– А я говорю – случай у меня был! – взревела тетка в юбочке.
По всей видимости, пациентки обсуждали больную тему – бить или не бить рублем о личность, то есть делать или не делать пластику лица? И у каждой были на этот счет свои взгляды.
Тут дверь кабинета раскрылась, и вышел мужчина, худенькая женщина подскочила и юркнула на прием.
– Так я и говорю, – уже свободно продолжала толстая тетка. – У меня ведь какой случай был…
– А вы тоже пластику лица делали? – удивилась Аллочка, пялясь на рябое лицо собеседницы, которое не то что пластику – крема отродясь не видало.
– Да не о том я! – отмахнулась тетка. – Слава богу, природа меня и без врачей красотой наградила. Я ж про молодость-то искусственную! У меня хозяйка… я экономкой работала у Софьи Николавны, царство ей небесное… Так вот, у ней…
– А что с вашей хозяйкой случилось? – насторожилась женщина в пуховой кофте. – У нее, случайно, не мениск был? А то я подозреваю у себя именно мениск.
– Да не было у нее никакого мениска, ее так просто, здоровую, убили. Так вот…
– Нет, погодите, как это – взяли и убили? – захлопала глазами женщина. – Я ж говорю, мениск у ней был! Убежать не смогла! Она к врачу обращалась?
– К врачу-то? Да кто ж ее знает, – оторопела тетка. – Или… да нет, конечно, была она у врачей! Сюда и ходила. Она мне эту клинику и посоветовала. Всегда ее нахваливала: «Машенька, доктор Неверов – определенно, волшебник! Он просто творит чудеса. Будет надобность, только к нему». Уже потом, когда ее-то не стало, у меня как раз надобность и возникла, я подозреваю, что у меня тромб. И, значит, я Софьины слова вспомнила. Вот и хожу теперь… Софья-то уже свое отходила. А все потому, что вот так же за молодостью-то гонялась, а…
– А с чего вы решили, что у вас тромб? Какие у вас симптомы?
– Да вы дадите человеку слово сказать? – взвилась Аллочка. Софья, отчего-то так внезапно погибшая, не могла ее не заинтересовать. – Рассказывайте, женщина! Так отчего же ваша работодательница погибла?
Женщины оглянулись, казалось, они только сейчас заметили, что с ними рядом сидит еще кто-то, и тетушка в клетчатой юбке заговорила:
– Так я и говорю – оттого, что очень уж за молодостью гонялась. Самой, главное дело, уже пятьдесят семь лет было, в марте исполнилось… или в мае? Не в марте, потому что аккурат после восьмого марта я ей стол-то готовила… или в мае, после Дня победы?…
– Да уже не важно это, – теряла терпение Аллочка. – Ей было пятьдесят семь, и что?
– Так и то! Самой вон сколько, стареть никак не собиралась! – возмущенно продолжала бывшая экономка. – И ведь что только не придумывала – и на массажи каждый день ездила, и какие-то процедуры с лицом вытворяла, и даже какой-то специальной кислотой ей лицо жгли, потом вся кожа слезала, и она опять точно девочка становилась. А шея-то – вся в гармошку!
– И это ее и погубило? Наверняка, у нее был зоб. В последней стадии. Я слышала, он даже задушить может, – сообщила «пуховая» тетка.
– Да не было у нее никакого зоба, – отмахнулась женщина.
– Женщина! – не вытерпела Аллочка и повернулась к «пуховой». – Вы мне весь интерес перебиваете. Следите за очередью… продолжайте, пожалуйста, очень поучительная история.
– Так и вот…
– Следующий, проходите! – крикнула медсестра из Фомкиного кабинета.
И тут тетка в клетчатой юбке поднялась. Аллочка дернула ее за подол, и та плюхнулась обратно:
– Куда вы все спешите? – возмутилась Аллочка. – Все там будем! Я ж вам говорю – рассказывайте, что случилось с вашей Софьей?
Женщина растерянно захлопала глазами, но в двери уже шмыгнула женщина в пуховой кофте, и «юбка» села. И не слишком расстроилась, видимо, ей хотелось язык почесать.
– Так вот, я и говорю: молодилась моя-то, молодилось, и довыпендривалась на свою голову. Как-то тоже поехала в больницу…
– Сюда?
– Да нет, она по всяким больницам таскалась, все болячки у себя искала, хотела их вовремя пресечь, чтоб уж окончательно ничего молодости-то не мешало. Ну, и поехала. Туда-то, как человек отправилась, на машине, а из больницы, говорит, выхожу, – а на моей машине все колеса спущены, говорит, стою, как тумба! А она и впрямь немножко на тумбочку смахивала. Служба дорожная приехала по ее вызову, а время-то идет. Софья ждать не любила. И вдруг подходит к ней молодой человек. Краси-ивый – жуть! «Давайте, предлагает, я вас подвезу за приемлемую плату». А моя-то дурочка и обрадовалась! «Да, конечно, но я могу заплатить по полной, я, мол, дама состоятельная, в деньгах не нуждаюсь». Ну не дура, а?! Конечно, парень обрадовался и довез ее до самого подъезда. А уж коль моя-то Софьюшка, больная на всю головушку, сообщила ему о своем состоянии, он возьми и напросись к ней в гости. А та и рада! «Приходите, говорит, я как раз собираюсь эклеры испечь!» Ой, а сама-то не знает, с какой стороны к плите подобраться, печь она желает! Конечно, меня заставила, и я, как проклятущая, весь вечер в эти плюшки сгущенку вливала.
– И что? Пришел он?
– Отчего же не прийти, пришел. Только я его не видела, меня Софья еще заранее домой отпустила, чтоб я перед глазами не мельтешила. А вернулась я уже на следующее утро. Софья моя сияет вся. «Мария, говорит, похоже я нашла свою судьбу!» А я ей говорю – дескать, какая ж, к черту судьба, ежели вы ему в матери годитесь? Причем родили вы его уже престарелой! Ой, что тут началось! «Да ты кто такая, чтоб меня судить? Я любой молодой фору дам!» Короче, очень нервничала Софьюшка.
– И что? Уволила?
– Да куда ж она меня уволит? Я ведь…
– Следующий! – снова высунулась из кабинета голова медсестры.
– Я! – вскинулась тетка.
– Да сидите, рассказывайте, успеете еще к врачу, – не пустила ее Аллочка.
Видя такое дело, из кабинета уже вышел сам Фома:
– На прием есть кто-нибудь? – грозно спросил он и уставился на Аллочку. – Не понял…
– Что ты не понял? – разозлилась та. – Видишь же, с человеком беседую. Сейчас она мне кое о чем расскажет, а потом про болячки свои тебе доложит. Посиди пока, чаю попей.
Фома послушно кивнул и исчез за дверью.
– И что? Он стал к ней ходить? – снова вернулась к разговору Аллочка.
– Да что там ходить… – уже без энтузиазма продолжала женщина. – В следующий раз Софья к свиданию готовилась, готовилась, я блюда разные хитрые ей стряпала, стол накрывала, как в книжке нарисовано, и снова она меня отправила домой. И еще, главное, предупредила, что у меня завтра выходной, приходить не надо. Я и ушла. Вернулась через два дня… Я ее и нашла, Софьюшку-то, на кровати она лежала, уже мертвая. Ни крови, ничего, только шея была как шнурком передавлена. Я милицию вызвала. Так я и говорю – нечего гоняться за молодостью! Вот ежели бы Софья выглядела на свои годы, к ней никакой бы молодой мужик не прилепился! И не убили бы ее.
Аллочка покачала головой – может, и в самом деле, преступник наказывает женщин, «убегающих» от своего возраста? Наказывает…было бы за что!
Она так сильно задумалась, что даже вздрогнула, когда рядом с ней устало плюхнулся в кресло Фома:
– Ну и что ты из нее вытрясала?
– Спрашивала, кто убил ее хозяйку, – уныло ответила Аллочка.
– И у нее тоже кого-то убили? – Фома уже ничему не удивлялся.
– Ее хозяйка тоже приходила к тебе на прием. И мы теперь точно знаем, что ее убил молодой человек. Понятно?
– Конечно, понятно. Знаем точно – молодой человек. Куда уж точнее!
– Ты, знаешь что… лучше пуловер возьми, Варька просила передать, а то подумаешь еще, что я тут специально кого-то выслеживаю! – Аллочка передала ему пакет и отправилась на выход с гордо поднятой головой.
Молодые Неверовы вернулись поздно, но сестры их прихода даже не заметили, так громко они спорили.
– Ну и на фиг я напялю этот балахон? – Аллочка отбрасывала платье прочь. Платье предлагала ей Гутя. – Ты в этой хламиде еще в десятом классе на выпускном была, а я, значит, надену его, как новое.
– А тебе какая разница? Ты зато в нем очень стройная.
– Я и в другом стройная, если ты еще не знаешь. Только тебе на новое платье денег жалко.
– Жалко. Потому что у нас их нет, этих денег, на платья твои. А если не нравится, можешь надевать свое, черное, которое тебе Родионов подарил.
– Зачем я заранее вдовой наряжаться стану? Оно у меня уже того, похоронное.
– И как часто ты его думаешь надевать? – скривилась Гутя. – Похоронное оно! Постираешь, и за свадебное сойдет.
– Ну уж! Вообще, – фыркнула Аллочка и унеслась к себе в комнату – огорчаться.
– Вы почему так развоевались? – удивленно спросила Варька.
– Обычное дело – готовимся к вечеру, – пожала плечами Гутя. – И не знаем, во что обрядить нашу невесту.
– Так, может, ей и вовсе не ходить, если нечего надеть? – предположил Фома.
На что из дверей комнаты высунулась голова Аллочки и злобно прошипела:
– Тогда я буду жить у вас вечно, постепенно стареть, дряхлеть, впадать в детство, а вы все это будете терпеть, потому что станете моими опекунами!
– Тогда я буду жить у вас вечно, постепенно стареть, дряхлеть, впадать в детство, а вы все это будете терпеть, потому что станете моими опекунами!
Фома только почесал лоб:
– Блин! И кто вместо Гарри Потера ей подсунул «Семейный кодекс»?
К вечеру с офицерами стали готовиться еще с утра. Гутя просто разрывалась – уже все назначено, приглашены люди, разработан сценарий, а в последний момент оказывается, что в ресторане, заказанном заранее, отключили воду.
Гутя просто кипела от возмущения, и телефонная трубка в ее руке чуть ли не дымилась:
– Дозвонитесь до «Горводоканала»! Я, что ли, за вас это делать должна?
– А может, вы соберетесь в другом месте? – слабо блеяли ресторанные работники.
– Вы понимаете, что вы мне предлагаете? Это же катастрофа! В конце концов, нам не надо никакой воды! Мои люди воду не пьют!
– Но моим людям нужна вода.
– А это уже ваши проблемы. Если сегодня вы нас не примите, с вами будет разбираться администрация края!
Против такой артиллерии ресторан не устоял и пал.
Аллочка носилась по комнатам, раскидывала свои вещи и трагично возвещала:
– Все! Сегодня будет мой финиш! Опозорюсь, как пить дать, опозорюсь я в этом Варькином прикиде!
– Аллочка! Ну зачем ты в мою кофточку втиснулась? Ты посмотри, что у тебя с животом делается! – возмущалась Варька.
– А что такое? И с животом что-то не так? – до смерти пугалась Алла Власовна.
– Ты его обтянула, как не знаю что! Все колбаски на боках – наружу. Надевай балахон! Там все скрыто.
– Правильно! Я, значит, не знаю, как подчеркнуть свои прелести, а ты мне – «скрыто»! Уйди лучше, я краситься сажусь.
– Алиссия! – грозно рявкнула уже с утра разозленная Гутя. – Быстро ныряй в мой балахон! Иначе я сегодня на вечере всем покажу твой паспорт. А там, между прочим, твой возраст указан и деревенская прописка имеется.
– Уй-й-й, – взвыла Аллочка, – прямо по самому больному-у-у! Прямо по документам бьют! Где там твоя хламида?
Красила Аллочку Варька. И, конечно же, все было не так. Противная племянница вместо любимых ярко-голубых теней наляпала Аллочке кофейные, вместо свекольного румянца кисточкой мазнула темной пудрой по щекам, губы и вовсе нарисовала какие-то бледные, а вовсе не сиреневой помадой их накрасила, как хотелось самой Аллочке. Прическе не хватало диких кудрей, все висело каким-то прядками. То есть к концу макияжа из зеркала на Аллу Власовну смотрела совершенно другая женщина, и надо отметить: женщина эта выглядела лет на пять моложе самой Аллочки и делала ее на два института умнее.
– Просто красавица! – впервые за несколько лет призналась Гутя.
– Так я тебе давно говорила, – насупилась Алла, ей-то хотелось побольше яркости. Но сегодня она спорить не отваживалась.
Гутя уехала раньше, а Аллочку должен был привезти Фома.
Он привез, и Аллочка чуть не прослезилась от умиления – ее сестрица наконец-то вспомнила, что они – родня, расстаралась и пригласила на вечер одних только мужчин! Нет, там, конечно, была пара-тройка женщин, но они ни в какое сравнение с Аллочкой не шли: крепкие, сильные, без всяких намеков на фигуристость, в общем – слезы.
– Гутя, ну как? Все готово? – подбежала к сестре Алла Власовна. – Ой, сегодня столько мужчин, я прямо изволновалась вся… У меня губы не размазались, посмотри?
– Все у тебя нормально, садись вон туда, через пять минут начинаем.
И они начали. Гутя, как всегда, начала с того, что всех перезнакомила, потом пошли тосты, конечно же, за прекрасных дам, то есть за нее, за Аллочку, потому что, кроме себя, она больше прекрасных ни в одном углу не усмотрела, а потом полилась музыка. Конечно, все еще было натянуто, мужчины немного смущались, не ринулись, ломая ноги, приглашать дам на танец, но ток уже между гостями пошел. Уже застреляли глазами самые бойкие кавалеры, уже потянулись к Аллочке через весь стол, чтобы попросить соли, а музыканты заиграли только медленные мелодии.
– А давайте проводить конкурсы! – вдруг понесло Гутю.
– Да сядь ты! Что тебя так подбросило? – зашипела Аллочка, но сказанного не воротишь, и Гутя стала проводить.
Сначала соревновались довольно скучно. Аллочка и вовсе обиженно напыжилась и отвернулась к музыкантам. Но потом всех как-то затянуло, увлекло, смех усилился, желающих играть становилось все больше.
– А вы почему не играете? – вдруг уселся рядом с Аллочкой молодой человек лет тридцати.
– А я не люблю, когда смеются… надо мной, – смущаясь призналась чаровница. – И еще, мне туфли жмут.
– Тогда давайте просто познакомимся, и как же вас зовут? – и он уставился на нее теплым взглядом.
– Аллочка… кхм… то есть, конечно, Алла Власовна, но я не люблю, когда по отчеству. Зовите меня просто Аллочка.
– Какое замечательное имя! Как алая роза, вы не находите?
Аллочка призадумалась. Если честно, она не находила. Ей это имя очень нравилось, она сама его выбрала, но потом по телевизору зачем-то показали фильм «Пограничный пес Алый», и вот с тех пор она всегда представляла себя именно этим пограничным псом, а совсем не розой. Но идея парня ей понравилась. Она даже зарделась еще больше и совсем уж доверчиво сообщила:
– А еще я иногда зову себя Алиссией.
– Ну, просто неземное звучание! – восхитился новый знакомый. – Алиссия! Комиссия… ремиссия… нет, лучше – Алиссия, белиссимо!
Аллочка не знала, что такое белиссимо, однако догадывалась, что это нечто итальянское, и уже одно это возвышало.
– А зови меня просто Киской. И перейдем на ты. Ладно? – промурлыкала она, как ей показалось, ужасно эротично.
– Не вопрос, – он придвинулся поближе. – Тогда ты меня зови Зайкой. Идет?
– А давай выпьем на брудершафт! – подскочила она и ухватила бутылку початой водки. – За знакомство!
Парень с ужасом смотрел, как Аллочка ловко наливает половину стакана огненной воды, и глаза его расширялись все больше.
– Вы… ты все это выпьешь? – нервно сглотнул он, и его лоск немного потускнел и словно полинял.
– Это выпьешь ты! – торжественно объявила Аллочка. – А я буду пить бургундское. Стаканами!
– Но в этом ресторане бургундское не подают, – захлопал глазами наивный кавалер.
– Ха! Все под контролем. Я его принесла из дома. Мне Фома подарил, это мой зять, – она склонилась к своей сумке и вытащила красивую бутылку – действительно бургундского вина. – Это ему подарили, он его в серванте хранил. А я сегодня, собираясь на вечер, у него выпросила. Чтобы перед кавалерами блеснуть. Он не давал, конечно, но я сама взяла. Да я потом ему куплю такую же и обратно поставлю, он и не заметит.
Видимо, от волнения на Аллочку напала словесная диарея, потому что рот ее не закрывался. Она крепко взяла инициативу в свои руки, а парень только послушно кивал головой, как дрессированный тюлень.
– За нас! – рявкнула Аллочка и опрокинула в себя полный стакан вина. – А теперь ты!
– Я столько не выпью.
– Откуда ты знаешь? Надо всегда верить в свои силы, – наседала на него Аллочка. – Давай, я тебе помогу, в руку вот так берешь и-и-и… пей до дна, пей до дна, пей до дна!
Все же парень не сумел осушить до дна, выпив половину, он принялся бешено кидать в рот закуску.
– Да что ты ешь-то? Надо же теперь поцеловаться! – обиделась дама.
– Сейчас… еще вот проглочу… а то я прямо сразу под стол… сейчас… да вы не ждите меня, целуйтесь, целуйтесь…
– Аллочка! – не ко времени появилась Гутя. – Пойдем в центр. У нас совсем не хватает женщин.
– Я не могу. Я занята, – закапризничала та.
Но в кругу стояли одни красавцы, и все дружно скандировали:
– Ал-лоч-ка! Ал-ло-чка!
И она не устояла. Кинулась в круг, ее завертели, закружили, потом под музыку надо было куда-то бежать, что-то делать и в конце концов получить приз. А после игры зазвучала музыка, и мужчина в сером костюме, крепкого телосложения, склонил перед ней голову:
– Позвольте вас?
– Ой, ну я прямо… Я уже этот танец обещала, но если вы настаиваете…
Он настаивал, и они пошли танцевать танго.
Как оказалось, звали мужчину Игорем, он был не женат и очень удивлялся – отчего это в клубе знакомств так мало женщин, он предполагал, что их будет куда больше.
– Вы знаете, – принялась объяснять Аллочка, – сегодня Гутя решила сделать вам сюрприз.
– И ей это удалось, – скривился мужчина.
– Да, она позвала только самых красивых женщин. Только тех, кто пользуется повышенным спросом!
– И это – самые красивые? – удивился Игорь. – А остальные тогда как выглядят?
– О! Остальные – это просто кошмарный сон, – старательно растягивала губки Аллочки. – У нас тут кого только нет – и старые, и кривые, и хромые…
– Я не понял, это что – дом инвалидов гуляет, что ли?!
– Что вы такое говорите? Какой я вам инвалид? – возмутилась Аллочка. – Вам же говорят – это самые лучшие, берите, что дают! А если не нравится, так у меня еще вон сколько кавалеров.