Времени вполне достаточно, чтобы подписать наиболее значимые документы, просмотреть те, которые нуждаются в скорейшем разрешении. Две папки, «белую» и «синию», президент уже просмотрел — подписал документы, на некоторых сделал пометки и отложил в сторону. Следующей была небольшая «красная» папка, в которой находились дела, имевшие особую государственную значимость. Вместе с другими документами, скрепленными печатями, в ней лежал простенький конверт.
Странно, однако… Что же это за письмо такое?
Распечатав конверт, президент принялся читать письмо, и, чем больше он вчитывался в содержание, тем сильнее ему представлялся масштаб возможной катастрофы при наихудшем сценарии. Дочитав, он в задумчивости отложил листок в сторонку, к нему прилагались два сопроводительных заключения, написанные учеными-астрономами, виднейшими специалистами в своей области, первый из которых утверждал, что новое небесное тело, ставшее естественным спутником Земли, продержится на своей орбите, по крайней мере, десять миллионов лет, другой заверял, что оно сойдет через сотни тысяч лет, в силу того, что произойдет некоторое изменение массы спутника, от которого будут откалываться кусочки, в конце концов, сменив орбиту, он рухнет на Землю, не причинив особого вреда, так как большая его часть попросту сгорит в атмосфере. Но ни о каких нескольких днях до предстояшей катастрофы в заключениях речь не шла. Что бы все это значило? Может, от письма стоит отмахнуться? Заключения получены от весьма авторитетных экспертов, что же еще нужно?
И чем больше президент думал о полученном письме, тем тревожнее становилось на душе.
Если все, что в нем написано, действительно правда, то проблему следовало решить в ближайшие несколько часов, но вот каким образом? Не заселять же в самом деле японцами Сахалин и весь Дальний Восток, голландцами и датчанами Среднюю полосу Европы, а Ставрополье англичанами! Как же потом их выдворять? Им просто не захочется покидать обжитые и безопасные места. Возникнет очередной конфликт, в который тоже предстоит впрягаться, а далее нужно будет считаться с международным мнением. Нелегкая задача. Следует придумать что-то иное.
Машина двигалась на огромной скорости, не давая возможности зацепиться взглядом за фасады домов, за машины, стоявшие на перекрестках, за людей, спешащих по улицам, как если бы они находились в каком-то другом измерении.
Радужное настроение, с которым он проснулся, понемногу улетучивалось, уступая место раздражению.
Следовало что-то предпринять. Подняв трубку, президент произнес:
— Вот что, предупредите президента Соединенных Штатов, что я хотел бы переговорить с ним в самое ближайшее время. У меня к нему есть очень важный разговор.
В Кремль он вошел стремительной походкой. На первый взгляд выглядел он совершенно обычно, и все-таки в этот раз на его непроницаемом лице обозначились едва уловимые перемены, которые тотчас были отмечены его ближайшим окружением. С ним было что-то не так, и каждый из соратников принялся ломать голову, как настроение президента отразится лично на нем.
Президент вошел в рабочий кабинет и поднял трубку телефона. Еще через несколько секунд прозвучал щелчок, и он услышал голос хозяина Белого дома.
— Мне сказали, что у тебя имеется ко мне какое-то срочное дело?
— Да, это действительно так. Ты слышал о том, что над Камчаткой взорвался метеорит?
— Да, наши сейсмостанции зафиксировали этот взрыв. Мне доложили, что он был едва ли не в тысячу раз сильнее, чем взрыв Тунгусского метеорита.
— Российские ученые провели исследования, в ближайшие дни на Камчатку упадет болид длиной в восемьсот метров. Значительно пострадает Камчатка, зальет Японию, западную часть Америки. Многие американские города, находящиеся на побережье, просто уйдут под воду! Надо что-то решать, России одной с этой бедой не справиться.
— Хм… Серьезное заявление… Что-то мне ничего такого не докладывали. Если это реальность, то в высшей степени странно. Хорошо, я сегодня же… нет, сейчас же соберу экстренное совещание, и пускай мне доложат о том, что происходит у нас над головой. Я позвоню тотчас, как что-то выясню.
— Хорошо.
— Ты еще связывался с кем-нибудь?
— Нет, ни к чему. Думаю, что не нужно поднимать панику среди населения. Надо действовать крайне аккуратно.
— Все правильно.
— Буду ждать твоего звонка.
Последующие полтора часа президент провел в тревожном ожидании. Прозвеневший звонок показался ему невероятно громким.
— Я разговаривал со своими людьми. Они в курсе этой проблемы. Вокруг Земли действительно вращается какое-то космическое тело, пришедшее из космоса совсем недавно, но оно не представляет никакой угрозы. Все расчеты наших ученых показывают, что оно не сдвинется со своей орбиты еще несколько десятков миллионов лет. Так что в ближайшее время нам беспокоиться не стоит.
— А если все-таки пойдет что-то не так? Это ведь космос, а там действуют свои законы.
— Тогда космическое тело должно как-то себя проявить. Но оно вращается совершенно спокойно и штатно, как и всякий другой естественный спутник.
— Хорошо, я тебя понял.
— Если у тебя будет что-то новое, звони! — И в трубке раздались короткие гудки.
Авачинская сопка под ногами вдруг неприятно загудела, явно выражая неудовольствие забравшимся на нее вулканологам.
— И что ты на это скажешь? — спросил Якушев у Дмитрия Аксенова.
— Не нравится мне все это. Сопку Красную помнишь?
Красной Сопкой был назван небольшой потухший вулкан, прозванный так за огромное количество брусники и малины, произраставшей на ее склонах. Нередко на сопку заявлялись медведи, чтобы полакомиться спелой и сочной малиной, поэтому исследователи без особой нужды туда не ходили.
— И что?
— Она ведь тоже загудела.
— С чего это вдруг? — удивился Якушев. — Она ведь никак не связана с действующими вулканами. Даже природа их образования совершенно другая.
— Все это так… А сопку Крутую не забыл?
— Как забыть, в кратере озеро большое, в прошлом году мы там с тобой золотистых карасей ловили!
— Верно… Теперь не половишь, озеро нагрелось, а вся рыба в нем сварилась. Когда я проезжал мимо, там фумаролы пыхтели, струю воды метров на тридцать выбрасывали.
— Фумарол там не должно быть.
— Не должно… К чему я это говорю? Надо уходить отсюда, у меня такое ощущение, что должно случиться что-то страшное. И чем раньше мы отсюда свалим, тем будет лучше.
— Послушай, если сейчас начнется извержение, так мы можем собрать такой интересный материал, что все просто ахнут! А какие снимки получатся!
Было жарко, и Дмитрий отчетливо осознавал, что дело тут не только в погоде, от вулкана исходило тепло, как от огнедышащей печки. Палатка, стоявшая рядом, рассерженно трепыхала пологом, в нее не зайти, духота такая, что спирало дыхание. От жары не было никакого спасения. Окружающая природа выглядела измученной надвигающейся жарой и была не в силах стряхнуть с себя сонливость. Деревья пожухли и почернели, трава в темных опалинах, мох прибит к земле горячим пеплом. В низинах собиралась затхлая позеленевшая вода. Горы казались живыми, и со склонов то и дело сходила каменистая россыпь.
— Не знаю, как ты, но я поеду.
— Ладно, уговорил, еду с тобой.
Над котелком, подвешенным над небольшим костром, колдовала Анфиса, помешивая варево длинной деревянной поварешкой. Она была хороша, настоящая камчатская нимфа! Ладную крепкую фигуру не могли испортить ни просторная брезентовая куртка, ни грубоватые туристические ботинки на толстой подошве.
— Посмотри туда, — показал Дмитрий на небольшой родничок, пробивавшийся через слои базальта. — Еще позавчера тут была такая холодная вода, что пьешь, и зубы ломит! А сегодня я хотел умыться, так чуть лицо не ошпарил! Думаешь, это просто так? Подойди сюда, — позвал он приятеля. Протопав метров десять, Игорь Якушев остановился перед значительной промоеной, через которую пузырилась и сочилась черная грязь. — Гейзеры… А ведь вчера их здесь не было. Да и самой этой ямы тоже не было. Если мы пройдем по склону, то увидим, что они вон туда уходят, — махнул он далеко вперед. — У меня такое впечатление, что это какой-то разлом, вот через него и поступает. Это сейчас грязь идет, а ты не думаешь о том, что через какой-то час через него попрет уже лава. Что тогда?
— Ладно, убедил, — вздохнул Якушев. — Уезжаем. Видно, тут и в самом деле что-то не так пошло. Едем в Петропавловск!
— Да. Только мне нужно заехать в одно место, но это будет по пути.
— Договорились.
— Мальчики! — громко позвала Анфиса. — Каша готова, прошу к столу.
Глава 11. Запланированный побег, или Не люблю, когда меня обманывают
30 июля, Петропавловск-Камчатский
Вулканические станции, следящие за изменениями в поведении вулканов, не давали повода для тревоги. Вчера вечером директор института доложил о том, что все вулканы действуют в обычном режиме, и в настоящее время не наблюдается никаких сигналов к их активизации.
И все-таки в этот раз все шло как-то иначе, и Шашков решил выслушать вулканологов еще раз. В его кабинете было двое: профессор Фрумкин, седой человек шестидесяти лет, начальник вулканической станции, расположенной близ вулкана Ключевская Сопка, и Иван Петрович Колесов, руководитель вулканической службы района, тощий высокий человек с темным цветом лица, будто бы закопченного вулканическим жаром и высушенного горным воздухом.
— Прежде чем принять решение об эвакуации населения, мне бы хотелось выслушать ваше мнение, — произнес Степан Федорович.
— В настоящее время наука может предвидеть практически любые извержения, — заверил профессор Фрумкин. — Есть ряд признаков, например нарастающий подземный гул. Но в этот раз ничего такого не наблюдается, в целом картина такая же, что была и месяц, и полгода назад. Так что, думаю, эвакуация не нужна.
— А вы что думаете, Иван Петрович? — посмотрел начальник службы МЧС на Колесова.
— У меня имеются возражения… Налицо все признаки извержения вулкана Авачинского, и мое мнение, что оно произойдет в самое ближайшее время. Только что я получил сообщение от своего сотрудника Дмитрия Аксенова. — Вытащив из папки бумагу, он прочитал: — «…Гул там стоит такой, что временами его слышно за несколько километров»… Но чтобы объявлять эвакуацию… Это весьма сильное заявление, для этого нет никаких оснований. Здесь я полностью согласен со своим уважаемым коллегой. Самое большее, что может случиться, так это засыплет пеплом предгорье. И все! Но это совершенно неопасно для жителей города.
— Пусть вас не удивляет мое решение, но мне доподлинно известно, что будет очередное извержение вулкана. Причем активизируются сразу все вулканы, даже те, которые прежде считались потухшими. В ближайшие два часа я объявлю экстренную эвакуацию людей. Мне важно, чтобы вы меня поняли и поддержали мое решение.
— Это просто невозможно! — отрицательно покачал головой профессор Фрумкин. — Тем более если речь идет о потухших вулканах… Я не могу вас поддержать, я серьезно рискую своей научной репутацией.
— Пожалуй, я соглашусь со своим коллегой, — энергично отозвался Иван Петрович. — Я тоже не могу ответить согласием. Извержение, конечно же, случится, но оно будет не столь сильным.
— Что ж, спасибо вам за откровенный ответ, но я не смогу поступить иначе, хотя тоже рискую своей репутацией, пожалуй, что и должностью, если не сумею заблаговременно эвакуировать людей.
Дед Ефим посмотрел на небо. Облака были кучевые, гривастые, лохматые, подкрашенные слегка пеплом, они выглядели тревожными, грозовыми. От них исходила серьезная угроза, ощущавшаяся буквально всей кожей, казалось, что даже окружающие предметы наэлектризованы опасностью. Нужно было немедленно отправляться на Авачинскую сопку, чтобы успокоить разгневавшегося бога. Кроме него сделать это просто некому. Он тот самый белый воин, который борется с грозными темными силами. Если кто ему и может помочь, так это добрый бог, чью душу он получит на время битвы.
В небольшом домике деда Ефима на стене висел струнный музыкальный инструмент морен бур, доставшийся ему еще от деда шамана. Морен бур был выполнен из каменной березы, дерево особенное, связанное с высшими силами, — как только появлялась угроза черных сил, так поверхность инструмента начинала темнеть.
Сейчас она была именно такой.
Сняв со стены инструмент, дед Ефим коснулся пальцами струн. Они тоже особенные: верхняя сплетена из темных волос жеребца, а нижняя, светлая, из волос кобылы. Две противоположности, одна — сила зла, а другая — добра. Дрогнув, струны издали фальшивую ноту. Темные силы оказались куда сильнее, чем он предполагал. Шаман ударил еще раз и вновь вырвал с вороной струны зловещий звук.
Береза — дерево верхнего мира, и она подавала ему знак. Утром нужно будет идти, времени почти не оставалось, надо отправляться туда, куда не ходил еще ни один камчадал.
Пробудившись, Афанасий некоторое время смотрел в темно-синий потолок, нависавший над кроватью куском ночного неба. Подумалось о том, что он уже давно не спал так крепко и столь сладко. Может, потому, что рядом с ним была красивая женщина, сумевшая подарить ему свое тепло. Через закрытые двери кухни слышались звуки переставляющей посуды. Кристина уже хлопотала, что было весьма приятно, о нем уже давно никто так не заботился.
Покровский прошел в ванную, умылся, тщательно побрился и не без удовольствия отметил, что выглядит вполне свежим и бодрым. Дверь приоткрылась, и он, увидев сияющее лицо хозяйки, поймал себя на том, что не почувствовал неловкости, какая нередко возникает после совместно проведенной ночи. Наоборот, ощущение было такое, будто они с Кристиной успели прожить половину жизни в объятиях друг друга. И улыбка, с которой она его встретила, была знакома ему долгие и долгие годы.
— Я приготовила тебе завтрак, проходи.
— И что мы будем есть на завтрак? — спросил Афанасий, чувствуя себя невероятно легко в ее присутствии.
— Пироги с капустой, а еще я напекла перемячи.
— Ты даже не представляешь, как я давно не ел домашних перемячей, — обрадовался Покровский.
— А еще есть нарезка из мяса… Если хочешь, есть картошка с котлетами.
— Это именно все то, что я люблю. Как тебе удалось угадать мои предпочтения?
— Мне почему-то показалось, что ты любишь именно это. Вообще у меня такое ощущение, что я хорошо знаю и тебя, и то, что ты любишь. Извини, мне неловко это говорить, ты не подумай чего… Тебя это ни к чему не обязывает… То, что произошло между нами… Это была всего лишь моя минутная слабость…
Афанасий положил ладони на худенькие женские плечи. Прошедшей ночью она была дерзкой, невероятно смелой и сильной. Теперь перед ним была красивая слабая женщина, которая нуждалась в защите. Какая же она все-таки настоящая?
Пальцы Афанасия через тонкий ситцевый халатик ощущали ее тепло, ее уязвимость, и от этого она становилась еще желаннее.
— Ты давно одна?
— Разве я выгляжу одинокой? Я не жалуюсь, а то, что не замужем, значит, так суждено.
— Ты поедешь со мной?
— Куда? — не поняла Кристина.
— В Москву.
— Зачем? — в ее голосе прозвучала легкая холодность. Или ему показалось?
— Мне нужна такая женщина, как ты. У меня тоже ощущение, что я знаю тебя очень давно.
— Все это не так. Мы с тобой знакомы со вчерашнего вечера. А скоро ты уедешь и забудешь про меня, как забудешь и то, что произошло между нами. Может, даже имени потом не вспомнишь… Не переживай, я тебя ни в чем не упрекаю.
— Дело совсем не в том, что произошло между нами, — после некоторой паузы произнес Покровский, — просто ты мне нужна. Так ты поедешь со мной?
Кристина молчала, слегка покусывая губы, потом подняла на него глаза.
— Давай сделаем вот что… Я не могу сейчас ответить… Может, я не одна? Почему ты меня не спросишь об этом?
— Так ты не одна? — нахмурился Афанасий. — Значит, ты со мной не поедешь?
— Задай мне этот вопрос перед своим отъездом, и я тебе отвечу. Должно пройти время, чтобы мы получше узнали друг друга. А сейчас давай к столу, а то перемячи остынут.
— А какой ты заварила чай?
— Зеленый.
— Хм… Я пью только зеленый чай. Но как ты догадалась?
— Просто поняла.
Сели за стол. Совсем по-семейному, весело поглядывая друг на друга. Кристина ненавязчиво хлопотала, подкладывая ему пироги, котлеты. Удивительно, но накладывала ровно столько, сколько он мог осилить. Приятно и вкусно было попивать чай с малиновым вареньем, взирая на разрумянившуюся хозяйку.
Бравурная музыка мобильного телефона невольно заставила вздрогнуть, разрушив то хрупкое, что образовалось между ним и Кристиной. Посмотрев на экран, высветивший номер абонента, Афанасий негромко произнес:
— Слушаю.
Это была Анна. А ведь на какое-то время он даже забыл о ее существовании.
— Ты не рад? — удивленно спросила она.
— Рад, просто… дел очень много, — сказал он, скосив взгляд на Кристину, которая тактично поднялась из-за стола и принялась на столешнице нарезать сыр.
— У тебя голос какой-то не такой… Как будто бы и не твой… Натянутый, что ли.
— Аня, ну, в самом деле, не могу же я кричать от радости.
— А мог бы и закричать…
Покровский выдержал паузу и попытался перевести разговор в другое русло:
— У вас сейчас поздний вечер, и ты решила позвонить?
— Все так… Просто что-то мне не спится без тебя. А тебе?