— Что?! — невольно вырвалось у Дмитрия. — Мухомор?!
— Да, именно мухомор, только он подходит, — холодным тоном подавил его горячность старик.
— Но ведь мухомор — стопроцентный галлюциноген! От него какая угодно чертовщина может показаться.
— Возможно, и так… А еще духи мне сказали, что ночью ты ездил в поселок к своим друзьям, а утром поднимался на самую вершину горы и едва не упал прямо в огнедышащую пасть великого Камули.
Аксенов с любопытством посмотрел на старика. Ему было известно, что даже самый просвещенный камчадал никогда, в силу каких-то древних суеверных предубеждений, не поднимется на действующий вулкан. Где-то внутри каждого из них продолжал жить страх перед извержением, выработанный многими поколениями предков.
Старик не был на горе и, следовательно, не мог видеть его на вершине.
Но даже если предположить, что ему все-таки удалось подсмотреть за ним, то каким образом он сумел узнать, что внутри жерла плещется раскаленная лава и что он едва не оступился в многотысячный жар?
— Как ты угадал?
— Бог Камули поставил передо мной зеркало, и я увидел в нем тебя, — слегка улыбнулся старик. — А еще я успел потянуть тебя назад за штаны, когда из-под твоих ног обвалился камень.
— Ну и дела! — покачал головой Аксенов. — Ты говоришь так, как будто стоял рядом. Пойми ты, дед, мы не можем уйти отсюда. У меня здесь работа, я должен следить за вулканом. — Неожиданно Дмитрий услышал в собственном голосе некоторую растерянность. — А если возникнет какая-то опасность, я просто обязан буду предупредить о ней людей.
— Тогда предупреди сейчас, — настаивал старик. — Есть опасность.
— Но мы брали предварительные пробы и пока не выявили никакой опасности, — не сдавался Аксенов, понимая, что старик был невероятно трудным собеседником. — Мне нужны научные доказательства, не стану же я ссылаться на шамана, который разговаривает с духами в трансе.
— Возможно, для просвещенного человека со стороны это может выглядеть смешно. И что же мне тогда делать? — не отступал старик.
— Самое разумное, это идти сейчас домой и как следует проспаться. После этих мухоморов у кого угодно может разум тронуться.
— Домой я не пойду. Если ты не хочешь помочь себе сам, тогда мне придется помочь тебе. Сделаю я это ради своей внучки, у вас должны быть красивые дети — сначала девочка, потом мальчик. Вот только жаль, что увидеть мне их уже не доведется.
В посмурневшем небе раздался едва различимый гул.
Повернув голову, Дмитрий увидел небольшую темную точку, зависшую над горизонтом и увеличивающуюся в размерах с каждой секундой. Послышался нарастающий вибрирующий гул, какой бывает только от длинных лопастей, рассекающих воздух. Зависшая точка обрела контур вертолета «Ми-8», затем понемногу стала обрастать деталями. Приблизившись метров на двести, вертолет совершил небольшой круг и пошел на посадку. Стоявших обдуло упругим сильным ветром. Дмитрий невольно схватился за шапку, опасаясь, что порывы ветра зашвырнут ее в остывающую лаву. Косынка на голове Анфисы, стягивающая ее длинные волосы, развязалась и, подхваченная ветром, полетела на кусты малины, а сама она спряталась за огромный валун, старик, наклонившись, спрятал от сильного ветра лицо, но оставался на месте.
Вертолет, сделав круг, выбрал площадку поровнее и, зависнув над ней, мягко опустился на крошку темно-рыжего базальта. Некоторое время винты нещадно молотили воздух, а потом остановились, заметно прогнувшись под собственной тяжестью.
Дверца кабины открылась, и из нее на землю выпрыгнул вертолетчик, мужчина лет сорока, одетый в удобные темно-синие брюки и в белую рубашку с длинными рукавами. Это был первый пилот Макар Меркулов из местного авиаотряда, невероятно располагающий мужчина с красивой белозубой улыбкой, которого Дмитрий знал по совместной работе в прошлом году на вулкане Корякский. Между ними даже установились приятельские отношения.
— О чем секретничаете? — поздоровавшись со всеми, спросил Макар и, смерив долгим взглядом смутившуюся девушку, столь же весело продолжил: — Дед Ефим, когда ты за меня отдашь свою внучку, вон какая красавица уродилась! Не бобылем же мне куковать, а тут хороших девок не встретишь. Не переживай, я тебе калым за нее приличный отдам. А хочешь, за эту красавицу вертолет на тебя перепишу? Ха-ха-ха! — источал жизнелюбие Макар.
— У нее жених есть, — буркнул шаман, посмотрев на насупившегося Дмитрия.
— А-а, вот оно что… Если он все-таки раздумает, так ты можешь ко мне обратиться, возьму!
Макар вел себя раскованно, как и положено человеку, которому дозволено в жизни многое и столь же немало прощается. Ну, как можно обидеть молодого мужчину со столь жизнерадостной физиономией! Такому впору ухаживать за небесными нимфами, и, надо полагать, они ему не станут отказывать.
— Спасибо тебе, Макар, — примиряюще проговорил Дмитрий, — но мы уж как-нибудь сами разберемся.
— Без обид?
— Конечно. Делить нам нечего.
— Дед Ефим, ты меня рыбкой не побалуешь? — повернулся к старику пилот.
— Приходи, — кивнул шаман, — только сегодня.
— Сегодня я не могу, беглых зэков разыскиваем. Пару дней назад с Юрьевской зоны бежали. Кстати, может, вы их видели? — Вытащив из кармана фотографии, он протянул их Дмитрию, тот, едва взглянув, вернул их обратно и сказал:
— Нет, не приходилось. Да и зона отсюда далеко, вряд ли они могли сюда прийти. Край здесь глухой, машины редко заезжают, а пешком за это время не доберешься. И потом, чужой человек всегда на виду, мы бы заметили.
— Все оно так, конечно, но мало ли… А ты все-таки возьми, — настоял пилот, — может, еще понадобится. Если твоя информация поможет их изловить, получишь миллион рублей. Согласись, совсем нехило при твоей зарплате! Дороги все перекрыты, но они как-то проскочили. А что касается машины, то здесь ты не прав. У них был сообщник, он-то и вывез их. В полиции считают, что беглые отправились куда-то в вашу сторону… А почему завтра-то нельзя рыбки покушать? — обратился Макар к старику.
— Потому что завтра придет Гутху и станет воевать с бесом Камули.
— Ну а нам-то что до этого? — хмыкнул пилот. — Пускай себе воюют, у них дела небесные, а у нас земные. Так что на нас эта война не распространяется. Или, старик, ты мне просто рыбки пожалел?
— А вот я тебе говорю, Гутху бросит камень в Камули, чтобы убить его, но промахнется. Будет много дыма и много огня. А еще твоя металлическая птица будет сломана.
— Эх, старик, вечно ты какие-то страхи нагоняешь. С тобой лучше не встречаться, то своими огненными бесами пугаешь, а то вдруг порчу на мой вертолет наводишь…
— Порчу я не навожу, просто хочу тебе передать слова Камули, он сказал, если будешь тревожить его своим шумом, он поломает твою винтокрылую машину.
— Видно, твоему бесу придется потерпеть, — вздохнул Макар. — Мне тут еще часа полтора кружить. Нужно все квадраты проверить. У меня свое начальство есть, земное, мне отчитываться перед ним. Оно мне и зарплату платит. — Шаман благоразумно помалкивал. — Ладно, полечу! Дел по горло.
— Возьми меня с собой, — сказал вдруг дед Ефим, — мне надо в город.
— Я ведь не сразу в город полечу. Мне еще тут покружить нужно.
— Ничего, я могу подождать.
— Ну, что с тобой поделаешь, старик, садись в вертолет. А то еще нашлешь на машину каких-нибудь бесов. Поколдуй там, чтобы мы благополучно добрались.
— Не переживай, — успокоил старик, — я им уже погрозил, теперь они надолго успокоятся, — и, махнув суховатой палкой, заторопился к вертолету.
— Так ты еще и палку свою в вертолет потащишь?
— Должен же я чем-то чертей пугать.
— Ладно, поступай, как знаешь, — отмахнулся Макар и, энергично отворив дверцу, устроился в просторной кабине.
— Когда тебя ждать, дедушка? — спросила Анфиса.
— Я прилечу завтра.
— Завтра уж точно не повезу его обратно, — тут же отреагировал пилот. — Петрович, принимай гостя.
— Хорошо, — отозвался механик, крупный полнеющий мужчина.
Он терпеливо подождал, пока старик поднимется на борт, постукивая по металлу суковатой палкой, словно пробуя его на прочность, и, дед Ефим исчез внутри темного салона.
Еще через несколько секунд его лицо, поросшее редким седым волосом, показалось у иллюминатора. Механик проворно взобрался в салон, потянул за собой лестницу, а потом громко грохнул дверцей, плотно закрывая.
Винты усиленно заработали, швыряя вокруг себя охапки упругого воздуха, шасси оторвались от земли, и вертолет, слегка накренившись и совершив полукруг, стал быстро удаляться прямо навстречу кучевым облакам, беспрестанно меняющим форму.
Глава 7. Брошенный камень, или Духи мне шепнули
23 июля, Петропавловск-Камчатский, Управление МЧС
Генерал-майор Степан Шашков с интересом наблюдал за тем, как его необычный гость, бывший учитель истории и бывший завуч средней общеобразовательной школы Ефим Григорьевич Безбородов, а в настоящее время один из самых почитаемых шаманов Камчатки, прихлебывал из глубокого блюдечка крепкий черный чай с лимоном. Раскрасневшийся, влажный, он щурился от удовольствия и громко причмокивал. Чай для него был первым делом. Здесь же на столе лежала его трубка с длинным чубуком, конец которой хранил отметины от его крупных зубов.
Отмахнуться от него было невозможно, он непременно отыскивал благовидную причину, чтобы попасть в кабинет, а потому лучше сразу впустить его и выслушать все шаманские мистические страхи. Но сейчас дед Ефим напугал Шашкова всерьез: он говорил о том, что на Камчатскую область скоро придет беда, в результате которой погибнет много людей. От нее невозможно будет ни спрятаться, ни скрыться, потому что она уже в пути и только дожидается подходящего случая, чтобы ударить посильнее.
Это был его четвертый визит. Он напоминал черного ворона, предвестника беды, но, что самое удивительное, все его пророчества неизменно сбывались.
Первый раз дед Ефим пришел в его кабинет полтора года назад, заявив, что в поселке Таежном, расположенном в трехстах километрах от города на юго-востоке, горит еловый лес, и если в течение ближайших часов его не погасить, то сгорит священный кедровник, в котором прячутся добрые духи. А не станет духов, тогда все небо затянет черная тьма, и людям придется тяжело: на землю вернутся голод и болезни.
На мистическую составляющую повествования Шашков не обратил особого внимания, но по поводу горящего леса все-таки решил навести справки. И, как выяснилось, не зря! Оставалось только удивляться, каким образом бывший уважаемый учитель истории, а ныне почитаемый шаман камчадалов прознал о стихии. Ведь не сообщили же ему, в самом деле, об этом духи!
Вторая встреча произошла полгода спустя.
Дед Ефим, постукивая суковатой палкой, с которой никогда не расставался (не иначе какая-нибудь шаманская атрибутика), вошел в его кабинет и сообщил о том, что два часа назад обрушилась гора Коратыш, перегородив горную и очень быструю речку Ивашу, и если не взорвать образовавшуюся плотину, то в ближайшие сутки будут затоплены четыре селения вместе с тремя тысячами жителей.
Связавшись с местным подразделением МЧС, полковник Шашков велел проверить реку и даже не удивился, когда ему сообщили о том, что произошло обрушение горы и с дюжину камней, каждый из которых был весом в десятки тонн, запрудили реку. С этим делом разобрались быстро — подложив с полсотни тротиловых шашек под свалившиеся камни, запруду взорвали, тем самым избежав катастрофы.
В третий раз они свиделись совсем недавно, всего-то с месяц назад.
Старик поведал о том, что в океане, в пятидесяти километрах от берега, потерпел крушение рыболовецкий траулер, и, если в ближайшие часы ему не помочь, экипаж погибнет. Ефим даже показал на карте конкретное место, где стоило искать тонущее судно. Вертолеты, вылетевшие к указанному месту, обнаружили накрененный траулер, едва ли не черпавший бортом океанскую волну. На поверхности ему оставалось пробыть не более одного часа.
С этим стариком было много непонятного. Пообщаешься с ним вот так за чаем, с сахарком вприкуску, и невольно начнешь верить во всякую чертовщину и духов, что прячутся едва ли не за каждым придорожным камнем. Если первые два раза можно было объяснить тем, что у шаманов существует какой-то свой способ общения, который они держали в секрете от прочих и который куда более совершенен, чем линии МЧС, то как объяснить, что он сумел предвидеть беду на море, где не было никаких шаманов? Камчадалы вообще воды боятся!
Это оставалось непонятным. И внушало если уж не суеверный страх, то определенное уважение.
А ведь на первый взгляд обыкновенный старик, который очень любит сладенькое, вот оттого и похрустывает сахарок крепкими желтоватыми зубами. Широкий лоб старика покрыла обильная испарина, но сдаваться перед большой кружкой кипятка он не собирался, и было понятно, что он не встанет из-за стола до тех пор, пока кружка не будет опустошена.
— Ты мне вот что скажи, дед Ефим, насколько все это серьезно?
— Все очень серьезно, генерал, — оставил кружку шаман. — Духи вулкана сейчас очень сердиты.
— А нельзя ли их как-то усмирить твоими шаманскими штучками, постучать в бубен, потрясти в колокольчики? — Шашкову хотелось произнести эти слова с сарказмом, но неожиданно для себя он почувствовал, что голос прозвучал весьма серьезно и убедительно.
— Никак нельзя, — покачал головой старик. — Я могу заговорить маленькие божества, но наш бог Гутху, от которого мы произошли, и бог курящей горы — сильны! Они не послушают меня, а потом они спорят, кто из них сильнее, и скоро начнут кидать друг в друга камни.
Следовало бы расхохотаться на подобную чертовщину, но отчего-то в горле запершило, а по коже пробежал неприятный озноб. Кто знает, может быть, во всем этом есть какой-нибудь тайный промысел?
— И когда все начнется?
— Скоро. Это знает только бог Гутху.
— И как, по-твоему, я должен распорядиться твоей информацией?
— Предупредить всех людей, объявить тревогу, сказать, чтобы уходили подальше от вулканов.
— С чего это мне объявлять тревогу, если, по моим данным, не должно быть никаких катаклизмов? Вулканологи тоже ничего такого не предвещали. В городе целый институт работает, следит за каждым вулканом, пробы собирают, анализируют, прогнозируют! Что ты думаешь, мы тут сидим и ничего не делаем, что ли? Просто зря штаны просиживаем?
Горячий чай был, наконец, допит, и дед Ефим перевернул кружку кверху донышком, что должно было означать — чаепитие подошло к завершению, впереди время для серьезных действий.
— Потом может быть поздно.
— Вот представь себе, я поднимаю весь народ, сообщаю об эвакуации, но ничего не происходит, тогда что? Ты представляешь, сколько людей нужно будет с места сорвать! А ведь у каждого работа, служба… Семьи, наконец!
— Будет, — упрямо заверял старик.
— И как же я все это обосную? Скажу, что мне сообщил по секрету один знакомый шаман, так, что ли? Да меня просто на смех поднимут! Скажут, что с такими суждениями мне просто пора на пенсию! Те же самые ученые спросят, на каком основании я объявляю эвакуацию населения, когда ничего такого не предвидится? Это тебе можно ошибаться. Чего ты можешь лишиться? Этой своей палки? — показал генерал на посох, который шаман бережно держал в руках. — А с меня погоны снимут! И куда я тогда пойду? Мусор, что ли, во дворах подметать?
— Надо объявить эвакуацию, — упрямо твердил старик. — Потом может быть поздно.
— Какой ты, однако, неугомонный, дед! Чтобы организовать эвакуацию, народ нужен. А где я людей найду? Ты знаешь, что сейчас по всем окрестностям беглых зэков ищут?
— Знаю, — спокойно отозвался дед Ефим.
— Так вот, моих людей тоже задействовали. Сейчас одни стоят на всех дорогах, а другие рыщут по лесам вместе с солдатами. У меня есть еще несколько человек, но, боюсь, и этих могут отобрать.
— Надо спасать людей в городе, иначе будет плохо.
— Ты хочешь, чтобы эти беглые еще кого-то убили? На всю округу страху навели?
Генерала перебил телефонный звонок. Он подошел к аппарату:
— Слушаю. Что там у тебя? Из Кисловодска?.. Говорит, что упадет метеорит? Еще один… Хорошо, соединяй. — Шашков бросил взгляд на притихшего деда Ефима и сказал в трубку: — Это генерал-майор Шашков. Что у вас там? Когда должен упасть метеорит?.. Откуда такая уверенность? Задал ты мне задачу, приятель… И что ты думаешь, я должен делать? Поднимать людей среди ночи? Это у вас там день, а у нас половина населения уже спит. Никто не поверит! Надо было бы как-то заранее предупредить, что ли… Может, ты напрасно паникуешь, все обойдется?
Неожиданно за окном вдруг что-то разом вспыхнуло, как будто на небе, вопреки всем законам природы, зажглось солнце. Генерал отдернул занавеску и вдруг увидел, как под острым углом к поверхности земли летит огромный огненный шар, похожий на луну, сорвавшуюся с небес. Позади летящего светила оставался багровый светящийся след. И прежде чем он успел что-то вымолвить, светило взорвалось, бросая во все стороны тысячи светящихся кусков, после чего улица вновь погрузилась во мрак. А еще через несколько мгновений раздалось несколько хлопков, и на первом этаже здания послышался звон разбитого стекла. По барабанным перепонкам ударил далекий раскат, напоминающий залп оружейных орудий. И тотчас ему в ответ улица отозвалась потревоженными сигнализациями припаркованных автомобилей.
Мозг до боли парализовало животным страхом, вырванным из глубокого подсознания, именно таковым он был у далеких пращуров, населявших планету в первобытную эпоху и испытывающих ужас перед неведомыми силами природы. Шашков невольно сглотнул. Дед Ефим продолжал сидеть неподвижно, как каменное изваяние, сжимая обеими руками рукоять суковатого посоха.