– А Зосю похоронили?
– Да, сегодня, – задумчиво проговорил Азаров. – Я уже был здесь, узнал много интересного… Оказывается, Зося была беременна от жителя села Луговское. У них была любовь, которую они скрывали от людей. Но собирались пожениться, по словам его сестры… Ты не представляешь, как больно было видеть этого Алексея… Сердце разрывалось. И это у меня, у мужика… Алексей потерял Зосю, ты – Эмму… Словом, грустно все это, Борис! Поехали?
В машине ехали молча, а когда уже подъезжали к Москве, он вдруг спросил, совершенно не по теме:
– Ты не знаешь, можно ли заказать экскурсию по ночной Москве?
22. Азаров
Переводчика Хазырова я нашел в Переделкино, на его даче. По телефону я представился начинающим романистом, сказал, что хочу издаваться за рубежом и что ищу переводчиков для перевода моего романа на английский, немецкий и французский языки. И что друзья порекомендовали мне его как переводчика с немецкого.
День был солнечный, словно природа успокоилась немного, высушила свои слезы по погибшим молодым женщинам, на похоронах которых мне пришлось побывать в один и тот же день.
Дача Рената Бикбулатовича Хазырова находилась в хвойном лесу, и запах от прелой земли и сгнившей хвои поднимался горьковатый, терпкий.
Суховатый, с седым ежиком волос на голове, Хазыров встретил меня возле ворот, кивнул мне головой и жестом предложил войти.
Дача была двухэтажная, деревянная, старинной постройки, но довольно крепкая, с большой застекленной верандой.
– Чаю хотите? – спросил меня Хазыров, даже не оборачиваясь.
– Чаю? Да не хотелось бы вас беспокоить…
– Или, может, водки сразу?
– Не понял…
– Садитесь. – Он сел за круглый, покрытый гобеленовой зеленой скатертью стол.
Веранда пылала ярким оранжевым светом от льющихся в нее солнечных лучей. В дальнем конце ее, на полу, были рассыпаны красные яблоки.
– Да-да, – перехватил он мой взгляд. – У нас и яблоньки имеются там, за домом. Это моя мать еще сажала, очень давно… Мы за ними не ухаживаем, но они все равно упорно дают плоды, за что мы им весьма благодарны. Так что, водочки? Перцовки? Ну что вы так на меня смотрите, молодой человек?
Он наконец-то посмотрел мне в глаза. И взгляд у него был твердый, даже жесткий. Серые маленькие холодные глаза вонзились в мои.
– А я предупреждал ее, понимаете? Я, старый ишак, должен был убедить ее оставить это дело. Но она не поняла масштаба этого явления, этого открытия, которое она сделала. Вот ведь случай!!! И надо было ей туда отправиться и попробовать это жаркое! Что это – судьба?
Я слушал его и ничего не понимал.
– А я и вам скажу, молодой человек, оставьте все как есть. Ведь за ними до сих пор стоят люди. Их мало, и они сделаны из гнилого материала, но они есть и помогают друг другу. Их учение, их религия, если можно так выразиться, уже искажена, деформирована, извращена… Дмитрий Павлович, не надо играть в прятки. Я думаю, что у вас не так много времени, что сроки поджимают, начальство давит, ведь так? Никакой вы не писатель, вы – Азаров, следователь, который ведет дело об убийстве Эммочки. Мне звонил Качелин, он предупредил меня о вашем возможном приходе, поскольку он разговаривал с Катей. Его счастье, что он вообще не в курсе того, что произошло, и что за перевод мне предложили. Он просто познакомил нас с Эммой, и все! Нам не сразу удалось с ней встретиться, потому что я заболел. Но поскольку я трудоголик и к тому времени у меня не было работы, а деньги мне не помешали бы, я перезвонил Эммочке, и мы с ней договорились о встрече.
Она была чудо как хороша! Очень живая, жизнерадостная, эмоциональная, яркая… У нее глаза так блестели, когда она рассказала мне, откуда у нее эта папка, эти документы. Еще она объяснила мне, что обратилась за помощью именно ко мне, полагаясь исключительно на рекомендацию Сережи Качелина, моего друга. Она взяла с меня слово хранить молчание, и я молчал. До сегодняшнего дня. Быть может, я молчал бы и дальше, чтобы эта истории не полоснула ножом и тех, кто возьмется за это дело… К примеру, вас. Да, я понимаю… Вы думаете, что старик спятил. Нет, это все правда. Чудовищная правда.
Знаете, когда я взял в руки эту папку, меня затошнило. Физически я почувствовал себя очень плохо. Как это объяснить? Энергетика, понимаете? От этих пожелтевших страниц исходили волны самой смерти…
…Я вернулся в Москву только утром следующего дня. Ренат Бикбулатович постелил мне в гостиной на диване. Но перед этим мы с ним долго не могли заснуть. Много говорили. Выпили почти две бутылки водки, он угостил меня треугольными пирожками с мясом, приготовленными и привезенными на дачу его внучкой Русланой. Жена Хазырова отдыхала в Лазаревском, и о нем заботилось семейство сына.
Я до сих пор помню вкус этих татарских пирожков. И голос Хазырова узнаю из тысячи голосов. И дачу его в Переделкино найду с завязанными глазами.
– Вы не представляете себе, как помогли мне, – сказал я ему, когда мы прощались.
– Надо все сделать правильно, умно, понимаешь? И начни с Рима. Тебе надо найти эту женщину… Ну, мы с тобой уже обо всем поговорили.
Я должен был действовать официально, подписать необходимые запросы, документы, заручиться поддержкой московских коллег и подготовить сведения для передачи в Интерпол. Но на все это у меня ушла бы неделя, не меньше! Во-первых, мне надо было бы убедить свое руководство в правильности моих предположений, обосновать каждый пункт обвинения, представить доказательства и назвать имя главного свидетеля обвинения. Во-вторых, время, которое понадобилось бы при подготовке аргументов для обвинения, работало бы против нас, и мы могли бы упустить преступника.
Вот почему я решил действовать самостоятельно, на свой страх и риск, привлекая к делу своих проверенных и надежных коллег по работе, специалистов-компьютерщиков и просто друзей.
Я заперся в своем кабинете, где сосредоточенно, в тишине и покое, составил план действий. Под каждым пунктом у меня значился человек, который мог бы помочь мне в получении информации. Это были самые разные люди, даже знакомые знакомых и дальние родственники.
Тем людям, с кем работал постоянно и которые понимали меня с полуслова, я звонил, обращаясь за помощью. С другими встречался на нейтральной территории, чтобы обговорить условия.
Я обналичил практически все свои деньги, чтобы расплатиться с моими многочисленными помощниками за работу.
Мне важно было собрать достаточное количество информации, чтобы было чем подкрепить свое обвинение и, что не менее важно, чтобы после всего того, что я намерен был предпринять, меня самого не посадили за решетку за нарушение всех мыслимых и немыслимых правил и законов.
Был в моем плане один весьма важный пункт, который требовал моего визита к Кате Мертвой. И я отправился, предварительно договорившись с ней о встрече в кафе.
Войдя, я занял столик, дождался, когда ко мне подойдет знакомая уже официантка Надя, и заказал кофе с молоком.
Через пару минут в зале появилась Катя. На ней были темно-синие шелковые шаровары и нежно-голубая туника. Волосы забраны белым широким ободком. Долой траур! Такая свежая, с блестящими глазами и румяными щеками, словно только что умылась родниковой водой. Увидев меня, она улыбнулась. Подошла и села напротив меня.
– У меня есть новости, – сказал я. – Я знаю, что Аня с Норой сегодня улетают в Будапешт. Но сведения, которые я раздобыл и которые помогли мне пролить свет на убийство Эммы, настолько важны, что мне хотелось бы с вами поделиться…
Катя, откинувшись на спинку стула, смотрела на меня удивленными глазами. Понятное дело, она, потеряв всякую надежду на то, что преступник будет найден, меньше всего ожидала услышать от меня нечто подобное. Думаю, что они с подружками уже махнули на нас с Евсеевым рукой, мол, не найдете вы убийцу.
– Дмитрий, вы хотите сказать, что нашли убийцу Эммы? И кто же он? – Я уловил в ее голосе иронию.
– Понимаете, Нора дала нам деньги, довольно крупную сумму, и мы хотели бы отчитаться… Но самое важное, конечно, это представить убийцу. И мы хотим сделать это до того, как дело предадут огласке…
– У них самолет вечером, в половине седьмого, но им нужно там быть, как вы знаете, часа в четыре.
– А где они сейчас?
– Отправились за покупками, подарками… Но настроение у них, сами понимаете… Не до магазинов. Нора дозвонилась до знакомых, которые присматривали за дедом до ее возвращения. Сиделка ведь сбежала… Испугалась инфекции.
– Что за инфекция? Может, она опасна, и тогда могут заразиться ее друзья… Может, ей связаться с доктором, и тогда деда определят в больницу, в инфекционное отделение, а она задержится здесь буквально на день-два?
– Да-да, и этот вариант тоже рассматривался. Я поняла… Вы хотите, чтобы они отложили свой отъезд?
– Думаю, если вы скажете им, что убийца Эммы найден, они останутся… Разве им не захочется все узнать?
– Дмитрий, вы меня просто заинтриговали… Кто убил Эмму? За что?
– Скажу только, что корни этого преступления лежат в Панкратово, вернее, в Луговском… Вот я и хотел забрать вас троих и отвезти в Луговское, к Евсееву. Тем более что вы уже там были, Людмила будет вам рада. Посидим, выпьем, расслабимся…
– Неужели все кончено? Просто не верится… Хорошо, я им позвоню, пока не поздно…
Катя вышла с телефоном из зала, чтобы в спокойной обстановке поговорить с подругами, а я допил кофе и позвонил Евсееву.
– Пока все идет по плану… У тебя все готово? – спросил я, прикрывая ладонью трубку. Современные телефоны, передавая голос собеседника, имеют свойство звучать, как громкоговорящее радио! – Надеюсь, что все получится. Раньше все равно бы не смогли, ты же понимаешь… Водку я куплю, гуляш этот венгерский попрошу Катю, чтобы положили в контейнер или кастрюлю, так что пусть Людмила твоя не суетится, закуска будет. Может, хлеб купить или еще чего? Евгеньич, ты точно со мной? Еще не поздно отказаться…
Но я в нем не ошибся! Он сказал, что готов принять нас. Хотя по его голосу нетрудно было догадаться, что он тоже сильно нервничает.
Катя вернулась даже раньше, чем я предполагал.
– Они согласны! – сказала она. – Они и билеты сдавать не будут, чтобы время не тратить, они уже едут сюда…
– Что ты им сказала?
– Что убийца из Панкратово. И что нам представится уникальная возможность увидеть его раньше, чем он будет арестован… Я правильно поняла?
– Абсолютно правильно.
– Ведь это тот… ну, любовник Зоси, да? Вы же тогда с Евсеевыми сами рассказывали, в Луговском, когда мы сидели за столом, будто бы Зося была беременна от кого-то из местных… Аня сразу догадалась, что это он, когда я сказала, что убийца из Панкратово. Она мне и раньше об этом говорила. Да мы сразу поняли, что Эмму убили случайно, как свидетельницу другого убийства. Вот ведь не повезло, да?! Послушайте, я выпью, хорошо? Вы же за рулем, значит, мы можем начать расслабляться прямо сейчас.
Я достал свою кредитку и попросил Катю собрать сумку с закусками и гуляшом.
– Паприкаш? Вы имеете в виду паприкаш? – Катя явно хотела, чтобы я запомнил название этого жаркого.
– Да, и положите побольше. Думаю, мы задержимся там до утра.
– Хорошо. Может, еще грибочки, селедку?
– На ваше усмотрение.
– Карточку я вашу не возьму, – нахмурила Катя свои аккуратные черные брови. – Речь идет об Эмме, мы же собираемся по ее делу, а вы мне деньги предлагаете! Да я сама готова заплатить вам за вашу работу! И я сделаю это, вот увидите! Просто закружилась совсем, столько дел навалилось…
Я извинился, в душе полагая, что со своей стороны я сделал все правильно.
Приехавшие через полчаса Аня с Норой буквально ворвались в кафе. Они были возбуждены, говорили громко, я же ловил на себе их восторженные взгляды и купался в лучах своей сомнительной славы.
– Девчонки, давайте накатим водочки, – предложила Катя. – Что-то меня потрясывает, а вас?
– Да мы с Норой тоже нервничаем… Так кто убийца? Где он? Его задержали?
– Да, но пока что его держат в одном доме, под замком, – сказал я. – Честно говоря, я пригласил в Луговское еще одного человека…
– Постойте, дайте-ка я угадаю! – воскликнула Катя. – Бориса? Бориса Болотова? По-моему, опасное мероприятие вы затеяли… Он же порвет этого урода на куски!
Мы собрались, уложили продукты в багажник, Катя отдала последние распоряжения Василисе, и мы поехали в Луговское.
– Но как, как вы его нашли? – донимала меня вопросами Нора в машине. – Боже мой, значит, мы не напрасно остались здесь… Может, мой вклад был скромный… Я могла бы дать больше! Тогда, может, и убийцу быстрее нашли.
– Кстати сказать, ваши деньги нам помогли… Вы не представляете себе, сколько нам пришлось поездить, поработать…
– Дмитрий, не томите, – сказала Катя. – Как вы его нашли?
– Евсеев работал с населением и узнал много интересного из жизни Зоси. Покопался в ее прошлом, выяснил, от кого она могла забеременеть… Ну что я вам буду раскрывать все тайны следствия? Наберитесь терпения, сейчас приедем, и вы сами все узнаете и увидите.
Никто не заметил бледности Людмилы, кроме меня. По ее выражению лица я догадался, что муж посвятил ее в ход операции. Да и как иначе, если ей в этом действе была отведена едва ли не главная роль. Людмила не из тех женщин, что подчиняются мужу безоговорочно, не задавая вопросов. Людмила – личность.
Евсеев был трезв как стекло. Луговское переливалось на солнце, было по-летнему тепло. В саду был накрыт стол. Людмила не стала полагаться на московские разносолы и заставила стол закусками.
Женщины тепло обнялись при встрече. Как подруги. Катя вернулась к машине, достала корзину с провизией и попросила Людмилу принести салатницы, тарелки.
– Пахнет изумительно! – воскликнула Людмила, выкладывая в глубокое блюдо еще теплый паприкаш. – Думаю, это острое блюдо. Ведь паприка – это перец!
– Это сладкий перец, – поправила ее Катя.
Наконец все расселись, Михаил разлил по рюмкам холодную водку. Людмила пустила по кругу большой кувшин с вишневым компотом.
– Ну что же, друзья, – сказал Михаил Евгеньевич, вставая и обращаясь к гостям. – Предлагаю выпить за успешное завершение нашего дела. Можете поздравить нас – убийца вашей подруги задержан!
– Нора, что с тобой?! – вдруг воскликнула Аня, едва успев подхватить потерявшую сознание Нору.
То, что происходило дальше, напоминало хорошо разыгранный дачный спектакль. Откуда ни возьмись во главе стола появилось большое плетеное кресло, в которое Михаил Евгеньевич и поместил совершенно бесчувственное тело Норы.
– Катя, ты что-нибудь понимаешь? – испуганно воскликнула Аня. У нее был вид человека, на глазах которого все окружающие люди стали превращаться в оборотней.
– Ничего я не понимаю… Дима, что с Норой?
– Она спит, – тихо ответил я. – Успокойтесь и садитесь на свои места. Вы же хотели, чтобы мы представили вам убийцу, вот и смотрите! Нора – собственной персоной! И пока я буду вам рассказывать, вы сможете видеть ее, что называется, крупным планом.
Людмила после того, как все расселись по своим местам, присела на стул рядом с мужем, и все услышали, как тяжело она вздохнула. Лицо же ее пошло от волнения красными пятнами.
В эту минуту за воротами остановилась машина, из которой вышел элегантный, одетый во все черное молодой мужчина.
– Борис! – Я поднялся, чтобы встретить его.
Подходя к столу, он покосился на обмякшее тело Норы в кресле. Пожал плечами, взглядом пытаясь спросить меня: что все это значит?
Евсеев поспешил налить ему водки.
– Что с ней? – выпив, спросил Борис. – Может, врача вызвать?
– Это сейчас нам надо будет врача вызывать… – проворчал Михаил Евгеньевич.
За столом стало очень тихо. Все смотрели на ставшую какой-то гротескной в своем черно-белом одеянии фигурку Норы. Глаза ее были закрыты, дышала она тихо и мерно.
Я встал, взял тарелку и положил себе немного гуляша. Все следили за моими движениями совершенно сбитые с толку.
– Да-да, все началось именно с паприкаша, – сказал я, демонстрируя блюдо с плавающими в густом красном соусе кусочками мяса. – Помнишь, Аня?
Она оглянулась, словно кто-то рядом мог ей подсказать ответ:
– В смысле?
– Где и когда Эмма впервые попробовала паприкаш?
– У нас, вернее, нас пригласила к себе Нора… Это было в прошлом году. И что? При чем здесь это?
– А при том, что рецепт этого гуляша Эмма записывала в доме Норы, она записывала вместе с одной женщиной, которую ты, Аня, очень хорошо знала. Это сиделка господина Лайоша, деда Норы.
– Да, Ханна. Ее зовут Ханна.
– Ханна – еврейка. Ее настоящее имя Хава Розенталь. И оказалась она в доме не случайно. Ее муж Михаэль Розенталь и сестра мужа Сара Розенталь всю свою жизнь посвятили поискам нацистских преступников. Таких людей называют еще охотниками за нацистами. Но два года тому назад они погибли в автокатастрофе, и Ханна продолжила их дело. Ей удалось сохранить все документы Розенталей, и она стала действовать по плану поисков, разработанному ее мужем. И вот следы одного из таких разыскиваемых нацистов привели в дом Норы Кобленц, куда она и устроилась сиделкой, чтобы проверить, действительно ли это тот человек, которого она искала.
– Лайош? – Аня даже привстала, глядя на меня. – Ты хочешь сказать, что их интересовал дед Норы – Лайош Золтай?
– На самом деле его зовут Георг Грин. Он был врачом в концлагерях Заксенхаузен, Бухенвальд и Маутхаузен. Он разыскивался Германией и Австрией. В 2000 году появилась информация о том, что он предположительно умер в Хорватии, но потом «воскрес» в Венгрии. Понятное дело, он за все эти годы сменил множество фамилий, последняя из них – Золтай.