Брэй внимательно посмотрел на Василия.
- Ты предлагаешь черт знает что!
- Но ты знаешь, что я прав.
Наступила тишина. Неожиданно Скофилд швырнул свой стакан через всю комнату. Осколки разлетелись вдоль стены.
- Черт бы побрал все это!
Талейников подался вперед, его правая рука находилась под пальто.
- Что это значит?
- Ты прав, и я знаю это. Но ведь он доверяет мне, а я должен его убить. Пройдет несколько дней, прежде чем англичане узнают, с чего им следует начинать расследование. Ни МИ-6, ни министерство иностранных дел абсолютно ничего не знают про "Коннаф".
Русский оставался невозмутим.
- Нам необходимо время. Я не вижу никакого другого пути.
- Если он есть, то я надеюсь, что Бог укажет его мне. - Брэй покачал головой. - Мне до смерти надоели все эти "необходимости". - Он взглянул на дверь спальни.
- Все остальное - уже только детали, - продолжил Талейников. - Я буду в машине прямо около входа. Как только я закончу свою работу, если таковая для меня найдется, я пройду внутрь и помогу тебе. Ведь труп необходимо будет забрать вместе с Уоверли и пристроить где-нибудь по дороге.
- У мертвых нет имен, - медленно проговорил Скофилд. Он встал и снова подошел к окну. - Тебе не кажется, что чем ближе мы подходим к ним, тем больше становимся на них похожи?
- Мне кажется, - ответил русский, - что твоя стратегия не заключает в себе ничего необычного. Мы не просто получаем в свои руки преемника Матарезе, мы обязаны его заполучить. Да и какого преемника! Секретаря по иностранным делам Англии! Понимаешь ли ты, что это значит? Мы должны представить его мировой общественности, и все будут слушать его. Уж его-то слова должны быть услышаны! Заставить мир услышать их - вот наша задача!
Из спальни донеслись звуки невнятного тревожного бормотания, перемежавшиеся слабыми вскриками.
- Это будет продолжаться до утра, - проговорил русский. - При таком количестве наркотиков мы имеем еще не самый худший исход.
- Да, я знаю, - ответил Скофилд, прислушиваясь.
- Ну, я пошел. - Русский поднялся, поправляя пальто. - Я позвоню тебе в девять или десять утра, а днем, возможно, заеду. Мы должны будем согласовать детали, условиться о сигналах и тому подобных вещах.
- Хорошо. Это мы сделаем. Куда же ты идешь? Ты можешь остаться здесь, если хочешь.
- Думаю, что нет. Как и в Париже, здесь есть десятки подходящих мест. Я знаю их так же, как и ты. Кроме того, я должен изучить улицы, подыскать машину. Ведь нельзя же без подготовки, без рекогносцировки браться за работу на новом месте.
- Нет, конечно нет. Необходима подготовка.
- Тогда спокойной ночи. Береги ее.
- Буду стараться.
Русский вышел было из комнаты в холл, но в этот момент Скофилд заговорил снова:
- Талейников!
- Да?
- Я сожалею о том, что произошло в Ленинграде.
- Да... да... Спасибо.
Входная дверь закрылась, и Скофилд остался один на один с той, которая стала его судьбой, - Антонией. Она с трудом приходила в себя после стольких испытаний.
Еще не наступило наше время, глядя на спавшую Антонию, думал Скофилд. Можешь ты это понять, девочка?
Тони на мгновение очнулась, словно Брэй высказал мысли вслух и разбудил ее. Она приоткрыла глаза, зрачки блуждали, но через секунду зрение ее сфокусировалось - она узнала Брэя.
Она прошептала его имя.
- Ты поправишься, ты скоро поправишься, они не ранили тебя. Боль, которую ты чувствуешь, причиняет не рана, не побои. Это от химических препаратов. Скоро все пройдет, поверь!
- Ты вернулся...
- Да!
- Не уходи снова... пожалуйста, только не без меня...
- Я не оставлю тебя.
Глаза ее вдруг расширились, рот исказила гримаса, обнажились белые зубы. Она напоминала раненое животное, упавшее на снег... Внезапно душераздирающий вопль вырвался из ее груди, и она вновь потеряла сознание.
Завтра, моя любовь, моя единственная любовь. Завтра приходит с солнечным светом, мы это знаем. И тогда боль пройдет, обещаю тебе. И обещаю тебе кое-что еще, моя несчастная любовь, запоздалая, последняя любовь моей жизни. Завтра, нет, сегодня, сегодня ночью... я доставлю сюда этого негодяя, и кошмар кончится. Талейников прав: мы изничтожим его, сломаем ему хребет. Он изведает такое, чего никто не испытал. И мир услышит нас! Когда это произойдет, моя любовь, моя обожаемая возлюбленная, и ты и я будем свободны. Мы уедем отсюда, туда, где ночь не приносит кошмары, но сулит сон, дает не смерть, не страхи, не злобу мрака. И мы будем свободны, потому что Беовулф Агата исчезнет, испарится, ибо он сделал не так уж много хорошего...
Но одно действительно благое дело он должен сделать сегодня!
Антония пришла в чувство спустя несколько часов. За это время Брэй успел подготовиться к вечерней встрече, подобрав даже одежду потемнее. Талейников, не сговариваясь с ним, оделся почти так же: свитер, бриджи, высокие ботинки на шнурках, - все темных тонов. Оба знали, какая экипировка надежна и удобна.
Русский появился вновь и теперь сидел в соседней комнате за столом, изучая автомобильный атлас. Его интересовал кратчайший путь до небольшого частного аэродрома к югу от Хэдди.
- Здесь идут густые лесные массивы, - заметил русский, - вполне подходящее место, чтобы припрятать наш багаж. "Груз" можем и с вертолета сбросить.
- Время Сеймондса! Он должен вот-вот позвонить, - взглянув на часы, сообщил Брэй. - Когда он позвонит, Тони спустится вниз и оплатит счет мистера Эдмонто-на. Мистер Эдмонтон - это я. Она вернется сюда вместе с посыльным, который заберет наши вещи и спустит их на лифте к автомобилю, взятому напрокат опять-таки на имя мистера Эдмонтона, а потом поедет по направлению к Колчестеру. Там Антония будет ждать нас в ресторане "Боннерс" до половины двенадцатого. Если обнаружатся какие-то отступления от нашего плана или она понадобится нам, мы сможем дозвониться до нее без особого труда. Если же она не получит от нас известий, то отправится в Нейлэнд, в отель "Двойная корона", где для нее будет заказана комната на имя Викери. Есть еще вопросы?
В этот момент зазвонил телефон. Все трое одновременно взглянули на аппарат, понимая, что с этим звонком пришло их время. Брэй поспешил к столу и, лишь дождавшись второго звонка, снял трубку.
Он ожидал услышать что угодно, любые инструкции, приветствия либо откровенную информацию о том, что может произойти, но то, что он услышал, уши его отказывались воспринимать. Сеймондс кричал, как безумный, одолеваемый кошмарами.
- Они все мертвы! Это настоящая резня! Уоверли, его жена, дети, трое слуг... мертвы. Что вы сделали, черт возьми?
- Бог мой! - простонал Скофилд, стараясь не потерять рассудок и подбирая необходимые слова. - Роджер, слушайте меня. Именно это я пытался предотвратить! - Он прикрыл трубку рукой, ища взглядом Талейникова. - Уоверли убит, убиты все, кто был в его доме.
- Как? Каким образом?! Метод! - прокричал русский. - Есть ли какие-либо знаки на теле убитых? Какое оружие? Узнай это все быстро!
Брэй покачал головой.
- Это мы узнаем позже. - Он достал микрофон и приготовился продолжать, но Сеймондс был невменяем:
- Это ужасно! Боже мой, это самая страшная картина, которую мне приходилось видеть. Их всех перерезали... как животных!
- Роджер! Возьмите себя в руки! И внимательно слушайте меня. Этот случай является доказательством того, о чем я вам говорил. Уоверли, видимо, был посвящен в некоторые обстоятельства одного дела... И, как следует из случившегося, знал очень много. Поэтому его и убрали. Поверьте мне, я действительно не мог связаться с ним в то время, чтобы предупредить.
- Вы... не могли? Но... но почему, ради Бога, вы не могли... не могли сказать... мне о такой страшной возможности?! Ведь он был министром иностранных дел Англии! Это катастрофа! - Сеймондс осекся. Затем заговорил снова, и теперь чувствовалось, что профессионал взял в нем верх. - Я хочу, чтобы вы явились в мой кабинет, и как можно быстрее. Считайте, что с этой минуты вы находитесь под арестом с санкции английского правительства.
- Я не могу этого сделать, и не просите меня об этом.
- Я не прошу, Скофилд! Я передаю вам прямое указание высших официальных инстанций Англии. Вы не сможете покинуть этот отель! Как только вы доберетесь до лифта, все выходы будут перекрыты вооруженными людьми из спецподразделений МИ-6.
- Ну, хорошо, хорошо. Я приеду в МИ-6, - солгал в ответ Брэй.
- Вы поедете только в сопровождении. Оставайтесь пока в своем номере.
- Забудьте об этом номере, Роджер, - продолжал Брэй, стараясь подбирать слова, которые не вызвали бы раздражения у его собеседника. Брэй хотел добиться перелома в их разговоре. - Я должен увидеться с вами, но только в другом месте.
- Я думаю, вы не расслышали то, что я сказал!
- Можете делать что угодно, можете поставить вооруженных людей на каждом этаже и даже возле каждой двери. Делайте все, что считаете нужным, но я должен увидеть вас здесь. Сейчас я выйду из своей комнаты и спущусь в бар, где буду поджидать вас в самой темной кабине, какую только найду. Разыщите меня там.
- Можете делать что угодно, можете поставить вооруженных людей на каждом этаже и даже возле каждой двери. Делайте все, что считаете нужным, но я должен увидеть вас здесь. Сейчас я выйду из своей комнаты и спущусь в бар, где буду поджидать вас в самой темной кабине, какую только найду. Разыщите меня там.
- Я повторяю...
- Повторяйте все, что хотите, но если вы не приедете сюда и не выслушаете меня, будут и другие убийства. Вот что это означает, Роджер! Убийства! Они не закончатся на секретаре по иностранным делам, или государственном секретаре, или... президенте, или премьер-министре.
- О... Боже мой! - прошептал Сеймондс.
- Это то, о чем я не мог сказать вам прошлой ночью. И что вы старались нащупать, слушая мой рассказ тогда на игровой площадке. Но я не мог сказать вам об этом, потому что тогда это попало бы в официальные рапорты и отчеты. Случившееся теперь должно многое прояснить. Приезжайте сюда, Роджер. - Брэй прикрыл глаза и сдержал вздох. - Это должно решиться сейчас. Да или нет, Роджер.
- Я буду через десять минут, - сказал Сеймондс. В его голосе чувствовался надлом.
Скофилд положил трубку и взглянул сначала на Антонию, потом на Талейникова.
- Он едет сюда.
- Но он заберет тебя с собой! - воскликнул русский.
- Я так не думаю. Он достаточно хорошо знает меня, чтобы рассчитывать на то, что я изменю свое решение. И если я сказал, что не поеду на официальный допрос в МИ-6, то я не поеду. - Брэй прошелся по комнате, подхватил плащ и дорожную сумку. - Я уверен только в одном. Он встретит меня внизу и, возможно, даст мне шанс. Если мы договоримся, я вернусь в течение часа. Если же нет... я убью его. - Скофилд открыл сумку и достал охотничий нож с длинным узким лезвием. На нем еще оставалась торговая этикетка и ценник. Он взглянул на Тони и увидел по ее глазам, что она все поняла. Поняла необходимость этого шага, и его, Скофилда, отвращение при мысли о нем.
Сеймондс сидел напротив Брэя. Кругом шла обычная ночная жизнь - фешенебельный бар одного из шикарных отелей Лондона был почти полон.
Они разговаривали вот уже сорок минут. Скофилд, как и планировал, рассказал ему только часть правды, именно ту, которая была необходима для воссоздания реальной картины сложившейся ситуации, и теперь приступил к изложению заключительной части сообщения. По глазам Сеймондса было видно, как тяжело ему принять решение. Брэй же не думал ни о чем, только о ноже у себя за поясом.
- К сожалению, нам неизвестно, сколько людей из разных правительств участвует в этом бизнесе, но нам известно, что финансирование осуществляется через крупные фирмы и транснациональные корпорации, - говорил Скофилд. - Резня, случившаяся сегодня, поразительно напоминает то, что произошло с генералом Энтони Блэкборном в Нью-Йорке и с ученым-физиком Юревичем в России. Мы имеем сведения о том, что спецслужбы в Вашингтоне, Москве и Бонне были соответствующим образом введены в заблуждение по поводу происшедшего, у нас есть даже имена, но нет доказательств. Мы, как нам кажется, сможем их получить, но сейчас мы ими не располагаем. Если вы отдадите меня в руки властям, мы никогда их не получим. Что же касается досье, заведенного на меня в последнее время, то это пока лежит за пределами моей откровенности. Я не могу рассказать вам, что на самом деле это все означает. Но знаю, что буду уничтожен при первой же подвернувшейся возможности людьми, которые не посвящены в закулисные интриги, но которые готовы убрать меня по ложному обвинению. Результат, конечно, никак не повлияет на развитие событий... Мне нужно время, Роджер.
- Что вы можете оставить мне взамен?
- А что еще вам нужно сверх того, что я рассказал?
- Имена, связи. Все, о которых вы говорите.
- Но они не имеют теперь никакого значения. Вся трудность состоит в том, что если эти имена попадут в сообщения или доклады, даже в узком кругу, то те, кто с этим делом связаны, уйдут в еще более глубокое подполье, отрезая отходные пути, сея кругом хаос, террор. Одна за другой последуют акции по уничтожению свидетелей... В итоге вы тоже погибнете.
- Но я настаиваю на этом, это мои условия. Имена, связи - или вы не выйдете отсюда. Брэй уставился на него.
- Вы хотите остановить меня, Роджер? Вот здесь? Сию минуту? И вы сможете это сделать?
- Возможно, что и нет. Но вон те двое вполне смогут. - Сеймондс кивнул влево.
Скофилд скосил глаза. На значительном расстоянии от них в центральной кабине напротив сидела пара британских агентов, один из которых был тот рыжеволосый коренастый мужчина, с которым Скофилд разговаривал прошлой ночью. Теперь в его взгляде была только неприязнь и напряженное ожидание.
- Вы прибыли с прикрытием, - заметил Брэй.
- А вы подумали, что нет? Они вооружены и проинструктированы. А теперь, пожалуйста, имена. - Сеймондс вынул ручку и блокнот и положил их перед Брэем. - Не пишите какой-нибудь ерунды, прошу вас, будьте благоразумным. Если вы и русский будете убиты, то не останется никого. Я не могу сравниться с вами в талантах, но и я кое-что умею.
- Сколько времени вы мне даете?
- Только неделю. И ни дня больше.
Скофилд взял ручку, открыл блокнот и начал писать.
"4 апреля 1911 года. Порто-Веккьо, Корсика. Скоцци;
Ворошин;
Уоверли;
Эпплетон.
В настоящее время:
Гильом Скоцци - убит;
Одиль Верахтен - убита;
Дэвид Уоверли - убит;
Джошуа Эпплетон - ?
Скоцци-Паравачини. Милан.
"Верахтен веркс" (Ворошин). Эссен.
"Транскоммьюникейшнз". Бостон".
Под именами людей и названиями компаний он после недолгих раздумий написал только одно слово: "МАТАРЕЗЕ".
Брэй вышел из лифта, задумавшись: с этого дня счет времени шел уже не на дни, а на часы, и нужно было спешить. Предстояло так много всего выяснить, так много разыскать, и так мало времени отводилось на это.
Они рассчитывали завершить операцию в Лондоне похищением Дэвида Уоверли. Но им следовало бы лучше знать своих противников. Наследники, как опять оказалось, становятся разменной картой в игре не на жизнь, а на смерть.
Трое убиты, и, следовательно, три имени можно вычеркнуть из списка гостей Гильома де Матарезе. Однако оставалось еще одно. Оно принадлежало известному политику из Бостона, человеку, чья популярность вот-вот позволит ему одержать победу на предстоящих президентских выборах. Он был одним из возможных будущих президентов США. Почти вся Америка считала, что. это как раз тот человек, который всем нужен и который, по мнению большинства, должен укрепить единство страны.
И хотя в своих речах Джошуа Эпплетон никогда не выдвигал подобных лозунгов, большинство американцев были убеждены, что только ему под силу сделать это.
Но что означает и для чего нужно это новое единение? Для кого? Эти вопросы как-то настораживали, если вдуматься. Не является ли именно он тем самым наследником? Может ли он оказаться тем человеком, которого некогда выбрал Совет, выбрал пастушок и которому предстояло завершить то, что другие не могли сделать?
Скофилду и Талейникову необходимо подобраться к Эпплетону поближе. Об этом подумал Брэй, когда, завернув за угол, направлялся к дверям своего номера. Но они должны будут сделать это с того фланга, где Эпплетон не ожидает вторжения, если он вообще ожидает его с какой-либо стороны. Им не следует показываться в Вашингтоне, где шансы встретиться с людьми из ФБР, Госдепартамента и ЦРУ в десятки раз выше, чем в любом другом месте. Нет никакой необходимости подвергаться атаке с нескольких сторон. Поэтому, напротив, они поедут в Бостон, поближе к конгломерату под названием "Транскоммьюникейшнз". Каким-то образом они должны разыскать там единственного человека с голубым знаком на груди, имеющего отношение или к заводам Скоцци-Паравачини, или Верахтена. И, по их мнению, этот человек должен будет пойти на контакт, чтобы сообщить об угрозе Джошуа Эпплетону IV. Они должны будут захватить его, и тогда, скорее всего, секрет Матарезе станет достоянием гласности, поскольку слушать Эпплетона будут вынуждены все представители государственных структур. Другого пути у них не было. И не было больше никого, кроме сенатора Джошуа Эпплетона IV, чья связь с корсиканским кланом была для них почти очевидна. Если им удастся...
Скофилд схватился за оружие в плечевой кобуре: дверь его номера, находящегося в десяти метрах от конца коридора, была распахнута. Для этого могла быть единственная причина: вторжение посетителей.
Он остановился на секунду, стараясь восстановить внутреннее равновесие, а затем поспешил к двери, держась вдоль стены. Прыжком ворвавшись в комнату с оружием наготове, собирался уже стрелять. Но комната была пуста: только тишина и непривычная пустота. Слишком непривычная. Карта, лежавшая незадолго до этого на столе, исчезла, вымытые стаканы стояли на блестящем металлическом подносе, пепельница очищена от окурков и тоже вымыта. Не было никаких признаков того, что в комнате совсем недавно находились жильцы.