Я поднёс к глазам бинокль, рассмотрел человека, который вышел на террасу и даже хмыкнул.
— Собака сменила хозяина. Вот уж не думал, что встречу эту паскуду. Это святой отец из Виго.
— Там пастор? Тот самый? Мусульманин?
— Да. Как видишь — он начал отращивать бороду. Такой бравый муджахидин получится, что только держись! Знать бы, каким образом он сюда попал?
— Чего тут думать? Парень решил сменить хозяев, только и всего. Тебя это удивляет? А вот и наш старичок. Кстати, а он бодро выглядит, для своих лет.
На террасе появился ещё один мужчина. Пожилой, лет семидесяти, если не больше. Лицо покрыто глубокими морщинами. На нём какой-то балахон, отдалённо напоминающий халат. Для полного комплекта, только чалмы с длинным, свисающим на плечо фачем не хватает. Будет похож на Моллу Несарта.[14]
— Что с охраной?
— Видно плохо. Думаю, что несколько человек живут в доме для гостей. Видишь?
— Вижу. Почему решил, что только несколько? Может их там десяток?
— Нет, — покачал головой я. — Во-первых, — они слишком лениво бродят по территории. Скучно и они расслабились. Если нет опасности, то держать большую охрану бессмысленно. Если что-то начнётся, то соберутся бойцы живущие в ауле. Во-вторых, — они зарезали одного барашка. Так что, там не больше семи человек. Думаю, что два-три охранника, хозяин и прислуга.
— Старик разве не женат?
— Он вдовец. Иногда ему привозят молоденьких рабынь, чтобы они разогнали ему кровь. Старик любит это дело.
— Часто привозят?
— Практически каждый месяц. Он не только сам этими девочками занимается. Любит, старый паскуда, смотреть, как девчат насилуют. Его бойцы помогают. Насилуют, избивают. В пылу страсти. Потом, если не сильно обезображена, продают на юг. Там народ не привередливый. Поль, ты же присутствовал при нашем разговоре с дядей Руслана?
— Вы говорили на арабском. Я плохо его знаю.
— Да, я как-то подзабыл.
Старик, который живёт в этом доме — Анзор Ахлаков. Это про него рассказывал капитан Верещагин. По его словам, где-то здесь и сынишка его обитает — Асхад Ахлаков. И около сотни отморозков, помешанных на святой войне с неверными. Точнее — войне с неверными за вполне достоверные наличные. Хороший бизнес. Пока самих в грунт не закопали.
— Интересно, а почему аул выглядит таким заброшенным?
— Все ушли с кафирами воевать, — хмыкает Нардин.
— Что-то мне не верится…
— Ты какой-то неправильный мусульманин.
— Я умный мусульманин, а это большая редкость.
Ночью опять пошёл дождь. Начался мелкой серой взвесью, а потом разгулялся, разошёлся тяжёлыми гулкими каплями и превратился в пронизывающий до костей ливень. Плохо. Для тех, у кого нет крыши над головой. Для тех, кто в пути. Для тех, кто не умеет терпеть и ждать. Плохая погода. Но для наших дел, на сегодня запланированных, лучшей погоды и не придумаешь. Даже если очень постараешься.
32 15 год по летоисчислению Нового мира Перевал Арч-Корт
Двор был пуст. Если не считать двух потрёпанных джипов, которые стояли у ворот гаража. Судя по выбитым стёклам (прикрытым полиэтиленовой плёнкой) и пулевым пробоинам — недавно влипли в переделку. Почему не в гараже? Чёрт его знает — гараж мы не проверяли. Рядом с ним находится караульное помещение и соваться в этот гадюшник желания не возникало. К нашему счастью — погода была дрянь и лило как из ведра. Даже охранник, который должен был охранять территорию, и тот ушёл в караулку. Ну а как иначе назвать этот маленький домик, рядом с гаражом? Караулка, она и в Африке караулка. Хотя… Охранника понять можно. Мокнуть ему неохота, вот и решил парень погреться за чашкой чая. Хреново у них с дисциплиной. Эх, давно здесь никого не резали. Ничего, если надо, то мы это исправим.
Через забор перемахнули быстро и незаметно. Ливень усилился и шансов, что нас заметят было немного. К темноте добавилась сизая пелена дождя и предметы теряли свои очертания. Они словно растворялись в этой промозглой, ночной сырости. Рядом со мной тихо хекнул Поль, приземляясь на раскисшую землю. Он присел и тенью скользнул в сторону. Наследить не боялись — дождь всё смоет. Почва здесь глинистая, перемешанная с камнями и щебнем — следов почти не остаётся.
Итак…
Территория, огороженная высоким забором. Довольно большая и ровная. Без привычных для этих мест террас, валунов и пригорков. Представляю, сколько пришлось повозиться рабочим, чтобы двор выглядел как теннисный корт. Хотя… Какие здесь рабочие? Рабы! Здесь всё делают рабы. Строят, обрабатывают сады, роют канавы для орошения садов. Даже убивают. Что? Вас это удивляет? Вы плохо знаете эти места, господа! Рабы убивают других рабов. Просто и без всяких эмоций. По благодушному кивку хозяина. И никаких эмоций при этом они не испытывают. Да, здешние жители умеют ломать людей. Играют на простейшем рефлексе — желании жить. Если раб не будет убивать, то убьют его. И люди, ослеплённые безысходностью, убивают. Без эмоций, соплей и сожалений. Добей упавшего! Отними кусок заплесневелой лепёшки у слабого! Вот так и живёт раб. Поверьте мне на слово — я видел в этих краях многое. Люди, попавшие в рабство, ломаются. За редким, очень редким исключением. Немногие, кто сумел сохранить в себе стержень, долго в плену не сидят — или убегают, или их убивают, как собаку, зарычавшую на своего хозяина. Или сломайся или сдохни — третьего не дано.
Что у нас здесь ещё? Ворота… Высокие, крепкие, двустворчатые. Посередине участка стоит двухэтажный дом, сложенный из красного кирпича, — что само по себе указывает на высокий статус хозяина. Кирпичи — товар дорогой. Их везут откуда-то с южного побережья. Остальные дома в посёлке выстроены из диких камней и глины, перемешанной с навозом, соломой и ветками кустарника. А в этом доме даже крыша покрыта черепицей… Даже представить себе не могу, сколько он за неё заплатил. Это очень дорого.
По левую сторону от ворот — как я уже говорил — гараж и караульное помещение. Между прочим, очень глупо построили — из окон дома караульное помещение не просматривается. В пяти метрах от забора начинался небольшой сад, где росли два или три десятка деревьев, с выбеленными стволами. Кто-то мне рассказывал, что саженцы фруктовых деревьев, привезённых из Старого света здесь неплохо приживаются. Видимо старика-хозяина ностальгия замучила, вот и заказал десяток другой. На заднем дворе, куда мы сразу переместились, стоит беседка, украшенная вычурной резьбой. Если быть точным — нечто похожее на классическую ротонду.
В самой глубине двора — несколько хозяйственных построек. Ничего интересного. Сельскохозяйственные инструменты, развешанные по стенам, какие-то ящики. На одной из стен аккуратно развешаны цепи. С ошейниками для людей. На каждую цепь, — длиной в четыре метра — три ошейника. Это, так называемые, «горные». Потому что пленники это товар. Востребованный и дорогой. И при движении по горам, рабов заковывают именно по трое. Если один сорвался, то у оставшихся есть шанс удержаться на тропе или карнизе и вытащить упавшего. Если заковать по-двое, то сорвутся оба. Больше трёх — неудобно идти.
В общем — привычная для этих мест обстановка. Да, тюрьму мы тоже нашли. Зиндан, а точнее две больших ямы, были пустыми. Решётки, сваренные из толстых арматурных прутьев, были подняты. На одной их них, приваленной к стене, висели цепи с замками. Из провалов воняло дерьмом и мочой. Несмотря на деревянный навес, выстроенный над этой «тюрьмой», в ямах блестела вода. Виднелись какие-то рваные тряпки и пластиковая миска, плавающая на поверхности лужи. Долго не разглядывали — не за этим сюда пришли.
Если честно — я надеялся, что племянник будет сидеть в зиндане. Да, это жестокие мысли. В такую погоду, в вонючей и сырой яме он бы долго не выжил — слишком мал. Значит, его держат не здесь. Неужели информатор ошибся? Что-то здесь не так. В доме? Сомневаюсь. Даже если и так — что это изменит? Штурмовать дом вдвоём? Вы что, господа, рехнулись?
Поль, крутивший головой как филин, дотронулся до моего плеча и указал на веранду. Мы подобрались поближе, но в комнате, выходящей на задний двор, кто-то включил свет. Делать было нечего и мы метнулись под веранду. И тут, как назло, закончился дождь. Резко, будто наверху повернули какой-то кран и выключили воду.
Через минуту, дверь на веранду открылась и на улицу вышли люди. Мы их не видели, но прекрасно слышали. Судя по голосам — это хозяин со своим сыном. Один из них сделал несколько шагов и опустился в плетёное кресло, стоящее у стены. Второй начал расхаживать по веранде.
Говорили они долго. И это не было похоже на разговор отца с сыном. Не было в этом нахальном юнце сыновей почтительности, которой так бахвалятся местные жители. Знать бы о чём они говорят… Увы, но чеченского языка я не знал. Иногда мелькали похожие слова, но это не помогало. Судя по интонациям, — старик не очень доволен своим отпрыском. Говорит резко и довольно громко. Интересно, где это Асхад напортачил? Сынок отбивался, как мог. В его голосе можно было услышать и раздражение, и обиду, и даже плохо скрываемую злость.
Через несколько минут послышался стук двери и на веранду вышел ещё кто-то. Ещё один собеседник? А вот это уже интереснее! На веранде появился новый собеседник и наши радушные хозяева сразу перешли на арабский. Слава Аллаху, а то сижу здесь как глухой.
— Вы звали меня?
— Да, Салман, — проворчал старик. — Вижу, что без твоего совета не разберёмся. Молодые всегда торопятся…
Его перебили. Опять послышался голос Асхада. Говорит на чеченском. Ругается с отцом? Опять слышится голос новоприбывшего человека. Он говорит медленно и неторопливо. Уговаривает Асхада проявить терпение и уважение? И голос… Какой знакомый голос! Голос человека, которого назвали Салманом, был поразительно похож на голос пастора из Виго. Салман, значит… Хороший у нас «друг», ничего не скажешь![15]
Дальше разговор был мне неинтересен. Почти не интересен. Разве что узнал несколько новостей о провалившейся попытке захватить блокпост «Амазонка-3». Эти ребята надеялись взять его штурмом и закрепиться до начала сезона дождей. Окажись эти мальчики шустрее, — у демидовцев прибавилось бы проблем. Дельная была мысль, но исполнение как всегда подкачало.
Как я понял из их разговора — на блокпост двигались две большие группы. По западному и северо-восточному проходу. Одну из банд мы с Верещагиным шуганули. Бывает, что и на войне везёт. Ввязываться в затяжные бои, доблестные муджахидины не захотели и отступили. Их коллеги, которые шли через Арч-Корт, остались в гордом одиночестве, получили по морде и отвалили обратно на свою территорию — зализывать раны и сочинять небылицы про борьбу с неверными. Как бы там не было, но теперь начинаются внутренние разборки: кто во всём этом виноват? Ну и конечно — что теперь делать? После провальной попытки захватить блокпост, этим ребятам остаётся лишь совершать короткие набеги на русскую территорию. Этим положения не поправишь и территорию под контроль не захватишь. Русские привыкли к этим бандам, как к комариным укусам и вполне успешно давят бандитов по мере обнаружения. Причём, давят без всякого слюнтяйства, которым грешат на территории европейского содружества. Пленные берутся лишь в том случае, если есть возможность обмена. Если нет, то и суда нет. В прямом и переносном смысле. Как говорит один знакомый из Демидовска: «вывели в чистое поле, поставили лицом к стенке и пустили пулю между глаз».
А вот это уже интересно! Оказывается у демидовцев появились союзники. Из Техаса начали прибывать добровольцы. Приезжают небольшими группами, но человек двести уже есть. Работают вдоль Амазонки, в качестве автономных мобильных групп. Отлавливают бандитов и развешивают их на деревьях, в качестве дорожных указателей. Представляю, как бесится Орден! По-крайней мере, чеченцы уже сейчас кипятком писают от злости.
Через пятнадцать минут накал беседы пошёл на спад — стали говорить тише. Начал накрапывать дождь, заглушая их голоса. Ещё несколько минут и он превратится в проливной ливень.
Судя по обрывкам фраз, доносящимся до меня, — обсуждают хозяйственные дела. Дважды мелькал банк Ордена и какие-то кредиты. Дьявольщина! Я не удивлюсь, если для войны с Демидовском им открыли золотую кредитную линию. Под минимальные проценты и часть будущей добычи. Суки…
Дождь пошёл сильнее и хозяева перебрались в дом. Поль дотронулся до моего плеча и вопросительно кивнул. В ответ я покачал головой и показал в сторону ограды.
— Уходим!
Мы подождали несколько минут и убедившись, что всё затихло перемахнули через забор. Через полчаса мы уже вернулись в найденное Полем убежище — небольшой грот, расположенный на склоне горы. Пожалуй, что это даже не грот, а впадина. Метра три глубиной и полтора метра шириной. Все подходы к нему хорошо закрыты густым и жутко колючим кустарником. Пробраться к нему можно было только ползком (на нижних ветках не такие большие колючки). Конечно, это не пятизвёздочный отель, но здесь можно немного обсушиться и на голову не капало. У входа лежало несколько камней, скатившихся по склону. В общем, — не самый плохой гостиничный номер, для двух небритых и провонявших потом бродяг.
Добравшись до убежища, мы разложили вещи, разделись и попытались как-то просушить одежду. В самом дальнем углу, Поль разжёг маленькую горелку и поставил котелок с водой. Через несколько минут вода закипела и мы поужинали. А заодно и позавтракали. Пеммикан, который готовит Поль, это не горячая отбивная, но на безрыбье и креветка превращается в омара. Консервы уже осточертели. Кстати, Нардин вечно таскает с собой эти плитки, похожие на шоколадные батончики. Надо заметить, что на этом сходство и заканчивается! Чтобы разгрызть эту смесь из сушёного мяса, изюма, каких-то местных ягод и свиного жира, надо иметь стальные зубы. Медведь утверждает, что нет ничего лучше, для лёгкого завтрака на пленэре. В гробу я видел такую пищу, но выбирать не приходится. Жрали и не такое.
Через полчаса мы закончили ужинать и начали устраиваться на ночлег. Первым будет дежурить Поль. На рассвете сменю. Потом надо будет выбраться наружу и посмотреть за посёлком. Потом? Потом будет браться за дело. Хватит тут валяться. При такой погоде безделье превращается в издевательство над самим собой.
Уже засыпая, почему-то вспомнил Париж. Не знаю, по какой причине и за каким чёртом эти видения? Словно забыл сделать что-то очень важное и теперь это всплывает в памяти. Как стоп-кадр из чёрно-белого фильма.
33 15 год по летоисчислению Нового мира Перевал Арч-Корт
Выспаться не удалось. Через несколько часов над головой раздался хорошо знакомый вой и я, даже окончательно не проснувшись вжался в землю. Перед глазами, обрывками сна, мелькнула призрачная Гвиана, словно меня швырнуло в прошлое! Дьявол!!! Рядом дёрнулся Поль и раздался взрыв. Ещё! Ещё! Bordel de merde! Где-то рядом, не переставая, завывали миномётные мины, чередуясь с разрывами. Послышались крики, несколько автоматных очередей, выпущенных куда-то в небо. Над головой завыло. Господи, как я ненавижу миномёты! Взрыв! Ещё, ещё, ещё! Одна мина видимо ушла в сторону от цели и рванула рядом с нашим убежищем. Нас ощутимо тряхнуло. Ещё десять взрывов подряд, перемешанных со стрельбой и в наконец, в этой промозглой предрассветной хмари, раздался басовитый голос крупнокалиберного пулемёта.
— Какого дьявола?! — я поднял голову, но Поль дернул меня за жилет и прижал к земле.
— Лежать!
Опять завыло, но звук немного изменился. Судя по всему, миномётный огонь перенесли куда-то в сторону. Взрывы раздавались на большем расстоянии, нежели в начале обстрела. Одна из мин попала куда-то в склад с боеприпасами. Грохнуло так, что мало не показалось. Следом за этим раздались какие-то визги и в посёлке начался бой.
Через несколько часов, когда немного рассвело, мы выбрались из убежища и пробрались вниз по склону. То, что нас могут заметить, мы не боялись — кустарник на склоне рос густо. Тем более, что внизу продолжали воевать. Не так упорно, как в самом начале, но стреляли не переставая. В общем, — местным жителям есть чем заняться. А может уже там новые хозяева объявились? Кто знает. Посмотрим…
На окраине бродило десять человек, осматривая лежащие трупы. Надо понимать, что это тела тех, кто под утро устроил здесь заварушку. На другой стороне посёлка ещё слышались выстрелы. Грохнула граната. Ещё несколько хлопков. Словно раненых добивают. Видимо там кого-то зажали в угол и теперь подводят итоги. Раздались несколько, уже набивших оскомину криков: «Аллах акбар!» и наконец всё затихло.
Селение серьёзно пострадало. Дома, прилегающие к усадьбе Ахлакова были нетронуты, но по окраинам дымились развалины. Странная избирательность целей. Хотя… Если немного подумать, то я по-моему знаю, кто устроил этот переполох. Несмотря на вялотекущую войну с русскими, здесь побывали свои. Полагаю, что «обиженный» тейп отметился.
Пока я размышлял на этими вещами, Поль разглядывал людей, толпившихся у ворот Ахлакова. Там сейчас было людно. Человек сорок, если не больше. Два джипа. На одном из них установлен крупнокалиберный пулемёт. На поднятом к небу стволе висела чья-то отрезанная голова. Уже успели отметиться…
— Дьявольщина! — Нардин чуть бинокль не выронил от удивления.
— Что случилось?
— Парень, рядом с водителем. Видишь?
— Что с ним не так? — поинтересовался я.
— Смотри внимательнее!
— Который из них?
— Тот, который держит в руках небольшой саквояж.
— Твою мать, — сквозь зубы процедил я. — Это же Лившиц!
— Я тоже охренел, когда увидел.
— Что он здесь делает?!
— А то ты не видишь! Дружит с нашими мусульманскими друзьями…
— Долбанный жидяра! Убью паскуду.
— Остынь, Карим!
— Да, Поль, — ты прав. Каждый выбирает свою дорогу в этом мире.