Все это свидетельствовало в его пользу. Однако что-то ее смущало: то ли ироничный изгиб тонких губ, то ли упорный магнетический взгляд.
Она никогда не видела его в этом клубе прежде. Заметив ее интерес, незнакомец, должно быть, расценил его как приглашение и шагнул к их столику.
Девушка чуть заметно поморщилась: пусть и не рассчитывает на легкую победу. Однако почему бы не поморочить ему голову и не потешить за его счет жестоко ущемленное самолюбие?!
– Привет! – Он, не спрашивая разрешения, опустился на свободный стул. – Милые барышни скучают? Позвольте составить вам компанию.
Его нарочито старомодная речь весьма повеселила милых барышень – на счету каждой из них было уже не по одному коктейлю.
– Проблемы? – За спиной темноволосой возник один из амбалов и застыл, ожидая распоряжений.
Девушка нахмурилась.
Дурацкая идея тащить телохранителей с собой в клуб, однако ничего не попишешь: отец настоял.
– Свободен, – махнула она рукой, и амбал послушно удалился, продолжая следить за своей подопечной с некоторого расстояния.
Девушки захихикали.
– А как ты будешь нас развлекать? – кокетливо спросила незнакомца одна из них.
– Я загадаю вам три загадки, – ответил он.
– Ну, – девушка надула губки, – не думаю, что это весело.
– Напротив. – Незнакомец улыбнулся, сверкнув ослепительно-белыми зубами. – Будет очень весело. Сами увидите.
– Пусть загадывает, – бросила брюнетка, постукивая по краю бокала длинным ногтем, сверкнувшим разноцветными стразами.
– Для начала – что-нибудь легкое, – сказал он, – вот, к примеру, совсем детская загадка. Это открытая книга. В нее пишет каждый. Но не пером, не ручкой и даже, – он искоса взглянул на девушек, – не с помощью клавиатуры. И только знающий может ее прочесть.
– Это мода, – предположила одна из девиц.
– Почему? – спросил незнакомец.
– А потому, что мне так нравится. И, в конце концов, кто-то же вписывает в книгу моды все эти шмотки и сумочки. – Она кокетливо выставила в проход ножку, демонстрируя ее стройность, а заодно минимальную длину обтягивающего серебристого платья.
– Неправильно. – Незнакомец проигнорировал и то, и другое, глядя исключительно на брюнетку. – Верный ответ будет: лес. А вот еще. Между ними натянута прочная нить. Их связывает то, что прочнее любви. Они – два конца одного копья. Между ними – полет стрелы или блеск кинжала. Кто они?
– О! Да ты поэт! – засмеялась блондинка со вздернутым острым носом. – Вот мы, – она кивнула на брюнетку, – будущие филологи, а в жизни бы так заковыристо не сказали.
Молодой человек наклонился к столу и заглянул в глаза темноволосой девушке:
– У тебя будет ответ?
Она отпила из бокала. Эта игра оказалась совсем не в ее вкусе, к тому же незнакомец вовсе не производил впечатления кавалера, который будет восхищенно взирать на нее и сломя голову бросаться выполнять любые ее капризы. Он казался самоуверенным и очень опасным.
– Нет, не будет, – небрежно сказала она, – я выхожу из игры.
– А я – нет. – Его улыбка напоминала хищный волчий оскал. – И за проигрыш тебе придется расплатиться. Пойдем потанцуем. – Он встал и требовательно протянул к ней руку.
Брюнетка невольно подчинилась и вложила свою ладонь в его, вздрогнув, когда коснулась его холодных пальцев.
– Ой, а можно я расплачусь за нее?! Почему все хорошее – другим? – воскликнула остроносая блондинка.
Незнакомец взглянул на нее темными пронизывающими глазами:
– Я запомню. В другой раз – обязательно.
Темноволосая девушка чуть покачнулась на каблучках – джин, изрядное количество которого содержалось в коктейле, – штука коварная.
Они вышли на танцпол, и там, в мигающем разноцветном свете, Ловчий склонился к ее шее и поцеловал так, что обжигающая волна пронеслась по всему телу девушки. Боль, ужас, полет, эйфория – все это обрушилось на нее с такой силой, что сознание ускользнуло из ее тела, словно вылетевшая из клетки птичка.
– Посмотри, наша-то опять во все тяжкие пустилась, – сказал один телохранитель другому, кивая в сторону танцпола.
– Нда, – согласился тот. – А парень какой-то стремный. Чую, ее отец нам за него бошки-то живо открутит.
– А если вмешаемся, открутит она, – бросил неприязненный взгляд на подопечную его товарищ. – Так что двум смертям не бывать… Пусть развлекается.
Они не заметили, как девушка и ее партнер исчезли с танцпола, а когда хватились, было уже поздно: их подопечной в зале не оказалось.
– Где она? – спросил один из телохранителей оставшихся за столиком девушек.
– Отвали, это тебе платят за то, чтобы ты следил за ней, – ответила блондинка, небрежно закуривая.
Девицы пьяно захихикали.
…Она вернулась спустя пару часов, когда телохранители уже почти приняли нелегкое решение звонить боссу и приготовились к весьма неприятным последствиям. Крупный денежный штраф и увольнение «с волчьим билетом» – это еще не худший вариант.
Она появилась у входа в клуб. Одна. Как ни в чем не бывало. Только очень бледная, и глаза были… такие странные…
Телохранители переглянулись.
– Ну что глазеете?! Поехали! – Приблизившись к машине, девушка нетерпеливо забарабанила по дверце острыми ногтями.
С ней определенно что-то не так. Ноготь на указательном пальце был обломан, а на платье темнели брызги крови.
Разумеется, ни один из охранников ничего не сказал.
Себе дороже выйдет. Ну, накачалась девочка наркотой и разбила кому-нибудь нос. Проблемы барские.
Они должны доставить ее домой в целости и сохранности. И все. Слава богу, ответственность за ее воспитание лежит не на них.
Вскоре машина отъехала от клуба.
А Ловчий, так и оставшийся незамеченным, покинул свой наблюдательный пункт. План не потерпел краха. Он просто немножечко изменился.
Глава 4
Двум смертям не бывать – это уж точно.
За короткое время моя жизнь изменилась до неузнаваемости. И, кто знает, пережила бы я каждый из сюрпризов по отдельности. А тут, когда они свалились все вместе, глядите, я живу. Реальность пошатнулась – ничего. Мой возлюбленный оказался вампиром – и это примем. Моя одноклассница подсылает ребят, чтобы те меня изувечили, – а что, ничего особенного. Мои родители – вовсе не мои родители, и кто я, только богу известно. Узнай я завтра, что на самом деле я рождена в какой-нибудь далекой галактике и заброшена сюда ради ответственной миссии, скажем, вызнать у землян секрет их неподражаемого чувства юмора – и это уже ничуть бы меня не удивило.
В общем, я пережила все. Даже первый урок карате. Хотя нельзя сказать, что целой и невредимой. Все началось довольно безобидно. Медитация, когда нужно ощутить связь с землей и миром (я, честное слово, очень старалась), поклон учителю и залу. Затем шла разминка, напомнившая мне урок физкультуры. Бег, прыжки, наклоны, отжимания… Ладно, с отжиманиями у меня далеко не все в порядке, и, честно сказать, обидно видеть, когда малолетки явно гораздо младше меня по возрасту, спокойно делают по двадцать, а то и тридцать отжиманий, а для меня каждое после пятого – мучительнейшая из пыток. Но все это ничего. Главную «изюминку» я оценила позже. Когда учитель, встав со мной в пару, просто и методично… избил меня. Ставить блоки от ударов, как другие ребята, я не могла. Потому что не умела. А еще потому, что тренер был похож на ветряную мельницу. Руки и ноги его двигались так быстро, что я едва успевала это отслеживать.
– Не можешь защищаться, бей, – сказал он мне.
Не знаю, насколько это педагогично. К тому же я никак не могла ударить человека. Вот просто так взять и ударить. Под конец я стала чувствовать себя боксерской грушей и ужасно разозлилась: и ради этого стоило сюда приходить?! Кажется, я сама сделала Виоле подарок. Ей хотелось, чтобы меня избили? И вот, пожалуйста!
Но вдруг откуда-то из глубины поднялась волна злости. Даже не на тренера – скорее на себя. И я ударила. Тупо ударила кулаком в его корпус. И, что самое странное, попала. Наверное, я произвела на него впечатление неисправимой рохли. А может, он сознательно пропустил удар. В общем, я даже сама испугалась, а он прекратил спарринг (вернее, избиение), поклонился мне и сказал, что на сегодня тренировка почти закончена.
Она и вправду была почти закончена, потому что остались «сущие мелочи» – еще двадцать отжиманий и десять минут заминки.
Из зала я вышла еле живая. А сегодня утром едва поднялась с кровати. Все мышцы в моем несчастном теле ныли, а на плечах и ногах, чуть выше коленок, красовались огромные синяки.
«Как хорошо, что сейчас не лето», – подумала я, разглядывая себя в зеркале. И вправду, что бы обо мне подумали, покажись я в таком виде на люди. А завтра – новое занятие. Идти или не идти на него – вопрос для меня не стоял, хотя я заранее поморщилась, представляя, как это больно, когда попадают по еще не зажившему синяку. Когда-то в детстве мне случилось набить таким образом хорошую шишку. Ощущение не из приятных.
Однако я, ковыляя, как инвалид, все же выгуляла нетерпеливого Джима, попутно отметив присутствие громилы с собакой, проведала Мерлина, налив ему в блюдце свежей воды. Голубенок уже вовсю пробовал свои едва окрепшие крылышки.
– Мы с тобой похожи, – сказала я ему, погладив пальцем по взъерошенной голове, – и ты, и я живем в чужом гнезде, и оба должны рассчитывать только на свои крылья.
Мерлин легко клюнул меня в палец, должно быть, выражая этим полное согласие.
У папы… я все-таки не могу называть его иначе… сегодня была какая-то важная встреча, и я сама добралась до остановки автобуса.
Потом была школа. Артур, встретивший меня на крыльце, веселая болтовня подскочившей к нам Вики и хмурый взгляд прошедшего мимо Димки.
Последней в классе появилась Виола. Сегодня она была на удивление замкнута и молчалива. Даже ее верный фан-клуб не смог ее растормошить. Проходя мимо них, я слышала, как Натали расспрашивает ее о каком-то брюнете.
На уроках Виола тоже была рассеяна. Она невпопад отвечала на вопросы, и учителя вскоре оставили ее в покое. Я заметила, что она нервничает, и иногда ловила на себе ее взгляд. Очень странный взгляд, какой-то напряженный и жадный. Впрочем, замечая, что я смотрю на нее, она тут же поспешно отводила глаза и отворачивалась.
Мне кажется, то обстоятельство, что Артур стал встречаться со мной, серьезно задело Виолу. Она была благодарна ему за спасение, а еще, похоже, впервые действительно испытывала к нему самые искренние чувства, и тут… я. Если посмотреть на меня ее глазами – обычная серая мышка и зарвавшаяся неудачница. Моя злость на Виолу прошла, и мне снова стало ее жалко.
В остальном все шло своим чередом, и я не могла вообразить, какое испытание ждет меня впереди.
В конце большой перемены я отправилась в туалет, чтобы привести себя в порядок. Я открыла дверь и… замерла на пороге.
Ничего подобного мне не снилось даже в самом страшном из моих кошмаров. Все помещение оказалось забрызгано кровью. Кровь была везде – и на огромных зеркалах, и на начищенных нежно-розовых раковинах, и на бежевой плитке, покрывавшей пол. Тяжелый солоноватый запах ударил мне в ноздри, вызывая непроизвольные позывы к рвоте. Но это еще не все. Прямо передо мной на полу лежала Натали, глядя в потолок остекленевшими глазами. Ее горло было разорвано. И оттуда торчало что-то такое… бело-розовое.
Меня отчаянно замутило, и я, согнувшись, сжала руками рот.
Даже не знаю, как меня не вырвало.
Словно во сне, я шагнула за дверь и тяжело оперлась на нее спиной.
– Эй, Светлова, посторонись. Тебе что, плохо? – услышала я чей-то голос.
С трудом подняв голову, я узнала Кристину из десятого «а».
Мысли вихрем пронеслись в моей голове. Подвал. Носовое кровотечение. Исповедь Артура. Промелькнувший у входа силуэт Натали…
Нет, этого просто не может быть! Я отказываюсь в это верить! Он не мог! Не мог!
– Ну определяйся же, Светлова! Если тебе туда не надо, дай пройти другим, – сказала Кристина, глядя на меня, как на ненормальную.
Наверное, я и была ненормальной, потому что попыталась улыбнуться.
– Понимаешь, – пробормотала я, – там… трубу прорвало, и уборщица просила меня покараулить, пока она сантехника вызовет.
– И что? – не поняла Кристина.
– Н-не советую туда входить. Там такое… дерьмо…
Кристина уставилась на меня. Я сама была шокирована тем, что произнесла это слово, однако оно наиболее точно отражает текущую ситуацию. А еще я удивлялась собственному хладнокровию, впрочем, мне казалось, будто все это происходит не со мной. Эта мысль – мое любимое убежище. Подумаешь «это не я», и вроде бы становится легче.
– Фу! – Кристина сморщила свой хорошенький носик и, повернувшись, собралась уходить.
И тут мне в голову пришла еще одна идея.
– Погоди, – окликнула я ее, – а ты не принесешь мне какой-нибудь листок бумаги и ручку? Я объявление напишу, чтобы не дежурить, как Цербер.
Она хотела что-то сказать, но удержалась и только кивнула. А через пару минут вернулась с листом бумаги и ручкой.
«Закрыто по техническим причинам. Пользуйтесь, пожалуйста, туалетом на первом этаже», – аккуратно вывела я, удивляясь собственному самообладанию.
На самом же деле в моей душе царил полный раздрай. Что происходит? «А вдруг мне только померещилось, и на самом деле Натали жива – и я увижу ее сейчас в коридоре. Вот смеху-то…» – мелькнула в голове мысль, но в то же время я ясно осознавала, что ничего хорошо уже не будет.
Мне нужно срочно поговорить с Артуром! Пусть он мне объяснит, что здесь происходит!
Я набрала его номер и выслушала длинные гудки, так и оставшиеся без ответа. Уже начинался урок, а я стояла у дверей туалета, на которых белела повешенная мною табличка, и ждала чего-то. Наверное, чуда.
Чуда не случилось, однако в моей голове наконец появилась идея, что же мне делать дальше.
Сожалея о том, что я не могу закрыть на ключ дверь туалета, но все же надеясь, что с началом урока туда уже никто не сунется, я пошла на первый этаж к охранникам.
Кажется, мой голос был совершенно спокоен, когда я сказала им про то, что в женском туалете на этаже старшей школы находится труп моей одноклассницы Натальи Коротковой.
Через час всех учеников отправили по домам. Чтобы избежать паники, в качестве официальной версии было объявлено об аварии. Директриса похвалила меня за то, что я сумела сохранить самообладание и не разнесла по школе слух о происшествии.
Пока мы ждали прибытия милиции, я пыталась дозвониться Артуру. Разумеется, тщетно. Он пропал, как в воду канул. Мое беспокойство нарастало с каждой минутой. Кто еще мог убить Натали, если не он? Или это тот маньяк, о котором нам говорили? Пробрался в школу, затаился в женском туалете – и убил ее. А Артур здесь совершенно ни при чем. Он просто отлучился по своим делам… Или нет – он застал убийцу на месте преступления и теперь гоняется за ним по всему городу.
Картина вырисовывалась бредовая. Я надела наушники и включила плеер – лишь бы отвлечься. Сидела на диване и тупо пялилась в стену. Чудодейственное средство не помогло, и мысли вновь и вновь возвращались к сегодняшним событиям.
У Натали разорвано горло. Это могло сделать либо животное (я так и представила себе собаку Баскервилей, носящуюся по коридорам нашей школы), либо некто, обладающий клыками. Вампир, если называть вещи своими именами. Если допустить, что в школе, кроме Артура, есть еще один вампир, можно окончательно сойти с ума. Получится как в том жутком фильме, где все люди превратились в вампиров, и остался только один-единственный живой человек.[15]
Мне так и представилась милая картина: я забаррикадировалась в квартире, а в двери и окна ломятся целые полчища вампиров.
Кто-то дотронулся до моего плеча, и я невольно вздрогнула.
Нет, разумеется, это были не жаждущие моей молодой крови вампиры, а всего лишь наша классная.
Я сняла наушники и вопросительно посмотрела на нее.
– Полина, пойдем, с тобой хочет побеседовать начальник оперативной группы, – сказала она.
Делать нечего. Пришлось идти за ней и рассказывать, как я обнаружила тело.
Ответив на многочисленные вопросы, я не выдержала и задала свой: отчего умерла Натали?
Начальник опергруппы внимательно посмотрел на меня и ответил, что не может пока ответить на мой вопрос, однако, похоже, ей перегрызло горло крупное хищное животное.
Я кивнула. В это время приехал мой отец, которого вызвали по телефону, чтобы он забрал меня домой.
Оперативник записал мои данные и контактные телефоны, и на этом беседа завершилась.
– Что случилось в школе? – спросил отец, когда я села в машину.
Я вкратце рассказала – что скрывать, если меня еще вызовут для дачи показаний. Имя Артура я, как и прежде, даже не упомянула. Несмотря на всю очевидность и безжалостность фактов, я продолжала верить в то, что это не мог быть он. Наверняка его исчезновение обусловлено какими-то неизвестными мне обстоятельствами. Мне остается только дождаться его появления, и он все объяснит. Я верила ему, потому что усомниться в нем – то же самое, что усомниться в себе.
Я ждала Артура, а поэтому, несмотря на все уговоры матери, сама отправилась гулять с Джимом. Правда, погуляли мы недолго. Наверное, у него сегодня было не очень гуляльное настроение. Он все время жался к моим ногам и, быстро сделав свои дела, метнулся обратно к подъезду. Я заметила, что хвост у него поджат.
– Ну ты и трус, – упрекнула я его, – чего ты боишься? Такой большой, а трусливый. Давай еще погуляем.
Я потянула за поводок, но Джим скулил и упирался всеми четырьмя лапами. Наверное, дело в погоде. Небо затянуто серой дымкой, и на нем невозможно отыскать ни единой звездочки.
– Ладно, пошли домой, – в конце концов я смирилась и открыла дверь в подъезд.
Джим рванул туда, будто за ним гналась дюжина чертей.
Артур так и не позвонил, и его телефон упорно не отвечал, сколько я ни набирала заветный номер. Я немного побродила по комнате и легла на диван.