ни был этот распространитель слухов, он явно пытался связать его и Илзбет, чтобы прибавить ему забот. Тогда, глядишь, будет не до поисков настоящих изменников!
— Мужчина, с которым я тогда поссорился, пытался увести с собой маленькую девочку. Ее брат и какая-то служанка хотели ему помешать. Я сказал, что дети мои, чтобы он отстал. Этот человек хотел взять девочку отнюдь не из добрых побуждений, сир. Если это были те же самые дети, которых привезла монахиня, они мне ничего об этом не сказали. Служанка убежала по делам — дети были не ее. Я узнал, кто их горе-отец, который выгнал их из дому; он живет в нашем городе. Я обязательно спрошу их про монахиню. Моя экономка, Старая Бега, взяла детей под свое крыло, поэтому сейчас они находятся в моем доме.
— С того самого дня, как мне вас представили, Саймон, вы не ведали пощады к тем, кто преступал закон, и узнавали правду, чего бы это ни стоило. Так заткните же рты тем, кто распускает слухи, которые пятнают ваше славное имя. Найдите того, кто убил Йена, и приведите ко мне предателей! Сделайте так, чтобы ни у кого не осталось сомнений в вашей честности!
Саймон в ярости выскочил из кабинета короля. Он пытался успокоиться, спрятать свой гнев от тех, кого встречал на пути, но напрасно: ум был в смятении, сердце бешено колотилось. Лучшее, что он мог сделать, — это спрятать чувства за маской пустой придворной любезности.
Ему хотелось что-нибудь разбить. Когда на его пути встал Хэпберн, вынудив остановиться, Саймону пришлось сцепить за спиной руки. Иначе он отвел бы душу, избив негодяя так, чтобы тот не смог больше считаться красавцем ни сейчас, ни в будущем. Хэпберн поспешно отступил, и Саймон понял, что его ярость прорвалась таки наружу.
— Хотели со мной поговорить, Хэпберн? — спросил он.
— Я подумал, вдруг вам интересно, что о вас болтают? — ответил Хэпберн.
— Я слышал сплетни. Какое мне до них дело? При дворе вечно что-то болтают. Слухи редко заслуживают внимания.
— Вы так считаете? Но должна же быть причина, почему об этом заговорили и продолжают говорить?
«И причиной тому то, что ты их подогреваешь», — подумал Саймон. По правде говоря, он подозревал, что источником слухов как раз и является Хэпберн или кто-то из его приспешников.
— Да? Но также говорят, что вы уже не страдаете из-за предательства невесты. Говорят, вы нашли утешение в объятиях не то Элис Мюр, не то Дженет Кьюлин или Маргарет Скин.
Саймон с удовольствием отметил, как смутился Хэпберн. Особенно из-за того, что у Дженет и Элис имелись мужья. Не иначе, думал Саймон, Хэпберн испугался, что придется дорого заплатить за украденные радости.
— Что вы! Это неправда. Вы, кстати, верно заметили: не стоит обращать внимание на сплетни. Но удалось ли вам разыскать монахиню?
— Her. Однако мы ищем. В нашем городе очень редко увидишь монахиню, а мои люди никак не могут ее найти, как ни стараются. Поэтому я начинаю сомневаться — а была ли она вообще? Или была, но проездом, по своим делам. Может быть, она паломница? Набожные люди часто совершают паломничества.
— Да, это возможно.
— Очень даже возможно. А теперь, с вашего позволения, мне пора. Ждут дела.
Покинув королевский двор, Саймон шел и шел, не замечая ничего вокруг. К тому времени, как его гнев немного улегся и он смог оглядеться, оказалось, что он забрел в лес на самой окраине города. Он дышал тяжело и сбивчиво, похоже, последнюю милю-две он почти бежал.
Неужели всего несколько часов назад он напоминал себе, как легко можно потерять доверие короля и место при дворе? До сих пор Саймон и не подозревал, насколько глубоко может ранить его эта мысль. Наверное, больнее всего было слышать намеки на его продажность. Долгие годы честь, справедливость и правда были его кредо, он снова и снова доказывал, чего стоит. Однако достаточно нескольких сплетен, несомненно, пушенных Хэпберном и его приближенными, — и годы хладнокровного служения делу чести и справедливости забыты.
— Мерзавцы, — пробормотал он, пнув ногой землю.
Набрав в грудь побольше воздуха, он сделал глубокий вдох. Потом долго смотрел в затянутое облаками небо. К чему эта детская вспышка гнева? И что его удивляет — ведь он давно при дворе и знает, как здесь любят интриговать.
В душе зрело желание собрать всех домашних и сбежать отсюда подальше, скрыться с Илзбет, пока настоящие преступники не покажут свои лица. Но Саймон знал, что не сделает этого. Илзбет должна быть свободна, а этого не случится, пока не будут пойманы и наказаны люди, которые хотели использовать ее, чтобы скрыть свои преступления. Кроме того, ему теперь нужно восстановить собственное доброе имя. Не важно, что оно было безупречным раньше. Нельзя уезжать и дать тем самым пишу для новых сплетен. Доброе имя, репутация, которую он создавал годами, — это все, что у него есть. Он не допустит, чтобы у него отняли все это!
Немного успокоившись и приняв решение сражаться, Саймон зашагал в направлении города. Он как раз прикидывал, не срезать ли путь, пройдя сквозь заросли ежевики и рощицу молодых деревьев, как услышал голоса. Беседовали двое мужчин, хотя он был слишком далеко, чтобы расслышать все, что они говорили. Странное, однако, место для встречи! Конечно, если хочешь обсудить что-то, не предназначенное для посторонних ушей… место хорошее. Но это очень подозрительно. Саймон бесшумно прокладывал себе путь в зарослях, пока не увидел собеседников. Укрывшись под кустом, он улыбнулся. Это были Хэпберн и какой-то мужчина, предположительно Дэвид, которого он как раз искал.
— Говорю тебе, Уолтер, за мной следят!
— Дэвид, слежка — это не так уж опасно. Просто прими к сведению и будь осторожен. — Уолтер похлопал кузена по спине. — Скоро все закончится! Я только что узнал, что Генри и его люди уже в пути.
— Отличная новость, но мне-то не поможет, не так ли? — отрезал Дэвид, расхаживая туда-сюда. — Ты не поверишь, какими окольными путями я сюда добирался. Говорю тебе, тут не просто слежка. Могу поклясться, что на меня объявили настоящую охоту!
Вероятно, думал Саймон, этот Дэвид не совсем дурак, отмечая про себя особенности его внешнего облика и даже походки. Глядя на гневное лицо Хэпберна, можно было заключить, что он не привык к жалобам Дэвида. Итак, в рядах заговорщиков страх и разброд. Это было Саймону как раз кстати.
Его люди хорошо делают свое дело, решил он. Они сумели внушить страх Дэвиду, и теперь Хэпберну и его приспешникам не так-то легко выбрать место встречи. Подобные мелкие неудобства способны развалить даже самый продуманный план, хотя, похоже, подготовка к перевороту продолжается. Нужно усилить охрану короля.
— Успокойся, Дэвид, — внушал Хэпберн. — Страх до добра не доводит, а ты отлично знаешь, что Генри этого не потерпит. — Побледнев, Дэвид застыл на месте, и Хэпберн довольно кивнул: — Именно. Никогда не забывай, как он поступает с теми, кому больше не доверяет. Или с теми, кто просто ему докучает!
— Успокойся, Дэвид, — внушал Хэпберн. — Страх до добра не доводит, а ты отлично знаешь, что Генри этого не потерпит. — Побледнев, Дэвид застыл на месте, и Хэпберн довольно кивнул: — Именно. Никогда не забывай, как он поступает с теми, кому больше не доверяет. Или с теми, кто просто ему докучает!
— Как можно забыть такое? Этот человек позаботился, чтобы все, кто с ним, увидели и усвоили урок как следует. Ты уверен, что мы правильно сделали, что поставили на него?
Глубоко вздохнув, Дэвид выпалил:
— Помнишь, что он сделал с теми двумя, что решили выйти из игры. Я слышал и еще нечто ужасное, что про него говорят!
— Так ведь нам нужен сильный лидер, а не слабак, разве нет?
— Да-да, конечно. Но говорят, что он убил двоих собственных детей!
— Это были девчонки. Его жены вечно рожали девчонок. А мужчина мечтает о сыновьях.
— Да, — кивнул Дэвид, но его лицо выдавало крайнее замешательство.
— Если у тебя появились сомнения, Дэвид, советую тебе их проглотить. Генри будет здесь очень скоро.
— Когда?
— Дня через три или четыре. Трудно сказать. Генри выслал вперед гонца, чтобы я подготовил, где разместить его и его отряд. Но путь из Лоханкорри нелегок, мало ли что может его задержать.
Саймон чуть было не вскочил на ноги. Схватить бы Хэпберна и заставить выложить все, что ему известно! При одном упоминании имени Генри по спине Саймона пополз холодок. А теперь и вообще — кровь застыла в его жилах. В Лоханкорри проживает не так уж много мужчин по имени Генри. Страшно было, однако, даже подумать, что в заговоре против короля участвует его родной брат. Пусть Иннезы из Лоханкорри не могли похвастать богатством, могуществом или многочисленностью своего клана, но с тех пор, как Генри начал править ими своей железной рукой, многие сочли бы зачесть принадлежать к его клану.
Что, если их родовое гнездо обречено, подумал вдруг Саймон. Если Генри действительно собирается захватить трон и убить короля. Если заговор провалится, пострадает весь Лоханкорри. По закону король имеет право забрать земли у семьи и отдать кому-нибудь другому. Генри тщеславен, жесток и груб, но Саймону было трудно поверить, что его брат и лэрд готов рискнуть всем, чтобы получить то, на что не имеет никакого права.
— Да, я знаю! В прошлый раз мы едва туда добрались. Но мне лучше уйти. Иначе те, кто за мной следит, могут подумать, что я сбежал, если я не появлюсь возле постоялого двора в самое ближайшее время. Тогда мне вообще крышка; я едва сумел ускользнуть от них сегодня! Думаю, дело скорее в удаче, чем в моем умении скрываться. В следующий раз вряд ли получится.
— Завтра вечером встретимся в таверне.
— Но за мной следят!
— Имею я право просто прийти в таверну, выпить эля да поразвлечься с девчонкой? Никто не скажет и слова против. Ступай, Дэвид, Увидимся завтра. И укрепи свою веру, кузен. Клянусь, Генри способен учуять в человеке малейшую слабость или сомнение.
Саймон сидел тихо, не шевелясь, пока не услышал стук копыт. Двое всадников умчались прочь. Чтобы его не увидели, он просидел в засаде еще добрый час. Кроме того, ему нужно было подумать.
— Генри, я всегда знал, что ты порочный, бесчувственный негодяй. Но я никогда не думал, что ты способен свалять такого дурака, — пробормотал он, ероша волосы.
Целых десять лет он и близко не приближался к Лоханкорри. Однако мысль, что Иннезы рискуют лишиться своих земель, казалась ему невыносимой. Эти камни были свидетелями славной истории. Добрые люди жили и умирали в Лоханкорри задолго до того, как его отец, а затем и брат стали лэрдами. Саймону очень не хотелось бы увидеть, как Лоханкорри отдадут какому-нибудь придворному льстецу, которому король надумает сделать подарок.
Встав и отряхнув одежду, Саймон зашагал назад в город. Ему нужно найти более веское доказательство, что среди предателей находится его собственный брат. Дэвид и Хэпберн в своих речах были крайне осторожны, хотя и полагали, что их никто не слышит. Ни тот ни другой не говорил о заговоре и убийстве в открытую. Теперь им просто необходимо захватить этого Дэвида! И то, что Дэвид начал выказывать сомнения в силе их главаря и разумности заговора, было Саймону на руку.
Ему необходимо поговорить со своими помощниками, и не только для того, чтобы поставить наблюдателя в каждой таверне города на тот случай, если именно там назначена встреча Дэвида и Хэпберна. Не слышали ли они чего-нибудь о человеке по имени Генри? Если слышал… если Саймону удастся найти хотя бы самое шаткое доказательство, что в заговоре принимает участие его брат, ему придется действовать очень быстро и решительно, чтобы попытаться спасти то, что еще можно спасти в Лоханкорри.
— Так он был в лесу? — спросил Питер, один из помощников Саймона, которого поставили следить за Дэвидом.
— Да, — ответил Саймон, давая знак служанке, чтобы та принесла им обоим эль. — Там он встречался с кузеном.
— Черт, мне жаль, сэр. Я не видел, чтобы он куда-то уходил.
— Не казни себя. Ты не спускаешь с него глаз. Но бывает, что кому-нибудь из них везет, и они ускользают под самым нашим носом. Сам Дэвид тоже был удивлен, что ему удалось уйти незамеченным.
— Да. Однако неприятно знать, что он догадался, что мы напали на его след.
— Неважно. Он начинает тревожиться и суетиться, и это нам на пользу. Скоро он будет в наших руках. Понаблюдаем за ним еще немного, а потом выкрадем этого дурака. Король начинает задаваться вопросом, отчего мы еще не нашли предателя.
Питер выругался, и Саймон почувствовал, как успокаивается его злость, которая в нем снова проснулась, стоило лишь заговорить о допросе у короля.
— Но мы его нашли. Эго глупец Хэпберн и его лишенный подбородка кузен.
— Это, конечно, так. Но у Хэпберна есть какое-никакое влияние и деньги; его любят при дворе, даже король его жалует. Чтобы ткнуть в него пальцем, нужны веские улики. Тем более что король уверен — виноваты во всем Армстронги из Эйгбаллы. На роль предателей они подходят куда больше, чем Хэпберн со своим глупым кузеном. Помимо всего прочего, найдется немало людей, питающих ненависть к этому клану, потому что слишком многие из Армстронгов давно заслужили репутацию воров и разбойников. И нам нужно найти главаря.
— Вы уверены, что это не Хэпберн?
— Вполне. Да и сам Хэпберн так говорит. Кроме того, теперь мне известно имя главного заговорщика. Нужно установить, действительно ли этот человек замешан в заговоре и действительно ли он все это затеял? Из того, что наговорили в лесу Хэпберн с Дэвидом, не вытекает ничего, кроме подозрений. Я был уверен, что спрятался очень хорошо, иначе непременно бы решил, что они меня видели — так тщательно осторожны они были в своих выражениях.
— И что же это за человек?
— Сэр Генри Иннез из Лоханкорри.
Питер уставился на Саймона в немом изумлении, а затем снова выругался.
— Он вам родня, ведь так?
— Это мой старший брат. Был бы моим лэрдом до того, как изгнал меня из клана Иннезов.
— Иисусе, Саймон, теперь дело становится опасным и для вас. Может, вам отступить на шаг-другой? Еще лучше — уехать. Уехать подальше, чтобы потом, когда все закончится, никто не стал бы тыкать в вас пальцем.
— Не могу. — Он взмолился, чтобы Илзбет поняла, что он не может уехать, хотя липкая паутина подозрений начинала затягивать и его тоже. — Это ведь мой клан!
— И ваша кровь, ваш родной брат.
— Нет, Генри мне не брат. Ему незачем было меня изгонять я и сам бы никогда не вернулся в Лоханкорри. Но там много хороших людей. В тех краях родились Старая Бега и Макбин, у них до сих пор там семьи. Те, что жили до моего отца и брата, были добрыми и честными людьми. Не могу позволить Генри запятнать честь этих людей, которые преданно служили клану всю жизнь.
Питер кивнул:
— Когда один член клана бесчестит свое имя, позорное пятно падает на всех. Справедливо это или нет, но таков порядок. Особенно если клан опозорил сам лэрд. Итак, я должен следить, не появится ли здесь Генри Иннез, лэрд Лоханкорри. Как он выглядит?
— Очень похож на меня, только крупнее и шире в плечах. Я не видел его почти десять лет, но не думаю, что его можно с кем-то спутать. У него только один глаз и зловещий шрам, пересекающий правую половину лица. Остался на память от первой жены! Говорил, что она напала на него в припадке безумия, а потом выбросилась из окна. Но он так и не объяснил, как она оказалась на самом верху башни. В той самой комнате, где было его логово: там он мог без помех развлекаться с девицами. Но, думаю, в первую очередь его выдаст манера себя вести. Он держится совсем не так, как подобало бы лэрду малочисленного клана из дальних земель. Он ведет себя как человек, считающий себя вправе претендовать на королевский трон.
Вот главная причина, почему Саймон не мог сразу отмести мысль, что его брат стоит во главе заговорщиков.