— Я в курсе, — оборвал его я. — Что с остальными?
— Остальные ушли на юг.
— Плохо.
— Почему плохо?
— Потому, что нам надо на юг, а сидеть у душманов на хвосте нет никакого желания. Можно нарваться на неприятности.
— Какой юг?! Верещагин сказал, что мы возвращаемся на блокпост.
— Это понятно. Вы возвращаетесь. Но мы с Полем идём дальше.
— Зря вы это ребята затеяли, — покачал головой Филин. — Ох и зря… Не сегодня, так завтра погода испортится. Дожди пойдут…
— Извини, Сергей, но есть такое слово в русском языке — надо!
Пока мы трепались с Филином, к нам подошёл его знакомый. Светловолосый мужик, лет сорока с небольшим. Из числа тех, кто работает в мобильных патрулях. Они что-то начали обсуждать, но я уже не слушал. Доносились лишь обрывки разговора.
— … Думал, что хоть перед сменой проблем не будет. Прогуляемся вдоль границы и сменимся по тихому, — хмыкнул мужик. — А потом домой, в Демидовск. Уже второй день заменщиков ждём. Говорят их завернули на «Амазонку-4». Там вчера была попытка прорыва. Тьфу, надоело.
— Домой захотелось?
— А ты как думал? Естественно!
— К жене под бочок.
— Чем плохо? — с вызовом спросил он.
— В твоём возрасте, — усмехнулся Филин, — только и дел, что у юбки греться. Чего сюда попёрся? За прибавкой к зарплате? Сидел бы в охране Демидовска и каждый день жену обхаживал.
— Чего её обхаживать, то? Чай своя, а не чужая…
— Вот, вот, — хохотнул сержант, — поэтому и не обхаживаешь, что своя. А пройдёт пара лет и вообще — отказ женщины будет радовать больше, чем её согласие. Всё почему? Нет в тебе романтики. Надо по умному — вино, шоколадка и всё будет пучком. Проверено.
— Водки стакан. И лучше, и быстрее. Влил и твоя.
— И что за удовольствие с бухой бабой трахаться? Как с бревном. Ты же не дядел, чтобы по дереву клювом стучать. Или тебе только такие и нравятся? На большее фантазии не хватает?
— Шёл бы ты, Филя, — отмахнулся боец. — прямо и никуда не сворачивая.
Через десять минут вернулись Нардин с Верещагиным. Судя по хмурому виду ничего хорошего от пленных не услышали. Ещё через несколько секунд послышались две коротких очереди. Кто-то из бойцов добил пленных.
Поль подошёл ко мне и попросил сигарету. Выкурил в несколько быстрых затяжек и скупо, размышляя о чём-то своём, рассказал о результатах допроса.
— Умар был здесь. Был, но ушёл. Вместе с ним было двадцать бойцов. Что-то вроде личной гвардии. Верещагин злой, как собака.
— Ещё бы ему не злиться. Куда банда направлялась?
— А сам как думаешь?
— Тут и думать нечего, — я пожал плечами. — на третий блокпост. Думаю, что хотели его захватить. На днях погода испортится и выбить бандитов обратно за реку, демидовцам будет трудно.
— Верно. Ну что, Карим, скоро пойдём?
— Сейчас парни закончат потрошить баулы, снимут передовое охранение и отправимся. Верещагину надо успеть вернуться на блокпост, а мобильным патрулям на свои маршруты. Там, судя по всему, жарко будет. И очень скоро.
— Да, — кивнул Поль. Потом посмотрел на окружающую нас картину и добавил. — Это уже не пограничный конфликт. Это война…
Спустя полчаса всё закончено и нам пора уходить. Верещагин долго и затейливо матерится, узнав, что мы не собираемся возвращаться на блокпост, а вернёмся обратно в аул.
— Парни, вы мля, совсем безголовые? Там сейчас на засаду нарваться, как два пальца… Переждите пару дней, пока выясним, что здесь происходит и пойдёте дальше.
— Некогда, — пожимаю плечами я. — Сейчас пойдут дожди и жизнь вообще замрёт. А нам обязательно надо перевалить за перевал.
— Идиоты… Там сейчас недобитков, как блох на барбоске!
— Охолони, капитан, — обрывает его Поль. — Никто бежать за бандами вдогонку не собирается. Здесь заляжем, пересидим ночь, а потом двинемся дальше. Не думаю, что бандиты будут сидеть на всех тропах и ждать, пока кто-нибудь появится. У них сейчас другие цели. И ты прекрасно знаешь, куда они рвутся. Идите к Амазонке, а мы прикроем ваш отход. На всякий случай.
— Хрен с вами, мужики! Хотите на пулю нарваться — дело ваше, — с неожиданной злобой отмахивается капитан и резко развернувшись уходит к своим.
Вот и попрощались… Мы с Полем забрасываем на плечи наши «трёхдневки» и проводив взглядом группу, занимаем позиции. Через час, не дождавшись гостей, уходим вниз по течению ручья. Там есть несколько гротов, где можно спокойно переночевать. Каждую нору обыскивать не будешь.
Мы оказались правы. Бандиты сюда не вернулись. Переночевали и в предрассветных сумерках отправились дальше. На подходе к аулу начались сюрпризы.
— Смех один, — тихо сказал Поль, перебираясь через очередную растяжку.
— У них времени не было. Вот и ставили наспех.
— Гранаты впустую выбросили. Профи, раздери их дьявол.
Растяжек было три. Мы их аккуратно сняли и оставили на тропе. Пользоваться трофейными гранатами желания не было. Мало ли… Кто знает, что ребятишки с запалом намудрили? Рванёт такая находка в руках, мало не покажется.
За аулом наблюдали долго, но ничего похожего на засаду не обнаружили. Чтобы лишний раз не рисковать, пошли в обход, прижимаясь к скалам. Когда совсем рассвело мы оставили аул позади и вышли к тропе, которая вела к перевалу.
29 15 год по летоисчислению Нового мира Шангарская долина
На пещеру наткнулись случайно. Она расположена в стороне от тропы и это радует. Можно не опасаться, что столкнёмся с каким-нибудь местным идиотом, любителем ночных прогулок. В этих местах не бродят по ночам. Здесь, даже днём, можно с лёгкостью свернуть себе шею. Если повезёт. Потому что со сломанной ногой вы будете умирать гораздо дольше.
Вход в пещеру был узким — чтобы протиснуться, надо снять рюкзак и разгрузку. Потом проход расширялся и превращался в большую удобную комнату, перегороженную в центре большим каменным столбом. Вот такая причуда природы. В дальнем конце чернел широкий зев провала — ствол колодца, который уходил вертикально вниз. Нет, я не знаю, насколько здесь глубоко. Прыгать желания не было, а луч фонарика, которым мы осветили провал, бессильно растворился в темноте. Бросили камень, но звука падения не услышали. В общем, — лучше туда не лезть. Не советую.
Мы вернулись к входу в пещеру, оценили «красоты» местной природы и расположились на ночлег. Раскатали спальные мешки, разложили небольшой костёр и вот, глядя на долину, собираемся ужинать.
Маленький костёр почти не дымит. Щепки, которыми его подкармливал Поль, были сухими и хорошо горели. В котелке закипает вода, взятая из ручья. Ещё несколько минут и можно будет ужинать. Чёрный чай, галеты и осточертевшие консервы. Бобы с говядиной. На десерт — две банки с консервированными фруктами. Какие-то местные ягоды, похожие на алычу. Они кислые как лимон, но если вывалить в банку пакетик мёда, то есть можно.
— Никита растёт. Месяц назад был с ним на охоте. Представь — малой взял свинью. Одним выстрелом! В голову. — Нардин рассказывает про своего сына и просто светится от гордости.
— Удачный выстрел, — киваю я.
— Не то слово. Одной пулей такого зверя завалить! Повезло парню.
— А отец что в этот момент делал?
— Как что? — хмыкает Нардин. — Я стоял рядом.
— Подстраховывал, значит. Это правильно.
— Боевой парень растёт, — подвёл итог Поль.
— Теперь, в этом мире два Нардина — старший и младший. Медведь с медвежонком.
Нардин довольно ухмыляется, а я почему то вспомнил Африку, где Поль получил своё прозвище — «Медведь». С лёгкой руки нашего погибшего приятеля — Джузеппе Марино. Пеппино, нашёл в развалинах книжку о происхождении разных имён и вот, вычитал про Нардина. Делать тогда было нечего, — мы сидели в одной африканской деревушке, изнывая от жары, солнца и безделья. Изображали никому не нужный пост, на пересечении двух дорог. Найденная книжка, — как мы узнали позднее, — принадлежала убитому монаху из Португалии. Долгополый святоша прибыл в эту «белую задницу» с какой-то христианской миссией, одобренной Ватиканом. Пока он раздавал жителям подарки и гладил малышей по кучерявым головкам — всё было хорошо. Он регулярно молился и по отечески заботился о местном населении. В ответ — население изображало любовь к монаху и выпрашивало подарки. Когда они кончились, жители решили, что монах зануда и ханжа. Лишний, в общем-то человек, на этом празднике жизни. Судите сами — зачем им нужен святоша, который постоянно ноет о вечных муках и распекает за многожёнство? В итоге, местные пораскинули высохшими от жары мозгами и распяли монаха на ближайшем дереве. После чего устроили весёлый праздник и сожгли миссию.
Кстати, староста деревни, объявившийся у нашего поста, решил, что легионеры пришли не просто так, а мстить за монаха. Он долго объяснял, что монах добровольно «ушёл» куда-то на юг, «раздав» вещи жителям. В общем: «ушёл, но обещал вернуться». Старик долго махал в сторону пустыни и прижимал руки к груди. В общем — каялся. Мы естественно не поверили, но и возмущаться не стали. Этих монахов в Африке полегло — мама не горюй. Если за каждого белого, убитого в этих краях, мстить, то нам патронов не хватит. Убили монаха и убили. Дело, в общем, житейское. Каждый может попробовать, если желание возникнет. Мы объяснили старику, что судьба монаха, — дело десятое и нашей епархии не интересное. Мол, для нас главное, чтобы жители тихо сидели на чёрной заднице и не воровали по мелочам. Староста кивал седой башкой и заверял, что «просим не беспокоится, господа, ничего подобного не случится!». После этого он попрощался и уходя спёр чайник из джипа. Правда, чайку попить из трофея не успел. К вечеру в деревню забрели парни из фронта национального освобождения. Мы были так расстроены этим неожиданным визитом, что целых часа два лениво перестреливались. Потом к ним подтянулась подмога. Наши не остались в стороне и прислали нам в помощь роту десантников. В итоге всего этого, деревня превратилась в пепелище. Старосту убила шальная пуля, испортив при этом чайник. Видимо, старик прижимал его к груди. Чайник было особенно жалко. Джузеппе стащил его из гарнизонной кантины и мы даже не успели им попользоваться.
Кстати, староста деревни, объявившийся у нашего поста, решил, что легионеры пришли не просто так, а мстить за монаха. Он долго объяснял, что монах добровольно «ушёл» куда-то на юг, «раздав» вещи жителям. В общем: «ушёл, но обещал вернуться». Старик долго махал в сторону пустыни и прижимал руки к груди. В общем — каялся. Мы естественно не поверили, но и возмущаться не стали. Этих монахов в Африке полегло — мама не горюй. Если за каждого белого, убитого в этих краях, мстить, то нам патронов не хватит. Убили монаха и убили. Дело, в общем, житейское. Каждый может попробовать, если желание возникнет. Мы объяснили старику, что судьба монаха, — дело десятое и нашей епархии не интересное. Мол, для нас главное, чтобы жители тихо сидели на чёрной заднице и не воровали по мелочам. Староста кивал седой башкой и заверял, что «просим не беспокоится, господа, ничего подобного не случится!». После этого он попрощался и уходя спёр чайник из джипа. Правда, чайку попить из трофея не успел. К вечеру в деревню забрели парни из фронта национального освобождения. Мы были так расстроены этим неожиданным визитом, что целых часа два лениво перестреливались. Потом к ним подтянулась подмога. Наши не остались в стороне и прислали нам в помощь роту десантников. В итоге всего этого, деревня превратилась в пепелище. Старосту убила шальная пуля, испортив при этом чайник. Видимо, старик прижимал его к груди. Чайник было особенно жалко. Джузеппе стащил его из гарнизонной кантины и мы даже не успели им попользоваться.
Пока я всё это вспоминал, закипела вода. Мы заварили чай и неспеша ужинали. Поль рассказал несколько новостей из Аламо, а я поделился сплетнями нашего побережья. В тот вечер мы долго говорили. Несмотря на тяжёлый переход, сон не шёл. Поэтому, сидели у потушенного костра, смотрели на аул, лежащий у наших ног и тихо переговаривались.
Прямо перед нами начиналась Шангарская долина. Здесь, в районе предгорья, на берегу озера, расположен большой аул. Домов сорок, если не больше. Большая часть построена из глины, перемешанной с опилками и соломой. Иногда мне даже не верится, что это Новый мир. Люди, живущие в этих горах, живут по своим законам. Так они жили в Старом мире, так живут и здесь. Есть богачи, чьи дома построены из красных кирпичей, доставленных сюда с побережья. Эти особняки обнесены высоким забором, а ворота похожи на произведения искусства. На почтительном расстоянии от этих «дворцов», прижимаются к земле глиняные лачуги. Словно стыдятся неприкрытой нищеты и убожества.
Озеро, на берегу которого расположился аул, глубокое. Кто-то мне рассказывал, что метров пятьдесят, не меньше. Питается подземными источниками. Из него вытекает ручей, который уходит на восток. Вода чистая и прозрачная. Рыбки плавают. Не знаю, на рыбалку не ходил и пробовать на вкус не доводилось. Местные иногда рыбачат. Если лишняя граната окажется под рукой.
Перед рассветом мы спустимся в долину. Надо будет понаблюдать за одним домом. У меня есть один должник в этих краях. Нет, деньги здесь не причём. Я как-то помог одному местному жителю, столкнувшись с ним в саванне. Этот тридцатилетний парень заблудился в районе Виго. Сидел на крыше заглохшего грузовика и отбивался от свиней-падальщиков. Когда я подъехал, у него оставалось десяток патронов, две гранаты и беременная жена в кабине. Чеченец, по имени Руслан. С тех пор он считает меня своим «спасителем». По-крайней мере — он так утверждает. Я ему не верю. Более того, — я знаю, что если предложат за мою голову хорошую цену, то он убьёт меня не раздумывая. Но пока что это не выгодно. Он неплохо получает от меня, за те небольшие услуги, оказанные в этих краях. Несколько раз укрывался в его доме и как видите жив и невредим.
Как он выглядит? Никак. Ни рыба, ни мясо. Тощий и черноглазый. Вечно унылое лицо, с впалыми щеками и жидкой бородкой. Последнее время он начинает отъедаться. Скоро появится небольшой животик. Видимо это связано с его бизнесом. Он держит большую отару баранов. Не знаю откуда в этом мире появились бараны, но думаю местные постарались. В всех возможных вариантах. Руслан продаёт баранину и живёт очень неплохо. По местным меркам считается зажиточным человеком. Нет, не уважаемым, а зажиточным. Уважают здесь тех, кто бизнес на крови делает. Да, вы совершенно правы — это противоречит законам шариата. Как и работорговля, и стяжательство, и ремесло ростовщика. Но кого это волнует, в эти лихие времена? Так что в почёте те, кто проливает кровь, живёт грабежами и насилием. Все остальные это так, — безмолвные статисты, в киноленте нашей жизни. Они нужны для массовки.
Ночь прошла спокойно. На следующий день, уже в сумерках, мы пробрались к дому Руслана. Его жилище стоит на окраине. Удобно, если любишь ходить в гости не привлекая внимания. После короткого разговора, нас провели в комнату для гостей.
Эта небольшая комната на втором этаже. Знаю, что здесь есть запасной выход. Вот здесь, за ковром, который висит на стене. Если его отбросить в сторону, то увидите низкую деревянную дверь. За ней лестница, по которой можно спуститься на первый этаж и выйти на задний двор. Мало ли что… Случаи, они разные бывают. Конечно, в серьёзной переделке это не поможет, но если вести себя тихо и мирно — почему бы и нет?
Жена накрыла для нас стол и тихо ушла на женскую половину. Послышался детский плач. Детей у Руслана двое. Мальчик и девочка. Судя по его жене — скоро будет третий. После того, как мы немного перекусили, можно было поговорить о делах, озвучить причины визита и поторговаться о ценах. Опустив подробности, я рассказал Руслану о деле, которое привело нас. Он слушал молча, не перебивая. Закончу — спросит. Если вопросы возникнут.
— Карим, я постараюсь сделать всё, что в моих силах, — начинает он и замолкает.
— Всё делать не надо, — я покачал головой. — Надо узнать кто участвовал в налёте и где их можно найти. Если тебе сильно повезёт, то узнай где сейчас пленники, захваченные во время столкновения. Больше от тебя ничего не жду и не прошу.
— Это будет трудно.
Я не отвечаю. Знаю, к чему он клонит и потому молчу.
— Это будет трудно, — опять повторяет Руслан и осторожно добавляет. — Очень трудно.
— Знаешь, я начинаю жалеть. Жалеть, что два года тому назад, помог одному бедолаге, застрявшему неподалёку от Виго.
— Карим!
— Что Карим? Я у тебя что, милостыню пришёл просить? Денег в долг? Может я прошу тебя взять автомат и идти со мной воевать против твоих единоверцев? Я прошу только информацию. Руслан, вижу ты совсем обленился! Расслабился и разжирел.
— Зачем ты так?
— Радуйся, что так, а не иначе. Другой бы уже в лицо получил. Слегка. От единоверца, — с ехидной улыбкой подчеркнул я.
После этого он быстро умолкает. Как ни крути, но есть разница: отказать в помощи кафиру и отказать мусульманину, которому обязан ты жизнью.
Руслан плакал, как маленький ребёнок. Жаловался на жизнь, на бизнес, на то, что скоро зарядят дожди, дороги превратятся в кашу и он обязательно застрянет где-нибудь на дороге, с кучей проблем и почти без патронов. В этих местах видимо традиция такая. Для того, чтобы отвести подозрения, что ты слишком хорошо живёшь. Слушать эти причитания не обязательно. Достаточно молча кивать головой. Когда мне это надоело, я поднимаю ладонь и останавливаю этот бред.
— Я устал слушать Руслан, поэтому буду краток.
— Карим, я весь внимание. Но ты же понимаешь, что сейчас это так трудно…
— Заткнись! У тебя есть три дня! Три дня, чтобы поднять свою тощую задницу, доехать до своего уважаемого родственника и навести справки. После этого, — заведёшь свой грузовик и отвезёшь нас немного южнее. Мы с приятелем слишком старые, чтобы ходить пешком на такие расстояния. Если ты не можешь или не хочешь этого сделать, то извини, я приму меры.
— Карим!
— И начну с Портсмута…
30 15 год по летоисчислению Нового мира Шангарская долина
При упоминании этого города, Руслан побелел и застыл. Лицо пошло красными пятнами. Смотри ты мне, как он удивился. Неожиданно? Плевать я хотел! Для меня не существует моральных принципов. Есть цель, которую надо достичь. Любыми способами.
— А потом, я загляну в Новую Одессу. Я ничего не забыл, Русланчик? Ах да, извини. Ещё Порто-Франко. Для полного комплекта.
— Я всё сделаю, Карим Шайя, — глухо сказал он и опустил глаза.
— Вот и прекрасно. Ты уж постарайся, малыш… А я, в благодарность за твою помощь, буду молчать. Как рыба.
— Я всё сделаю, — повторил он. — Клянусь.
Почему я назвал эти города? В этих городах живут люди, которые очень дороги Руслану. Если быть точным — их деятельность. Так, ничего особенного. Небольшой дополнительный заработок, который приносит вполне ощутимый доход. Не буду сейчас рассказывать, но этот чеченец знает, что я могу сделать. Если честно — мне даже руки марать не придется! Сброшу информацию мальчикам из банды «Latin Kings». В придачу, сообщу одному местному мусульманскому деятелю, что их маленький Русланчик вносит слишком скудные деньги, для войны с неверными. И всё. Больше ничего делать не надо. Остальное произойдёт само собой. Проще мне помочь. Да, это шантаж. И поверьте, меня не терзают угрызения совести.