— Я богат, потому что много работал, и знаю, что без вас мне бы не разбогатеть. Мы связаны друг с другом, мы одна команда.
Все кивнули и загомонили, а Дирк продолжил:
— Одно я вам обещаю. Если я смогу нанять за приличное жалованье белого, я не стану брать кули или ниггера! — Все шумно приветствовали эти слова и подняли стаканы. — Нынешнее правительство, люди Сматса, провернули это на золотых шахтах. Два с половиной пенса в день черным, а белых на улицу. А когда рабочие возмутились, они послали в Фордсбург Мясника — человека, которого я стыжусь называть отцом.
Кто-то громко постучал в дверь, и десятник извинился и вышел.
Через минуту он вернулся и что-то прошептал Дирку Кортни. Дирк улыбнулся, кивнул и вновь обратился к слушателям:
— Ну, джентльмены, нашлась прекрасная забава. Внизу, у нового участка Були, лев убил одного из моих быков. Только что прибегал пастух и рассказал. Это произошло всего час назад, и у нас есть отличная возможность поохотиться. Позвольте завершить нашу встречу. Мы снова соберемся, — он взглянул на часы, — завтра в пять утра, каждый верхом и с ружьем!
* * *Марк и Пунгуше спали, каждый под своим одеялом, на пропеченной солнцем земле, а Троянец щипал сухую желтую траву поблизости. С востока дул прохладный ветер. Они проснулись в предрассветной темноте и сидели у костра, пили кофе и курили, пока Пунгуше снова не двинулся по следу.
Со спины Троянца в такой тьме не было видно земли, но Пунгуше уверенно бежал впереди, вынуждая мула неохотно трусить вдогонку.
На краю распаханных земель след пришлось поискать, но Пунгуше обнаружил его почти сразу.
Они двинулись дальше. Вставало солнце, очерчивая верхние ветви деревьев, делая их черными и угловатыми на фоне красного золота.
Мягкие янтарные лучи не грели, но отбрасывали на твердую красную землю длинные искаженные тени мула и человека.
Марк в который раз удивился тому, как зулус при таком освещении находит след; сам он не видел никаких львиных следов.
Раздался ружейный выстрел, такой далекий, что Марк подумал, ему показалось, но Пунгуше мигом остановился и знаком велел остановить мула. Они стояли и внимательно слушали. Неожиданно прогремело несколько выстрелов, не меньше десяти, и снова наступила тишина.
Пунгуше повернулся и без выражения посмотрел на Марка.
Тишина была полной, ружейный огонь заставил утихнуть даже утренний хор птиц. Потом, когда тишину больше ничто не нарушало, на краю пашни снова начала чирикать стая маленьких коричневых франколинов.
— Пошли! — кивнул Марк Пунгуше, стараясь придать лицу такое же бесстрастие, но его голос дрожал от гнева.
Они опоздали. Последние львы южнее Усути убиты. Марк ослабел от бессильного гнева.
* * *Они не замечали Марка, пока он не подъехал прямо к ним.
Слишком возбужденные, слишком поглощенные своей работой.
Восемь белых, все вооружены и одеты в простые охотничьи костюмы; два конюха-зулуса держали лошадей.
На утоптанной площадке под деревьями мимозы лежала полусъеденная туша быка. Но не это привлекло их внимание. Они тесным кружком собрались за быком и хриплыми голосами грубовато перешучивались и весело бранились.
Марк спешился и протянул повод Пунгуше. Он медленно пошел к группе, боясь того, что может увидеть, но остановился, когда один из людей поднял голову и заметил его. Он сразу узнал Марка.
— А, хранитель! — Дирк Кортни рассмеялся, откинув великолепную голову. — Мы выполняем вашу работу.
Смех звучал злобно и презрительно, и Марк понял, что Дирк помнит о взятке, которую Марк принял, а потом обратил против него.
— Этого можете вычеркнуть из своего отчета.
Дирк снова повернулся и жестом приказал людям расступиться.
Круг разомкнулся, и Марк прошел. Вокруг толпились краснолицые разговорчивые люди, от них разило выпивкой.
— Джентльмены, позвольте представить вам недавно назначенного хранителя заповедной территории у Ворот Чаки.
Дирк стоял против Марка на противоположной стороне кружка, небрежно сунув одну руку в карман замшевого пиджака; на локте другой руки висело слоновье двуствольное ружье ручной работы от Гиббса из Лондона, калибра.450.
Лев лежал на боку, вытянув лапы. Старый, весь в шрамах, такой худой и поджарый, что под короткой рыжевато-коричневой шерстью отчетливо виднелось каждое ребро. В его теле зияли четыре пулевых отверстия, одно, за плечом, оставила пуля, которая должна была разорвать оба легких, другая тяжелая пуля разнесла череп. Пасть была раскрыта, и кровавая слюна еще стекала по розовому языку.
— Поздравляю, джентльмены, — кивнул Марк, но только Дирк уловил иронию в его голосе.
— Да, — согласился он, — чем быстрей мы уничтожим здесь зверей, тем лучше и безопасней будет для всех.
Его поддержал дружный хор. Один из охотников достал из заднего кармана коричневую бутылку и передал ее по кругу; все по очереди поднимали ее дном к небу, каждый одобрительно восклицал и шумно чмокал.
— А что с львицей? — спросил Марк, отказываясь от своей очереди на бутылку.
— О ней не беспокойтесь, — заверил один из охотников. — Она уже свалилась. Я попал ей в плечо. Мы просто даем ей возможность немного окрепнуть, прежде чем пойдем за ней и прикончим.
Он достал нож и принялся свежевать тушу льва под замечания и советы товарищей.
Марк вернулся к Пунгуше, который терпеливо сидел у головы Троянца.
— Львица ранена, но убежала.
— Я видел след, — кивнул Пунгуше и показал взглядом, не поворачивая головы.
— Тяжело она ранена?
— Еще не знаю. Нужно посмотреть, как она бежит, прежде чем решать.
— Возьми след, — сказал Марк. — Пойдем тихо, не привлекая внимания этих великих охотников.
Они пошли с поляны, небрежно ведя мула; Марк шел в десяти шагах за Пунгуше.
Пройдя пятьсот ярдов, Пунгуше остановился и негромко заговорил:
— Она ранена в правое плечо или лапу, но не думаю, что затронута кость, потому что на каждом втором шагу она касается этой лапой земли. Идет на трех лапах. Вначале было немного крови, но она быстро высохла.
— Может, у нее внутреннее кровоизлияние? — спросил Марк.
— Если так, очень скоро мы найдем ее мертвой, — пожал плечами Пунгуше.
— Ну хорошо. — Марк снова сел верхом. — Пошли быстрей, нужно перегнать остальных, никто из них не сможет идти по следу на такой жесткой почве.
Но он опоздал.
— Андерс! — крикнул Дирк Кортни, ехавший во главе группы. — Что это вы делаете?
— Свою работу, — ответил Марк. — Иду по следу раненого зверя.
— Мы идем с вами.
Марк взглянул на Пунгуше, произошел мгновенный неслышный обмен, потом он снова повернулся к охотникам.
— Вы понимаете, как это опасно? На зверя, должно быть, не раз охотились, а мой следопыт считает, что львица ранена легко.
Охотники протрезвели и медлили в нерешительности, но все равно все восемь человек поехали за Пунгуше. Зулус шел быстро — минза умлабати, — заставляя лошадей двигаться легким галопом, и спустя час Дирк Кортни громко выругался.
— Не вижу никакой крови.
— Кровь засохла, — ответил Марк. — Рана закрылась.
Содержимое коричневой бутылки давно иссякло. Красные лица в начинающейся жаре покрылись каплями пота, глаза налились кровью, а хорошее настроение вытеснили головная боль и ощущение распухшего языка; никто и не подумал прихватить бутылку с водой.
Двое повернули назад.
Еще час спустя Дирк Кортни подозрительно сказал:
— Проклятый черномазый гоняет нас без толку. Скажите ему, что я его выпорю. Львица быстро уходит. Я ему не верю. Не вижу никакого следа.
Пунгуше неожиданно остановился, знаком велел всем оставаться на местах, а сам осторожно прошел вперед в густые заросли кустарника.
— Мне все это надоело, — сказал один из всадников.
— Мне тоже. Меня работа ждет.
Еще трое повернули назад, а те, что остались, сидели на лошадях и нервничали, пока из кустов не показался Пунгуше и не поманил их.
В самом центре зарослей он показал несомненный отпечаток львиной лапы, глубоко врезанный в груду выброшенной кротом почвы. Он смотрел прямо на юг.
— Хорошо, — согласился Дирк Кортни, — он еще не потерял след. Скажите, пусть идет дальше.
Во втором часу дня львица привела их на низкий обширный выступ гранита, и Пунгуше устало сел. Бугры его мышц блестели на солнце, словно смазанные маслом. Он посмотрел на сидящего на муле Марка и беспомощно пожал плечами.
— Мертвый след, — сказал Марк. — Львица ушла.
Дирк Кортни жестоко дернул поводья, повернув голову лошади, и рявкнул Марку:
— Я хочу поговорить с вами.
Он отъехал от группы, чтобы разговор не был услышан, и Марк поехал за ним.
Они остановились лицом друг к другу. Рот Дирка был сжат и злобно кривился.
— Я хочу поговорить с вами.
Он отъехал от группы, чтобы разговор не был услышан, и Марк поехал за ним.
Они остановились лицом друг к другу. Рот Дирка был сжат и злобно кривился.
— Вы вторично перехитрили меня, — мрачно начал он. — Вы могли бы стать моим союзником, а вместо этого отец прислал мне расписку на мой дар вам. Теперь вы и ваш дикарь выкинули новый фортель. Не знаю, как вы это сделали, но больше такого не будет. — Он смотрел на Марка, и выражение его глаз изменилось, в их глубине снова сверкнула безумная злоба. — Я мог бы стать вам могущественным другом, но стал еще более могущественным врагом. До сих пор только мой отец спасал вас. Но скоро все изменится. Клянусь вам, ни один человек не смеет стоять у меня на пути.
Он повернул лошадь, вонзил шпоры ей в бока и ускакал.
Два оставшихся охотника мрачно поехали за ним.
Марк вернулся к Пунгуше, и они выпили воды из бутылки и перекурили. Потом Марк спросил:
— Где львица?
— Мы сошли с ее следа два часа назад.
Марк пристально взглянул на него, и Пунгуше встал и прошел к еще одной кротовьей куче на краю гранита. Присел рядом с ней и растопыренными пальцами выдавил отпечаток львиной лапы, затем костяшками изобразил следы когтей.
Каким-то чудом на рыхлой земле появился настоящий отпечаток лапы взрослого льва; Пунгуше посмотрел на недоверчивое и недоуменное выражение лица Марка и расхохотался, как умел только он, — шумно выдыхая воздух, с гиппопотамьим фырканьем, радостно раскачиваясь на корточках.
— Два часа мы шли по следу Токолоше*, — прокричал он.
— Я ее не вижу, — сказал Марк, старательно разглядывая долину.
— О Джамела, который не видит!
— Где львица, Пунгуше?
— Видишь раздвоенное дерево за тремя круглыми скалами?.. — Мало-помалу он направлял взгляд Марка, пока тот внезапно не увидел над короткой желтой травой примерно в шестистах ярдах от места, где они сидели, два круглых выступа ушей. Львица лежала под густыми колючими кустами; у него на глазах она опустила голову, и уши скрылись.
— Теперь, когда она одна, она хочет вернуться в хорошо знакомые места, за Усути. Поэтому она все время движется в ту сторону, когда позволяет рана.
Прежде чем они догнали львицу, они нашли еще три места, где она отдыхала; в одном была полоса крови, а к комку земли прилипли несколько желтых волосков. Пунгуше внимательно осмотрел эти волоски; по цвету и текстуре он мог определить, с какой они части тела львицы.
— Высоко на правом плече, и если бы кровь продолжала идти, львица бы уже умерла. Но ей очень больно, она идет короткими перебежками. Рана вызывает оцепенелость. Уйти далеко львица не может.
Марк повернул бинокль на запад и с тоской посмотрел сквозь голую дымку на утесы Ворот Чаки в шести милях от них.
* Таинственное существо из зулусских легенд.
— Так близко, — прошептал он, — так близко.
Но уставшая, измученная болью кошка уходила от святилища к распаханным землям, к скоту, людям и собачьим сворам.
Марк невольно повернулся в том направлении, широко провел взглядом в бинокле с севера на восток.
С невысокого хребта открывался хороший вид на мили редкого леса, примыкающего к коричневой протяженности пашен.
В поле зрения что-то двигалось; Марк моргнул и навел окуляры на резкость. В его сторону медленно двигались три всадника, и даже отсюда Марк видел бегущих перед ними собак.
Он снова посмотрел на первого из всадников. Невозможно было не узнать эту надменную высокую фигуру. Дирк Кортни не отказался от охоты. Он лишь вернулся, чтобы прихватить свору, и теперь по следу раненой кошки быстро бежали собаки.
Марк положил руку на жесткое мускулистое плечо Пунгуше, а второй рукой показал. Зулус встал и целую минуту смотрел на приближающихся всадников, потом быстро заговорил.
— Джамела, я попробую позвать львицу и увести ее. — Марк хотел задать вопрос, но Пунгуше резко перебил: — Можешь увести собак в сторону или остановить?
Марк ненадолго задумался, потом кивнул.
— Дай мне твой нюхательный табак, Пунгуше.
Пунгуше снял с ремешка на шее рог с размельченным табаком и, ни о чем не спрашивая, протянул Марку.
— Иди, — сказал Марк. — Зови мою львицу.
Пунгуше спустился с хребта, а Марк заторопился к Троянцу.
В мешке для провизии у Марка оставались три полоски жесткой сушеной говядины. Он отыскал два плоских камня и размельчил мясо в порошок; каждые несколько секунд он оглядывался на быстро приближающихся всадников.
Мясной порошок он высыпал в котелок, добавил из рога унцию туземного табака, смешал порошки пальцами и побежал туда, где они ушли со следа львицы.
Добравшись до того места, где раненая львица обогнула выступ скалы, он наклонился и высыпал три аккуратные кучки смешанного порошка прямо на пути приближающихся собак.
Собаки не устоят перед запахом мяса и принюхаются.
Он уже слышал их возбужденный лай, собаки стремительно приближались, охотники галопом скакали следом. Бегом возвращаясь к Троянцу, Марк мрачно улыбнулся.
Собака, понюхавшая крепкий туземный табак, следующие двенадцать часов ничего не способна учуять.
* * *Львица лежала на боку, раскрыв пасть. Она тяжело дышала, ее грудь ходила, как кузнечные меха; глаза были плотно закрыты.
В нее выстрелили справа. Мягкая свинцовая пуля из «мартини хендри» калибра 45.5 попала ей в плечо, но в переднюю его часть, разорвав плотную мышцу и задев крупный плечевой сустав, разрезав сухожилие и раздробив маленькую подвижную кость, которая встречается только в плече льва и которую охотники высоко ценят как талисман.
Пуля прошла через шею, но не задела артерию и засела под черепом, образовав выпуклость размером с сустав пальца человека.
Над раной весело жужжали мухи, и львица подняла голову и рявкнула на них, потом негромко замяукала от боли, вызванной этим движением, и начала тщательно вылизывать пулевое отверстие; ее гибкий язык шуршал о шкуру, подбирая свежие струйки водянистой крови. Потом львица снова легла и устало закрыла глаза.
* * *Пунгуше чувствовал ветер, как рулевой большого корабля, потому что для него ветер был так же важен, как для моряка. Во всякое время дня Пунгуше точно знал направление и силу ветра, предвидя каждую перемену раньше, чем она произойдет, и ему не нужно было носить с собой мешочек с пеплом или слюнявить палец: знания его были заложены в подсознание.
Он старательно держался против ветра по отношению к лежащему животному. И ему не пришло в голову возблагодарить провидение за устойчивый восточный ветер, который позволил ему оказаться между львицей и близкой границей Ворот Чаки.
Неслышно, как скользящая по земле тень облака, он приближался к львице, точно определяя границы ее острого слуха, прежде чем остановиться в трехстах ярдах от нее.
С десяток раз он наполнил и опустошил легкие, крупные мышцы груди вздымались и опадали: он создавал избыток кислорода в крови. Потом набрал полную грудь воздуха, вытянул под необычным углом шею и поднес ладони ко рту.
Из глубины напряженной груди донесся низкий рокот, который постепенно поднимался в естественном ритме и вдруг завершился легким кашлем.
Львица мгновенно подняла голову, насторожила уши, в ее глазах вспыхнули желтые огни — сквозь боль, страх и смятение она услышала призыв старого льва, тот низкий, далеко разносящийся зов, который так часто направлял ее во время охоты и которым самец подзывал ее к себе в густой чаще.
Когда она вставала, боль была почти непереносимой, потому что рана затекла, и эта гранитная тяжесть боли едва не раздавила ей плечо, шею и грудь, но в это мгновение львица впервые услышала далекий лай собак. На них со старым самцом и в прошлом охотились с собаками, и этот звук придал ей сил.
Она встала, постояла на трех лапах, оберегая четвертую и тяжело дыша, потом, негромко подвывая от боли, не касаясь земли раненой лапой, пошла вперед. На каждом шагу ей приходилось наклоняться, чтобы удержать равновесие.
* * *С вершины хребта Марк видел, как желтая кошка снова отправилась в путь — к счастью, на этот раз на запад. Далеко впереди, не показываясь ей на глаза, трусил зулус; всякий раз как львица останавливалась, собираясь лечь, он повторял призыв самца, ее господина, и львица неизменно отвечала легким мяуканьем и хромала вслед за ним, на запад, к дремлющим голубым холмам, охраняющим долину Бубези.
Марку приходилось и раньше слышать охотничьи рассказы: старик Андерс всегда утверждал, что зулус, носивший за ним ружье и убитый в 1884 году слоном на реке Саби, умел подзывать львов. Однако Марк никогда не видел, как это делается, и в глубине души отнес рассказ к числу хоть и красочных, но выдумок.
Теперь он сам видел, как это происходит, и все равно не мог поверить.