— Очень сожалею, что не могу сказать ничего более определенного, — возразил старик, — дальше вам самому придется потрудиться!
— Не буду больше настаивать, — ответил Шерлок Холмс, вставая и направляясь к двери, — вы упрямы, как старая кляча, и если не захотите говорить, так и ломом не откроешь вам рта!
Старик захихикал, как будто Шерлок Холмс сказал что-то очень лестное для него.
Выйдя на улицу, Шерлок Холмс раздумывал, куда ему пойти?
Он так задумался, что не заметил, как в тени противоположного дома за ним следит какая-то темная фигура.
Это был «Альберт-матрос», не забывший толчка, полученного от Шерлока Холмса, и готовившийся теперь отомстить ему. В тупике как раз никого не было.
— Погоди, милейший, ты не уйдешь от меня, — заскрежетал он, — я покончу с тобой!
Выхватив из кармана кистень и крепко сжав его в кулаке, он быстро подскочил к своему врагу и замахнулся с такой силой, что неминуемо раскроил бы ему череп, если бы благодаря быстрому движению сыщика не промахнулся.
Тогда «Альберт-матрос» замахнулся вторично, но не рассчитал громадной силы противника. Сыщик обхватил его руками и сжал с такой страшной силой, что у «Альберта-матроса» все ребра затрещали.
Он в ужасе взглянул на своего страшного противника, спокойное лицо которого не выдавало ни малейшего волнения.
— Оставь! Пожалей! — взмолился он, когда дыхание у него стало спираться, в глазах потемнело и он едва не лишился сознания, очутившись на мостовой.
Шерлок Холмс навалился на него, замахнувшись кистенем.
— Молись! — крикнул он ему.
Побежденный в отчаянии взглянул на кистень и в ожидании удара закрыл глаза. Вдруг сыщик рванул его и поставил на ноги.
— Встань, подлец! — крикнул он. — Я не хочу марать рук о тебя!
«Альберт-матрос» в недоумении взглянул на противника, не понимая, почему тот пощадил его.
— Успокойся! — объяснил сыщик. — Я передумал и ничего тебе не сделаю! На, бери! — и Шерлок Холмс отдал ему кистень. — Спрячь его! Теперь ты знаешь, что мне тебя нечего бояться!
«Альберт-матрос» с удивлением посмотрел на сыщика.
— Вы хотите выдать меня полиции! — проговорил он.
— Ошибаешься. Я щажу тебя по другим причинам. Неужели ты не догадываешься, по каким?
Тот пожал плечами.
— Что ж, Чарли Фокс, я объясню тебе, в чем дело, — снова заговорил Шерлок Холмс. — В каких ты отношениях с переодетой женщиной, которая сегодня была в моем доме па Бейкер-стрит?
«Альберт-матрос» так был поражен, услышав свое настоящее имя, что в крайнем недоумении уставился на сыщика.
— Слушай, Чарли, я тебя прощу и обещаю похлопотать где нужно, если ты сознаешься. Скажи мне, Жанна Мильфорд до сих пор еще в связи с Бобом Гринфильдом? И ты тоже с ним водишься?
— Нет! — ответил Чарли. — Она теперь с другим!
— С Исааком Витней?
— Да!
— Сколько отсыпал Витней тебе и Жанне Мильфорд за дело, которое вы все вместе обделали на Оксфорд-стрит? — спросил Холмс и приблизился к преступнику.
— Клянусь вам, я ничего не знаю об этом деле, — ответил тот так искренно, что сыщик не счел возможным сомневаться в его правдивости. — Я, правда, работал прежде с Исааком, но никогда не пускал в ход ножа. Чарли Фокс негодный человек, у него много грехов на совести, но он не пачкал своих рук в крови! М-р Холмс, я умею быть благодарным! Вы обещали простить и пощадить меня, вы могли убить меня, но не сделали этого, так знайте же, если я чем-нибудь могу услужить вам, если только услуги такого старого негодяя, как я, не противны вам, вот моя рука — заключим мир!
— Вот это приятно слышать! — ответил Шерлок Холмс, приветливо улыбаясь и пожимая руку преступника. — Если ты останешься верен данному слову, то найдешь во мне друга. Ты будешь не первым мошенником, из которого я сделаю порядочного человека! Вот бери, Чарли! — и он сунул новому приятелю золотой. — Выпей за мое здоровье! Если хочешь, приходи ко мне на днях, у меня, вероятно, найдется для тебя работа!
Не дожидаясь благодарности, сыщик быстро ушел к ближайшему месту стоянки карет и уехал домой. Он остался доволен истекшим днем
* * *После этих событий прошла неделя, в течение которой Шерлок Холмс спокойно ожидал дальнейшего.
В одно прекрасное утро Гарри Тэксон доложил о приходе давнишнего приятеля сыщика, полицейского комиссара Броуна.
— Садитесь, дорогой мой, — сказал Шерлок Холмс и предложил гостю сигару, — долго же вы заставили меня ждать! Вы прямо из полицейского управления?
Броун закурил сигару и несколько раз затянулся.
— Вы угадали, друг мой! — начал он. — Когда мы не знаем, как быть, то к кому же идти, как не к Шерлоку Холмсу!
— К этому я уже давно привык, — засмеялся сыщик и налил себе и гостю по рюмке бренди, — меня это нисколько не удивляет. Разве Лодж ничего не добился?
Броун пожал плечами.
— Дело более сложно, чем мы предполагали, — ответил он. — Лодж все время наблюдал за дачей в Дартфорде, но узнал только, что Витней ежедневно в одно в то же время, так между шестью и семью часами вечера, является туда и затем возвращается в свою квартиру на Пикадилли, где продолжает разыгрывать роль знатного барина.
— И это все? — спросил сыщик.
— К сожалению, все! К этому Витней не подберешься! Нельзя же ему запретить проводить иногда несколько часов па своей даче? Ему, по-видимому, доставляет удовольствие водить нас за нос!
— Просто он знает, что за ним следят, и остерегается. Но неужели же Лодж так-таки ничего особенного и не заметил?
— Ему показалось, что Витней уходил с дачи всегда с туго набитыми карманами.
— Вот как!
— Он рассказывает, что Витней, приближаясь к даче, всегда размахивает руками, а уходя, прячет их в карманы.
— Из этого ведь еще не следует, что Витней уносил что-нибудь из дома. Впрочем, кто же ему может запретить. Ведь дача принадлежит ему!
— Ну, а что вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что Витней, зная, что за ним следят, просто хочет провести Лоджа. Он, вероятно, ничего не выносит из дачи, а напротив, приносит туда что-нибудь'
По лицу комиссара было видно, что он далеко не соглаесен с доводами своего приятеля.
— Никто не сомневается в том, милейший Холмс, что вы удивительно точно соображаете, обыкновенно попадая в самую точку, но в данном случае я, право, не могу согласиться с вами! Я сам много раз тайком бывал на этой даче и осматривал все сверху донизу, но ни разу не нашел ничего подозрительного, что могло бы выдать ловкого мошенника.
— И все-таки, милейший Броун, ключ от загадки скрывается именно там. Если на даче и нет ничего подозрительного, то тайные сообщники этого завзятого мошенника скрываются в каком-нибудь месте, путь к которому ведет через дачу!
— Вот это похоже на Шерлока Холмса! — рассмеялся Броун. — На даче нет ничего подозрительного, и все-таки путь к какому-то тайному месту ведет через нее! Очень интересно знать, чего вы добьетесь? Действительно, я чуть не забыл самого главного: вот, извольте, вам приглашение начальника полиции заняться этим делом!
Холмс бегло взглянул на бумагу.
— Я готов, — сказал он, кладя документ в карман, — но с условием, чтобы дело было поручено только исключительно мне! У семи нянек дитя всегда без глазу!
— Вы требуете отозвания Лоджа?
— Именно!
— Придется сегодня же вечером отозвать его.
— А когда он вернется в управление?
— Около восьми часов.
— Жаль! Я потеряю много времени. Но делать нечего, придется покориться, лишь бы потом я был уверен, что…
— Будьте покойны, как только Лодж вечером явится, я сейчас же извещу его о решении начальства, и он не будет мешать вам.
— Убедительно прошу вас об этом!
— Право, не знаешь, — проговорил Броун почти сердито, покачивая головой, — чему больше удивляться: беспримерному ли лукавству негодяя, не дающегося в наши руки, или вашему самомнению, с которым вы беретесь за это дело, кажущееся вам легким и стоящее нам уже недели работы. Вы хотите один справиться с тем, с чем не могут справиться Лодж и целая армия полицейских?
— Хочу! — подтвердил Шерлок Холмс. — И справлюсь потому, что расследую тайну дачи в Дартфорде, владельца которой считаю соучастником преступления, похищения жемчуга и исчезновения консула.
— Желаю вам успеха! — ответил комиссар. — Но мне кажется, вы слишком легко смотрите на это дело! В лице Исаака Витней вы, пожалуй, найдете достойного противника!
— Очень буду рад, — отозвался сыщик. — В общем, милейший Броун, мне нет никакого дела до убитых персов, до похищенных жемчугов, хотя бы они и стоили миллиарды! Человечество ничего не потеряет, если исчезнут эти иностранцы и эти драгоценности, но меня прельщает возможность обезвредить одного из опаснейших преступников и его сообщников, помериться с ним в борьбе! Связанные с этой борьбой волнения и опасности нужны мне для здоровья, это, так сказать, моя живительная сила!
— Очень буду рад, — отозвался сыщик. — В общем, милейший Броун, мне нет никакого дела до убитых персов, до похищенных жемчугов, хотя бы они и стоили миллиарды! Человечество ничего не потеряет, если исчезнут эти иностранцы и эти драгоценности, но меня прельщает возможность обезвредить одного из опаснейших преступников и его сообщников, помериться с ним в борьбе! Связанные с этой борьбой волнения и опасности нужны мне для здоровья, это, так сказать, моя живительная сила!
— А что вы думаете предпринять? — спросил Броун, с удивлением глядя на сыщика, так фанатически преданного своему делу.
— Вероятно, я тоже посещу дачу в Дартфорде. Скажите, друг мой, разве вы не обрадовались бы, если бы я нашел в этом логовище Боба Гринфильда?
— Значит, вы придаете этому малому большое значение?
— Видите ли, Броун, — сказал сыщик, — он лучше других знает все тайны дома банкира, и можете быть уверены, что в его руках сходятся все нити таинственного преступления на Оксфорд-стрит. Надеюсь, мне удастся убедить вас в этом в самом недалеком будущем!
Затем приятели распростились.
По уходе полицейского комиссара сыщик сидел довольно долго, обдумывая, принял ли он все необходимые меры для успешного исполнения взятого им на себя поручения.
Узнав от комиссара, в какое время дня Витней посещает свою дачу, он решил проникнуть туда ночью, когда ему нечего опасаться быть застигнутым преступником.
Приходилось действовать с большой осторожностью. Исаак Витней был негодяй высшей марки, происходя из известной преступной семьи. Отец его в свое время наводил ужас на лондонскую полицию. Сын унаследовал от него отвагу, смелость и, прежде всего, беспримерное лукавство.
Комиссар Броун был прав, утверждая, что Витней мог считаться достойным его противником. Шерлок Холмс не в первый раз пытался поймать негодяя, несколько лет выслеживая его, но все попытки добраться до этого мошенника не приводили к желанному успеху. Витней каждый раз ухитрялся улизнуть из расставленных ему сетей.
Шерлок Холмс задался целью на этот раз снова пустить в ход все свои силы, весь ум, чтобы добиться благоприятного результата.
Он раздумывал, как загримироваться для посещения дачи в Дартфорде, но сейчас же решил совсем не маскироваться. До этого он боролся с преступником всегда в каком-нибудь гриме, а потому можно было предположить, что тот не узнает его именно в настоящем виде.
Составив план, он сейчас же отправился в свой арсенал, чтобы экипироваться в дорогу.
Из гардероба он выбрал темный костюм с бесчисленным множеством потайных карманов, куда мог спрятать все, что было нужно. Вместо обычного полотняного воротничка он надел особый, состоявший из тонкой стальной полосы, покрытой полотном. Он лично изобрел этот воротник, устранявший опасность быть задушенным.
В карманы он спрятал несколько париков и фальшивых бород, револьвер и кинжал, наручники, отмычки, ломик, бурав и маленький фонарь. Затем надел башмаки с резиновыми подошвами во избежание скрипа во время ходьбы.
В седьмом часу вечера Шерлок Холмс отправился в путь.
Погода благоприятствовала его начинаниям. Небо давно уже покрылось темными тучами и было так темно, что решительно ничего не было видно.
Поднялся сильный ветер, гнувший вершины деревьев, густые облака пыли кружились по аллее, лишь местами слабо освещавшейся мигающим светом газовых фонарей.
Шерлок Холмс надвинул на лоб темный капюшон с газовым вуалем, совершенно закрывавшим лицо, надел черные перчатки и неслышными шагами стал подкрадываться к даче Исаака Витней.
Окна были темны.
Калитка была заперта. По-видимому, на даче никого не было.
Шерлок Холмс оглядывался во все стороны и, чтобы удостовериться, что никто не скрывается за деревьями или кустами, прошел вдоль высокой решетки кругом всего парка.
Таким путем дойдя до границы соседнего владения, он уже хотел вернуться к калитке, когда вдруг среди безмолвия ночи раздался душу раздирающий крик о помощи женщины, находящейся в смертельной опасности.
— Что это значит? — подумал сыщик — Кажется, и на соседней даче найдется для меня работа!
Он подбежал к калитке, быстро открыл ее своей отмычкой и поспешил к дому, нижние окна которого были освещены.
Ему недолго пришлось раздумывать, куда направиться. Крик повторился в угловом помещении нижнего этажа, очевидно, там творилось что-то неладное, и вмешательство сыщика было необходимо.
Он поднялся на веранду у заднего фасада дачи и одним прыжком очутился у полуоткрытого окна, за которым слегка колыхались тяжелые шелковые занавеси.
Влезши на подоконник, он привязал одну ставню, во избежание шума, который мог привлечь внимание находившихся в комнате.
Благодаря черному костюму сыщик на черном фоне парка оставался невидимым. Слегка раздвинув занавес, он заглянул в комнату.
На диване сидела красивая, молодая женщина в легком белом капоте, ясно выделявшем роскошные формы ее тела; золотисто-рыжие волосы пышной волной ниспадали на ее шею и спину.
Женщина эта в ужасе глядела на мужчину, который действительно производил отвратительное впечатление. Смуглый и худощавый, с искаженным злобой лицом и сверкающими глазами демона, с длинными черными волосами, выбивавшимися из-под высокой фески, он старался удержать кровь, бегущую по щеке из раны, по-видимому, недавно ему нанесенной.
В правой руке его сверкал занесенный над женщиной длинный острый кинжал, а левой он крепко держал несчастную за горло.
— Умри, проклятая! — ревел он над перепуганной насмерть женщиной. — Ты предательница!
Шерлок Холмс насторожился.
Угроза, произнесенная на персидском языке, который сыщику был хорошо знаком, сразу навела его на мысль, выяснив все положение.
Смуглый негодяй, собиравшийся убить беззащитную женщину, был Абас-Мирза, родственник персидского шаха, бежавший из Тегерана с дамой из тамошней европейской колонии.
Несомненно, это и была несчастная, связавшая свою судьбу с преступником.
Шерлок Холмс давно подозревал, что Абас-Мирза состоял в связи с преступлением на Оксфорд-стрит и, пожалуй, даже являлся одним из главных виновников этого злодеяния.
Сыщик надеялся, что его подозрения оправдаются, и не ошибся.
— Клянусь тебе, Абас! — стонала испуганная женщина, в отчаянии ломая руки. — Я не виновата! Мне хотелось спасти его, отвратить от него удар судьбы, постигший пятерых несчастных на Оксфорд-стрит!
— Ты лжешь! — прошипел перс и глаза его сверкнули, как у хищного зверя. — Ты принадлежала ему еще в Тегеране, когда он там занимался в консульстве! А здесь вы оба возобновили прежнюю любовь!
— Нет! Тысячу раз нет! — крикнула несчастная, вскочив с дивана и бросившись перед разъяренным персом на колени.
— Ты еще отнекиваешься? — дико засмеялся Абас-Мирза. — Ты скрыла его у себя еще неделю тому назад! Я не слепой и видел его в твоей комнате!.. Ты лежала в его объятиях и шептала слова любви, обмениваясь страстными поцелуями! Твоя ложь тебе не поможет! Ты умрешь, как умер он!
Он отступил немного и с зверской яростью кинулся на свою жертву, схватив дивные волосы несчастной женщины, которая теперь только жалобно стонала и была близка к обмороку.
Шерлок Холмс неслышно соскочил с подоконника на мягкий ковер, не возбудив внимания борющихся, и вдруг внезапно очутился за спиной перса.
В тот момент, когда изверг собирался пронзить свою жертву кинжалом, он с быстротой молнии опутал ноги негодяя стальной цепочкой, а затем, вскочив, железной рукой схватил перса за горло и свалил на пол. Тот в ужасе дико вскрикнул, увидев над собой черную фигуру, которая показалась ему каким-то сверхъестественным существом.
Прежде чем тот успел опомниться, сыщик связал ему руки. Подскочив к молодой женщине, в немом ужасе, с широко открытыми глазами уставившейся на него, он схватил ее за руку и заставил сесть на диван. Налагая ей наручники, взор сыщика блуждал по комнате и наконец остановился на небрежно брошенном у камина ковре, под которым лежало человеческое тело.
Сорвав ковер, он увидел мертвенно-бледное, залитое кровью лицо с потухшими глазами.
— Консул Петерсон! — воскликнул сыщик и, быстро подложив руку под голову неподвижно лежавшего, наклонился к его груди.
— Я опоздал! — глухо проговорил он. — Ему никто теперь не поможет! Мне остается только передать убийцу в руки правосудия!
Он закрыл покойнику глаза, покрыл его ковром и обратился к преступной чете.
— Вы оба предстанете перед судом! — сказал он по-персидски своему пленнику, в ярости пытавшемуся разорвать оковы. — Час возмездия настал! Только откровенное признание может смягчить вашу участь!
При этих словах он сбросил с лица капюшон и строго взглянул на обоих связанных.